* * *

Увидев утром, что Милит выходит из их дома, да не один, а с Леной и ее свитой, эльфы удивились, но приняли как должное. Значит, Светлой так зачем-то надо. И уже в обед они подвинулись, чтобы освободить Милиту место за столом, а через пару дней, закончив со своей прежней работой, он уже снова строил дом, с ним уже разговаривали, хотя Лена не сказала бы, чтоб очень дружески, и уж точно никто не пинал его и не толкал. Ариана покачала головой: «Я не могу простить его так быстро». Лиасс ничего не заметил. Демонстративно. Лена не рискнула у него спрашивать, но пообещала себе обязательно это сделать. Когда-нибудь. Лиасс у эльфов был вознесен на божничку, но для Милита он был вообще всем. И Лена видела, что как раз отношение Лиасса ранит его больнее всего. Она ловила надежду в синем взгляде, когда он смотрел на проходящего мимо Владыку, но Лиасс его в упор не видел, и надежда гасла. И в то же время Милит был… удовлетворен. Именно так. Словно он сделал то, чего долго добивался.

Стало заметно прохладнее, погода была восхитительная. Здесь сентябрь был сплошным бабьим летом, да и октябрь тоже, по-настоящему осень подступала только в середине ноября, а зима начиналась. как ей и положено, строго в декабре. Эльфы вовсю вкалывали на полях, собирая свой первый урожай на этой земле. Даже без будущей ярмарки голод им не грозил, потому что урожай был отменный – Лиасс был очень доволен. Овощи перли и крепчали, что местные, что те, которые принесли с собой эльфы, а один то ли овощ, то ли фрукт, смутно похожий на очень мясистую помидорину солнечного цвета, чрезвычайно понравился Лене своей универсальностью: его можно было есть сырым, вареным, жареным, соленым – и все вариации были вкусными. За лето эльфы оборудовали рудник и уже начали добывать высокосортное серебро: первый слиточек подарили Лене, второй – королеве. Лена отдала свой ювелиру, а уж что он там из него делал, она пока не знала.

Когда они все успевали, невозможно было понять. Лена иногда вспоминала свой институт. Очень уж сильно опаздывать у них было не принято, так что к половине десятого народ исправно сидел на своих местах: девчонки красились, мужчины досматривали сны, в половине одиннадцатого массово пили чай, в час разбредались на обед, в четыре снова пили чай, в шесть кабинеты уже пустовали. Откровенных бездельников у них вроде не было, точнее, Лена так думала, пока не посмотрела на эльфов. Кайл, правда, уверял ее, что это не так уж для них и типично, вот когда жизнь войдет в норму, они и работать будут не по четырнадцать часов, но ведь еще не для всех построены дома, фермеры тоже не везде еще обустроились, а женщинам и детям не стоит зимовать в палатках, да и нельзя же зависеть от того, что привезут на ярмарку торговцы, стоит обеспечивать себя самим.

Лене делать было особенно нечего, разве что путаться под ногами у Арианы. Ариана, правда, на огороде не горбатилась и еду для молодежи не варила, зато постоянно занималась составлением лекарств и лечением немногих больных. Лене было доверено сортировать высушенные травы. Такая работа была как раз по ней: размеренная, спокойная и требующая усидчивости. Ариана поначалу контролировала, потом перестала, и Лена собой даже загордилась. Они много разговаривали – и о своем, о женском, причем откровенность эльфийки Лену все еще пугала, а Ариану забавляла застенчивость Лены, которая ну никак не могла себя заставить обсуждать, например, особо интимные ласки шута. И о прошлом. Ариана спокойно говорила о том, что Лену заставляло сдерживать слезы: о смерти мужа, об изнасиловании, о казни брата. И о будущем – тут фантазировали обе. И о Трехмирье.

Вот под влиянием этих разговоров у Лены и начало свербеть под ложечкой. Ей хотелось посмотреть, что стало с Трехмирьем. Попробовать разнюхать, нет ли где партизанских отрядов чудом уцелевших эльфов. Ведь удалось ей попасть точно на место казни Милита. Почему бы не попробовать?

Советоваться ни с кем, особенно с эльфами, она не собиралась. Наверное, просто понимала, что любой станет ее отговаривать. Их фатализм и вытекающая из него безжалостность Лене не нравились, потому она старалась лишний раз не провоцировать. Вопрос был только в том, кого взять с собой: Кариса или Маркуса – и как убедить шута, что ему там точно делать нечего. Беспокойство становилось все сильнее, уже не только шут чувствовал, но и замечал Маркус, замечала Ариана, обратил внимание и Лиасс, и Лена с трудом от них отвертелась: а не хочу об этом говорить – и все, мое, Светлое, дело. Подействовало. Лиасс только поклонился слегка, но наверняка приставил к ней кучу шпионов. А уходить можно из любой точки. Хоть из собственной кровати.

Маркусу она просто все рассказала. У него тут же вспыхнули глаза.

– Шута брать нельзя. Но уговорить его точно не удастся.

– А если мы сбежим? Оставим записку.

– Когда ты в тот раз сбежала, он чуть не свихнулся – связь оборвалась, он тебя не чувствовал.

– Во-первых, сейчас, может, и почувствует. Маркус, у нас связь, по-моему, весьма усилилась. Во-вторых, он будет знать, где я и что ты со мной. В-третьих, этот амулет дает Лиассу возможность знать, что со мной все в порядке. Мы постараемся побыстрее вернуться… хотя время по-другому течет. Вдруг мы вернемся через сто лет.

Маркус захохотал:

– Сколько ходил, такого не бывало. Самое большое пара месяцев разницы. Правда, шут за пару месяцев свихнется и перережет половину эльфов.

– Почему перережет-то?

– Потому что ты не за Трехмирье волнуешься, а за них. Милиту уж точно несдобровать. Ладно-ладно, шучу я! Я вижу, тебе неймется. Ну давай сходим… А ты уверена, что сможешь меня провести?

– Нет, конечно. Откуда я могу быть уверена, если у меня совершенно случайно все получается. Но попробовать-то можно.

Маркус сбегал к Карису. Того не оказалось на месте, и Проводник стащил у него лист бумаги и перо с чернильницей.

– Ну, пиши.

– А ты не умеешь?

– Умею, – обиделся Маркус.

– Вот и пиши, потому что я не умею. Понимаешь, когда я ваши буквы вижу, я понимаю, что написано, но не читаю. И уж точно не смогу написать. Пиши. «Рош, мы с Маркусом в Трехмирье, постараемся скоро вернуться».

– И все? – спросил Маркус, ровно и быстро выводя странные значочки. – Я не уверен, что «Рош» пишется именно так. Есть два варианта, но мне кажется, что у него древнее имя. Ладно, он поймет. А что-нибудь вроде «люблю, целую»?

Лена оттеснила его от стола и добавила по-русски: «Люблю. Лена». Маркус с интересом рассматривал ее почерк.

– Так у вас пишут?

– У нас так по-разному пишут, что ты даже не поверишь. Но в моей стране – так.

Они оставили записку на кровати, быстро собрались… Собственно, Маркус просто прицепил меч и накинул Лене на плечи плащ – она уже была в черном платье Странницы.

Она чувствовала себя как-то очень странно. Дикое возбуждение в сочетании со столь же диким беспокойством. Невнятные желания. Смутные мысли. Точнее, обрывки мыслей, связной не было ни одной. Скорее всего, ничего не получится, ну так попытка не пытка. Она не пыталась представить себе конечной точки маршрута, потому что уж точно ее не знала, даже не думала о Трехмирье, а просто схватила Маркуса за руку и сделала шаг. Шаг.

– Ох, черт… – тупо озираясь, пробормотал Маркус. – Так просто… Всего шаг… Никаких границ… Поверишь, я ничего не почувствовал. Вообще…

Они были в густом лесу, в горах, таких огромных, что Лене стало страшновато. Деревья были незнакомые, какие-то жуткие гибриды сосны и дуба, огромные, стволы в три обхвата, листья размером с детский зонтик, огромные корни, но не узловатые, а полированные и даже блестящие. Лена сняла плащ, хотя было холодно, Маркус попытался снова его набросить, но она покачала головой.

– А если тут и правда есть эльфы? Ты уверен, что они сначала спросят и только потом выстрелят?

Он ловко свернул плащ, связал и перебросил через плечо – как скатку, потом подал Лене руку. Шли они совсем недолго. Час, может быть, полтора. Правда, дорога вела все время вверх, и, хотя она была ровная, Лена выдохлась. Маркус скинул плащ на землю, наклонился, чтоб расстелить, да так и замер. потому что рядом с его рукой в опавшие листья вонзилась стрела.

– Не стреляй, эльф! – крикнула Лена. Ясный голос поинтересовался:

– А почему?

– Не стреляй в нас. Мы пришли помочь.

– Если бы я стрелял в вас, то я и попал бы в вас. Уходите.

– Ты Светлую не видишь, что ли? – не разгибаясь и вообще не шевелясь, спросил Маркус. После паузы голос ответил:

– Ну, вижу. Зачем ты пришла, Делен? Посмотреть на последних эльфов?

– Помочь последним эльфам.

– Светлые не помогают, Делен. Если хочешь пройти, иди, тебе я не стану препятствовать.

– Ты боишься одного человека? Он даже не маг.

– Вижу, что не маг. Тебе спокойнее, когда он рядом? Ну, пусть идет. Один неверный жест – и ты останешься без спутника, Светлая.

– Я могу и оружие снять, – осторожно выпрямляясь, сообщил Маркус.

– Стрела все равно быстрее меча. Оставь. Я же здесь не один. Ступайте по ущелью. Только без глупостей, человек.

Еще час они поднимались по тесному ущелью, все круче уходящему вверх. У Лены уже ноги не шли. Было холодно, и Маркус заставил ее надеть плащ. Сопровождал их кто-то или нет, Лена даже не пыталась узнать, а Маркус осматривался, хотя и безуспешно.

– Это ущелье и один человек может защищать, – сказал он. – Грамотно. Пара ловушек – и ни одна армия не пройдет. Молодцы эльфы.

– Это похвала?

Лена с трудом удержала взвизг, потому что эльф возник из ниоткуда. Маркус тоже подпрыгнул и невольно шагнул вперед, закрывая собой Лену. У его ног немедленно в землю воткнулась стрела.

– Дальше, наверное, не стоит. Приветствую тебя, Делен.

– Владыка Лиасс называет меня Аилленой.

– Владыка? – подался к ней эльф. – Владыка жив? Где он, Светлая?

– Владыка жив. И с ним сорок четыре тысячи эльфов.

– Сорок четыре тысячи и еще один, – уточнил Маркус, – сегодня утром Тили родила сына.

Эльф посмотрел на него растерянно, потом перевел взгляд на Лену. Он был, естественно, высокий и, наверное, красивый, но худой и измученный, как большинство эльфов год назад. Как Милит, которого она втащила в свой мир за минуты до смерти. Под глазами были черные круги. Просто черные. От этого светло-голубые в темную крапинку глаза казались еще светлее и еще больше. Волосы, наверное, когда-то были золотистыми, а сейчас потускнели. Даже лицо у него было желто-серое.

– Владыка жив, – прошептал он. – Великие драконы, Владыка жив…

– Остальные сорок с лишним тысяч тебя не интересуют? – обнаглел Маркус. – Ты к ним присоединиться не хочешь? С Владыкой поздороваться? С Милитом?

– И Милит? Милит тоже жив? Делен…

– Аиллена, – строго поправил Маркус. – Сказано же: Владыка зовет ее Аилленой.

Эльф помолчал.

– Иди за мной. И осторожно. Постарайся след в след, человек. Тебя я понесу, Светлая, ты можешь не заметить ловушек.

Лена и рта открыть не успела, как он подхватил ее на руки и зашагал в году, легко, словно и не тащил ее черт знает сколько килограммов. Пойти своими ногами ей довелось не раньше, чем через полчаса, и то эльф все время поддерживал ее под руку.

Это жилище, скорее, стоило назвать шалашом, хотя довольно просторным. Человек для троих, не больше. Хижина, сплетенная из веток и ветками же покрытая. Никакой мебели, если не считать пня в середине (естественного происхождения), пары чурбачков и брошенных в углу одеял. У Лены защемило сердце.

– Подождите, – попросил эльф. – Я сейчас.

Лена села на чурбачок, Маркус плюхнулся на второй. Вид у него был ошеломленный.

– Как плохо-то…

Эльф вернулся очень скоро, принес кувшин с холодной водой, которая показалась Лене лучше самого замечательного вина. Пока пил Маркус, в хижину вошли еще двое: сильно хромавший юноша и девочка-подросток.

– Скажи им, что Владыка жив, – попросил эльф. – Ведь Светлые не могут обманывать?

– Еще как могут, – усмехнулась Лена, – но Владыка был жив два часа назад. Могу поклясться чем угодно. Чем хотите.

Эльф наклонился к девочке, что-то заговорил на своем языке. Длинные спутанные волосы упали ему на лицо, и он раздраженно отвел их рукой. У него не было правого уха.

– Гарвин?

Он оглянулся.

– Ты Гарвин, сын Лиасса и брат Арианы?

Юноша смотрел на нее во все глаза. Девочка закрыла руками лицо и пошатнулась. Маркус вскочил, но эльф остановил его:

– Нет, не стоит человеку ее трогать. Светлая… Откуда…

– Я не понял, вы хотите к Лиассу присоединиться или предпочитаете тут сидеть? – спросил Маркус. – Когда мы шли сюда, я видел людей. И много. Нас не тронули, потому что разглядели Светлую. Они не вас там высиживают? А вы даже охраны не оставили? Вас ведь всего трое?

– Теперь трое. Было пятеро. Один умер от ран. Второго недавно достал маг людей.

– А сколько убили вы?

Эльф крайне неприятно улыбнулся.

– Много больше, Светлая.

Раздался пронзительный звук.

– Атака, – вздохнул юноша. – Я на скалу, Гарвин?

– Ты со мной, – отрезала Лена. – Если я кого-то из вас здесь оставлю, Лиасс меня не поймет.

В том, что она сможет увести всех, Лена уверена не была. Она вообще ни в чем не была уверена. Трое эльфов, усталых, голодных, и Маркус. Нужен ли контакт с ней? Одной рукой Маркуса, второй эльфа… Милита тогда тащил Карис, а она тащила Кариса. Ну, девочку может взять на руки эльф, а Маркус, что, второго? А у нее раз – и не получится… Это будет вообще классно.

Вряд ли ей удастся остановить атаку. Просто сомнут. Чихать озверелой толпе на Светлых. То есть толпа просто не увидит Светлой, а тетку в черном платье затопчет и не заметит. Эффектные жесты два раза не срабатывают.

– Ты не сможешь увести всех, – пожал плечами эльф. – Обязательно, чтобы ты держала за руку. И я не уверен, что должен отсюда уходить.

– Я уверена! А я держала за руку одного человека, который почти нес на себе эльфа, – парировала Лена. – Вот сейчас ты возьмешь на руки девочку, а Проводник – твоего друга… и попробуем. Что мы теряем?

Эльф расхохотался.

– Мы – уж точно ничего. Еще одной зимы нам не пережить. Виана, мне нужно взять тебя на руки, слышала? – Девочка отчаянно замотала головой, и он добавил: – Может быть, тогда нам больше не придется воевать.

Юноша оказался с юмором. Он подхромал к Маркусу и протянул к нему руки, как ребенок матери. «Иди ко мне, деточка», – поддержал Маркус, едва достававший макушкой эльфу до уха. Снаружи раздался мощный грохот. Гарвин вздрогнул – или сработала ловушка, или нечто, уничтожившее эту ловушку, поэтому он больше не раздумывал: схватил девочку поперек туловища и протянул вторую руку Лене, Лена вцепилась в руку Маркуса, и они шагнули прямо в снег…

– Однако… – пробормотал Маркус. Лена так и села в сугроб. Столько снега наметало никак не раньше середины декабря, и ошарашенное лицо Маркуса это подтверждало. Ушли они в середине сентября. Три месяца? Если шут ее убьет, то будет совершенно прав. Она даже сопротивляться не станет. Только прощения просить.

Маркус бросил юношу, которого крепко обнимал за талию, и бросился к Лене.

– Ну что ты, Делиена… Ну… Все нормально, мы вернулись, мы в Сайбе, в нескольких милях от лагеря, вон посмотри на горизонте гора? Ее видно с нашего заднего двора.

– Так долго… – беспомощно произнесла Лена. – Он нас убьет.

– Меня – точно, – согласился Маркус, – а тебя только поколотит. Но как следует. Должен же мужик тебя хоть раз поколотить. Вставай. Ну, вставай же. Не сиди на снегу, ты же плохо переносишь холод…

Вот тут Лена холод и почувствовала. Голыми ногами в туфлях. Мужчины были хотя бы в штанах, а девочка-то… Лена откинула полу плаща:

– Иди сюда, Виана, вдвоем нам теплее будет.

Девочка доверчиво к ней подошла. Из-под недлинной и основательно рваной юбки у ее виднелись сапожки. И то здорово. Она была в мужской куртке, пусть и не особенно толстой, но под плащом все же ничего.

– Веди, Маркус.

– Сейчас, погоди, – решительно раздеваясь, сказал Маркус. – Ты босиком идти решила?

Он снял с себя рубашку, поспешно натянул куртку и соорудил из рубашки этакие онучи для Лены, обмотав ей ноги почти до колен. Вместе с туфлями. И только потом выбрал направление.

Через два часа она совершенно выбилась из сил, ног уже попросту не чувствовала. Как-то не доводилось раньше бродить по снегу, одетой для теплого сентября. Девочка жалась к ней, но от холода не дрожала, все-таки эльфы, даже маленькие, были куда более морозостойкими, чем Лена. Коренная сибирячка. Тьфу. Она даже не очень сопротивлялась, когда Гарвин взял ее на руки. Маркус шел первым, прокладывая тропинку в рыхлом снегу, следом шла девочка, потом Гарвин, а хромой юноша завершал процессию.

Увидев дымок, Маркус решительно свернул, и довольно скоро они увидели ферму: недостроенный дом и легкие хозяйственные постройки. Приняли их… такого восторга Лена никогда в жизни не видела. Большая семья эльфов, а может, и не одна, чуть не плясала вокруг них. Лене растирали ноги и руки, укутывали одеялом и поили горячим чаем – и все это одновременно, то же самое проделывали с девочкой – но только женщины. Боже мой, неужели бедного ребенка… Лена чуть не расплакалась, и забота немедленно утроилась.

Эльфы были, естественно, фермерами. Почти все время летом они проводили в поле, поэтому дом достроить не успели, но сложили печку и спали вповалку в единственной готовой комнате, постепенно доделывая остальное, до весны собирались закончить: а что еще делать зимой на ферме? Урожаем были очень довольны: для первого – просто замечательный, земля хорошая, лес рядом, уж голод точно не грозит. На плите уже что-то шкворчало и шипело, и Гарвин с юношей невольно сглатывали слюну. Маркусу уже нашли рубашку, девочку переодели в толстое зимнее платье дочки хозяев, накрывали на стол. В комнате было тесно, шумно, а Гарвин, предоставив юноше возможность отвечать на вопросы, молча смотрел на Лену. Очень-очень странным взглядом. Потом пересел к ней поближе, и эльфы, прихватив Маркуса, переместились поближе к печке, создав им некую иллюзию уединения.

– Что ты сделала с нами, Светлая?

– Я просто привела вас в другой мир. К Лиассу и тем, кто выжил. Может, он лучше тебе сам все объяснит, а? Исходя из вашей мифологии и святой веры в меня?

Эльф усмехнулся. Ага, хоть один, похоже, есть нормальный лишенный той самой святой веры… Интересно, а он знал о роли Лены в жизни Лиасса? Так сказать, личной роли в личной жизни? Ей казалось, что об этом сообщалось не только агентством ОБС, но и вполне официально. Глашатаи на площадях вострубили. Объявления на стенах развешивали. Красочные. Хорошо, если без иллюстраций, с них бы сталось.

Гарвина позвал хромой юноша, и он, слегка поклонившись, отошел. Лена ощущала что странное и крайне неприятное. Росло беспокойство. Она прислонилась к стене и закрыла глаза, чтоб никто не приставал. Что-то случилось? На вид все было спокойно, эльфы неподдельно радовались, сразу же после их появления послали в лагерь самого шустрого юношу, да еще на лыжах – мигом добежит. Мигом – это за часок. Или за два. Впрочем, часок уже прошел. Потом… потом Лиасс не должен мелочиться: как миленький проход откроет, а не Лиасс, так кто-то другой, на небольшие расстояния, да в знакомые места маги переходят без особых усилий, вызывая отчаянную зависть людей. Кайл как-то говорил, что умение открывать проход зависит не столько от силы мага, сколько от его умений, вот сам Кайл, хотя достаточно силен, не умеет, и его даже не учат – не дозрел, наверное… Но там и опытных до фига и больше… Главное, чтоб гонец добрался. Что ж такое? Если б что-то страшное, эльфы не выглядели бы такими веселыми…

Ее позвали к столу. Есть хотелось. Ну еще бы, по местному летосчислению три месяца не ела… Шкворчала, оказывается, жареная картошка, а шипело нечто вроде оладий, гибрид булочек и лепешек из теста на основе простокваши. Ей что-то говорили, она даже что-то отвечала, пока Маркус наконец не спросил прямо:

– Да что с тобой, Делиена? Ты сама не своя.

Он сидел рядом, спросил тихонько, но по странному стечению обстоятельств все замолчали именно в тот момент, когда Лена, тоже негромко, но очень отчетливо произнесла:

– Что-то не так.

И стало еще тише. Она огляделась. Эльфы не то чтоб прятали глаза – им уж никак не была свойственна застенчивость, и скромник Кайл среди людей запросто сошел бы за молодого нахала, но вот встретиться взглядом с кем-то, кроме Гарвина, не получилось. Подобрался Маркус. Лена повторила:

– Что-то не так. Что не так, эльфы?

Решилась хозяйка – этакая томная голливудская блондинка:

– Мы все равно точно ничего не знаем, Светлая. Пусть тебе лучше расскажет Владыка.

Лена начала впадать в панику, и тут, как водится, очень вовремя появился Лиасс. Распахнулась входная дверь (как они ухитряются делать двери, которые так плотно прилегают к косякам, что не нуждаются в запорах?), по-родаговски стремительно вошел Владыка выдернул Лену из-за стола, покрутил, убедился, что руки-ноги у нее на месте, и прижал к себе.

– Еще одна такая выходка, и я начну сомневаться в твоей разумности, Аиллена.

– Я ему пополнение привела, а он еще и недоволен, – пробурчала Лена в синюю куртку. Лиасс погладил ее по полосам, отстранился и поцеловал в щеку.

– Я знал, что с тобой все в порядке, однако тебя не было слишком долго.

– Мы там всего несколько часов пробыли, – заоправдывался Маркус. Лиасс повернулся.

– Здравствуй, Проводник. Ну, кого вы привели?

Вот ради этого стоило и рисковать, и лезть в гору, и гулять босиком по снегу – чтобы увидеть взгляд отца, каким он смотрит на сына, в смерти которого был уверен. Мужчины обнялись. Лена впервые видела это в исполнении Владыки. Светлые глаза Гарвина тоже сияли. Эх, если б еще девочка оказалась дочкой Милита, да много чудес подряд не бывает даже в мире меча и магии. Она оказалась дочерью ткача из отдаленного поселения. Юноша был гончаром.

Конечно, Лиасс забрал всех в лагерь, не забыв поблагодарить гонца за скорость. В его палатке было довольно тепло, однако желания раздеваться не возникло. Лиасс заставил ее забраться с ногами на кровать, передал девочку эльфийкам, рассадил остальных и велел принести теплую одежду.

– Гарвин, я не сомневался в твоей смерти.

– Легко ты меня похоронил, отец.

– Мне говорили, что ты применил огненный смерч небывалой мощи, и после этого тебя уже никто не видел.

– Я потерял сознание, – пожал плечами Гарвин. – Да подстрелили еще для полноты ощущений. Когда пришел в себя… в общем, вокруг были уже только люди.

– Именно потому я и считал тебя погибшим.

– На кресте? Нет, Владыка, мне повезло. Сумел пройти мимо них, добрался до гор… По дороге встретил Паира и Виану. Девочку…

– Я понял. Гарвин, как ты справлялся целый год без магии?

– Без магии? Почему это? – усмехнулся эльф. Лиасс присмотрелся и самым натуральным образом ахнул:

– Гарвин, я знаю твои возможности, такой огненный смерч, может, не выжег бы тебя, но должен был обессилить на много лет, ведь ты применил не первое и не единственное заклинание за эту войну.

Ворвались Ариана и Кайл. Переждав серию объятий и поцелуев, Лиасс продолжил:

– Как тебе удалось? Неужели тебе повезло, как мне?

Гарвин скользнул взглядом по Лене. Ей стало неприятно, будто насекомое проползло..

– Нет, не так. Хотя Странницу там я встречал. Уж не знаю, каким чудом я удержался от того, чтобы убить ее.

– Ого, – не выдержал Маркус.

– Она прокляла мой мир, Проводник, – пожал плечами эльф, – так что миру терять было уже совершенно нечего. А мне и подавно. Но она так испугалась, что мне стало гадко… Прости, Светлая, но она совсем не такая, как ты.

Все-таки проклятие Странницы. Лена хотела узнать, что там с Трехмирьем в принципе, но как-то очень уж в нужное место попала, да и время хорошо выбрала. Лиасс выжидательно смотрел на сына. Эльф помолчал, но все же сказал:

– Есть еще один способ восстановить утерянную магию, Владыка, и мне он был по силам… и по умениям.

Потрясенную Ариану Лене видеть еще не доводилось. Милит еще не прощен? Или мается под дверью в надежде хоть одним глазком увидеть дядюшку? О Гарвине он отзывался с нескрываемым восторгом. Кайл удивленно посмотрел на Гарвина. Наверное, у него не было ни сил, ни умений, ни даже знаний о некоем способе возвращения магии. А как с этим у Милита?

– Я могу узнать, что это за способ?

– Конечно, Аиллена, – снова неприятно усмехнулся эльф, – именно потому я и не хотел уходить из Трехмирья. Владыка вон понимает… Видишь ли, Светлая, умелый и опытный маг может отнять силу у другого мага. Очень немилосердным способом. Мне попадались маги людей, и с каждым я становился все сильнее. Мне нужна была магия. Моя война не кончилась. И сейчас я даже не такой, каким был до войны.

– А почему так потрясена Ариана? А я так даже не удивляюсь, что ты не только убивал встреченных магов, но и забирал их силу…

– Потому что убивать можно по-разному, – перебил эльф.

– И об этом я тоже догадываюсь.

– Потому что это некромантия, Аиллена, – тихо объяснил Лиасс. – Некромантия дает силы, и много, но обязательно забирает… что-то другое. Если тебе понятнее, это темная магия. Магия уничтожения и разрушения. Запретная магия.

– Мне и не нужна была другая.

Лиасс положил руку ему на колено.

– Здесь нет войны, Гарвин, и тебе придется к этому привыкать, Здесь есть люди, и тебе придется их уважать. И тебе придется принести истинную клятву здешнему королю, потому что он дал нам эту землю… И он достойный человек.

– Хорошо, – ничуть не возмутился Гарвин. – Раз ты говоришь, что это нужно, я это сделаю. Хоть сейчас. Людей, правда, мне лучше пока не видеть, ну ничего, посижу взаперти, хоть отъемся… как тут с этим, нормально? – Он помолчал и добавил: – Только ведь моя истинная клятва не будет иметь той силы, на которую ты рассчитываешь. Надо придумать кто-то другое. Может, клятва крови?

– Придумаем. И прости, тебе придется побыть под присмотром. Лучше, если под моим.

– Вот это – с удовольствием, отец, – улыбнулся Гарвин.

– Как Трехмирье?

– Умирает, – пожал плечами эльф. – Весной из океана пришла волна, которая смыла половину южного побережья. Трупы никто не убирал, и начались болезни. Землетрясение уничтожило восточную столицу и три сотни тысяч человек вместе с ней. Ну и я поучаствовал по мере сил… Я вызвал черный мор, а так как в стране разброд, то вряд ли маги с ним справятся так легко, как могли бы. Ну, а если по дороге попадались озера, я делал воду ядом. Не говоря уж о колодцах.

– Ты ничего не слышал о моей сестре? – робко спросил Кайл.

– Слышал, – помрачнел Гарвин. – Ее казнили, Кайл. Мне жаль, Ариана. Она была славной девочкой. Милит? Аиллена говорила, что он тоже жив?

– Позови его, Кайл, – неохотно сказал Лиасс. Милит держался весьма скромно, но все ж поживее, чем три месяца назад. Лиасс начал его замечать, и то слава богу. Еще одна серия объятий.

– Где шут, Лиасс? – спросила Лена. Эльфы переглянулись, и Лена почувствовала, что бледнеет. Лиасс тут же оказался рядом с ней.

– Он жив. Прислушайся к себе. Ты бы узнала о его смерти, поверь мне. Вашу связь не разорвала даже граница между мирами. Он перестал тебя чувствовать, но знал, что ты жива.

– Где шут, Лиасс?

– Он ушел.

– Куда ушел? – опешил Маркус. – Зачем?

– Если бы мы знали, куда он ушел, мы бы его нашли, – вздохнул Лиасс. – А он просто исчез, и только следующей ночью Карис подумал, что он ушел. Последний раз его видели, когда он уходил из лагеря к реке. Переправился на тот берег…

– Надо его искать.

– Мы искали, Аиллена.

– Вы не искали его дальше своих земель. А мы с Маркусом поищем.

– Делиена, – замялся Маркус, – Сайбия велика, а шут хитер и неприметен. Если он не хочет, чтобы его нашли, его не найдут. И мы не найдем.

– Но почему?

Лиасс опустил голову, и за него ответил Милит:

– В лагере была Светлая. Далин видел, что она разговаривала с полукровкой. Что она сказала, он не слышал, но полукровка выглядел неважно. А через два дня он ушел.

Лена закрыла глаза. Мир остановился.


Загрузка...