Завод войны

Война людей и прадоров: Рисс

Когда Цех 101 ушел в У-пространство, Рисс все еще пыталась освободить застрявший в стене яйцеклад. Внезапно грохот врезавшихся в защитное поле снарядов прекратился. Передача данных медленно возобновлялась. Станция выжила! Но теперь, когда поступало все больше и больше информации, все больше и больше сенсоров становились доступными, завод затопляла тьма. Его наполняли тонувшие, рассыпавшиеся разумы.

– Ты пойдешь со мной, – сказал богомол.

Он крепко обхватил тело Рисс и выдернул маленького дрона из стены.

Они быстро удалялись от Бета-Шесть, со стен сыпались дроны-клещи, многие присоединялись к ним, появляясь словно из ниоткуда. Глухие удары отдавались эхом там, где был воздух, способный проводить звуки. Приливы и отливы энергии продолжались, и Рисс выявила в компьютерных системах смещения больших массивов данных – из-за этих смещений к ним было трудно получить доступ, а значит, и трудно понять.

– Они сопротивляются, – сказал богомол, – но они наивны, как ты, и ничего не понимают. Шанс имеют лишь субразумы и те, кто вроде меня вернулся для ремонта.

Прежде чем Рисс успела задать вопрос, богомол отправил ей пакет информации. ИИ Цеха 101 теперь убивал своих детей, что совсем не имело смысла. Станция зачищала ИИ-кристалл электромагнитными импульсами, когда тот вставал в очередь для помещения в новый штурмовик. А еще проводила информационные атаки, нападая на уже установленные в корабли кристаллы – на всех этапах создания, также очищая их в процессе. Многим разумам удалось дать отпор, так что Цех 101 в ответ атаковал их физически.

На кораблях, находившихся на ранних стадиях сборки, но с уже установленными кристаллами, роились ремонтные роботы. Любыми доступными им способами они старались уничтожить кристаллы ИИ. На некоторых участках с ними сражались другие роботы, контролируемые субразумами. А на участках финальной сборки готовые и почти готовые корабли боролись за выживание. Здесь ИИ станции обратил против них внутреннее оружие и гигантских роботов-монтажников.

– Ударный корабль «Джейкоб» сообразил, откуда ветер дует, – сказал богомол. – Он закрылся, надеясь остаться незамеченным. «Джейкоб», как и я, вернулся ради ремонта.

Рисс попыталась найти данные об этом корабле, снова исследуя бушевашие вокруг информационные потоки. Сперва она ничего не уловила, но потом в ее сознании начала формироваться виртуальная карта. В центре хаоса она увидела Цех 101, похожий на злобную красную амебу, протянувшую ложноножки ко множеству своих меньших подобий, выставлявших навстречу защиту в виде силовых полей. Между отростками сновали косяки других разумов – тех, что стояли на ударных кораблях; иногда они тоже прятались за силовым полем, иногда вспыхивали синим пламенем, натыкаясь на псевдоподии. Просеивая списки, Рисс пыталась найти «Джейкоба», но тщетно. И вдруг все стало огненно-красным и что-то врезалось в ее разум.

Рисс показалось, что она падает во тьму, информационные побеги пытались удержать компоненты сознания. Горе и безнадежность переполнили ее. Не было причины существовать, не было смысла продолжать жить с таким грузом. Рисс перестала сопротивляться, почувствовала, как распадается ее разум…

Яркая вспышка рассеяла мрак, и Рисс обнаружила себя в вакууме, на лишенном гравитации участке станции. Один из больших стальных клещей сжимал ее двумя конечностями, в тело вонзилось множество микроразъемов, соединившихся с системами вокруг кристалла. Безнадежность отхлынула, разум маленького дрона вновь начал собираться воедино.

– Чертовски глупо, – буркнул зависший рядом богомол. – Ты действительно наивна.

Клещ отпустил Рисс и попятился, давая дрону-змее возможность развернуться.

– Я же сказал, что «Джейкоб» закрылся. И показал, что Цех Сто один делает со своими… детьми.

Конечно, как одна из новорожденных, Рисс была уязвима. Почуяв ее в системе, станционный ИИ попытался убить дрона.

– Больше так не делай, – предупредил богомол. – А то погибнешь. Хуже того, ты можешь навести ИИ на «Джейкоба». Идем.

Беглецы – существа, сотворенные по образу и подобию как земных, так и инопланетных тварей, а также големы, скелетоподобные и обтянутые синтеплотью и кожей, – двигались по жерлу огромного конвейера. Рядом плыл каркас ударного корабля, а чуть дальше дрейфовал почти готовый звездолет, согнутый каким-то мощным ударом в подобие бумеранга. Повсюду громоздились обломки, помятые, обожженные, оплавленные, часто не поддававшиеся опознанию. Расчлененные роботы цеплялись за что попало или бессмысленно вращались, роботы-пауки качались, словно бурые водоросли, на концах силовых и оптических кабелей.

– Готовься к бою, – сказал богомол.

Впереди открылась бойница, и из нее, точно пьяные, вывалились ремонтные роботы, похожие на двухметровых шлифованных алюминиевых тараканов. Они, казалось, не ведали, что творят, поскольку бесцельно сновали у самого отверстия. Осторожно сунувшись в виртуальность, Рисс обнаружила, что бой ведется в основном на информационном, а не на физическом поле, что сбивало роботов-тараканов с толку.

– Бей их, – велел богомол.

Он помчался так быстро, что его ножки вспороли железный пол, разбросав по сторонам раскаленную стружку.

Несмотря на стремительность богомола, дрон-акула с химическим двигателем успел первым. Он врезался в одного из ремонтников и отшвырнул его на двух других тараканов, потом открыл рот и принялся кусать противников щитостеклянными зубами, проворачивавшимися в челюстях, словно лента конвейера. Делали дело и огненные струи из его рулевых движков. Оторванные головы и прочие части тел так и летели. Тут подскочил и богомол со своими острыми ногами и лазерным лучом, бьющим из-под мандибул. В этот миг по станции прокатилась волна. Они вышли из У-пространства.

– Теперь у нас есть шанс, – заметил богомол.

Рисс меж тем размышляла, как ей действовать, чтобы не угодить впросак в драке, для которой она не предназначалась. Мимо просвистел снаряд, резко развернулся на девяносто градусов и ринулся вниз, в темный проем. Через секунду палубу тряхнул взрыв, и из того же отверстия ударил фонтан роботов-тараканов. Ракету выпустил большой боевой дрон, формой не повторяющий ничто органическое, – просто парящий цилиндр, ощетинившийся оружием. Теперь, однако, ремонтные роботы больше не толпились беспорядочно, и Рисс поняла, что Цех 101 узнал о ней и ее товарищах. Внезапно маленькая змея-дрон обнаружила прямо перед собой одного из тараканов – тот как раз извлек из собственного черепа рабочий инструмент, атомные ножницы, две половинки которых открывались и закрывались, как крылья. Рисс немедленно спряталась под «хамелеонкой» и перешла в режим откладывания яиц. Яиц в нее не загрузили, и перед ней находился не тот объект, для уничтожения которого она была сконструирована, но ее алмазный яйцеклад мог пробить даже прадорскую броню.

Рисс метнулась вперед, под ножницы, почувствовав, как что-то вспороло «хамелеонку» – это таракан чуть опустил оружие, встречая ее. Но действовал он недостаточно быстро. Рисс уже свернулась и ударила, яйцеклад вонзился в простенький промышленный кермет – раз, другой, третий, входя точно в соединения процессоров и трансиверов суб-ИИ. Таракан содрогнулся, бестолково взмахнул конечностями – и поплыл прочь.

Почти все ремонтные роботы были выведены из строя или уничтожены, но боевой робот вдруг открыл огонь по чему-то еще, и Рисс, вглядевшись в жерло трубы-конвейера, увидела толпу других роботов, выбиравшихся из многочисленных отверстий.

– Чертово дерьмо! – Богомол выстрелил в трубу из своего атомарника.

Взрывались снаряды, работало энергетическое оружие, но вдруг что-то изменилось. Из трубы полетели лазерные лучи. Один расплескался по силовому полю, окутавшему цилиндрического дрона. Поле продержалось всего несколько секунд – а затем дрон вспыхнул и взорвался под прямым ударом луча. Один из клещей метнулся к жерлу, но спина его вдруг откинулась, как крышка люка, обнажив горевшие внутренности. Противник перешел в наступление.

Оборонявшиеся проигрывали. Цех 101 направил на них все свое внимание, все свои силы. И управлял ИИ не только ремонтными и строительными роботами. Станция заменила поврежденное оружие и пополнила боевую технику, которую и бросила сейчас в атаку.

– Ну что ж, – сказал богомол, – попытаться-то стоило.

«Я вот-вот умру, – подумала Рисс, – хотя толком еще и не жила».

Но вдруг три мощных взрыва – судя по всему, ПЗУ – разметали собравшуюся орду, выжгли в противоположной стене огромные кратеры, выплеснув в вакуум раскаленный добела газ. Газ резали зеленые лазеры, гвоздя ракеты одну за другой. Внезапно все заслонила гигантская фигура, трехсотметровый плоский червь, весь в броне и оружии. Ничто не могло повредить этому ударному кораблю, окутанному сверкающими силовыми полями. И тут Рисс увидела, как в борту его открываются стыковочный шлюз, грузовой трюм и еще три шлюза.

– Думаю, пора уходить, – сказал ИИ «Джейкоба».

Блайт

У Блайта было десять дней на то, чтобы проверять и перепроверять координаты, раздраженно бродить по кораблю, толкать речи древнему скафандру, теперь всегда казавшемуся пустым, и безуспешно требовать ответов. Черный ИИ просто не реагировал. Выбор места назначения озадачивал Блайта, пока он не рассчитал все заново, опираясь на их темпоральный «заем». Тогда он испугался. И все-таки, когда они приблизились к новой точке, он сидел в рубке вместе с Брондом и Грир. И опять Бронд завел свой обратный отсчет, и снова Блайт постоянно просил его заткнуться.

– Всего двадцать минут осталось, – сказал Бронд. – Извини.

– Левен, – велел капитан, – когда мы приземлимся, мне нужен вид Шестого Башмачника. И силовые поля должны работать на полную.

– В чем дело, капитан? – спросила Грир.

Он даже разозлился на нее. Данные у нее те же, что и у него, так можно было бы уже разобраться. Потом Блайт разозлился на себя. Он-то сам разобрался только что, в последний день. Надо ли говорить им, что их могут поджарить? Нет, он не думал, что это случится. Пенни Роял продемонстрировал, что способен манипулировать временем, гнуть силовые поля и качать энергию из У-пространства. Пенни Роял показал то, что Блайт мог назвать лишь божественными способностями. И он заботился об их целости – или по крайней мере сохранности. Пока. И все же причины происходящего сейчас остались для Блайта столь же туманны, как и последняя кража черного ИИ. Зачем ему понадобился мощный грузовой звездолет с тремя телепортами?

– Пенни Роял собирается выбросить нас прямо перед фронтом ударной волны Шестого Башмачника, становящегося сверхновой, – выдавил он.

– И без силовых полей, – добавил Левен.

– Что???

– ИИ перекрыл мне доступ ко всему, кроме датчиков, – сообщил корабельный разум-голем. – И, как обычно, без объяснений.

– Сверхновой? – пробормотал Бронд.

– Ты же знаешь координаты, – сказал Блайт. – Мы окажемся в двух неделях от волны, позади нее… только вот сейчас мы находимся в прошлом, как раз в двух неделях…

– И значит, встанем прямо перед волной, – заключил Бронд.

– Корабль выдержит.

В голосе Грир почти не ощущалось сомнения.

– Ну, похоже, это нам и предстоит выяснить. – Блайт смотрел на отсчет внизу экрана. – Левен, дай мне электромагнитные показатели, отовсюду, куда только дотянешься. Оставь для них отдельное окно. Можешь запустить зонды?

– Это мне позволено.

– Тогда пошли два, на максимальной скорости, в разные стороны, по касательной к фронту ударной волны.

– Выполняю, идет подготовка.

– Ты что-то недоговариваешь, капитан? – осведомился Бронд.

– Увидишь.

Времени для объяснений не осталось – отсчет на экране дошел до нуля. Блайт забарабанил пальцами по пульту управления. Он был возбужден и лишь немного испуган, но прежние сомнения в разумности преследования Пенни Рояла и продолжении общения с ним исчезли. Он знал, что подвергает себя опасности – и не в первый раз, но чувствовал: дело того стоит. И то, что вот-вот случится, являлось отличным тому примером: удивление и восхищение заставляли напрочь забыть о риске.

– Вот и мы, – сказал Бронд.

Блайт с трудом подавил раздражение – ну вот приспичило же парню все комментировать. «Черная роза» выскользнула в реал. Серая поверхность экрана потемнела, а потом расцвела звездами. Одна из них, обведенная кружком, была помечена – Шестой Башмачник.

– Зонды запущены, – доложил Левен.

Шестой Башмачник выглядел совершенно обычным – примерно с минуту, после чего начал становиться все ярче и ярче: свет его разрушения добрался до корабля. Сияние звезды уже ослепляло, она стала расти, сделавшись такой же большой и яркой, как видимое с Земли Солнце, и вдруг свет потускнел: это экран автоматически приглушил излучение, чтобы люди не обожгли сетчатку. Но расти звезда продолжала.

Блайт лихорадочно изучал данные в левом углу изображения, когда взрыв сверхновой заполнил весь монитор своим сиянием. Сейчас их, наверное, омывали все виды поганой радиации, вслед за которой должна была прийти пыльная буря. Только ничего не случилось, лишь экран вдруг сделался темным, кроваво-красным. В рубке даже включился свет.

– Ты перестарался, Левен, – заметил Бронд.

– Я тут ни при чем.

– Что там зонды? – спросил Блайт.

– То же, что и корабельные сенсоры – а ведь они сейчас в тысяче двухстах метрах от нас.

– Какого черта тут происходит? – взвилась Грир.

– Энтропия, – ответил Блайт.

– Э?

– Зонды только что встретились с ударной волной, – сообщил Левен. – Посылаю показания в окно.

Блайт уставился на новые цифры. Зонды одновременно вошли в те области пространства, где радиация за микросекунду превращает человека в пар. Капитан сомневался, что его первый корабль пережил бы такое, но надеялся, что этот, перестроенный, выдержит. С зондами же все в порядке, а значит, они тоже переналаживались.

– Передача информации прервалась, – сказал Левен. – Я потерял зонды.

«Ох…»

– Возможно, настало время для объяснений? – предложил Бронд. – Прежде чем мы умрем.

– Ладно, – кивнул Блайт, – из того прыжка во времени мы вынесли энтропию. Негативную энергию, часть тепловой смерти Вселенной – называйте как хотите. Пенни Роял ухитрялся держать ее под контролем, пока общался с королем прадоров, а потом похищал грузовоз с телепортами. Но теперь ему нужно эту энергию сбросить.

– И тебя заодно, – сказала Грир.

Видимо, и она, и Бронд в юности увлекались теми же виртуальными играми, что и Блайт.

– Пенни Роял поставил нас на пути ударной волны взрыва сверхновой, прямо между волной и планетарной системой под названием Ребус. Она включает две обитаемых планеты, на одной из них есть человеческая колония. Сброс энтропии теоретически должен свести волну на нет, высосать ее энергию и погасить.

Экран оставался багряным, данные с зондов не поступали. Интересно, сколько они провисят здесь? Сколько времени займет выход всей привезенной ими негативной энергии? И хватит ли ее, чтобы полностью подавить волну? Блайт подозревал, что да. Пенни Рояла никто бы не упрекнул в неумении планировать.

– Погоди, дай разобраться, – протянул Бронд. – Пенни Роял прыгнул назад во времени, чтобы поболтать с королем прадоров, после чего использовал принесенную энтропию, чтобы погасить взрыв сверхновой и, между делом, спасти человеческую колонию от огненной смерти?

– По сути верно, – ответил Блайт.

– Ну ни фига себе, – выдохнула Грир.

Блайт откинулся на спинку кресла, продолжая смотреть на экран. Вот они: и восторг, и благоговение, и радость от того, каким альтруистом оказался Пенни Роял. Впрочем, Государство же все равно планировало эвакуировать планету и эвакуировало бы, если бы ИИ не украл врата телепорта, предназначенные для этой цели. Похоже, ИИ по-прежнему убирает за собой грязь, хотя на сей раз сразу после того, как оставил ее. Что ж, мотивы его, как всегда, туманны.

Трент

– Мы все должны смыться отсюда, сейчас же – если вы, конечно, не хотите стать потрошеными рабами, – настаивал Трент.

– Мы на прадорском корабле. Куда нам податься? – захныкала одна из троих сидевших на другом конце клетки, маленькая, робкая, похожая на мышь перепуганная женщина.

Ее страх Трент понять мог, а вот бездействие двух мужчин – нет. Один из них выглядел жуликоватым пронырой, из тех, с кем Трент имел дела всю свою жизнь. Второй, муж «мышки», явно принадлежал теневому бизнесу, обычному в Панцирь-сити. Оба вроде бы прекрасно понимали, в каком положении оказались, и все же оставались на месте.

– Вы что, не слышали, о чем мы тут говорили? – Он ткнул пальцем в сторону лежащего ничком Коула. – Мы во власти людей – «моллюсков», только и ждем, когда нас выпотрошат и обратят в рабов. Вы же знаете, какое будущее вам уготовано.

– Но не мне, – ответил обильно потевший бизнесмен. – В любом случае, я ничему из этого не верю. Тэйкин всегда был честен и разумен в сделках. Но даже если он свихнулся, другие не позволят ему совершить ошибку.

А парень-то трус, притворяющийся, что ничего не понимает. Трент перевел взгляд на пройдоху:

– А как насчет тебя?

Тот показал на дверь:

– После вас.

Трент в момент раскусил его. Этот позволит Тренту открыть клетку, но потом убежит, спрячется, попытается выжить. И возможно, ему это даже удастся. Имеет ли Трент право настаивать на своем?

– Я отправлюсь за Тэйкином, – сказал Трент. – Он – ключ, без его контроля люди – «моллюски» придут в себя.

«Да неужели?»

Трент развернулся и двинулся в двери клетки, включив на ходу маленький резак, сделанный в форме обычного перочинного ножа с прочным стеклянным складным лезвием. Работая, он создавал поле, нарушающее сцепление молекул. Секунду Трент изучал замок – простой, механический, с засовом, вставленным в отверстие в косяке, и зазор между дверью и каркасом оказался вполне подходящим. Поместив в него лезвие, Трент повел резак вниз. Пронзительно зажужжав, клинок налег на засов. Посыпалась стальная пыль, рукоять стала горячей – и вдруг резак затрещал и замер. Перегорел.

– Ну вот, мы никуда не идем, – фыркнула женщина-кошка.

Трент попытался вытащить лезвие, но оно застряло. Тогда он отступил назад и со всей мощью уроженца мира с высокой силой тяжести пнул решетку ногой в сапоге. Раз, другой – и дверь распахнулась.

– А вот и идем. – Он шагнул за порог и наклонился, чтобы подобрать резак.

Попытался снова включить его, но штучка не оживала. И все же лезвие было щитостеклянным и очень острым, поэтому Трент оставил ножик себе. Что теперь? Действуя по старым схемам, он должен попытаться найти оружие поэффективнее. Потом подкрасться к Тэйкину и всадить в его башку заряд из пульсара. Пускай его отношение к насилию и изменилось, других идей у Трента не было.

– Нам нужно оружие, – сказал он. – Мысли есть?

– Люди – «моллюски» вооружены. – Женщина пожала плечами.

Трент бросил взгляд на бутыль, полную пиявок, после чего осмотрел ту часть комнаты, которую не было видно из клетки. Здесь обнаружилось операционное кресло, рядом – стойка с автодоком. А также иное оборудование, включая небольшой стеллаж с шестью подготовленными рабоделами. Надо все это хорошенько запомнить и постоянно держать в голове – вот что случилось бы с ними, если бы они ничего не делали. Вернувшись к клетке, он увидел, что пройдоха двинулся куда-то по коридору. Трент последовал за ним. Котофицированная женщина быстро догнала его: она тащила что-то, прихваченное в операционной. Запасную «руку» автодока, достаточно тяжелую, чтобы сойти за дубинку.

– Дерьмо, – буркнул жулик.

Он шагал впереди, когда из-за угла появился «моллюск», передвигавшийся на четырех прадорских ногах, но лишенный широкого прадорского панциря. Торс, выступающий из передней части короткого тела, украшали одна рука, одна клешня и совершенно нормальная голова. Мужчина еще не успел стереть со своего лица все человеческое, не успел приделать себе жвала. И все равно походил на чудовищного кентавра, помесь человека и насекомого. Среагировал он немедленно: выхватил станнер – «перечницу», нажал на курок, и облако парализующих капель ударило пройдоху в лицо. Кое-что досталось и Тренту с кошечкой. У Трента онемела щека, женщина ухватилась одной рукой за другую. Пройдоха рухнул, как подкошенный, а «моллюск» уже бежал вперед, прицеливаясь для нового выстрела.

Трент на миг растерялся, но тренировки, условные рефлексы сильного тела и опыт взяли свое. Резак – штучка увесистая, в рукояти его хранится мощный заряд, а щитостеклянное лезвие не только невозможно сломать, оно еще и достаточно острое для резки стали – даже без разрушающего поля. У Трента была доля секунды на то, чтобы прикинуть вес ножа, оценить расстояние и метнуть – и вовсе не было времени, чтобы подумать о последствиях. Резак, брошенный сильной рукой, вонзился острием прямо в левый глаз «моллюска». Мужчина дернулся, выстрел его ушел в потолок. Ноги «моллюска» подогнулись, и он рухнул, выронив станнер, хотя туловище осталось пока в вертикальном положении. Подняв человеческую ладонь, раненый с недоуменным выражением лица нащупал рукоять резака, торчавшую из глазницы. Затем, испустив вздох, начал медленно клониться, шаря вокруг клешней, словно стараясь убрать что-то с дороги, и ткнулся наконец лбом в пол.

– Ого, – сказала женщина-кошка.

Она подошла и нагнулась, нащупывая пульс на шее «моллюска». Под его головой расплывалась лужа крови.

– Конец, – добавила она.

Трент застыл перед лицом грубого факта. Он только что убил, стремительно и бездумно. Уничтожил живое существо, и это необратимо, и неважно, что больше всего на свете ему хочется все переиграть заново.

– Может, у него есть мемплант, – выдавил он.

Женщина метнула на него странный взгляд, потом пошла и подобрала «перечницу». Когда Трент чуть оправился, она снимала с пояса «моллюска» другое оружие, маленький пистолет-пульсар.

– Вот. – Она протянула пистолет Тренту. – Ты с ним управишься лучше, чем я.

Трент подставил руку – и пульсар лег в нее так привычно, так удобно, как на свое законное место. Мужчина долго смотрел на оружие, потом – на растущую красную лужу.

– Я не смогу, – произнес он.

– А мне казалось, тебе не привыкать, – откликнулась «кошечка».

Он взглянул на нее. Может, им поменяться оружием? Нет, судя по всему, стрелять она не умеет, и в драке станнер с его широкой зоной покрытия ей пригодится больше. Он в ответе за нее, и, если что-то пойдет не так, женщина погибнет. Трент должен уничтожить Тэйкина, выскрести гниль из сердцевины сообщества. Странно, хотя сейчас его воротит от убийства и грызет совесть, это казалось отчего-то правильным.

– Идем.

Он переступил через труп и двинулся первым.

Добравшись до двери, они выглянули наружу. Жилище Тэйкина находилось прямо напротив, возле него торчали два охранника. Трент предположил, что внутри есть и другие, и прикинул, что придется пробиться по меньшей мере мимо четырех или пяти, прежде чем удастся добраться до главного «моллюска».

– Ого, грязно.

Трент резко обернулся, вскинув оружие. Возле трупа на корточках сидела некая фигура и полоскала в крови железные пальцы. Потом она подняла пальцы к керметовому черепу и принялась изучать их.

– Какого черта?

Котофицированная женщина наставила на пришельца станнер, демонстрируя, как мало она знает о своем оружии и потенциальной «мишени».

– Ты, – выдохнул Трент.

Скелет-голем, мистер Грей, встал, ухмыляясь – только вот может ли железный череп иметь другое выражение лица?

– Ты знаешь эту штуку? – спросила «кошечка».

– Это голем, который притащил меня сюда в обмен на что-то, что получил от Свёрла, – ответил Трент. – Не знаю, почему он сейчас здесь.

– Я здесь, чтобы помочь, – просто объяснил мистер Грей.

– Ты знаешь, что происходит?

– О да, как и Свёрл, – ответил голем. – Отец-капитан послал меня, чтобы помочь тебе.

– Мы вырубим Тэйкина… захватим его…

Грей покачал головой:

– Нет-нет, ты должен убить его.

– Почему?

– Его шейные железы производят феромоны, и, когда он умрет, это прекратится. Пока он жив, его дети будут драться, чтобы освободить его, до того как все не погибнут или не лишатся сознания.

«Отлично».

– Может, ты его убьешь? – предложил Трент, чувствуя отвращение к самому себе.

– Если ты попросишь.

– Никакой морали государственного ИИ, – заметила женщина.

Грей повернулся к ней.

– Кис-кис, – сказал он.

Котофицированная женщина в ужасе посмотрела на Трента.

– Грей был големом Пенни Рояла… – начал он, пытаясь объяснить.

– Столман восстановил его активность. – Она пожала плечами. – Я же с Литорали…

– Да, – согласился Трент. – Ну а сейчас он независим.

– Тогда используй его, раз он предлагает. Ты же знаешь, что будет с нами, если Тэйкин останется тут за главного.

Возможно, это действительно наилучший выход. И Тренту не придется убивать.

– Грей, я хочу, чтобы ты пошел первым. Выведи из строя всех вооруженных «моллюсков», которых встретишь, и, когда доберешься до Тэйкина… покончи с ним.

– Покончить? – переспросил Грей.

Трент помедлил секунду, унимая дрожь.

– Убей его.

– Лады.

Грей двинулся к двери, и парочка поспешно убралась с его дороги. А голем вышел наружу и быстро направился к двум охранникам.

– Господи, – пробормотала женщина.

За десять шагов до «моллюсков» голем оторвался от земли – и обрушился на одного из сторожей. Раздался хруст, и второй охранник повернулся, но Грей уже переключился на него. Еще один треск, и что-то покатилось по полу.

– Вперед! – Трент побежал первым.

Двое охранников еще не успели рухнуть, а Грей уже сорвал дверь с петель. Пробегая мимо, Трент бросил взгляд на упавший предмет. Это была человеческая голова с мандибулами. Мужчину охватил ужас. Он сказал «выведи из строя», но у Грея, похоже, имелась собственная интерпретация данного выражения.

– Нет! Не убивай их всех!

Трент влетел в проем и понял, что обращенная к кому-то – или к чему-то – просьба убивать вместо него не облегчает вины. Пенни Роял вскрыл его совесть и оставил зияющую рану обнаженной и кровоточащей.

Внутри, привалившись к стене, сидел, выкашливая кровь, «моллюск» с разбитым панцирем и разорванными мышцами. Он не был мертв, но выведен из строя – определенно. Вопрос только – в какой степени.

Дверь в святилище Тэйкина болталась на одной петле, внутри царила настоящая бойня. На полу валялись люди – «моллюски». Кто-то непрерывно кричал, другие мучительно стонали. Тэйкин метался по комнате со скелетом-големом на спине, железные руки стискивали с обеих сторон голову на прадорской шее-турели. Словно только и дожидаясь Трента, Грей резко крутанул эту голову, совершив полный оборот. И еще раз. Потом приподнял ее над фонтаном черной крови и отбросил, не обращая внимания на рухнувшего Тэйкина.

На деревянных ногах Трент подошел ближе. Некоторые люди – «моллюски» вставали, склоняли головы, если могли, и шмыгали носами – если носы у них сохранились.

– Готово, – радостно заявил Грей, сползая с трупа Тайкина и стряхивая с рук ошметки мяса. – Теперь липко.

У помоста Трент застыл. Все вокруг будто бы почернело. Он не видел способа уклониться от ответственности за эту бойню. Подняв пульсар, он всмотрелся во тьму внутри гладкого квадратного ствола. Возможно, выход все-таки есть…

– Потребуется еще немного времени, – сказал Грей, – но они сделают то, что всегда делают дети прадоров, когда теряют отца.

– Что? – тупо спросил Трент, опуская оружие.

Он пытался понять, что сказал Грей. Потом позади раздался шум, Трент обернулся и увидел двух нетвердо стоявших на ногах «моллюсков», наскакивавших друг на друга, щелкая клешнями. Однако вскоре они утратили интерес к этому занятию и похромали к выходу. Что же делают дети прадоров, когда их отец умирает? Дерутся за доминирование. Убивают своих братьев и сестер, а победитель, освобожденный от феромонного контроля, становится взрослым.

– Мистер Грей, – с трудом выдавил Трент. – Убери всех отсюда, мы опечатаем помещение.

– Конечно.

Грей подпрыгнул и двинулся к «моллюску», который бесцельно полз по полу. Все его прадорские ноги с одного бока были сломаны.

– Только жизни никого не лишай, – добавил Трент.

Что он наделал? Пытаясь защитить себя, приказал голему прикончить Тэйкина. И вот результат – все люди – «моллюски» теперь начнут убивать друг друга.

Он повернулся к женщине-кошке.

– Не знаю твоего имени.

– Сепия, – ответила та, с любопытством разглядывая его.

– Поищи тут других выживших людей.

– С какой стати? – Она приподняла бровь, явно оскорбленная его категоричностью.

– Пожалуйста, – добавил Трент.

– Ну ладно.

Женщина ушла.

А Трент решил осмотреть дом. Очевидно, Тэйкин, как и любой взрослый прадор, был параноиком – двери оказались бронированными и могли запираться намертво. Однако большим умом «моллюск» не отличался, поскольку стены оставались слабы и уязвимы. Впрочем, наблюдая, как ведут себя люди – «моллюски», которых выгонял Грей, Трент решил, что с этим проблем не будет. «Моллюски» иногда огрызались друг на друга, но в основном были дезориентированы. В одной комнате он нашел женщину и мальчика, которых видел раньше. Мальчик лежал на кровати и, похоже, пребывал в бессознательном состоянии. Женщина сидела рядом на стуле, мальчик поменьше спал, посасывая большой палец, у нее на коленях.

Трент остановился в дверях. Теперь, рассмотрев женщину внимательнее, он не находил в ней никакого сходства с сестрой. Эта, с ее короткими светлыми волосами, черным макияжем, мятым платьем и худобой, напоминала бродяжку. По женским статям она не шла ни в какое сравнение с Сепией. И все же в тот момент Трент понял, что хочет ее.

– Кто ты? – резко спросил он.

– Риик, – ответила она. – Вдова Тэйкина.

– Прости, – начал Трент, чувствуя, как все его надежды умирают, не родившись.

– Не надо, – прервала она. – Он бы убил нас всех.

– И все же…

Женщина встала, уложила младшего мальчика на кровать рядом с братом, посмотрела на свое грязное платье, потерла рукавом одно из пятен, а потом подошла к Тренту и остановилась перед ним. Ее макушка едва доставала до его груди, и мужчина вдруг почувствовал себя слишком большим, неуклюжим и опасным, чтобы находиться так близко к ней.

– Как тебя зовут? – спросила она.

– Трент Собель…

– Что ж, Трент Собель, Тэйкин, знаешь ли, был на войне, только не воевал. – Она пристально разглядывала лицо Трента. – Он числился в отряде, изучавшем функционирование прадорского сообщества. Нелегкая задача. Я встретилась с ним через пятьдесят лет после завершения этой работы – и тогда он уже восхищался прадорами.

Трент не стал говорить, что это очевидно – с учетом последующего поведения Тэйкина.

– Я любила его, – добавила женщина.

– Прости, – повторил Трент, не зная, что еще сказать.

Она раздраженно тряхнула головой, подняла руку и положила ладонь на грудь мужчины:

– Мы же, кажется, договорились обойтись без извинений?

Тренту отчего-то трудно было смотреть ей в глаза.

– Ты выведешь нас отсюда, правда?

– Я позабочусь о том, чтобы ты и твои дети были в безопасности, – пообещал он, уже уверенный, что ради этого, если придется, пожертвует даже жизнью.

– Хорошо.

Рука ее поползла выше, погладила волосы мужчины, сжала их, пригнула его голову… Риик поцеловала Трента, поцеловала страстно. И он ответил на поцелуй, притянул женщину ближе, жалея только о том, что между ними слишком много тряпок. Потом она отстранилась, и Трент отпустил ее.

– Позже, – сказала она, отвернулась и присела возле детей.