Законник Российской Империи. Том 7

Глава 12

Сборы заняли всего несколько часов — я не привык брать с собой больше необходимого. Чем меньше багажа, тем выше скорость и маневренность. В походный рюкзак отправились только самое необходимое: смена одежды, провиант, карты северных земель и, конечно, тетрадь матери с зашифрованными координатами.

Виктор наблюдал за моими сборами с плохо скрываемым беспокойством, то и дело поглядывая на карту, расстеленную на столе.

— Максим, эти места не просто пустынны, они враждебны, — покачал головой он, указывая на район к востоку от Мурманска. — Там одни скалы, вечные льды и ветер, способный перевернуть экипаж. Не говоря уже о местных шаманах, которые, по слухам, не жалуют чужаков.

— Потому я и еду один, — отрезал я, затягивая ремни рюкзака. — Одинокий путник вызовет меньше подозрений, чем целый отряд.

— Ты принц Российской Империи, а не одинокий путник, — возразил Виктор. — И это звучит как безумие.

— Мне все равно, как это звучит, — я проверил клинок в ножнах. — Здесь замешана моя мать, Вечный Город и, возможно, судьба всего нашего мира. Я не стану рисковать, привлекая внимание.

Когда последние приготовления были завершены, я велел седлать коня для раннего выезда. Ночь предстояла беспокойная — нужно было перечитать заметки матери, попытаться понять, что именно ждет меня в этой северной лаборатории.

Глубокой ночью, когда глаза слипались от усталости, я ощутил знакомое присутствие. Даже не оборачиваясь, я знал, кто стоит за моей спиной — Эдвард умел перемещаться бесшумно, словно сама тень.

— Дверей для тебя не существует? — поприветствовал я его, не отрываясь от страницы с формулами.

— Прибереги сарказм для других, Максим, — ровным голосом ответил Эдвард. — Я пришел предупредить. Ты должен ехать один. Без охраны, без свиты. И даже без Виктора.

Я отложил тетрадь и повернулся к нему.

— Вот как? А ты сам, полагаю, составишь мне компанию?

— Я присоединюсь позже, через день пути, — кивнул он. — Хранители Равновесия следят за тобой, Максим. За мной тоже. Но я могу отвлечь их внимание, создать ложный след, пока ты будешь продвигаться к цели.

— И почему я должен тебе верить? — прищурился я. — После того как ты скрывал от меня правду всю мою жизнь.

Впервые я заметил в его лице что-то похожее на раскаяние.

— Я выполнял последнюю волю твоей матери, — тихо сказал он. — Но теперь пришло время узнать всю правду. И она ждет тебя на севере.

Эдвард подошел ближе, и его обычно бесстрастный голос приобрел оттенок настойчивости:

— Сейчас не время для обид и сомнений. Если мы хотим остановить перезапись, нужно действовать быстро и решительно. Выезжай на рассвете, один. Я найду тебя.

С этими словами он исчез так же бесшумно.

— Я и так еду один, — выдохнул я в пустоту.

Утренний туман еще стелился над мощеными улицами Петербурга, когда я вывел коня из конюшни. Виктор уже ждал во дворе, хмурый и решительный.

— Я поеду с тобой, — заявил он тоном, не терпящим возражений.

— Нет, — я покачал головой, затягивая подпругу. — Ты нужен мне здесь. Следи за Авророй, за двором, за Петром. И особенно — за Варварой. Я должен знать, что она в безопасности, пока меня нет. А тебе я доверяю как себе.

— Ты отправляешься на край света в одиночку, а я должен остаться нянчить твою женщину? — он говорил негромко, но каждое слово было пропитано гневом. — Это безумие, Максим.

— Виктор, послушай, — я положил руку ему на плечо. — Если я не вернусь, кто-то должен знать правду. Кто-то, кому я абсолютно доверяю. Ты — единственный.

— Что ты обнаружил? — он сразу стал серьезнее, отбросив эмоции.

Я оглянулся по сторонам, убедившись, что нас никто не подслушивает, и тихо произнес:

— То, что Альберик замешан в куда более опасной игре, чем мы думали. Вечный Город планирует не просто вмешательство — они готовят полное уничтожение нашего мира, его перезапись. И у них это не в первый раз.

Виктор побледнел, но судя по виду, сразу поверил моим словам, даже не требуя доказательств.

— И твоя мать… она знала об этом?

— Не просто знала, — я проверил, надежно ли закреплена тетрадь в седельной сумке. — Она пыталась это остановить. И, возможно, оставила мне ключ к спасению.

Виктор долго молчал, затем кивнул.

— Хорошо. Я останусь. Но клянусь, если через неделю от тебя не будет вестей, я лично соберу отряд и отправлюсь на поиски.

— Это справедливо, — я сел в седло. — И Виктор… если я не вернусь, скажи Варваре, что она была лучшим, что случалось со мной в этой жизни.

Он усмехнулся.

— Скажи ей это сам, когда вернешься. А теперь езжай.

С этими словами мы расстались. Я направил коня к северным воротам, не оглядываясь. Впереди лежал долгий путь.

Север встретил меня пронизывающими ветрами и бесконечными каменистыми пустошами. Я продвигался медленнее, чем рассчитывал — дороги здесь были скорее условностью, а погода с каждым днем становилась всё неприветливее. На вторые сутки пути, когда я разбил лагерь в укрытии между скал, меня и настиг Эдвард.

Он появился бесшумно, просто шагнув в круг света от моего костра. В своём темном одеянии с накинутым на голову капюшоном он напоминал саму ночь, принявшую человеческий облик.

— Ты быстро добрался, — заметил я, помешивая похлебку в котелке. — Проголодался?

— Я не нуждаюсь в пище, как ты знаешь, — он сел напротив, сняв свои красные очки. Его белые глаза отражали пламя костра странным, потусторонним светом. — Хранители потеряли нас. По крайней мере, на время.

— И как тебе это удалось?

— Я оставил фальшивый след в Финляндии, — он достал из-за пазухи какой-то предмет, завернутый в ткань. — Они думают, что ты направляешься к одному из древних порталов на западе.

— Порталов? — я приподнял бровь. — В Вечный город можно попасть через портал?

— Не совсем, — Эдвард развернул ткань, обнажив странный кристалл, излучавший слабое голубоватое сияние. — Порталы — это старая технология. И она не активна. Сейчас Вечный Город использует немного иные методы перемещения.

— Как тот, которым пользуешься ты?

Он едва заметно кивнул.

— Нечто похожее. Но это требует особых знаний и подготовки.

— И сколько их, этих порталов?

— Здесь, в вашем мире? — Эдвард задумался. — Около дюжины. Но действующих не более трех-четырех. Остальные были запечатаны или разрушены во время последней перезаписи.

— Завтра нам предстоит трудный подъем, — сказал я. — Координаты указывают на пещеру высоко в горах.

— Я знаю это место, — Эдвард кивнул. — Твоя мать выбрала его не случайно. Эти горы обладают особыми свойствами — они экранируют магические излучения.

— И скрывают лабораторию от посторонних глаз, — закончил я его мысль. — Умно.

Остаток вечера мы провели в молчании, каждый погруженный в свои мысли. А на рассвете продолжили путь.

Горы вздымались к небу острыми пиками, словно гигантские клыки древнего чудовища. Карабкаться по их склонам было непросто даже для меня, не говоря уже о лошадях, которых пришлось оставить в долине под присмотром местного жителя — за щедрую плату, разумеется.

— Здесь, — произнес Эдвард, когда мы поднялись на узкий карниз, огибающий скалу. — Мы почти у цели.

Я сверился с записями матери. Действительно, координаты указывали именно на этот участок горы. Но я не видел никакого входа, никакой пещеры — только голый камень. Эдвард, казалось, читал мои мысли.

— Госпожа Мария была мастером маскировки, — сказал он, приближаясь к скале. — Смотри внимательно.

Он провел рукой по каменной поверхности, что-то шепча. Ничего не произошло.

— Странно. Должна быть реакция.

Я подошел ближе, рассматривая скалу. Ничего необычного — гранит, местами покрытый лишайником и мхом. И все же что-то привлекло мое внимание — едва заметный узор, высеченный в камне. Он напоминал спираль, уходящую вглубь.

Не задумываясь, я положил ладонь на центр спирали. Внезапно по моей руке пробежал электрический разряд, и я услышал странное гудение, исходящее из недр горы. Камень под моей рукой потеплел, и я ощутил легкую вибрацию.

— Генетическая идентификация, — пробормотал Эдвард. — Конечно. Она настроила систему только на тебя.

Прежде чем я успел задать вопрос, часть скалы начала медленно отодвигаться в сторону, открывая темный проход. Холодный воздух, пахнущий металлом и озоном, хлынул наружу.

— Добро пожаловать в лабораторию Марии Леонхарт, — произнес Эдвард, делая шаг внутрь.

Я последовал за ним, и проход за нашими спинами закрылся с тихим шипением, погружая нас в темноту. Секундой позже вспыхнул свет — не от факелов или магических ламп, а от полос, пробежавших по стенам и потолку тоннеля. Они излучали ровное белое сияние, позволяя разглядеть длинный коридор, уходящий вглубь горы.

— Что это за свет?

— Технология Вечного Города, — объяснил Эдвард. — Преобразование энергии кристаллов в свет. Твоя мать адаптировала её для использования здесь. При этом наружу ничего не выходит.

Пол под ногами был абсолютно ровным, словно отшлифованным. Стены, казавшиеся сначала каменными, при ближайшем рассмотрении оказались сделаны из неизвестного мне материала — гладкого, как стекло, но с металлическим отливом.

Коридор привел нас в просторное помещение, заставленное странными приборами и механизмами. Многие из них выглядели совершенно чуждо для этого мира — изогнутые конструкции из металла и кристаллов, со множеством рычагов, кнопок и дисков. И все же… они казались мне странно знакомыми.

Я коснулся панели управления, и устройство слабо загудело, но почти сразу затихло.

— Почти все здесь вышло из строя, — заметил Эдвард, прислушиваясь. — Слишком долго без обслуживания даже для подобного оборудования.

Я двигался между столами и стеллажами, разглядывая странные приборы и инструменты. На одном из столов лежали записи — десятки тетрадей и листов, исписанных мелким почерком матери. Схемы, формулы, наброски — всё это выглядело как работа гения, опередившего свое время на столетия.

— Она пыталась воссоздать технологии Вечного Города с помощью материалов, доступных в вашем мире, — пояснил Эдвард, бережно перелистывая одну из тетрадей. — Некоторые эксперименты были успешными.

— Как эликсир Авроры?

— Да, хотя твоя тетка извратила первоначальную идею. Мария создала лекарство для исцеления, Аврора превратила его в инструмент контроля.

Я продолжал исследовать лабораторию, пытаясь найти что-то, что могло бы помочь нам. В дальнем углу помещения я заметил небольшой сейф, вмонтированный в стену. Он был сделан из того же странного материала, что и стены, но с более сложным узором на поверхности. Замка в привычном понимании не было — только панель с символами, светящимися тусклым голубым светом.

— Это хранилище для самых важных вещей, — сказал Эдвард, подходя ближе. — Но я не знаю кода.

Я взглянул на символы. Они были незнакомы мне, и все же… Словно повинуясь интуиции, я коснулся нескольких из них в определенной последовательности. Панель вспыхнула зеленым, и дверца сейфа с шипением отъехала в сторону.

— Как ты узнал? — удивленно спросил Эдвард.

— Не знаю, — честно признался я. — Просто… показалось правильным. Как-то так…

Внутри сейфа лежало несколько предметов. Толстая тетрадь в кожаном переплете — судя по всему, личный дневник матери. Небольшая шкатулка, искусно вырезанная из какого-то темного дерева. И, наконец, странный куб размером с яблоко, сделанный из материала, похожего на хрусталь, но с металлическими вкраплениями.

Я осторожно взял куб. Он был неожиданно теплым и словно пульсировал в моих руках. При ближайшем рассмотрении я заметил, что внутри куба клубится голубоватый туман, движущийся по сложным спиральным траекториям.

— Что это? — спросил я у Эдварда.

— Устройство для хранения информации, — ответил он. — Оно реагирует на биометрические параметры. Попробуй активировать его.

— Как?

— Просто сосредоточься и мысленно прикажи ему открыться.

Я держал куб обеими руками, глядя на клубящийся внутри туман. Мысленно я представил, как это странное устройство открывает свои секреты, показывает то, что хранит внутри. Внезапно моя голова взорвалась резкой болью, такой острой, что я чуть не выронил куб. Перед глазами пронеслись образы — женщина с моими глазами, лаборатория, странные приборы, и всё это казалось таким знакомым, словно я уже видел это раньше. Но где? Воспоминания ускользали, как вода сквозь пальцы.

Боль утихла так же внезапно, как и появилась. Куб в моих руках засветился ярче, и из него вырвался луч света, развернувшийся в воздухе в полупрозрачное изображение — женщину в странной одежде, сидящую за столом в этой самой лаборатории. Мою мать, Марию Леонхарт.

Изображение было объемным, живым, словно она действительно находилась здесь, отделенная от нас лишь тонкой вуалью реальности. По факту голограмма из каких-нибудь фантастических фильмов.

— Максим, мой дорогой сын, — начала она, и её голос, глубокий и мелодичный, эхом разнесся по лаборатории. — Если ты смотришь это сообщение, значит, меня уже нет в живых.

Я застыл, не в силах отвести взгляд от этого призрака из прошлого.

— Я надеялась, что смогу рассказать тебе все лично, когда придет время, — продолжала она. — Но, видимо, моя попытка изменить порядки Вечного Города ни к чему не привела. Я сомневаюсь, что меня оставят в живых после такой выходки — Хранители Равновесия слишком ревностно относятся к таким вещам.

Она сделала паузу, словно собираясь с мыслями.

— Вся надежда теперь на тебя, Максим. И я должна рассказать тебе правду, какой бы шокирующей она ни была. Ты не просто мой сын — ты был моим экспериментом, одной из немногих душ, что была выдернута из круговорота реинкарнации перед перезаписью предыдущего цикла.

Я почувствовал, как кровь отхлынула от моего лица.

— Видишь ли, полукровки — дети людей и обитателей Вечного Города — обычно не выживают, — голос матери стал тише. — Моя связь с императором Алексеем, действительно, привела к появлению ребенка, но я знала, что он родится мертвым. Тогда я внедрила твою душу, душу человека из предыдущего цикла, в тело младенца. Так ты стал по-настоящему моим ребенком. Я надеялась, что ты сохранишь воспоминания о прошлой жизни, о предыдущем цикле. Но даже если этого не произошло, кровь императора самой могущественной империи и моя собственная должны были сделать тебя особенным. И, судя по тому, что ты нашел эту лабораторию, так и случилось.

Мария улыбнулась, и её улыбка была полна горечи и надежды одновременно.

— В этом сейфе ты найдешь мой дневник. В нем — все, что я узнала о механизме перезаписи мира, о планах Вечного Города и о том, как их можно остановить. Это опасное знание, сын мой. Но только у тебя есть шанс использовать его, чтобы спасти этот мир от вечного круговорота разрушения и воссоздания.

Она посмотрела прямо на меня, словно, действительно, видела меня сквозь время и пространство.

— Я любила тебя с того момента, как увидела твою душу. Я работала над тобой так долго, что ты стал моим настоящим детищем. И если что-то от меня и останется в этом мире, то это — ты, Максим. Мое наследие, моя надежда.

Изображение начало мерцать, постепенно теряя четкость.

— Помни, что ты не один. Эдвард будет с тобой до конца. И, возможно, есть еще те, кто поможет… — её голос становился всё тише. — Верь себе, сын мой. И помни… я…

Изображение погасло, оставив после себя лишь тишину и полумрак лаборатории.

Я стоял, все еще держа кристаллический куб в руках, не в силах произнести ни слова. Выходит… Мое попадание в этот мир не было случайным.

Я повернулся к Эдварду и с удивлением увидел, что на его обычно бесстрастном лице отразились эмоции — скорбь, нежность, благоговение. Слеза — единственная — скатилась по его щеке.

— Услышать голос госпожи спустя столько лет… — тихо произнес он. — Это настоящий подарок.

Мы стояли в молчании, каждый погруженный в свои мысли. Я — пытаясь осмыслить все, что узнал о своем происхождении. Эдвард — оплакивая женщину, которой он служил с такой преданностью.

Наконец, я взял себя в руки. Сейчас был не время для самокопания и философских вопросов. У меня была миссия — спасти этот мир от перезаписи. Плевая задача, ага…

— Собирай все, что может оказаться полезным, — скомандовал я Эдварду. — Мы возвращаемся в Петербург.

Возвращение в столицу заняло меньше времени, чем путь на север. Погода благоволила нам, а я гнал лошадей с упорством человека, за которым гонится сама смерть. Впрочем, в каком-то смысле так оно и было — смерть целого мира дышала нам в затылок.

Когда мы наконец добрались до моего особняка, меня ждал Себастьян с новостями, что мне доставили какие-то важные документы, которые ждут в рабочем кабинете. Я лишь кивнул, слишком измотанный дорогой и открытиями, чтобы проявлять любопытство.

Приняв горячую ванну и переодевшись — Василиса настояла на этом, заявив, что я выгляжу «хуже разбойника с большой дороги» — я направился в кабинет, чтобы ознакомиться с этими таинственными документами.

На моем столе лежала объемная папка, перевязанная тесемками. Никаких пометок, указывающих на отправителя — только простая надпись «Для Его Высочества Максима Алексеевича Романова. Лично».

Я развязал тесемки и открыл папку. Внутри обнаружился тщательно организованный архив — десятки документов, письма, счета, выписки, доклады агентов. Все они касались одного человека — Авроры Сергеевны Романовой.

Это было полное досье на действия моей тетушки за последние два десятилетия. Каждый шаг, каждое решение, каждая интрига — все было задокументировано с педантичной точностью. Я увидел, как она постепенно создавала свою теневую структуру, как манипулировала придворными и чиновниками, как продвигала своих людей на ключевые посты.

Здесь были доказательства ее причастности к десяткам преступлений — от хищения государственных средств до организации покушений на политических противников. И, что самое важное, детальное описание ее экспериментов с эликсиром, включая списки жертв и результаты воздействия.

Читая эти документы, я чувствовал, как внутри меня растет холодный гнев. Аврора не просто стремилась к власти — она была готова превратить всю Российскую Империю в марионеточное государство, управляемое ею из тени. И ради этого она не гнушалась никакими средствами.

Я усмехнулся. Эмиссар Вечного Города выполнил свою часть сделки — предоставил мне оружие против Авроры. Причем такое, будто все это время находился за спиной моей тети. Даже знать не хочу, как он собрал эти сведения.

На рассвете следующего дня я был уже во дворце, требуя немедленной аудиенции у императора. Отец принял меня в своем рабочем кабинете, и я заметил, как утомление избороздило его лицо новыми морщинами. События последних недель явно сказывались на его здоровье.

— Максим, — он поднялся из-за стола, когда я вошел. — Я рад, что ты вернулся. Как твоя поездка на север?

— Удачно, но не скажу что новости хорошие, впрочем, я не за этим, Ваше Величество.

Я положил на стол увесистую папку с документами.

— Это полное досье на деятельность Авроры Сергеевны за последние двадцать лет. Здесь все — от ее первых шагов по созданию собственной теневой структуры до последних экспериментов с эликсиром.

Император взглянул на папку, но не спешил ее открывать.

— И откуда у тебя эти документы?

— У меня свои источники, отец, — я решил не вдаваться в подробности. — Но каждая бумага в этой папке подлинная, это я гарантирую.

Я подошел ближе, понизив голос:

— Я знаю, как вы относитесь к сестре. Знаю, что, несмотря на все ее интриги, она остается для вас семьей. Но сейчас речь идет о безопасности всей империи. Аврора зашла слишком далеко.

Отец молчал, его взгляд был устремлен куда-то вдаль, за окно, где раскинулся Петербург — город, который он любил всем сердцем.

— Что конкретно ты предлагаешь? — спросил он наконец.

— Я понимаю, что как бы вы не хотели этого, но нужно смотреть правде в глаза, — я подался вперед, акцентируя каждое слово. — Аврора слишком увлеклась своими играми. Она должна быть арестована и отправлена в ссылку. Не в Сибирь, откуда она сумела вернуться, а в монастырь. Под постоянным надзором и без возможности продолжать свои эксперименты.

Император тяжело вздохнул и подошел к окну. Долгие минуты он стоял спиной ко мне, глядя на город. Затем, словно приняв нелегкое решение, он вернулся к столу и открыл один из ящиков. Из него он достал свиток, уже запечатанный императорской печатью.

— Я уже подписал указ об аресте Авроры, — сказал он, протягивая мне свиток. — Не думай, что я слеп к ее деяниям, сын мой. Просто… я хотел дать ей шанс измениться.

Я принял свиток, скрывая удивление. Отец опередил меня в принятии этого решения? Это было… необычно. Словно все складывалось слишком легко. Но затем я вспомнил о папке с документами от Альберика и понял: эмиссар Вечного Города действовал на нескольких фронтах одновременно, подготавливая почву для этого момента.

— Я поручаю тебе провести арест, — продолжил император. — Как Законнику и как принцу. Это должно быть сделано быстро и без лишнего шума. И Максим… — его голос смягчился. — Несмотря ни на что, помни, что она все еще твоя тетя.

— Я помню об этом, отец, — я склонил голову. — И клянусь, что буду действовать в рамках закона. В отличие от нее самой.

Аврора Сергеевна принимала утренний чай в своей оранжерее, окруженная экзотическими растениями и цветами. Когда я вошел в сопровождении четырех гвардейцев, она даже не удостоила меня взглядом, продолжая методично добавлять сахар в свою чашку.

— Какая неожиданность, дорогой племянник, — произнесла она, не поднимая глаз. — Что привело тебя ко мне в столь ранний час? И с такой… внушительной свитой.

— У меня указ о вашем аресте, Аврора Сергеевна, — я развернул свиток, демонстрируя императорскую печать. — По обвинению в государственной измене, злоупотреблении властью и проведении незаконных экспериментов над подданными империи.

Теперь она подняла на меня глаза — ледяные, полные ненависти.

— Так вот чем закончилась твоя экспедиция на север, — она отставила чашку. — Ты думаешь, что нашел оружие против меня? Бедный, наивный мальчик.

Она поднялась, и на мгновение мне показалось, что воздух вокруг нее сгустился, наполнился невидимой энергией. Но затем это ощущение исчезло, оставив лишь впечатление усталой, стареющей женщины, цепляющейся за власть.

— Мой брат никогда не подпишет такой указ, — она покачала головой. — Он слишком мягок. Слишком сентиментален.

— И все же он подписал, — я сделал шаг вперед. — Ваше влияние закончилось, тетушка. Как и ваши эксперименты.

Она расхохоталась — громко, почти истерично.

— Ты ничего не понимаешь, Максим! Ничего! Я пыталась спасти эту страну, этот мир! Мой эликсир был единственной надеждой на выживание в грядущем хаосе! А ты… ты своими руками уничтожил будущее всех, кого якобы защищаешь!

Я сохранял спокойствие, хотя ее слова заставили меня внутренне напрячься. Говорила ли она о перезаписи? Знала ли Аврора о планах Вечного Города?

— Гвардейцы, исполняйте долг, — приказал я, и четверо мужчин подошли к ней, готовые взять под стражу.

Аврора выпрямилась, и в ее осанке появилось что-то царственное — несгибаемая гордость, достоинство, которое не могли сломить никакие обстоятельства.

— Ты обрекаешь всех на гибель, — прошипела она, когда гвардейцы взяли ее под руки. — И первым погибнет твой драгоценный отец. Ты помогаешь силам, которых не понимаешь!

— Вы ошибаетесь, тетушка, — я подошел к ней вплотную. — Я прекрасно понимаю, с какими силами имею дело. И именно поэтому вы отправитесь не в Сибирь, а в монастырь Святой Елизаветы, где проведете остаток своих дней в молитвах и размышлениях о своих грехах.

— Монастырь? — ее лицо исказилось от ярости. — Ты запираешь меня в монастыре⁈ После всего, что я сделала для этой страны⁈

— После всего, что вы сделали «С» этой страной, — поправил я. — Считайте, что вам повезло. За ваши преступления многие заплатили бы головой.

Она начала вырываться, проклиная меня на чем свет стоит.

— Проклинаю тебя, Максим Темников! Ты отродье Вечного Города, мерзость, которую следовало уничтожить при рождении! Твоя мать не спасла тебя, а обрекла на вечные муки! Когда они придут за тобой, ты вспомнишь мои слова! Вспомнишь и пожалеешь, что не прислушался!

Ее глаза лихорадочно блестели, а с губ чуть ли не срывалась пена. Гвардейцы с трудом сдерживали ее, настолько яростным был ее отпор.

— Передайте моему брату, что он еще пожалеет об этом решении! — кричала она, когда ее выводили из оранжереи. — Скажите Алексею, что Петр неуправляем! Что эликсир зашел слишком далеко! Что…

Ее голос затих в глубине дворца, оставив после себя гнетущую тишину. Я остался один среди экзотических растений, вдыхая тяжелый, дурманящий аромат каких-то неизвестных мне цветов.

Дело было сделано. Аврора Сергеевна Романова, сестра императора, архитектор сложнейших интриг и создательница эликсира контроля, была арестована и вскоре будет навсегда изолирована от мира, который пыталась поработить.

Я должен был чувствовать триумф, удовлетворение от выполненной миссии. Но вместо этого меня не покидало странное беспокойство. Слова Авроры о Петре, об эликсире, «зашедшем слишком далеко»… Что она имела в виду? И действительно ли она знала о планах Вечного Города, или это был всего лишь бессвязный бред отчаявшейся женщины?

На выходе из дворца я столкнулся с наследным принцем Петром Алексеевичем. Его глаза метали молнии, а лицо исказилось от еле сдерживаемой ярости.

— Ты мерзавец, — прошипел он, подходя впритык. — Думаешь, арестовав ее, ты защитил свое положение? Ошибаешься. Я не забуду этого, брат. И когда придет мое время, ты первым почувствуешь всю тяжесть моего недовольства.

— Угрожаешь члену императорской семьи? — я поднял бровь, сохраняя ледяное спокойствие. — Это уже похоже на измену.

— Это не угроза, — он ощерился в волчьей усмешке. — Это обещание. И поверь мне, я всегда исполняю свои обещания.

С этими словами он развернулся и ушел, оставив меня размышлять о том, насколько глубоко эликсир Авроры проник в его сознание, и что это значит для будущего империи и всего нашего мира.

Одно я знал наверняка — впереди меня ждало путешествие в Вечный Город, место, которое, возможно, содержало ключи к спасению всего, что я знал и любил. И я был готов встретиться лицом к лицу с теми, кто планировал перезаписать нашу реальность, стереть все, ради чего я сражался.