Завод войны

Капитан Блайт

Распахнув внешний люк одного из шлюзов «Розы», Блайт попытался вспомнить, когда в последний раз сам вот так запросто выходил в открытый космос, но память как будто изменила ему. Он шагнул наружу и тут же включил наручную турбину, чтобы подрулить к корпусу корабля; примостив поудобней геккоподошвы, он размотал страховочный трос, прикрепил его к петле возле шлюза – и припомнил наконец свою последнюю прогулку за борт. Много земных лет назад он проверял обшивку на наличие прикрепленных следящих устройств. Кстати, тогда же микрометеориты повредили внешние камеры, пока «Роза» находилась на парковочной орбите луны, где они совершали сделку. Обнаружил он и «жучков» – и воспользовался ими по-своему, преподнеся установившему их жулику неприятный сюрприз. Но сейчас никаких камер не было. Их испепелил лазерный луч, скользнувший по кораблю, когда они убегали с космостанции Авиа.

След ожога начинался почти в середине корпуса «Розы». Блайт подошел к краю борозды едва не метровой ширины, рассекшей пятнадцать сантиметров брони и вспененную керамическую изоляцию под ней. Капитан зашагал вдоль полосы, обогнув место, где луч, проникнув глубже, активировал систему герметизации и где разбухший и затвердевший в вакууме герметик образовал огромный, похожий на гриб пузырь. Чуть дальше располагался двигательный отсек. Блайт знал, где находится, поскольку видел теперь внутренние повреждения.

Термоядерный двигатель был не просто раскурочен – он практически отсутствовал. Рассекший корпус корабля луч с Авиа в последний момент угодил прямо в выхлопную трубу «Розы». Блайт смотрел на поломку и чувствовал, как улетучивается его первоначальная радость от бегства со станции.

– Дела не из лучших, – протянул Бронд, отслеживавший данные с передатчика скафандра Блайта.

– Мегапреуменьшение, приятель, – фыркнула тоже не покинувшая рубки Грир. – Удивительно, что У-движок еще работает… он ведь работает, а, Левен?

– Удивительнее всего, что он вообще не поврежден, – ответил корабельный разум-голем. – Хотя, как нам всем известно, резонанс есть.

Да. Все они ощущали последствия разбалансировки двигателя.

– Значит, мы еще можем прыгнуть к Погосту и заняться ремонтом. – Блайт изо всех сил старался не думать о страхе и тошноте, испытанных им во время прыжка с Авиа.

– Можем, – подтвердил Левен. – Сейчас, после вмешательства Пенни Рояла, нам не нужно много реального пространства для разгона. Возможно, достаточно будет одних только рулевых движков…

– Но? – уловил Блайт.

– Граница.

– Да ну, она же как решето.

– Она была решетом.

– Что ты имеешь в виду? – Блайт развернулся и зашагал обратно к шлюзу.

Он ничего не мог здесь сделать. Нужно добраться, например, до Молонора на Погосте – туда, где он получит доступ к своему счету в Галактическом банке и сумеет оплатить профессиональный ремонт корабля. И даже если Государство блокирует ему доступ к счету – событие, в сущности, неслыханное, – на борту найдется еще много чего ценного, он убедился в этом сразу после поступления платы за мемпланты. Нужно просто добраться до Погоста.

– Объяснись, Левен, – приказал Блайт, поскольку корабельный разум медлил с ответом.

– Я озадачен, – проговорил разум голема. – На наблюдательных станциях Государства введен режим повышенной боеготовности, их детекторы погружены в У-пространство. Несомненно, к применению готовы и ПИПы. А еще прибывают корабли: штурмовики, дредноуты и другие, побольше.

– Но это же не из-за нас.

Блайт уже вошел в шлюз. Нет, если его встреча с Пенни Роялом, новый генератор силового поля и бегство с Авиа послужили основанием для принятия подобных мер, ему остается только махнуть на все рукой и сдаться.

– Нет, – ответил Левен. – Подробности неизвестны, но смахивает на реакцию на некую деятельность на той стороне Погоста.

– Прадоры активизировались, – предположила Грир.

– Похоже на то, – согласился Левен. – Но, как я уже сказал, подробности неизвестны.

Едва войдя на корабль, Блайт опустил лицевой щиток и стянул с головы жесткий шлем. Но снимать скафандр как-то не хотелось, а прибыв в рубку, он убедился, что поджидающая его парочка одета соответственно. Всегда лучше принять меры предосторожности, если у твоего корабля прореха в корпусе – вроде каньона на модели долин Маринера[3]. Капитан занял свое место, положил локти на пульт управления и задумался, сцепив пальцы в замок.

– Если мы останемся в Государстве, кто-нибудь или что-нибудь обязательно выследит нас, убедится, что мы выведены из строя, и захватит корабль. Согласны?

– Согласны, – подтвердил Бронд.

Грир только кивнула.

– Значит, если эта суета на границе связана с тем, что творится на стороне Королевства, то внимание пограничников будет сосредоточенно именно там.

Капитан взглянул на Бронда и Грир, но те не спешили соглашаться. Они, как и он сам, отлично знали, что когда ИИ подняты по боевой тревоге, то просматривается все, на триста шестьдесят градусов.

– Нам нужно попробовать проскользнуть, – закончил Блайт.

– Так я и думала, – устало пробормотала Грир.

– Левен, – велел Блайт, – проанализируй информацию об активности там и веди нас по наиболее подходящему маршруту.

Включились рулевые движки, и «Роза» резко дернулась. Вслушиваясь в глухое гудение, Блайт убедился, что один из двигателей поврежден и вот-вот откажет. Он меланхолично созерцал испещренный точками звезд вакуум, пока не опустились бронированные ставни, закрыв обзор. Корабль набирал скорость, и капитан только поморщился, ощутив прошедшую по рубке волну, катившуюся, похоже, от У-пространственного двигателя.

– Поехали, – сообщил Левен.

– Ясен хрен, – буркнула Грир.

Каждый член экипажа почувствовал прилив и тошнотворный выверт У-пространственного прыжка. Блайт осмотрелся. Все вроде бы выглядело как всегда, но он сам словно бы принял какие-то психоактиваторы. Предметы вокруг казались нереальными, иллюзорными – как будто под тонким внешним слоем не было абсолютно ничего. Человеческий мозг отказывался принимать это отсутствие – хотелось бежать с криком куда подальше. Блайт встал, неловко пошатнувшись.

– Долго? – выдавил он.

– Пятьдесят два часа, – отрапортовал Левен.

– Хорошо, будем нести шестичасовые вахты. Ты первая, Грир, потом Бронд.

Бронд тоже поднялся, бледный и нездоровый на вид.

– А я пока отключусь, – добавил Блайт.

Остальные вне вахты поступят так же, ибо искусственный сон – лучший способ перенести переход, хотя и он обременен мерзкими кошмарами. Направляясь к своей каюте, Блайт размышлял, ждет ли его что-то похуже тех поганых снов, мучивших его после бегства с Авиа. Он видел окружившие его черные ножи – то есть Пенни Рояла, конечно. Только того Пенни Рояла, который заслужил свою прескверную репутацию. И он хихикал, свежуя Блайта заживо.

Трент

– Что тебе надо? – спросил Трент, не желая оглядываться.

– Тебя и твою миленькую сережку, – ответил голем.

Пальцы Трента все еще крепко сжимали рычаг управления. Какой у него выбор? Неужто он и вправду хочет провести кучу времени в замкнутом тесном пространстве в компании того, кто стоит за спиной? Можно вернуться к луне, к Броклу… Нет, это не вариант. Он скорее сыграет в русскую рулетку, вооружившись пульсаром, чем вернется туда. Трент разжал кисть, отстегнул ремень безопасности и медленно развернул кресло – железная рука скелета соскользнула с его плеча.

Глядя на нависшего над ним голема Пенни Рояла, Трент вспомнил, когда впервые увидел его – рядом со Столманом, главарем мафии на Литорали. Ни кожи, ни синтеплоти не было на этом человеческом с виду скелете из кермета, но суставы его пучились крупногабаритными шаговыми двигателями, межреберные щели заполнял какой-то серый материал, зубы были белыми, а глаза – темно-синими. На этом сходство с обычными скелетоподобными големами и кончалось. Он был крупнее стандартного голема, и кто-то изукрасил полированные кости яркими геометрическими узорами, так что скелет напоминал некий артефакт из древней гробницы майя. Место человеческих потрохов занимала какая-то органическая на вид техника, она окутывала кости, суставы, вилась вокруг шеи и даже частично наползала на череп. Казалось, что голем сотню лет проспал где-нибудь в джунглях и вот наконец пробудился, вырвавшись на свободу, весь в обрывках корней и лиан, только «растительность» эта была черно-золотистой, металлической и распределялась слишком уж равномерно. А еще голема покрывали вмятины, царапины и ожоги от лазеров.

Смежились на миг железные веки, которыми големы-скелеты обычно не обладают, и голем, резко отступив от человека, сел на пол у дальней стены маленькой каюты и принялся по одному вывинчивать из своей груди ребра.

– Зачем? – выдавил Трент, с трудом сглатывая. – Зачем тебе я и моя серьга?

– Потому что он хочет ее.

«Ее» – это, конечно, Изабель Сатоми, а «он»… Трента вдруг охватило жуткое подозрение, что этот «он» – сам Пенни Роял. Но это не имело бы смысла, ведь Пенни Роял сразу отдал ему мемозапись Изабель. Зачем бы она понадобилась ему снова?

Трент смотрел на голема, вспоминая, как тот спас ему жизнь, когда Трент оказался пленником преступного Столмана. Впрочем, он понятия не имел, спас ли его голем по собственной инициативе или по велению Сатоми. Как он тогда произнес: «Поднимите мне веки». И как, подталкиваемый приказом Сатоми, оторвал голову капитану «Глории». Когда-то этот голем был обычным големом производства Государства. Но потом им завладел Пенни Роял, а вскоре после дракокорповский форс позволил Столману управлять железным скелетом. Потом контроль перехватила Изабель – силой своего безумного разума. И хотя странно заводить речь о психическом здоровье искусственных интеллектов, Трент был уверен, что рядом с ним находится нечто ненормальное.

– Как мне тебя называть?

Возможно, имя отгонит часть страхов.

Продолжая вывинчивать ребра, голем качнул гладким черепом:

– Никогда не задумывался об имени.

– А почему бы не задуматься об этом сейчас?

– Щелк да щелк.

«Нет, это все неправильно».

Одна половина груди голема была уже полностью вскрыта – внутри поблескивали какие-то механизмы, и выглядели они странно – органическими, совсем как та дрянь, что расползлась по скелету снаружи. Кроме того, Трент заметил среди «потрохов» ИИ-кристалл в керметовой клети. Он не был ни прозрачным, ни опаловым, как обычные вместилища ИИ-разумов. Кристалл выглядел обугленным, на нем виднелись какие-то наросты вроде плесени, и Трент определенно рассмотрел трещины. Обнажив внутренности, голем потянулся и оторвал от стены, к которой прислонялся, панель.

– Ты должен был иметь настоящее имя – раньше, до того, как Пенни Роял завладел тобой.

Голем вдруг вскинул руку с вытянутым пальцем – так стремительно, что Тренд даже не уловил движения. Если бы голем захотел прикончить его, то человек, несомненно, оказался бы совершенно беспомощен.

– Я вспомнил. Меня звали Джон Грей. Щелк да щелк.

Руки Джона Грея превратились в размытые круги: он вырывал из стены и отбрасывал электросхемы и пучки оптических волокон.

– Что Пенни Роял сделал с тобой, Джон? – спросил Трент.

Возможно, если продолжать говорить, он немного отсрочит тот момент, когда будет валяться по всему полу каюты в виде кровавых ошметков. Подобный конец выглядел весьма вероятным, поскольку, раз Пенни Роял хочет получить Сатоми, Трент Собель ему ни к чему. Возможно, он сейчас наблюдает маленькое отвлекающее представление голема, намеренного доставить мемозапись Изабель некоему «ему»?

Джон Грей оторвался на миг от сортировки кабелей.

– Мистер Грей, – проговорил он с нажимом.

Трент почувствовал, как его надежды выбраться из этой переделки живым отступили еще дальше. Голем тем временем начал запихивать оптоволокно себе в грудь. Через несколько минут мистер Грей произнес:

– Щелк.

Он вставил последний провод, и все они образовали аккуратное кольцо вокруг кристалла. Затем вытянул из стены еще кусок кабеля, шагнул к Тренту и, прижав палец к груди человека, чуть наклонил голову, пристально этот самый палец изучая. Трент прекрасно понимал, что мистер Грей способен запросто проткнуть его насквозь – одним пальцем. Прочистив горло, Собель прохрипел:

– Я не хотел умирать на той луне и не хочу умереть здесь. Грей поднял глаза:

– Ты не хочешь умереть?

Трент снова откашлялся:

– Нет.

– Я тоже никогда не хотел, – заявил мистер Грей.

Трент еще размышлял, что можно было бы сказать в ответ, когда голова Грея снова склонилась как бы в кивке, а корабль содрогнулся, точно зверек, налетевший случайно на оголенный силовой кабель, выгнулся, застонал – и ухнул в У-пространство.

Свёрл

Грузовые звездолеты, забравшие многих беженцев с планеты, уже ушли, как и корабль местного государственного агента, и Свёрл даже немного огорчился от того, что не пообщался с дроном Эрроусмитом. Проводя глубокое сканирование системы, он засек только один маленький корабль на орбите Литорали, отметив, что на борту находится голем, пытающийся снова открыть канал связи. Игнорируя его, Свёрл обдумывал, что заставило его позвать голема сюда. Так поступать не следовало и, что куда важнее, не стоило являться сюда самому. Весьма вероятно, некоторые спутники-шпионы Цворна еще действуют, и Цворн может узнать о его местонахождении – и сообразить, что Свёрл не проглотил приманку.

Ну и ладно – он еще разберется с Цворном, когда срок придет.

Свёрл сам открыл канал и отправил информационный запрос на более тесную связь, ведь голем больше не был его рабом. Получив разрешение, он стал смотреть на мир глазами голема.

– Ты прибыл, – произнес голем, обретший отныне имя Джон Грей.

Мистер Грей всматривался в изображение дредноута Свёрла на маленьком экране. Затем, подняв взгляд, он сфокусировался на далекой точке – том же самом корабле, только на главном экране рубки.

– Подходи, – предложил Свёрл. – Я открою люк дока. – Он чувствовал колебания мистера Грея в сочетании с какими-то странными отзвуками и намеками на тайные расчеты, поэтому спокойно продолжил: – Хотя можешь держаться на расстоянии, пока мы будем решать вопрос с твоим вознаграждением.

Свёрл понятия не имел, чего может хотеть подобное существо, свободное ныне от его контроля.

– Я хочу сопровождать тебя.

Грей наклонил голову, рассматривая собственное тело. Теперь Свёрл осознал, отчего связь казалась столь странной. Мистер Грей подключился к яхте, чтобы совершать необходимые для работы У-пространственных двигателей вычисления, – и был частично погружен в математическую вселенную.

– Почему? – спросил Свёрл и тут же, опережая Грея, ответил себе: – Пенни Роял.

– Да, – небрежно подтвердил Грей, поворачиваясь к вошедшему Тренту Собелю.

Выражение лица человека было вначале настороженным, а потом, когда он увидел картинку на маленьком экране, стало откровенно встревоженным.

– Подходи, – повторил Свёрл, мысленно отправив сигнал открыть штурмовой отсек.

Прадор практически отключился от наблюдения за обстановкой на маленьком судне – достаточно было того, что он будет предупрежден, если что-то потребует его внимания. Корабль уже запустил двигатели и начал приближаться, а Свёрл принялся скачивать обновления как из государственных источников, так и из Королевства. Скоро стало ясно, что ему следует обратить больше внимания на вещи, не попадающие в сферу его обычных интересов.

Что-то происходило.

В ответ на события на другой стороне Погоста государственные наблюдательные посты и пограничные войска приведены в состояние повышенной боеготовности. Но что именно случилось, из собранной информации было непонятно. Большинство источников Свёрла в Королевстве – перехват данных, обновление статусов, карусель слухов – ничего толком не проясняли, так что прадор решил прибегнуть к другому, более рискованному способу – и открыл У-пространственную связь с некой точкой в глубине Королевства.

– Привет, Свёрл, я ждал твоего вызова, – сказал находившийся на другом конце канала.

– Ну и что именно происходит, Гост? – спросил отец-капитан появившегося на экране огромного бронированного прадора.

Гост не был ни первенцем-переростком, ни молодым взрослым, не проявлявшим обычного для таких прадоров себялюбия. Гост был одним из членов многочисленной семьи короля, или, точнее, одним из его детей, и служил отцу – в качестве солдата Королевского Конвоя. Именно Гост связывался со Свёрлом несколько десятилетий назад, предлагая амнистию в случае возвращения в Королевство. Свёрл не поверил, да и, честно говоря, было уже поздно. Условия сдачи обязывали его явиться на прием к королю, а Свёрл к этому моменту уже слишком изменился и знал, какова будет реакция прадоров на его внешность: его немедленно уничтожат. Однако общение Свёрла и Госта продолжилось и после отказа отца-капитана. Король знал об этом и не препятствовал, хотя Свёрла и объявили вне закона. Правитель желал контролировать свое Королевство и быть готовым отразить любую угрозу, так что нуждался во всякой доступной информации. Запрет общения одного из верных охранников со Свёрлом не принес бы никакой пользы.

– В смысле – отчего Государство занервничало? – уточнил Гост.

– Конечно.

– Вероятно, от того же, отчего эскадра дредноутов собралась у границ Погоста, а отряд Королевского Конвоя – у Самого Смака в Королевстве.

– Ясно, – буркнул Свёрл. – Так из-за чего же все эти корабли собрались?

– Из-за тебя, Свёрл.

– Вот уж не думал, что представляю такую опасность.

– Да уж, определенно, то, что я вижу на экранах, опасности не представляет вовсе. Но мне было бы интересно посмотреть, как ты выглядишь на самом деле, а еще интереснее – заглянуть внутрь тебя и полюбоваться, в частности, на твой главный ганглий.

Свёрл утратил дар речи. Он только смотрел на представителя королевского рода и бессмысленно клацал протезами жвал.

– Вижу, разумного ответа у тебя нет, – заметил Гост. – Позволь прояснить кое-что: мы знаем, что ты из себя представляешь сейчас, Свёрл. Знаем, что сделал с тобой черный ИИ Пенни Роял.

– И вы решили избавиться от этого кошмара, – выдавил Свёрл.

– Типичная, ожидаемая прадорская реакция…

Гост предлагал ему о чем-то догадаться. Перевозбужденный разум Свёрла функционировал сейчас в основном за счет ИИ-компонента. Гост вел себя не совсем как прадор, да и король тоже. Вот уже много лет никто не видел правителя, а королевские дети, его охрана, никогда не показывались без брони…

– Трансформации, возможно, подвергся не только я, – предположил он.

– Возможно, – согласился Гост. – Но представь, как среагирует на тебя большинство нетрансформированных прадоров. Представь, как некоторые прадоры, недовольные прекращением войны и уверенные, что их предназначение – главенствовать во Вселенной, могут использовать тебя.

– Цворн, – произнес Свёрл.

– В дредноутах на границе Погоста – союзники Цворна, которые, хоть и подчинились власти моего отца, короля, не прекращают лелеять свою ненависть. Для них ты – гнусность, кощунство, абсолютное доказательство необходимости продолжать войну до логического и неизбежного – с их точки зрения – конца: истребления всего населения Государства, как людей, так и ИИ. К сожалению, они не способны преодолеть свои инстинкты, так что действительно неотвратимым концом войны станет гибель большей части прадорской расы, а немногие уцелевшие окажутся прикованы к парочке планет, их сохранят как диковинку, как источник интереса богоподобных искусственных интеллектов.

И снова Свёрл не смог подыскать ответа. Что же представляет из себя Королевский Конвой, если они способны так ясно видеть то, что лежит за пределами их инстинктов? И каков же король? Неужели склонность Пенни Рояла к преображениям дотянулась даже до Королевства?

– И нет, Свёрл, ни меня, ни моей родни никогда не касался черный ИИ.

«Черт, он еще и читает мысли».

– И я не читаю мысли, – тут же добавил Гост.

Пошипев и поплевавшись с минуту, Свёрл выдавил:

– Пенни Роял – преступник…

– Они не увидят или не захотят увидеть разницы: Пенни Роял – ИИ, а следовательно, принадлежит Государству.

Свёрл помедлил, отгоняя потрясение, дурацкую органическую реакцию. Сейчас он рассуждал как ИИ:

– Но Цворну и его союзникам потребуется неопровержимое вещественное доказательство, то есть я.

– Да.

– Цворн не в силах захватить меня.

– Возможно, так и было, когда у него имелся лишь истребитель…

– Объясни.

– Пять детей Влерна совершили налет на планету, чтобы добыть себе самок, и во время рейда, проявив способности, обычно несвойственные им подобным, угнали КВ-дредноут, который привели на Погост Цворну.

– Почему? Зачем они отдали корабль?

– Какая-то форма управления разумами.

– Неужели…

– Итак, – перебил Гост, – действия Цворна на Погосте грозят привести к гражданской войне в Королевстве, за которой, вероятно, последует тотальная война с Государством. Ты – ключ. Мой отец в затруднительном положении, из него надо выбираться. Он может атаковать союзников Цворна, что будет стоить слишком дорого, или, пойдя на риск, послать эскадру корсаров к Погосту – на что Государству придется ответить.

– Разобраться с Цворном, – пробормотал Свёрл, зная наверняка, что Гост говорит не об этом.

Корсары – корабли Королевского Конвоя – направятся к другой цели.

– Нет, Свёрл. Такие, как Цворн, найдутся всегда, а единственное доказательство государственного – якобы – вероломства – ты. Так что само твое существование способно развязать войну.

– Значит, вы собираетесь выследить и убить меня, – подытожил Свёрл.

– Мы могли бы сделать это, нарушив договор и вынудив Государство ввести в игру штурмовики, что дало бы повод союзникам Цворна тоже вступить в бой, и тогда Государство ответило бы дредноутами… И началась бы та самая война, которой мы хотим избежать. Нужно продолжать?

– Не нужно, – проговорил Свёрл. – Чего ты хочешь от меня? Чтобы я сам себя уничтожил?

– Это было бы очень удобно – для нас. Таково твое предложение?

– Нет.

– Тогда вариантов у тебя остается немного, тем более если ты, как я понял из нашего общения, утратил ненависть к Государству и приобрел ненависть к войне и всему, что она влечет за собой, – сказал Гост.

Свёрл почувствовал некоторое облегчение оттого, что, видимо, альтернатива его самоубийству или убийству собственными прислужниками все-таки есть.

– Ты должен придумать какой-то другой способ выйти из игры. Пока ты на Погосте, тебе грозит верная гибель – либо от нас, либо от Цворна и его союзников. Так что либо ты сдаешься Государству, либо уходишь куда подальше.

– Я подумаю над твоим предложением.

– Только не позволяй раздумьям превратиться в промедление, – предупредил Гост и отключил связь.

Его изображение исчезло.

Свёрл сел на пол кабинета-святилища, чувствуя себя опустошенным и потерянным. Ему действительно не хотелось быть ключом к запуску конфликта между Королевством и Государством – и определенно не хотелось умирать. Сдаться Государству означало бы оказаться вне досягаемости Цворна, но тогда он наверняка угодил бы в руки кого-нибудь вроде аналитического ИИ Брокла. Если он покинет пространства Погоста, Государства и Королевства, то никогда не удовлетворит потребности разобраться наконец с Пенни Роялом. Размышляя об этих возможностях, он вновь обратил внимание на приближавшуюся яхту и вдруг интуитивно почувствовал, что ответ может скрываться именно там.

– У тебя были проблемы при прохождении государственных наблюдательных постов? – спросил он голема, кое-что подозревая.

– Никаких, – ответил Грей.

– Кто это там, черт возьми? – встрял Трент Собель.

Свёрл с опозданием сообразил, что мистер Грей включил громкую связь, транслируя их переговоры, и на миг разозлился, но вспомнил, что голем больше не его раб, он не управляет им и не может требовать он него каких-либо действий.

– Я отец-капитан Свёрл.

– А, ты все еще здесь.

Свёрл решил не убеждать человека в том, что остался возле Литорали, потому что ему нужно было кое-что обдумать. Несмотря на режим повышенной боеготовности государственных наблюдательных постов, маленький корабль легко прошел мимо них. Возможно, его просто не заметили, но, скорее всего, наблюдатели пропустили его из-за угроз Пенни Рояла. И все это было связано со Свёрлом; он не сомневался, что по-прежнему остается частью планов Черного ИИ. И он решил, что позволит им забрать себя. Отвернувшись от пульта, Свёрл подошел к дальней стене кабинета, мысленно приказал открыть кладовку – и принялся вытаскивать оттуда кое-какое оборудование. Пенни Роял счел нужным послать ему мемокристалл Изабель Сатоми, значит, он явно хотел, чтобы Свёрл что-то с полученным кристаллом сделал. Возможно, все эти приборы и не понадобятся, а подойдут и стандартные оптические соединители – но ему хотелось быть готовым к любому повороту.

Спир

А этот Свёрл – опасный персонаж. Он не просто форсированный прадор, он прибегает и к прадорским, и к государственным технологиям, о чем свидетельствует использованная им замысловатая «хамелеонка», скрывающая прадорский дредноут даже на близком расстоянии.

Когда его корабль все-таки появился, заполнив собой весь экран, я застыл, ожидая огненной разрушительной волны – как на Панархии. Но мое судно и я сам не интересовали его, он просто свернул и ушел в У-прыжок.

Почему – мы обнаружили немного позже. Свёрл вскрыл ретранслятор и теперь, зная, куда передается сигнал, шел за ним. По моим предположениям, по крайней мере. Он даже не позаботился закрыть прибор, и тот теперь бормотал в пространство координаты, на радость любому, кто захочет по ним последовать. Мы захотели.

Однако я не собирался прыгать за Свёрлом, не приняв мер предосторожности, так что велел какому-то слишком уж молчаливому и угрюмому Флейту доставить нас в точку, отстоящую от указанных координат хотя бы на световой час. Флейта, видимо, взволновало появление создавшего его отца-капитана. Во время путешествия корабельный разум сторонился общения, а я покамест нехотя вернулся в свой внутренний мир.

Теперь я умел ограничивать погружения в прошлые жизни, назначая их на специально отведенное для этого время – в основном часы сна. Однажды я попробовал полностью остановить рвавшиеся в сознание картины, но попытка не удалась. Они глодали меня, как ненавистная, дурная привычка. Я чувствовал себя угнетенным и даже испытывал физическую боль, если не давал каждые двадцать часов предстать передо мной хотя бы двум или трем чужим жизням.

Я научился скрупулезно анализировать их и запускал для этих целей специальные программы в форсе. Я, например, узнал, что из тысяч отправленных на тот свет и записанных Пенни Роялом тысяча восемьсот были убийцами. Это включая и те смерти, которые я пока не пережил сам, поскольку поиск и сортировка проходили по всем хранившимся в шипе объектам. И еще одно стало очевидно: агонии, испытанные мной, те, которые я в любую секунду могу вновь прокрутить по собственному желанию, на самом деле не вселились в мой разум. Они сидят в шипе и поддерживают квантовую связь с моим сознанием, возможно, запутались в нем – но не вросли навечно.

Анализ также доказал мне, что убийства не скрывали за собой никакой логики. Не имело значения, виновна жертва или невинна, презренна или привлекательна, молода или стара. Да, многие из погибших заслуживали смерти, но было среди них и немало тех, кто не совершил ничего скверного. Думаю, единственная причина, отчего убитые Пенни Роялом не являли собой поперечный разрез всего человечества, так это оттого, что пути обычных люди просто не пересекались с путями Пенни Рояла.

«Я понял, до меня дошло!» – хотелось мне завопить шипу – и Пенни Роялу. Никакого оправдания нет и быть не может. Пенни Роял – серийный убийца, психопат-ИИ, дерьмовый компьютеризированно-механизированный Ганнибал Лектер, действительно заслуживающий уничтожения. Мне не нужно было переживать новые смерти, чтобы узнать это, но жуткие отвратительные драмы все равно продолжали разыгрываться в мозгу.

– Значит, Свёрл догонит Цворна и покончит с ним, – сказал я во время одного из побегов за пределы собственного черепа.

Я изучал наноскопическое изображение кольца квантовых процессоров на поверхности шипа. Они не были напрямую связаны с чем-либо, окружающим их, что сбивало меня с толку. Для какой именно цели они служат?

– Ну, Свёрл к этому стремится, – осторожно заметила Рисс.

– Один предатель-прадор уничтожает другого, а оба со времен войны сидят на Погосте.

– Ты передумал, решил, что тут нет связи с активизацией наблюдателей на границах Погоста? – спросила Рисс.

– Давай это обсудим.

– Значит, даже приняв во внимание участие Пенни Рояла, ты не понимаешь, чем Свёрл, Цворн или они оба заслужили подобный отклик?

– Ну да, ну не понимаю, – уступил я, – хотя и уверен, что дело в них.

Я отключил экраны, все закончилось ничем.

– Государственные ИИ не решат вдруг напасть на Королевство – в этом нет нужды. Даже за то недолгое время, что прошло после моего воскрешения, я понял: прадоров больше нельзя сравнивать с Государством по силе, им уже никогда не застичь нас врасплох, со спущенными штанами, так сказать. Значит, действия государственных наблюдательных постов – это ответ на действия прадоров, а не наоборот.

– Да, – подтвердила Рисс.

– Ты сама подчеркнула, что прадоры выставили недостаточно кораблей для полноценной атаки на Государство, следовательно, они среагировали на что-то, случившееся на Погосте.

– Возможно, у них есть силы, нам пока невидимые, – заметила Рисс.

– Да брось, даже при ограниченных контактах ты смогла бы обнаружить, что происходит в том газовом облаке, которое они называют Самым Смаком. Держу пари, прямо сейчас микрошпионы Государства изучают каждый квадратный сантиметр Королевства.

– Тогда, возможно, Государство и видит другие силы.

– Нет. – Я покачал головой. – Того, что собирается у границы, недостаточно для ответа на настоящее вторжение. По мне, так это смахивает на осторожное сближение – отклик эквивалентен причине.

– Тогда, возможно, у Государства есть силы, скрытые от нас.

– Тебе нравится роль адвоката дьявола, а?

– Я допускаю все, что ты говоришь, – ответила Рисс. – Но на что среагировали прадоры, на что такое, на что они не считали необходимым реагировать все время с окончания войны?

– Ну, Свёрл и Цворн зашевелились, чего не делали целый век… – подсказал я.

– Не годится. Направляйся они в Государство или Королевство, хватило бы только наблюдательных постов на любой из границ, чтобы разделаться с ними в считаные секунды, – и дополнительных сил не понадобилось бы. Значит, если твое утверждение, что именно они причина приграничной активности, – правда, то мы упустили какой-то существенный фактор.

Я надолго задумался, не в силах отогнать ощущение, что Рисс намного опередила меня в умозаключениях и теперь дает мне шанс сообразить самому.

– Ладно, допустим, Цворн и Свёрл не представляли угрозы сразу, когда отправились в изгнание, следовательно, надо понять, что изменилось, а это приводит нас прямиком к Пенни Роялу. Свёрл по инициативе черного ИИ обрел способности ИИ, стал форсированным. Возможно ли, чтобы Королевство боялось такого прадора?

– Возможно, – ответила Рисс, – но если так, они не вылезли бы со своим страхом на государственную границу, ведь Государства они боятся еще больше. По сравнению с реакцией Государства угроза, которую мог бы представлять собой Свёрл – как ИИ, – просто ничтожна.

– Значит, тут скрывается что-то посерьезнее страха перед ИИ, верно?

Рисс наклонила голову, соглашаясь.

– Я бы предположила, что угроза в том, что представляет из себя Свёрл, а не в том, что он может сделать.

Я снова погрузился в раздумья, неторопливые и подробные, внезапно обнаружив, что наслаждаюсь мыслительным процессом – наслаждаюсь чем-то впервые после событий на Масаде.

– Для прадоров Свёрл являет собой омерзительное кощунство, – попытался я развить мысль.

– Да.

Рисс ждала.

– Некоторые кланы могут испытывать более сильные чувства, чем другие.

– Верно.

Я прикрыл глаза, размышляя дальше.

– Многие прадоры не согласны с решением заключить мир с Государством.

– И эти прадоры, вероятно, сидят в дредноутах, собравшихся у границ Погоста. – Похоже, Рисс все-таки потеряла терпение. – И они не из тех, кто видит, чем предатель-ИИ отличается от ИИ Государства.

Все части страшной мозаики прочно и точно улеглись на места в моем сознании. Король прадоров не мог позволить Свёрлу попасть в клешни мятежных сородичей – он стал бы для них той спичкой, что разожгла бы войну. И, чтобы предотвратить это, он рискнул, послав Королевский Конвой на Погост уничтожить Свёрла, а вместе с ним – угрозу. Похоже, он даже готов был рискнуть нарушить соглашение и вступить в прямую конфронтацию с Государством. Но получится ли у него выйти сухим из воды и не развязать ту самую войну, которую он пытается предотвратить?

– Но при чем тут Цворн? – спросил я.

– Цворн, – сказала Рисс, – не согласен с новым королем до такой степени, что стал ренегатом. Он, несомненно, каким-то образом сотрудничает с теми прадорами на границе. Он, смею предположить, ищет способ заманить Свёрла в ловушку и представить его прадорам на границе – как улику. А они, конечно, потребуют действий и предъявят Свёрла всему Королевству в качестве доказательства обоснованности их страхов в отношении Государства. Далее – одно из двух: или подданные вынудят короля начать войну, или взбунтуются. Тут в любом случае ничего хорошего не последует.

– Ты же уже давно знала все это.

– Да.

– Так почему же ждала до сих пор и не сообщала мне?

– Ты был занят.

Змея-дрон уже говорила, что осведомлена о моей связи с шипом, и, в сущности, именно она и обнаружила это. Знала она и об обмене данными, идущем между мной и иглой Пенни Рояла, а значит, была в курсе, насколько возросли объемы передаваемой информации после нашего ухода с Масады.

– Не слишком он и велик. – Потянувшись, я коснулся пальцами шипа. – Но в нем заключено все, что нужно знать об аде.

Будто ток прошел по руке, и мертвецы завопили, требуя, чтобы их выслушали. Охнув, я разорвал контакт.

– Уже лучше, – сказал Рисс. – Ты научился кое-что контролировать.

– Да. – Я кивнул.

– Тогда у меня есть последний кусочек информационного пазла, который ты можешь положить на место.

Я посмотрел прямо в черный глаз Рисс, а та продолжала:

– Воспоминания, которые ты переживаешь, принадлежат мертвым, но они – лишь копии периода, близкого к смерти.

Данных недостаточно, чтобы жертвы стали цельными существами. Они отредактированы, сведены к минимуму – только чтобы ты узнал о них и о вине Пенни Рояла.

– Как-то меня твои слова не слишком успокаивают. Я планировал уничтожить шип, но испугался, что тогда случится со мной, однако это еще не все. Я подумал, если разобью эту штуку, погублю всех умерших – восстановить их будет невозможно. А теперь ты говоришь, что это не так, что они ушли навсегда, безнадежно.

– Это не так. – Дрон покачала головой. – Недавно капитан Блайт прибыл к Авиа и потребовал вознаграждение за нечто, переданное ему Пенни Роялом.

– За его модифицированный генератор силового поля?

– Нет, он потребовал стандартную награду, предлагаемую за возвращение Государству мемплантов. Их у него было больше тысячи. – Рисс помедлила секунду, потом добавила: – Жертв Пенни Рояла.

Я молча смотрел на Рисс – и тут смысл ее слов обрушился на меня. Все эти жизни и все эти смерти, все эти мучения в некотором роде стерты со счетов. Пенни Роял сделал хороший шаг к искуплению – только его недостаточно. А как же те, кого ИИ убил, но не записал? Как же те тысячи, кто страдал или умер в результате действий Пенни Рояла?

– Панархия? – выдавил я.

– Нет, ты единственный воскрешенный оттуда.

Тем не менее я почувствовал, как чуть разжались тиски, сдавившие грудь, а тяжесть упала с плеч. Я вновь повернулся к шипу. Вот свидетельство; вот коллекция смертей. Нет у меня больше причин хранить их, и, если я пересилю страх того, что может случиться со мной, я волен швырнуть эту штуку в любое солнце. Я снова коснулся шипа, и теперь толчок оказался куда слабее.

– Все равно нам нужно найти Пенни Рояла, – отрезал я и отвернулся.