Зеркало перемен. 2. Странница

* * *

После долгих ночных совещаний эльфы решили, что Дарту надо побыть со Светлой и ее спутниками, и лучше уж обнаглеть и пожить открыто в какой-нибудь деревне, чем разбивать лагерь в лесу: в лесу могут сначала мечами порубить, а потом уже начать подорожные спрашивать. В деревне же люди предупредят о стражниках. Светлую – обязательно предупредят. Эльфы обнялись со своим лидером, перекланялись Лене, очень дружески попрощались с компанией и практически растаяли в воздухе. Магии у них не было, а умения остались.

Они шли, как обычно, только Гарвин как самый опытный держался сзади с Дартом и почти беспрерывно что-то ему говорил. Эльфы способны запомнить на слух такой поток информации? Милит раздумывал, каким боевым заклятиям учить свежевыпеченного сильного мага (он уверял, что очень сильного, среди людей такие все-таки встречаются нечасто). Как ни странно, стражники им по дороге не попадались. В одной из деревень, довольно большой и явно зажиточной, они решили остановиться и без труда нашли приличную крышу над головой в виде двух смежных комнат с отдельным входом. Хозяин сделал эту пристройку для сына, когда тот женился, да теперь вот некому в ней жить было: повесили вместе с женой в городе за то, что эльфов прятал, а детишек родить они еще не успели…

Признаться, Лена думала, что уж она-то точно будет бездельничать. Светличать, так сказать. Мужчины обязательно найдут себе занятие, и они нашли: в деревне всегда есть что делать. Маркус с шутом взялись чинить конюшню, эльфы тоже вроде что-то такое прозаическое делали, попутно читая Дарту магические лекции. Лена была почти уверена, что Дарта узнали, уж больно сочувственными были взгляды в его сторону. Она, конечно, и порасспрашивала, и порассказывала, и одежду всю перечинила, если там что нуждалось в починке (стирать, разумеется, не дали), и в основном получилось, что это была одежда Дарта, пооборвался он в своих бегах. Но однажды кто-то из аборигенов увидел, как она перевязывала основательно пораненную руку младшего хозяйского сына, угрюмого подростка, и назавтра Лена обнаружила во дворе смущенно топтавшегося мужичка с отдавленной конем ладонью (это ж как подставить надо было?), потом женщину с сильно обожженной ногой, а там и до застарелого радикулита дошло… Через неделю явилась с ревизией знахарка, к которой иссяк ручеек больных. Старуха была, ясное дело, в сто раз опытнее, да вот лучшая эльфийская целительница ее не обучала, да и магией Светлой она не обладала. У женщины ожог зажил за четыре дня, отдавленная ладонь (слава богу, переломов там вроде не было) начала гнуться на третий день, а радикулит как рукой сняло к утру…

К тому же требовалось пополнить запасы лекарственных трав по эльфийским принципам: ведь уже какая-то зелень из земли вылезла, да и почек разных можно было набрать, мазь от ожогов кончалась, да и крем для лица (а также рук, ног и вообще любых частей дела) пора было сделать… Шут довольно охотно бросил рубанок и молоток, чтобы сопровождать ее по окрестностям, Маркус только зубами скрипнул. Лена пообещала в случае чего мгновенно сбегать под крылышко Лиасса, а на эльфов просто прикрикнула, чтоб не суетились. До сортира провожать готовы от усердия.

Собирала Лена только знакомые травы, листья и почки, шут обдирал нежную кору, которая очень эффективно останавливала кровь, если запасти ее именно ранней весной, а вечерами усердно растирал ее в кашицу и размазывал до сосновой доске для сушки – такой вот был способ, почему-то сначала высушенная, а потом измельченная кора была куда менее эффективна, а высушенная, скажем, на березе вызывала жуткий зуд. Никакие враги им не мешали, если не считать особо назойливых кусучих насекомых. Маркус пытался навялить им свой амулет, да вокруг конюшни этого летучего зверья было еще больше, поэтому Лена отказалась.

Стрела воткнулась в ствол дерева рядом с головой шута. Он, естественно, шарахнулся, рванулся было к Лене, да вторая стрела заставила его замереть. Это были всего лишь стражники.

– Эльф?

Шут покачал головой.

– Полукровка.

– Видишь особенную разницу, урод? Подорожная где?

– В дорожном мешке. А мешок в деревне.

– С собой, значит, нету. А оружие с собой, значит, есть…

– А как он будет меня защищать без оружия? – удивилась Лена. В этом мире она благоразумно носила только черное платье Странницы. Стражники смешались.

– Светлая? Это твой эльф, что ли?

– Это мой полукровка, – кивнула Лена, – и эльфы у меня есть. Трое. И у меня есть подорожная на всех моих спутников.

– А-а-а… э-э-э… они из этого мира?

– Нет, из другого.

– А не видела ли ты в своих странствиях голубоглазого эльфа с рубцом на левой щеке?

– У меня два голубоглазых эльфа, и у одного шрам на щеке. А что?

– Откуда у него этот шрам?

– Ты разговариваешь со Светлой, стражник, – напомнил шут. – Будь почтителен.

– Я должен проверить твоих эльфов, Светлая.

– Иди и проверяй, – пожала плечами Лена. – Я должна собрать первоцвет именно сегодня и именно в этот час. Если хочешь, чтобы я тебя сопровождала, тебе придется подождать.

Конечно, первоцвет можно было собирать еще две недели, но у Странниц свои причуды. Стражник почесал в затылке, сдвинув на нос металлический шлем.

– Да нет, не нужно… А на этого эльфа точно подорожная есть?

– Разумеется. Его зовут Рош Винор, и он не эльф, а полукровка. Будь точен, стражник.

– Все-таки и его проверить надо. Пусть он с нами пойдет.

– Он нужен мне здесь.

Поперепиравшись еще несколько минут, Лена согласилась вернуться в деревню. Шут мастерски подделал подорожную, и ему было нетрудно, потому что дурак писарь приглашающе оставил там довольно много места между текстом и подписью чиновника, и свежевыдуманное имя вошло, и особые приметы. Эльфы кажутся людям похожими, тем более светловолосые и голубоглазые, и Лена, увидь она впервые Гарвина и Дарта, не нашла бы в них особенной разницы.

Люди встречали стражу крайне неприветливо. Наверное, имелись прецеденты, но в присутствии Лены стражники вели себя пристойно. Надо было видеть, как они отшатнулись, когда полуголый Милит, делавший что-то, согнувшись в три погибели, медленно распрямился: его рост и сложение внушали некий трепет, а шрам на боку убедительно доказывал, что ему и драться доводилось. Гарвин даже головы не повернул, продолжая разговаривать с Дартом. Светловолосым эльфом со шрамом на правой щеке. Это как? Маркус принес подорожную. Он, правда, никакого интереса не вызвал: ну человек и человек, вон их полдеревни, разве что мечей не носят. А Маркус демонстративно надел, когда ходил за подорожной. Люди, столпившиеся немного поодаль, тихонько ворчали, создавая гудение пчелиного роя: мыслимое ли дело, спутников Светлой проверять…

– Это Дарт, – уверенно сказал один из стражников. – Но почему шрам у него на правой щеке, если я разрубил ему левую?

– Очевидно, потому что это не Дарт, – пожала плечами Лена. – Его зовут Далин, и он эльф из Трехмирья.

– Да простит меня Светлая, но я не могу ошибаться, – виновато покачал головой стражник. – Это Дарт, и я никогда не забуду его глаза. Очень трудно забыть глаза человека, который хочет тебя убить.

– Интересно, – спросил Гарвин у кривоватого плетня, – а Дарт запомнил твои глаза, человек?

– Ты хочешь сказать, что я лгу, – задумчиво проговорила Лена, – а с какой целью я лгу?

– Что ты! – испугался стражник. – Но может быть… может быть, ты ошибаешься?

– Может, все-таки ошибаешься ты? – предположил Маркус. Тот попятился, но снова покачал головой.

– Нет. Ты сам солдат, ты должен меня понимать. Я уверен – это Дарт.

Гарвин соизволил посмотреть на Лену, пожал плечами: и что делать будем?

– Мне вот эльфы на одно лицо, – сообщил Маркус, – я этих-то различаю не очень. Ну а если это Дарт, то как шрам перекочевал на другую щеку? Я с таким еще не сталкивался. Он что, маг, этот твой Дарт?

Будь это Россия средних веков, стражники бы закрестились. Эти, правда, тоже поделали какие-то охранительные жесты, повертели головами: мол, избавь нас боги от такого ужаса, как эльфийский маг…

– Все равно, – решил командир, – Дарт он или не Дарт, выясним потом. Мы забираем его с собой, Светлая.

– Серьезно? – удивился Милит. – А как это?

– Будешь спорить, и тебя заберем.

– Ладно, – примирительно улыбнулся виновник, – я Дарт. И что дальше? Прямо на этим воротах меня повесите или рискнете везли в столицу? И слух пойдет, что меня взяли… И эльфы снова поднимутся. Надо вам это? По дороге много что может случиться.

– Много что, – согласился командир. Не робкий он был парень, но предусмотрительный. На Лену старался не смотреть: обвинить во лжи Странницу не хотелось, так он делал вид, что она ничегошеньки ему не говорила насчет Далина из Трехмирья. – А повесить тебя мы всегда успеем. Или заколоть.

– Ну и что ты предлагаешь? – спросил Гарвин у Лены. – Так и отдадим, вмешаемся или проведем небольшие полевые испытания?

– Кто вмешается, будет сочтен бунтовщиком, – предупредил командир. Лена улыбнулась:

– Я тоже?

– Тебя это не касается, Светлая. Ты не должна вмешиваться.

– Кто сказал?

Он нахмурился. Долг боролся с привычной почтительностью к Странницам. Тут из толпы раздался голос:

– Хватит уж, позабирали довольно. Идите себе… никого мы вам не отдадим. Ни Дарта, ни эльфов Светлой. Пролили уж кровушки, достаточно.

– Бунт? – возликовал командир. – Знаете, что бывает с бунтовщиками?

– Да знаем! Светлая, ты давай, забирай своих да иди с миром. Спасибо, что заглянула к нам. А этих рысаков мы тут придержим малость.

Стражников было пятеро. Они и не заметили, как оказались в плотном кольце. Конечно, они могли попробовать прорваться… да вот только вилы убивают не хуже мечей.

– Если сгорит эта деревня, – спокойно пообещал Дарт, – я потрачу годы, но найду вас пятерых и уничтожу. Сколько бы вы ни прятались, найду. Даже если вы к тому времени будете дряхлыми стариками, я вас найду и убью на глазах ваших внуков. У меня впереди столетия, а у вас?

– Если сгорит эта деревня, на вас падет проклятие Светлой, – искренне сказала Лена. – Сейчас мы уйдем, и вы не станете нас преследовать. Хорошо?

Что подействовало сильнее, обещание Дарта, угроза мифического проклятия или пчелиный гул, Лена не знала. Командир был не только смел, но и неглуп, пробиваться сквозь толпу не жаждал, да и Маркус опять производил впечатление всего лишь приложения к своему мечу. Лена послала шута и Милита собирать вещи, подошла к командиру и потерла кольцо.

– Я хочу задать тебе только один вопрос. Никто не услышит твоего ответа. Но ответ должен быть искренним.

– Спрашивай, Светлая.

– Тебе никогда не приходило в голову, что эльфы ничем не хуже людей?

– Не хуже? Ну ты сказала… Уроды они, Светлая. Ты только посмотри – уроды, даром что красавчики все. Живут по четыре жизни, двигаются вчетверо быстрее, в темноте, как кошки, видят…

– А по сколько жизней живут Странницы? По сколько жизней живут маги? Ты разве не знал, что самый плохой маг проживет две твоих жизни? А я – десять, или сто, или даже больше. Почему ты не готов вешать магов?

– Маги пользуются своими жизнями для дела. А эти? Живут себе и живут, ни для дела, ни для пользы. Неправильно это.

– А ты для дела живешь, стражник? Для пользы? Повесить безоружного на воротах, сжечь деревню, изнасиловать эльфийку?

– Не проклинай! – взмолился он. – Я солдат и делаю то, что мне приказывают, зря не зверствую…

– А не зря – зверствуешь? Ты нормальным считаешь, что наместник имеет право первой брачной ночи? Хочешь, чтоб с твоей дочкой первым не муж спал, а пришлый барин?

Шут тронул ее за руку.

– Нам пора.

Лена кивнула и обобщила:

– Не хочешь, чтобы тебя проклинали, не делай того, что заслуживает проклятия, солдат. Не делай другим того, чего себе не желаешь. Эльфы не враги вам. Прощай.

Да, перевоспитатель из нее никакой. Да и нафиг? Вот если бы догадалась колечко-то потереть еще раз, чтоб хотя последние слова услышали и прочие, а то ведь нет, ума не хватило. Что интересно, она почему-то не испугалась. Вообще. Может, потому что особенно уверенным выглядел Гарвин. Даже не уверенным, а равнодушным: подумаешь, пятеро стражников, и их может прохватить внезапный и неудержимый понос, никакого вреда, кроме морального ущерба, зато польза от очищения организма… Нет, определенно, в этом мире нарушено Равновесие: нет эльфийских магов. Особенно это дико потому, что магию людям дали именно эльфы.

Дарт молча поклонился людям (ниже, чем кланялся Лене) и забросил за спину свой тощий мешок. Это бы ничего, но следом за ним людям поклонился и Милит, и, чуть поколебавшись, Гарвин. И правильно. Стоит ценить, считай, единственный мир, где эльфы и люди понимали друг друга.

Лена тоже поклонилась. Не без достоинства, не зря же Рина, страшно удивленная просьбой, давала ей уроки, однако достаточно уважительно и от всей души пожелала процветания этому краю, в котором живут такие достойные люди. Пчелиный гул сменился этаким довольным урчаньем: Светлая им еще не кланялась. А чего бы и не поклониться достойным людям? Гару осмотрел свою стаю, глянул на толпу и помахал хвостом. Тоже поблагодарил: его тут неплохо кормили.