Законник Российской Империи. Том 7

Глава 16

Медальон матери, висевший на моей шее с детства, раскалился так, что обжигал кожу даже через ткань рубашки. Каждый удар пульсации отдавался острой болью, словно кто-то прикладывал к груди раскаленное железо. Проклятье! Я сорвал цепочку одним резким движением, едва не обжигая пальцы. Металл медальона светился изнутри, пульсируя все чаще, как сердце испуганной птицы.

— Что за… — начал я, но не успел закончить.

Медальон раскрылся, словно цветок, лепестки из неизвестного металла медленно и плавно развернулись, обнажая центр, наполненный сиянием. Из него вырвался поток фиолетовой дымки — не газ, не жидкость, а нечто среднее. Эта странная субстанция быстро заполнила комнату, закручиваясь спиралями вокруг меня.

Я инстинктивно хотел применить магию, но вместо привычного напряжения в пространстве ощутил странную легкость. Веки наливались тяжестью, мышцы расслаблялись против моей воли. Никакие ментальные техники, против дурманящих заклинаний, которые я знал, не помогали. Похоже, это была не обычная магия.

— Дерьмовая… ситуация… — пробормотал я, опускаясь в кресло.

Сознание затуманивалось, комната расплывалась перед глазами. Последним усилием воли я попытался встать, но тело не слушалось. Фиолетовая дымка сгустилась вокруг головы, и темнота поглотила меня.

— Максим, — нежный голос прорезал тьму. — Максим, открой глаза.

Я узнал бы этот голос из тысячи. Голос, который я слышал умирая. В прошлой жизни. В прошлом мире.

Осторожно открыв глаза, я увидел ее — Марию Леонхарт, мою мать. Она стояла передо мной в простом белом платье, с распущенными темными волосами, обрамлявшими лицо с теми же зелеными глазами, что достались мне. Она выглядела моложе, чем в моих воспоминаниях — свежей, полной энергии, без тени усталости.

Я огляделся. Мы находились в странном месте — бесконечное белое пространство, без стен, пола или потолка. И все же каким-то образом мы стояли на твердой поверхности.

— Как типично, — усмехнулся я, пытаясь скрыть бурю эмоций под маской сарказма. — Даже в загробном мире нельзя обойтись без трюка с белой пустотой. Так банально, что впору требовать возврата средств за билет.

Мария улыбнулась.

— Не загробный мир, Максим. Всего лишь искусственное пространство, созданное внутри медальона. А я — не совсем твоя мать, лишь небольшой слепок ее личности, сохраненный в этом артефакте. Не более того.

— Слепок личности, — повторил я, разглядывая ее. — Звучит как технология, которой не должно существовать в нашем мире.

— Потому что ее и не существует, — Мария провела рукой, и пустота вокруг нас заполнилась образами — лаборатория, инструменты, вычисления на полупрозрачных панелях. — Я создала этот артефакт в тайной лаборатории Вечного Города. Он активируется, только когда ты окажешься здесь. Я знала, что рано или поздно это произойдет. К сожалению, в других местах просто недостаточно энергии для поддержания всего этого…

Она подошла ближе, протянула руку и нежно коснулась моей щеки. Её прикосновение было теплым и неожиданно реальным — я почувствовал лёгкий аромат трав.

— Ты вырос замечательным человеком, Максим, — её глаза наполнились гордостью. — Именно таким, какого я встретила в твоем прошлом мире.

— В моём прошлом мире? — я нахмурился, хотя и знал ответ, но побоялся, что воспоминания могли меня подвести. — Значит, все же это была ты.

— Да, — она кивнула. — Я наблюдала за твоим миром некоторое время. Искала душу с определенными качествами — непоколебимой волей, стремлением к справедливости, готовностью отстаивать свои принципы до конца. И нашла тебя.

Мария отошла, и пространство вокруг нас изменилось снова. Теперь мы стояли в больничной палате. На кровати лежало тело — мое тело из прошлой жизни.

— Ты умер, — сказала Мария, и сцена остановилась, как застывший кадр. — Убит после выигранного дела против влиятельного человека, против которого никто не рискнул пойти — никто кроме тебя. Я нашла тебя как раз вовремя.

— А затем, судя по всему, спасла мою душу и каким-то образом перенесла ее в новое тело, — я закончил за нее, пытаясь осмыслить открывшуюся правду. — По сути, я не твой сын. Не биологически.

— Ты мой сын во всех смыслах, которые имеют значение, — Мария вновь коснулась моей щеки, заставляя посмотреть ей в глаза. — Я переместила твою душу, когда твой предыдущий цикл был уничтожен перезаписью. Ты стал первым мостом между циклами, Максим. Единственной душой, которой удалось выжить при перезаписи мира.

Сцена снова изменилась. Теперь мы наблюдали за женщиной, безмолвно рыдающей над крошечным тельцем младенца.

— Мой сын, мой биологический сын родился мертвым, — тихо сказала Мария. — Но ты дал мне шанс все-таки стать матерью. А я дала тебе шанс прожить новую жизнь, в новом цикле.

Откровенно говоря, этот момент мог бы стать моментом экзистенциального кризиса для многих людей.

— Знаешь, — усмехнулся я, — это многое объясняет. Я просто смирился с тем, что я теперь в новом теле и у меня совершенно иная жизнь. Но вопросы никуда не делись.

Мария рассмеялась — легко и свободно, как, наверное, не смеялась давно при жизни.

— Но на самом деле, Максим, не вся память была перенесена. Когда душа переходит из цикла в цикл, большая часть конкретных воспоминаний теряется. Остаются лишь отпечатки, образы, иногда знания на уровне инстинктов.

Она провела рукой, и перед нами появилось новое изображение — огромная башня в центре Вечного Города, уходящая в небо.

— Я долго пыталась изменить политику Вечного Города, — голос Марии стал серьезным. — Они не дают цивилизациям ни единого шанса на исправление ошибок. Достаточно малейшего отклонения от их «идеального» сценария, и они запускают перезапись.

— Как будто играют в какую-то божественную игру, — пробормотал я. — Сохранился, сделал что-то не так — загрузился с предыдущей точки.

— Когда я поняла, что не могу изменить их подход, я начала работать над технологией, позволяющей переносить души из цикла в цикл, — она указала на башню. — Под этой башней находится артефакт, который создает катаклизм, уничтожающий все живое и очищающий планету для нового цикла. Его невозможно уничтожить или деактивировать — он защищен от любой известной магии.

— То есть, — я задумался, — они каждый раз создают апокалипсис, убивая миллиарды только потому, что им не нравится, как развивается цивилизация?

— Именно так, — в глазах Марии мелькнула горечь. — Они оправдывают это тем, что спасают саму планету от неизбежного самоуничтожения. Но правда в том, что они просто боятся потерять контроль. Боятся, что однажды люди превзойдут их. И поэтому не дают им ни шанса на воплощение этого сценария.

Я вспомнил теорию, которую разрабатывали в моем исходном мире — о технологической сингулярности, моменте, когда развитие технологий становится неконтролируемым и необратимым, меняя человеческую цивилизацию навсегда.

— Эти мудрецы из Вечного Города боятся, что люди выйдут за рамки их понимания, — задумчиво произнес я. — И вместо того, чтобы помочь или хотя бы дать шанс, они просто нажимают «сброс».

Мария кивнула.

— Но есть кое-что, что может преодолеть их защиту, — она посмотрела на меня с особой значимостью. — Нечто, чего они никогда не видели раньше. Магия, которой не существовало ни в одном из предыдущих циклов.

— Деструкция, — я почувствовал, как по телу пробегает странное покалывание при упоминании этого Истинного Слова.

— Да, — Мария подошла ближе. — Ты владеешь ею потому, что твоя душа пережила разрушение собственного мира. Ты не просто видел это, Максим, а пережил. И отголоски этого опыта остались в твоей душе, превратившись в уникальную способность ощущать эту грань мира как никто другой.

— Я всегда чувствовал, что с этим словом что-то не так, — признался я. — Оно ощущается иначе, чем Пространство или другие Истинные Слова. Более… диким? Неприрученным?

— Потому что это не просто еще одна магическая способность, — Мария коснулась моей груди, в том месте, где обычно висел медальон. — Это сама суть разрушения, квинтэссенция конца всего. Но только тот, кто ощутил конец своего мира, способен управлять ею, не потеряв себя.

— Теперь они знают о моей способности. Сегодня я продемонстрировал ее перед всеми.

— Но они не понимают ее истинной природы, — Мария покачала головой. — Иначе бы уже предприняли более решительные меры.

Я посмотрел на нее и задал вопрос, который мучил меня с тех пор, как узнал, что встречаю не настоящую мать, а лишь отпечаток ее личности.

— Мне нужно знать ещё одну важную вещь, — я постарался, чтобы голос звучал твердо. — Кто убил тебя и почему?

Мария долго молчала, глядя куда-то вдаль. Наконец она снова повернулась ко мне, и я увидел в ее глазах боль.

— Совет Вечного Города приказывал мне вернуться, но я отказалась, — тихо сказала она. — Я хотела дать этому миру время. И время тебе, Максим.

Она снова взмахнула рукой, и перед нами появилась новая сцена — ночь, дождь, императорский дворец в Петербурге. Молодая Мария Леонхарт в промокшем плаще стоит у опушки леса, окружающего дворец. Перед ней — пятеро фигур в темных одеждах.

— В итоге за мной пришли пятеро, — продолжила она. — По приказу пяти членов совета: Селины, Гелиоса, Элиары, Адамантиса и Терсилия. Они решили избавиться от меня как от проблемы. Я почувствовала неладное и приказала Эдварду забрать тебя, мое дитя, и бежать из столицы. Сама же осталась без защиты, и… они убили меня.

Я смотрел на разворачивающуюся перед глазами сцену — пять элитных убийц Вечного Города, чьи лица скрывали капюшоны, окружают мою мать. Она сражается отчаянно, использует какие-то странные формы магии, которых я никогда раньше не видел. Двое нападавших падают раненные, но остальные продолжают натиск и, в конце концов, один из них пронзает ее грудь клинком из странного материала, светящегося изнутри.

Ярость поднялась во мне темной волной, застилая глаза. Так вот как это было. Она могла спастись, могла бежать вместе с Эдвардом и со мной. Но вместо этого осталась, чтобы выиграть нам время.

Я протянул руку и коснулся щеки Марии, уже не сдерживая эмоций.

— Клянусь, я не только остановлю процесс перезаписи, но и отомщу за тебя, — мой голос прозвучал жестче, чем я намеревался. — Каждый, кто приложил руку к твоей смерти, заплатит сполна.

Мария кивнула, и по ее щеке скатилась слеза.

— Теперь, когда ты здесь, когда ты знаешь правду… тебя больше ничего не сдерживает, — она провела рукой по моему лицу, словно пытаясь запомнить каждую черту. — Ты должен вспомнить то, что я заблокировала в твоих воспоминаниях. Ради твоего же блага.

— Что ты имеешь в виду? — я нахмурился.

— Прости, но я скрыла от тебя самое страшное, — она отступила на шаг. — Сейчас ты вспомнишь все.

Мария коснулась моего лба, и мир взорвался перед глазами калейдоскопом образов.

Я увидел мегаполис — огромный, сияющий неоном и стеклом, с небоскребами, уходящими в облака. Моя прошлая жизнь, мой мир. А затем — тьма, наползающая с горизонта. Небо, расколотое пополам, как треснувшее стекло. Земля, разверзающая пасти-провалы, поглощающие целые районы. Люди, кричащие в ужасе, бегущие прочь от надвигающейся стены разрушения.

И я, стоящий на крыше небоскреба, беспомощно наблюдающий, как мой мир умирает. Как реальность складывается внутрь себя, как оригами, которое небрежно смяли и выбросили. Как все, что я знал, любил, ненавидел, исчезает в пульсирующей пустоте.

В моих руках трещала странная энергия — темная, с фиолетовыми всполохами. Я не боролся с ней, как будто всегда знал, что она существует. Она была частью меня, как воздух в легких, как кровь в венах.

Деструкция.

Не просто Истинное Слово, не просто магическая способность. Но сама суть разрушения, конца всего сущего. И я понимал ее, как никто другой, потому что видел ее работу своими глазами, чувствовал ее прикосновение своей кожей, вдыхал ее как воздух, когда мой мир умирал.

— Теперь ты понимаешь, — голос Марии доносился словно издалека. — Теперь ты готов управлять ею полностью. Иди, мой сын. Останови их. Спаси этот мир. И помни, что я всегда с тобой, даже если меня больше нет.

Последнее, что я увидел перед тем, как вернуться в реальность — улыбку Марии Леонхарт, женщины, которая не была моей биологической матерью, но отдала за меня жизнь.

Я открыл глаза под звуки ожесточенной битвы. Мои апартаменты в Вечном Городе превратились в поле боя — мебель перевернута, на стенах следы от магических ударов, воздух наполнен пылью и трещащей магической энергией.

В центре комнаты сражались двое против пятерых. Эдвард, мой верный страж с белыми глазами и красными очками, которые сейчас были сброшены, обнажая его нечеловеческий взгляд. И еще один мужчина — худощавый, с резкими чертами лица и настороженным взглядом хищника, которого я видел всего раз, давным-давно на зимнем балу. Они были ранены, хотя и не критично — Эдвард прижимал руку к боку, где расплывалось темное пятно, а второй мужчина двигался с заметной хромотой.

Против них стояли пять фигур — облаченные в белые легкие доспехи воины Вечного Города. Каждый из них излучал силу и уверенность — элитные убийцы, лучшие из лучших.

— Наконец-то проснулся! — со злостью бросил мужчина, блокируя удар одного из нападавших пространственным щитом, очень похожим на тот, что обычно использовал я.

Убийцы на секунду замерли, заметив, что я очнулся. Один из них — высокий, с неестественно бледной кожей и глазами, светящимися холодным голубым светом — скривил губы в усмешке.

— Ничего это не изменит, — произнес он металлическим голосом. — Совет уже принял решение. Ты представляешь угрозу для Вечного Города, полукровка, и должен быть устранен, как и когда-то твоя мать. Порченая кровь!

Я медленно поднялся с кресла, ощущая, как новая сила течет по моим венам. Деструкция больше не была просто Истинным Словом, которое я случайно обнаружил. Теперь я понимал ее суть, чувствовал ее как продолжение себя.

— Это вы убили Марию Леонхарт? — спросил я, хотя уже знал ответ, они были одеты точно так же, как и те, кого показала мне Мария в воспоминании.

Другой убийца — мужчина с длинными серебристыми волосами и лицом, напоминающим хищную птицу — оскалился в ухмылке.

— Да, и с удовольствием убьем любого, кто угрожает Вечному Городу, — он сделал шаг вперед, поигрывая странным оружием, напоминающим смесь кинжала и хлыста. — Кто бы мог подумать, что паршивый отпрыск пойдет по стопам своей дуры-мате…

Я не дал ему закончить. Одна мысль — и пространство вокруг меня исказилось, перенося меня прямо к нему. Еще до того, как он успел среагировать, моя рука уже касалась его лба.

— Уничтожь, — произнес я, вкладывая в слово всю свою волю, все понимание Деструкции, открывшееся мне.

Секунда — и убийца просто перестал существовать. Не осталось ни пыли, ни крови, ни даже воспоминания о его присутствии в пространстве. Он исчез так, словно его никогда не было.

Оставшиеся четверо убийц застыли в изумлении. Они переглянулись, как будто не веря своим глазам. Даже Эдвард и его неожиданный союзник выглядели потрясенными — только что они с трудом сдерживали натиск пятерых, а я просто стер одного из них из реальности одним касанием.

Я почувствовал, как губы сами собой растягиваются в холодной улыбке. Не от радости, нет. От осознания иронии ситуации.

— Какая удача, — протянул я, делая шаг вперед. — Убийцы моей матери явились ко мне сами. Не придется даже вас искать.

Четверо оставшихся выставили оружие, готовясь к атаке. Но в их глазах уже читался страх — они не понимали, с чем столкнулись, не знали, как бороться с силой, которой никогда не видели раньше.

— За то, что вы сделали, я сотру вас, — продолжил я, чувствуя, как «Деструкция» пульсирует в кончиках пальцев, готовая вырваться наружу. — Так, что даже воспоминаний не останется! Так, словно вас никогда и не было!