Завод войны

Цворн

Цворн, не веря, смотрел на экраны, на клубившиеся пыль и газ, на атомные лучи и рои снарядов, двигавшихся к цели, которой больше не существовало. Он ожидал, что Свёрл нырнет в У-пространство, пока повреждения не слишком велики и корабль еще способен на прыжок. Он думал, что тогда последует за Свёрлом в новое место – и там-то и загарпунит врага, и сдерет с него корабль, как панцирь с краба, и доберется до мягкой сердцевины. А теперь ему хотелось лишь рвать и метать, рвать и метать.

«Данные. Проклятые данные».

Цворн вновь и вновь прокручивал их через форс – и находил ту брешь, которой не увидел раньше. Вариант, которого не предусмотрел. Государство прибегало к чему-то подобному во время войны, когда прадоры сосредотачивались на главной цели, пренебрегая мелкими, например – на дредноуте среди ударных кораблей. Они пересекали все свои У-поля, а потом скручивали и изменяли их так, что штурмовики отбрасывали поля достаточно большие, чтобы их сочли за дредноут. Во время У-перехода показатели массы становились неотличимы, и все корабли перемещались в разные точки.

Цворн заскрежетал жвалами, отпрянул от экранов и описал круг, яростно топая ногами.

«Проклятые данные».

Защита Свёрла была серьезно повреждена, он не мог предотвратить считывание У-характеристик корабля – а значит, Цворн непременно узнал бы, куда направляется дичь. Что ж, он и узнал – что внесло еще большую путаницу. Цворн не представлял, какое поле какому судну принадлежит. Пять звездолетов ушли к пяти совершенно разным точкам пространства. И теперь у него лишь один шанс из пяти выбрать правильно – если, конечно, не сообразить, как вычислить наверняка.

Цворну по-прежнему хотелось рвать и метать, но он лишь отключил оружие и отозвал назад те ракеты, которые еще можно было вернуть. Затем пересек святилище, рывком распахнул аптечку, достал упаковку умного цемента, отщипнул край и поставил нашлепку на то место, где еще недавно был левый стебельковый глаз. Цемент размягчился, деформировался, затек в отверстие, выпуская анальгетики и патогеногасители, и боль отступила. Цворн постепенно обуздывал гнев.

– Ты, – велел он, включив связь со вторинцем на борту старого истребителя, – отзови ракеты, какие получится, и возвращайся.

– Само собой, отец, – ответил вторинец.

Цворн рассматривал его изображение на одной из граней экрана, размышляя, не пришла ли пора заменить чадо. Слишком много времени он провел вдали от семьи, а главное – вдали от переносимых по воздуху феромонов, внушающих покорность. Однако, глядя на вторинца, сообразил, что пока так поступать не следует. Можно ведь послать истребитель за одним из пяти кораблей, и пускай сыночек, обнаружив врага, доложит по У-комму, какое судно преследует.

Проблеск надежды в сочетании с отсутствием боли в зрительной турели поднял Цворну настроение. Теперь он мыслил гораздо позитивнее. Переключившись на У-характеристики, он попытался собрать по мелочам все незначительные отличия, сверился с астронавигатором и вскоре узнал, что каждое судно направилось к своей планетарной системе, которые он тут же принялся изучать внимательнее.

Первая, сразу почудившаяся ему знакомой, оказалась той, где сам Цворн устроил засаду, чтобы поймать Свёрла. И зачем бы туда отправляться дредноуту? Выбор выглядел странным – но не становился ли он от этого наиболее вероятным? Возможно, так что Цворн отметил для себя это место.

Вторая характеристика принадлежала бинарной звездной системе на дальнем конце Погоста. Изучив доступную информацию, Цворн не увидел, какое тактическое преимущество может извлечь Свёрл из появления там. Но и не отмел вариант.

Третьим оказалось солнце-гипергигант, находящееся вне Погоста и с учетом множества окружающих его астрономических объектов предоставляющее Свёрлу некоторые возможности. Анализируя систему, Свёрл убедился, что она дает врагу больше преимуществ, чем две другие точки, и занес координаты гипергиганта в список потенциальных вариантов. Впрочем, делал это он с тяжелым сердцем, понимая, что наличие наиболее благоприятной для противника системы может означать, что Свёрл отправился туда, – а может означать и ловушку. И вопрос с двумя оставшимися местами тоже оказался весьма спорным.

Одно из них находилось в границах Государства, другое – в границах Королевства. Первое вроде бы и изучать не стоило, поскольку Свёрл скорее всего туда бы не сунулся. Его засекут государственные дозорные станции – и вышибут в реал либо с помощью ПИПов, либо У-пространственными минами, либо ракетами, выпущенными одним из новейших государственных ударных кораблей. Хотя, возможно, именно этого он и добивался. Возможно, Свёрл хотел возопить о помощи, обращаясь к Государству, надеясь направить государственные силы против Цворна – и полюбоваться, как того уничтожат. К тому же в качестве пленника ИИ он мог хотя бы остаться в живых.

Королевство не обладало столь же эффективной У-пространственной защитой, зато имело массу детекторов. Свёрл, вероятно, сумеет обойти их и даже пересечь полосу У-пространственных минных полей, защищающих родную планету. Но едва он появится там, как тут же будет окружен эскадрой Королевского Конвоя. Цворн был уверен, что король осознает, какую угрозу его правлению представляет собой Свёрл, – а значит, просто аннигилирует его и избавится от проблемы. Вероятность последнего пункта назначения виделась наименьшей – но опять-таки, не становилась ли от этого вероятностью наибольшей то, что все остальные точки – только приманки? Что выиграет Свёрл, отправившись туда? Он погибнет. Но если Цворн последует за ним, его наверняка ждет тот же конец.

Чувствуя, что ни к чему не пришел, разочарованный Цворн вычеркнул из списка Государство и Королевство и сосредоточился на остальных пунктах. Теперь он еще внимательнее изучал У-поля, сравнивая их параметры с записями характеристик корабля Свёрла, которые сделал во время последнего У-прыжка сперника. Полностью ничего не сходилось – возможно, из-за того, что масса дредноута Свёрла уменьшилась после выхода старого штурмовика и трех камикадзе, возможно, и из-за повреждений. Наиболее полное совпадение обнаружилось у корабля, направившегося к месту бывшей засады, наименее полное – у судна, свернувшему к бинарной системе. Цворн изучал параметры много часов, поглядывая на экраны, предупреждавшие о возвращении самодвижущихся ракет. Затем последовал сигнал, информирующий о готовности истребителя к стыковке – на него он ответил коротким приказом вторинцу держаться на расстоянии и ждать. Загадка осталась загадкой – расклад вероятностей не изменился. Тогда он снова занялся У-полями тех звездолетов, которые двинулись в Государство и Королевство, – и, изучая результаты, с ощущением неотвратимости выяснил, что они практически идентичны первоначальному полю корабля Свёрла.

В конце все свелось к одному простому факту. Гипергигант давал Сверлу максимальное тактическое преимущество и являлся наиболее вероятной ложной целью. Свёрл же – прадор весьма умный, поэтому Цворн полагал, что гипергигант можно исключить: Свёрл двинется к какой-нибудь «средней» точке, не дающей особых выгод и не выглядящей ловушкой. После всех проверок, всех расчетов и размышлений Цворн осознал, что может полагаться только на инстинкт. Ему нравилась планета-засада; одна лишь странность выбора заставляла его предположить, что именно туда двинулся Свёрл.

– Дитя, – обратился он к вторинцу на борту истребителя, – ты немедленно отправишься вот сюда, – и Цворн переслал координаты гипергиганта. – По прибытии открой постоянный канал У-связи и докладывай, что там обнаружишь. Я приму сообщение, едва выйду из У-пространства.

– Будет сделано, папа, – ответил вторинец.

Нет, этого сынка определенно нужно укротить, но пока Цворн ничего предпринимать не станет.

Корабельному разуму KB-дредноута он выслал координаты мира-засады и приказал немедленно отправляться. Дредноут разогнался на термояде, поскольку даже он не обладал технологиями, позволяющими совершать прыжок в У-пространство с места. Через двадцать минут с радара исчез истребитель, а еще десять минут спустя тело скрутила волна «извива» – корабль Цворна погрузился в загадочную У-бездну.

Трент

– Так что все это значит? – спросила котофицированная женщина, Сепия.

– Понятия не имею, – ответил Трент, следя за двигавшимся навстречу прадором, и повернулся к Райдеру Коулу. – А ты?

Психотехник присел на корточки возле женщины – «моллюска», сохранившей тело, но сбросившей внешний прадорский панцирь. Кожа ее была серебристо-серой. Коул пристроил ей на голову индукционное кольцо ридера и теперь изучал выводившиеся на наладонник показатели. Потом поднял глаза.

– Не представляю, – с потерянным видом признался он.

Идея позволить Коулу провести хотя бы поверхностное обследование людей – «моллюсков» совершенно не нравилась Тренту, поскольку парень, поддавшись соблазну, мог все испортить. Но разве у Трента оставался выбор? Ему необходимо было что-то сделать, чтобы прекратить медленное самоубийство этих людей. Коул выявлял у них любые органические повреждения, нанесенные либо в прошлом, либо проистекающие из недавнего гормонального контроля. Он сказал, что на большее все равно не способен, пока они погружены в спячку. Трент ему не верил.

Коул резко тряхнул головой и ткнул пальцем в сторону приближавшегося прадора, который вел к Четвертому сектору гравивозок с чем-то объемистым.

– Но эта штука выглядит старой, и, похоже, сделана она человеком.

Трент посмотрел на «штуку», представляющую собой огромный куб, украшенный толстыми трубками, разъемами питания и внешними резервуарами. И на поверхности, и в витках сверхпроводника виднелись ребра охлаждения. Одна грань оставалась пуста – на ней было только кольцо с какими-то насечками по кругу. Со всем этим внешним оборудованием и разъемами куб походил на некую массивную деталь корабля, а может, и на автофабрику. Было в нем что-то знакомое, но Трент никак не мог вспомнить, что именно.

Кроме гравивозка, Бсорол привел небольшую группу вторинцев. Ладно, допустим, первенцы тут вполне вменяемы, но вот то, что вторинцы станут бродить среди стольких спящих, уязвимых людей, – нехорошо. Трент поднялся, Сепия последовала за ним, а Коул остался, погруженный в изучение строения мозга женщины – «моллюска» и замедленной частоты импульсов ее нейронов.

Возок опустился на пол перед разложенными рядком людьми – «моллюсками», и кто-то из вторинцев тут же поднял одного из них. Другие тем временем открывали порты электропитания в полу, разматывали и втыкали кабели, а странный куб начал вдруг пыхать паром.

Трент подбежал к вторинцу, в клешнях которого покачивался человек – «моллюск» без ног и с глубокой затянувшейся раной на месте отсутствовавшего теперь кишечника.

– Подожди! Какого черта вы делаете?

Бсорол прощелкал что-то, и вторинец, неловко уронив ношу, поспешно попятился. Трент бросился к мужчине, перевернул его на спину и проверил маленький прикрепленный к груди монитор, а Бсорол, щелкнув еще пару раз, обрушил клешню на спину вторинца. Трент поморщился – даже от обычной в прадорском сообществе жестокости ему стало не по себе. Вторинец мрачно забулькал и удалился помогать собратьям с проводами. Монитор показал легкое сотрясение, с которым уже справился нанокомплекс. На глазах Трента состояние мужчины стабилизировалось: он вновь погрузился в гиперсон. Трент поднялся и шагнул к Бсоролу.

– Что происходит?

– Приказ отца, – ответил первенец, махнув клешней в сторону куба на гравивозке.

– Кажется, я знаю, что это, – протянула Сепия.

– Какой приказ? – спросил Трент.

– Он хочет, чтобы они выжили, и мы должны подготовиться.

– К чему?

– Тебе нужно поговорить с Торвальдом Спиром – он сообщит подробности.

– Это ноль-морозилка, – сказала Сепия.

Бсорол слегка повернулся к ней:

– Ее мощности хватит на всех, после чего они отправятся в изолированные контейнеры с независимым охлаждением.

– Что? – переспросил Трент.

Теперь он узнал «штуку» – раньше-то он никогда не видел ее целиком. Государственные медики пользовались такими морозилками на некоторых госпитальных кораблях во время войны, когда не справлялись с потоком раненых и убитых. Трент, рожденный после войны, случалось, заглядывал в популярные военные виртуальности. Там-то он и видел, как пользуются такой ноль-морозилкой.

– Вы собираетесь их заморозить? – спросил он.

Процедура была опасной, тем более для столь серьезно травмированных людей. Тренту хотелось возразить, остановить прадоров, но идея отложить на время проблему, которую представляли собой люди – «моллюски», бесспорно, привлекала.

– Значит, Спир осведомлен лучше?

– Он объяснит, – подтвердил Бсорол, поворачиваясь к вторинцам.

Подключив ноль-морозилку к корабельным источникам питания, те собрались возле первенца.

– Это чадо проводит тебя к нему. – Бсорол указал на прадора, которому досталось от него за человека – «моллюска».

Трент надеялся, что вторинец слишком боится Бсорола и не решится на что-то скверное, но, кроме страха, пригодилась бы, пожалуй, и большая пушка. Рука сама потянулась к бедру, где когда-то висел пульсар. Интересно, относится ли эмпатия, которой его наградил Пенни Роял, к прадорам? Впрочем, долго гадать не пришлось. Его ведь передернуло, когда Бсорол ударил вторинца. Трент почувствовал его боль.

– Ты идешь? – спросил он Сепию.

– Собираешься навестить Спира?

Она казалась безразличной, но Трент догадывался, что это не так. Тогда, в клетке, она увидела в нем человека действия, привычного к насилию, союзника, в котором нуждалась. Возможно, у нее ненадолго даже появилась мысль узнать его поближе. Но Трент повел себя не так, как ожидала женщина, а уж когда она заметила, как он относится к Риик, то сама отдалилась. Однако, если они оказывались рядом со Спиром, воздух меж ними буквально искрился. Трент осознавал, что его прежняя сущность взревновала бы, хотя он и не претендовал на Сепию. Однако сейчас ему было плевать.

– Да. Спира.

– Угу, конечно.

Сепия мельком взглянула на вторинца, положив руку на пульсар. Нашла лазерный карабин, который носила за спиной. Возможно, ее разочарование в Тренте как в мускулистом защитнике заставило женщину внимательнее относиться к собственной безопасности.

– Идем. – Трент махнул рукой вторинцу.

Существо щелкнуло клешнями, потом проклацало что-то. Бсорол резко повернулся, снова шмякнул прадора по спине и что-то приказал ему. Вторинец съежился, забулькал и направился к выходу из Четвертого сектора. Пожалуй, Трент представлял содержание состоявшейся беседы. Вероятно, вторинец искал какого-то подтверждения тому, что этих людей действительно нельзя съесть, и Бсорол внес ясность.

– Как и большинство жителей Панцирь-сити, я всегда следила за новостями о недавно прибывших, – сказала Сепия, когда они шагали по одному из корабельных коридоров. – Если появлялась возможность, в сообщениях излагались даже краткие биографии. Ты был доверенным помощником Изабель Сатоми, опасным человеком, убийцей. Что же с тобой случилось?

Трент похолодел. «Кошечка» как будто прочитала его недавние мысли.

– Пенни Роял, – коротко ответил он.

– Что?

– Впрочем, есть вероятность, что черный ИИ ни при чем, – задумчиво продолжил он. – Меня передали Государству, а потом я попал в нежные объятья аналитического ИИ.

Трент моргнул. Глубоко похороненные воспоминания о кровавом шторме на миг вырвались на поверхность сознания.

– Возможно, меня изменил Брокл, аналитический ИИ. Но, уверен, это все же случилось раньше. Уверен, поиграл с моим разумом Пенни Роял.

– Ох… аналитический ИИ… Ты – преступник, которого Государство уже давно приговорило к смерти. Проклятье, как же ты выпутался?

Трент посмотрел на женщину:

– Меня просто отпустили. Все сложно, но, думаю, главной причиной послужило то, что сделал со мной Пенни Роял. Я больше не опасен.

– Этого недостаточно, смертный приговор не отменяют.

– Что ж, на Брокла надавили. – Он пожал плечами. – Политика.

Сепия кивнула. Она жила на Погосте, так что, в отличие от большинства граждан Государства, не доверяла непреложному правосудию ИИ. Те, кто хотя бы какое-то время провел вне Государства, начинали видеть под краской ржавчину и вскоре понимали, что не все там столь уж чисто и четко, как представляется.

– Так что же сделал Пенни Роял?

– Подарил мне сочувствие, или совесть, или обе эти способности, хотя я бы сказал, что одна следует из другой, – ответил Трент. – Я ощущаю боль, которую причиняю.

Они молча шагали за вторинцем, потом Сепия спросила:

– Ты жалеешь о перемене?

Трент уже собирался ответить: «Да, конечно», – но прикусил язык. Несомненно, обладание эмпатией ограничивало его способность действовать. Это было болезненно, это травмировало, но лишь потому, что жил он в мире, где боль и травмы считались делом обыденным. Однако сейчас перед ним открылись совершенно новые пути мышления, он будто вырос, стал более цельным. Вспоминая, каким он был, Трент видел ничтожного, ограниченного человека. Ранения прежней жизни, ее жестокость обрубили и выжгли его эмоции и мысли. Он видел человека, который никогда бы не почувствовал того, что он чувствует сейчас к Риик, но хорошо это или плохо, он пока не представлял.

– Не знаю, – выдавил наконец Трент.

Неужели это действительно сотворил Пенни Роял? Трент считал, что ему привили сочувствие и совесть, но, может, черный ИИ и не давал ему ничего? Может, Пенни Роял просто обезболил его мозг, соскреб гадкий налет с недействовавших функций и запустил их снова? Может, его совесть и сочувствие были парализованы и поэтому теперь, после столь долгого простоя, и ощущаются так остро?

Наконец вторинец подошел к большой, разделенной по диагонали двери, вставил клешню в специальное отверстие и отступил. Открылся вход в просторный шлюз с такой же дверью на другом конце. Прадор жестом предложил людям войти.

Сначала шагнула Сепия, сказав:

– Я заметила, что только у первенцев есть переводчики. Трент последовал за ней, и вскоре дверь за их спинами, заскрежетав, закрылась.

– Может, и к лучшему, что мы не понимаем, что говорят о нас вторинцы.

– Может, и к лучшему, что они не понимают, что мы говорим о них, – фыркнула Сепия. – Сдается мне, им слегка не хватает самоконтроля.

На последних словах ей пришлось повысить голос, поскольку загрохотала, открываясь, вторая дверь.

В огромном трюме стоял истребитель Спира. По всему полу темнели сварочные брызги, толпы роботов суетились у корабля, как осы над гниющим бананом. Суставчатая рука, тянувшаяся к хвостовой части, держала, похоже, готовый термоядерный двигатель. Всюду сновали вторинцы – одни в рабочих скафандрах-экзоскелетах, щетинившихся всевозможными инструментами, другие – нагруженные материалами. Тренту потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить, что «на картинке» не так: некоторые предметы просто висели в воздухе или крейсировали прямыми курсами между рабочими. Гравитация в этой зоне была отключена.

Изучая судно, Трент вспомнил, как впервые увидел его с «Залива мурены». Они с Габриэлем спорили, кому из них Изабель подарит капитанскую должность – после неизбежного приказа убить Спира. Это было до того, как Спир использовал свои прионы, чтобы парализовать их и смыться. До того, как Изабель, превращавшаяся в капюшонника, сожрала Габриэля.

Вторинец, который привел их сюда, прощелкал что-то и удрал. Проследив за его уходом, Трент снова переключился на разворачивавшуюся перед ним сцену.

– А что ты можешь сказать про него? – поинтересовалась Сепия.

Трент не стал переспрашивать про кого.

– Бывший военный спец по биошпионажу. Воскрешен совсем недавно, после сотни лет прозябания в мемпланте, но все еще чертовски опасный. Он обманул Изабель и увел корабль прямо у нее из-под носа. – Трент кивнул в сторону государственного истребителя. – Он мог бы убить и ее, и меня, но не убил. И ты уже видела, насколько он умен.

– Видела.

– Ну и что ты о нем думаешь?

– Он смотрит на меня так, словно хочет съесть.

– Но ты же наверняка к этому привыкла?

– Да, но когда бросают взгляды вот эти, создается впечатление, что без криков и крови не обойдется. – Она ткнула большим пальцем в ту сторону, куда ушел вторинец.

– Он, пожалуй, может показаться слишком серьезным, – заметил Трент.

– Нет уж, скорее – чертовски пугающим.

– Достаточно, чтобы тебя оттолкнуть?

– Определенно нет. Войдем, что ли?

Они вошли в трюм, и тут же кто-то позвал:

– Сюда!

Змея-дрон Рисс вынырнула из груды парившего железного лома и зависла в воздухе причудливым восклицательным знаком, после чего, извиваясь, устремилась к кораблю. Двигалась она точь-в-точь как змея, только ползла как бы по невидимой земле в метре над полом.

– Что здесь происходит, Рисс? – спросил Трент, пытаясь изгнать из сознания предыдущий разговор.

Он чувствовал себя неловко, еще и от того, что ему хотелось этот разговор продолжить и расспросить Сепию о Ринк. Никогда прежде ему не приходилось вести подобных бесед, эта чушь, касающаяся взаимоотношений, не затрагивала его. Все его прошлые отношения – до событий на Масаде – в обязательном порядке включали заблаговременный гарантированный платеж.

– Это наш шанс выжить, – ответила дрон.

Трент подошел к краю трюма – дальше пришлось передвигаться, цепляясь за провода. Приземлился он тяжело, отвыкнув от нулевой гравитации. Сепия проплыла мимо следом за дроном, аккуратно поймала край шлюза, кувыркнулась и ловко опустилась на ноги. Трент повторил ее маневр, на этот раз удачнее, оттолкнулся, оказавшись внутри корабля, – и тут же рухнул, ударившись плечом.

– Здесь гравитация включена, – заметила женщина.

– Ясен хрен, – буркнул он, вставая.

Спира они нашли в рубке, обтянутой экранной тканью, демонстрировавшей кадры шедших вокруг работ.

– Они замораживают людей – «моллюсков», – выпалил Трент с порога.

Спир посмотрел на него, потом на Сепию, но искра между ними на сей раз не проскочила. Затем Спир указал на одно из экранных окошек, где демонстрировался открытый трюм истребителя.

– Мы поместим их в отдельные контейнеры – на сто процентов теплоизолированные – и погрузим туда. Всего пространства они не займут, может, потому, что ни один из них не является по-настоящему полноценным человеческим существом. Оно и хорошо, иначе нам бы не хватило места для вторинцев Свёрла.

– Что? – только и выдавил Трент.

– Мы демонтируем сектор, который занимали люди, – там обоснуются Свёрл, Бсорол и Бсектил, плюс боевые дроны Свёрла. А еще нужно будет поместить в арсенал контейнеры с разумами.

Рисс презрительно фыркнула.

– Мы уходим? – спросила Сепия.

Спир метнул взгляд на дрона, очевидно, недовольный ее позицией, потом посмотрел на Сепию.

– Наши шансы – один к пяти, и если мы хотим остаться в живых, этот вариант – наилучший.

– Погоди-погоди, дай задний ход и объясни попонятнее, – устало произнес Трент.

– Ты понял, что произошло, когда мы последний раз выходили в реал? – спросил Спир.

– Нет, – ответил Трент.

Он знал, конечно, что на них напал Цворн. Придя в себя, он обнаружил, что прилип к стене, корабль содрогается, а гравитация неустойчива. Он видел, как верхняя часть стены Четвертого сектора выпучилась и прорвалась, будто созревший фурункул, выплеснув струи раскаленных добела газов. Похоже, проектор силового поля расплавился. Но Трент понимал, что Спир говорит не об этом.

– Позволь объяснить, – сжалился Спир.

Трент слушал, размышляя о том, что, видать, судьба его такая – из огня да в полымя.

Свёрл

Свёрл бродил взад-вперед по своему святилищу, осматривая террариумы, аквариумы, маленькую теплицу, несколько отдельно стоящих растений и еще кое-какие проекты, которыми занимался после войны. Он изучал процесс холодного выращивания ИИ-кристалла, во-первых, чтобы понять, как тот ведет себя внутри него, и, во-вторых, чтобы изолировать свою первоначальную генетическую ткань от той мешанины, что воцарилась в нем. Идея состояла в том, чтобы однажды вырастить себе новое прадорское тело. Пробовал он и изолировать человеческую генетическую ткань и проверять ее, ведя поиск по несметному количеству государственных геномных файлов. Отправившись взглянуть на разрозненные части демонтированного У-пространственного двигателя, он осознал, что не размышляет о том, чем заняться дальше, а прощается.

Идея Рисс была хороша по многим причинам. Цворн в конце концов выследит их у завода-станции, Цеха 101, и, возможно, даже прибудет туда раньше, чем они завершат свое дело, каким бы оно ни оказалось. Да и все равно дредноуту не перенести еще одной стычки с Цворном. Он и так серьезно поврежден, практически лишен боеприпасов и энергии. Нужно было придумать, как покинуть судно, а еще – найти способ попасть на борт завода-станции. Рисс предложила воспользоваться истребителем Спира, поскольку автоматическая защита на него не среагирует, и тем решила обе проблемы. Что случится дальше, Свёрл не представлял. Но Пенни Роял должен был быть там, значит, они наконец встретятся с черным ИИ. И это все, что ему хотелось знать.

Не возвращаясь к пультам – большинство задач он теперь решал мысленно, – Свёрл проверил, как продвигаются дела с истребителем Спира. Роботы и дети почти восстановили его, единственное, чего не хватало кораблю для входа в У-пространство, это разума. Но для короткого путешествия с дредноута к Цеху 101 он и не понадобится. И, в конце концов, это место может занять и сам Свёрл, если Флейт не вернется с опасного задания. Люди – «моллюски», после ноль-заморозки уложенные в надежные контейнеры, уже грузятся на корабль. Бсорол и Бсектил тоже там, размещают в арсенале боевых дронов и разумы. Оставшиеся вторинцы на подходе. Пора бы выдвигаться и Сверлу, но он все еще медлил. Пришло время того, чего он всегда избегал. Надо признаться самому себе, что его корабль, такой совершенный, но незащищенный, уязвим. Цворн аннигилирует его, не задумываясь, а значит, настала пора решительных мер – нужно попытаться спасти хотя бы то, что было у него тут.

Как и все прадорские дредноуты, только-только построенный, корабль Свёрла являл собой неделимую технологию. Он, точно слои брони, окутывал отца-капитана, и либо выживал, либо погибал вместе с ним. Однако Свёрл отметил практичность подхода, применявшегося в военное время на некоторых государственных кораблях: разбивали их на ряд отдельных компонентов и пускали их разными путями. Данный вариант порой делал звездолет непригодным, зато государственные силы могли извлекать сохранившиеся компоненты и собирать из них целый корабль – или отправлять служить частью другого судна. Свёрл оценил идею и применил ее к собственному дредноуту. И первой же проблемой, с которой он столкнулся, оказалась обшивка из редкого сплава, объединяющая все остальное. Необходимость резать ее делала звездолет слабее – и слабость эта аукнулась сейчас в бою с Цворном. Он наметил линии раздела, щедро разбросав по ним плоскостную взрывчатку, поля сдвига, жесткие силовые поля и ракетные двигатели для обеспечения тяговой мощности. Он распределил и источники энергии и в итоге действительно разделил свой корабль на восемь секторов. Во всех располагались жилые помещения, трюмы, кладовые с припасами, оружие и прочие необходимые вещи. В одном из секторов находился термоядерный двигатель, в другом – У-пространственный, а еще именно в этом секторе размещалось святилище Свёрла.

Свёрл запустил автоматическую подготовку к разделу, подведя энергию к рассредоточенным аккумуляторным электростанциям и выстроив в определенной последовательности системные команды. Все это заняло меньше секунды, ведь никакой материальной подготовки не требовалось – кораблю оставалось л ишь закрыть и герметизировать переборочные двери. Когда он выйдет из У-пространства, плоскостная взрывчатка и поля сдвига перережут физические соединения. Силовые поля будут готовы развести сектора, ракеты выведут их на курсы, направляя к астрономическим объектам системы, где расположился Цех 101.

«Что ж, а теперь…»

Свёрл повернулся и двинулся к двери святилища. Две ее половинки откатились, скрывшись в стенах, но прадор мешкал, думая о том, что, хотя он часто открывал и закрывал эти двери, впуская и выпуская других, прошло очень много лет с тех пор, как сам он переступал порог кабинета. Он стоял, глядя в коридор, подробнейшим образом анализируя свою реакцию. А проанализировав, понял, что никакого анализа не требовалось – он просто стал немного агорафобом и просто боялся.

– Нужно было больше гулять, – сказал он на человеческом языке и шагнул в коридор.

Через несколько минут он добрался до широкой гравишахты; на прадорских кораблях такие никогда даже не проектировались. Радужные гравитационные поля пронесли Свёрла по кораблю, высадив наконец через люк трюма в устланный гравипластинами коридор. Приземлившись с громким стуком, он услышал позади визг и паническое бульканье и, обернувшись, увидел пару вторинцев, которых только что чуть не раздавил. Они в замешательстве попятились, но, когда переносимые воздухом феромоны достигли их в полном объеме, прадоры замерли.

– Отец? – проклацал один из них.

– Конечно, – ответил он.

Все дети знали об изменениях, которым он подвергся, но немногие видели его живьем. И, естественно, за несколько последних десятков лет мало кому из вторинцев доводилось встречаться с отцом лицом к лицу.

– Можно пройти?

Вторинцы, прижимаясь к стене, проскользнули мимо и направились в сторону трюма, где стоял истребитель Спира. Вздохнув, Свёрл двинулся за ними, попав прямиком в организованный хаос.

Люди – «моллюски» прибывали – на гравивозках, поскольку гравитация уже включилась, в сотнях ящиков размером с гроб каждый. Если бы один контейнер вмещал только одного «моллюска», то не хватило бы ни контейнеров, ни места для них в истребителе. Тем не менее в каждый ящик втиснули по три-четыре «моллюска», смерзшихся, точно куски мяса. Всем им ввели специальные антифризы и консерваторы клеток, так что даже при температуре лишь на десять градусов выше абсолютного нуля их тела будут гибкими. Потом их разделят и поместят – каждого индивидуально – в то устройство, которое потребуется для их оживления.

Разглядывая сцену, Свёрл внимательнее присмотрелся к маленькой группе людей, собравшихся у носовой части корабля. Они, в свою очередь, наблюдали, как Бсорол и Бсектил ведут боевых дронов через люк в арсенал. Затем Свёрл заметил, что два вторинца, которых он напугал, занялись погрузкой контейнеров. Только когда это дело будет закончено, вторинцы, повинуясь приказам, поднимутся на борт сами – и упакуются как можно плотнее, в чем-то уподобившись людям с ампутированными конечностями – разумеется, вместе со всем своим широким ассортиментом оружия и инструментов. Едва Свёрл показался, работы прекратились, и все глаза – в глазницах ли, на турелях или на стебельках – повернулись к нему. Внезапно занервничав, он поймал себя на том, что запустил программу контроля конечностей, вместо того чтобы просто использовать прадорский ганглий. И тут же, немного разозлившись, послал приказ напрямую на форс Бсорола. Первенец громко защелкал, интерком послушно повторил его речь на весь трюм. Когда работы возобновились, Свёрл подошел к первенцам и людям.

Здесь стояли Спир, Трент, котофицированная Сепия и психотехник Райдер Коул. Кроме них, находившихся в сознании людей на корабле не осталось, поскольку вдова Тэйкина решила подвергнуть себя и двух своих детей ноль-заморозке. Свёрл заметил, как озадачен этим Трент Собель, и предположил, что его новая эмпатия имеет свои пределы. Женщина и психотехник, никогда раньше не видевшие Свёрла, разинули рты.

– Черт побери, – выдохнула Сепия.

Не обращая на нее внимания, Свёрл остановился перед Спиром.

– Мое место готово? – спросил он по-человечески.

В вопросе не было необходимости, поскольку он постоянно следил за изменениями внутри корабля частью своего ИИ-разума.

– Пристройка за рубкой расширена, – сообщил Спир. – Тебе ведь не нужно смотреть на экран, чтобы все видеть.

– А они? – Свёрл указал клешней на других людей.

– Придется потесниться – но я установил в рубке дополнительные противоперегрузочные кресла.

– Мы все будем в тепле и уюте, – раздался еще чей-то голос.

Свёрл взглянул на змею-дрона, осознав, что пытался не замечать ее. Затем, присмотревшись повнимательнее на разных уровнях, засек ее попытки освободиться от ошейника. Несомненно, едва покинув дредноут Свёрла, Рисс избавится от этой штуки. Придется ли Свёрлу затем уничтожить дрона, зависит от того, что она сделает, вновь обретя свободу. Если она окажется рядом с ним со своим яйцекладом, то обнаружит, что протезы и внешний скелет Свёрла кое-что скрывают.

– Я займу место сейчас, – заявил Свёрл.

Он пошел, минуя группу Бсектила и Бсорола, передав на ходу кодированное сообщение прямо на их форсы: «Присоединяйтесь ко мне, когда закончите здесь, – в своем полном снаряжении». Для большинства прадоров это означало бы броню и боеприпасы, но для этой пары понятие «снаряжение» включало много больше. У каждого из них имелся собственный специализированный набор инструментов и оружия. И каждый из них был гораздо боеспособнее среднего бронированного прадора.

– Электромагнитный пульсар? – предположил Бсорол.

– Конечно, – ответил Свёрл.

Если змея-дрон обнаглеет, то быстро поймет, что ошиблась.

Огибая нос корабля, Свёрл заметил, что большая секция обшивки отогнута и прижата ведущим внутрь трапом. Взобравшись по нему, Свёрл оказался в упомянутой пристройке, граничившей с затянутой экранной тканью рубкой. Гравипластины тут отсутствовали, иначе Бсорол и Бсектил здесь бы не поместились. Осмотревшись, Свёрл обнаружил в полу специально сделанные отверстия, куда и вставил ноги – для надежности. Затем прадор снова подключился к корабельным системам и, несмотря на некоторое волнение по поводу перебазирования, выяснил, что никакой разницы нет – он по-прежнему способен контролировать окружающую обстановку. Впрочем, все может измениться, если появившийся Цворн вынудит их направиться к Цеху 101, пока дредноут Свёрла предумышленно разваливает себя на части.

– А теперь подходим к главному, – сказал Спир через форс.

– Да, – откликнулся Свёрл.

– Пока мы спасались от Цворна, неопределенность наших поисков оставалась в тени.

– Да.

– Мы идем к Цеху Сто один, либо преследуя Пенни Рояла – либо по его приказу. Мы пешки, которых передвигают по доске.

– Да.

– Не испытываешь от этого определенное неудобство?

– Нет, – ответил Свёрл, ничуть не лукавя.

– Меня не слишком беспокоит то, чем мы занимаемся, – сообщил Спир, – хотя от одного тревожного ощущения никак не отделаться – что я гоняюсь за судьбой. Иногда мне кажется, все, что я делаю, похоже на поступки верующего-фанатика.

– Но есть ли варианты?

– Их слишком много, чтобы перечислять.

– Но все они скучны и банальны.

– Тут ты попал в точку.

– Осталось лишь несколько часов, – сказал Свёрл. – Свернуть уже невозможно, и Цворн – двигатель всего. Не удивлюсь, если именно это было его конечной целью.

– А когда цель исчезнет?

– Его выбросят, как затупившийся шуруповерт. Могу поспорить, что ряд событий, ведущих к его гибели, уже запущен.

– Будем надеяться…