Йарахонг. Город и тьма

Глава 19. Чудовища

— Там что-то есть.

По темной улочке, не озаренной ни одним фонарем, шагали двое. Если бы хватало света для того, чтобы различать цвета, можно было бы отметить, что волосы на их головах разноцветные. У одного одуванчиково-желтые, у другого — зеленые, как перья попугая из дождевых лесов. Впрочем, света не было вовсе. Ни лучика из-за запертых ставен, ни пятнышка из погашенных фонарей, ни краешка бледного сияния несуществующей луны. Братья пробирались сквозь кромешную тьму. На их присутствие мог указать только легкий перестук шагов, тихий шелест дыхания, да еще вот этот едва уловимый шепот:

— Там что-то есть.

Лицо второго повернулось туда, куда указывал первый. Искаженное зрение улавливало медленно теряющие тепло стены зданий, более прохладные на углах и нагретые рядом с дверями и окнами. Мостовая выстыла, будто и не было жаркого дня. Под карнизом одного из храмов горячими рыжими пятнышками прижимались друг к другу птицы — вернее всего, голуби. Ноздри тоже не улавливали ничего необычного, кроме разве что легкого оттенка дыма и расплавленного воска. Но здесь не было ничего странного. В эту ночь город горел в нескольких местах, и хотя все пожары уже удалось потушить, вывести дымный смрад гораздо сложней. Да и свечами до сих пор пользовались многие.

— Я ничего не вижу, — пожал плечами второй, — и не чую.

— Да не тормози! — прошипел первый. — Сделай себе наконец нормальные уши.

Второй скривил рожу, невидимую в темноте, но правота, увы, была неоспорима. Он прикрыл ресницы и всеми чувствами потянулся к средоточию. «Владыка Нанутлишочи, даруй мне подходящие уши, дабы я мог достойно послужить ими во благо твое». Под ребрами, чуть ниже сердца, потеплело. Одновременно с этим он почувствовал, как его тело стало искажаться. Выросли ушные раковины, заныли, увеличиваясь в размерах, присоединенные к ним жгутики мышц. Что-то щелкнуло внутри черепа. В тот же миг все вокруг стало объемней и четче. Где-то капала вода. В соседнем храме кто-то тихо бормотал, неразличимо быстро, проглатывая звуки. Голубь на карнизе приподнял голову, взъерошил перья и придвинулся ближе к соседу. Вдалеке послышался топот ног, короткий вскрик и свист ветра. Искаженное ухо повернулось следом за звуками.

— Ты прав. Там что-то есть.

— И кто-то.

Братья ринулись было в ту сторону, но зародившееся в средоточии чувство заставило обоих замереть на полушаге. Смесь сомнения, удивления и радостного предчувствия выплеснулась в кровь и разлилась по жилам. Братья переглянулись. Лица обоих расплывались в счастливых улыбках.

— Святыня там. Владыка Нанутлишочи увидел ее.

— Кишками чую — мы тоже скоро ее найдем.

— А может, и того, кто сделал это со Старшей, — посуровел первый.

— Может, и его, — эхом отозвался другой.

Братья кивнули друг другу. Улыбки стерлись с лиц, будто их и не было.

Эрна стояла на крыше. Уже не впервые за длинный сегодняшний день. Снова, как и в тот раз, одна. Снова с кинжалом, зажатым в руке. И снова замышляя убийство.

Но в этот раз, хоть ее и скрывала тьма, она чувствовала себя голой и уязвимой. И в этот раз, — Эрна до крови закусила губу, — она осталась без благословения Ахиррата и без его священного предвидения. Совершенно, непоправимо, безбрежно — одна. Не на кого опереться, никто не скажет, как поступить правильно, не на кого посмотреть и прочесть в благосклонной улыбке: «Умница. Ты хорошо потрудилась». У нее отняли все, оставив самую малость: мышцы, волю, рассудок. Что ж, пожалуй, и этого достаточно. Эрна криво усмехнулась, из прокушенной губы потекла кровь. Она будет надеяться, что достаточно.

Внизу затаилось чудовище. Громадина, целиком состоящая из множества голенастых ног и пастей с игольчатыми зубами. Эрна невольно попятилась от края крыши и судорожно втянула воздух. От монстра пахло так же, как от тех изменчивых тварей на площади. Дымом. Чудовище стояло, покачиваясь на слишком тонких ногах, разевало и захлопывало пасти, черные на черном, как провал в кошмарный сон.

В нескольких шагах от него столпились люди. Они не бежали и даже не пытались защититься. Должно быть, застыли от ужаса, зачарованные небывалой жутью. Эрна не могла угадать принадлежность их храма: темнота скрадывала краски и детали. А вот те, что позади, точно были огневиками. Именно их багровый шар неподвижно висел над головами, окрашивая людей и мостовую багрово-кровавым.

Внезапно огненный снаряд метнулся к чудовищу, будто запущенный сильной рукой. Навстречу ему хлестнули черные ленты, вырвавшиеся из спины монстра. Шар взорвался в воздухе. Пламя расплескалось на мостовую и стены.

Чудовище рвануло с места. За долю секунды оно преодолело расстояние до людей, раскидав их, как кукол. Еще прыжок — и жрецы огня бросились врассыпную. Крик. Тошнотворный хруст.

Эрна заставила себя отвернуться. Ей до них не должно быть дела. Ее цель куда важней.

Совсем недавно, сидя на ступенях моноптера в двух шагах от мертвых тел дорогих ей людей, Эрна осознала, что должна делать. Сидеть и горевать не было смысла. Мертвые не оживают. Но может, оттуда, из-за грани бытия, они улыбнутся и кивнут, увидев ее поступок. В тот момент она встала и пошла прочь. Там не с кем было больше говорить и не с кем прощаться.

«Эй!» — окликнул ее истинник, все еще что-то разглядывавший в центре моноптера, — «Ты пойдешь за ним?»

Эрна пожала плечами, не беспокоясь, что истинник может этого не увидеть, но через несколько шагов все же обернулась. Мужчина стоял и смотрел на нее. Фонарь в его руке освещал подбородок и щеки, оставляя глазные впадины в тени.

«Я должна их убить. Больше некому», — она снова пожала плечами.

Истинник кивнул так легко, будто речь шла о чем-то совсем простом, вроде рыбного пирога или похода на рынок за грушами.

«Твари боятся только огня, — сказал он, — да и его не сильно. Но ты, наверное, это и так знаешь. А вот человек в коконе должен быть уязвимей».

Эрна моргнула. Удивление пробилось сквозь корку горя и усталости. Как он умудрился узнать все это, просто взглянув на следы боя? Это и есть та самая тайная способность жрецов Яэ-истины? Впрочем, неважно. Если он не ошибся, и внутри остроконечного кокона и правда прячется человек, задуманное становится чуть выполнимее.

«Вряд ли у него больше одного посвященного жреца, — добавил истинник, — целься прямо в него».

Эрна кивнула и зашагала прочь, не сказав больше ни слова. Все и так было ясно.

Эрна дошла до края площади, ни разу не споткнувшись. Там, возле угла библиотеки, по-прежнему лежал Лландер. Куда ему теперь деваться. Эрна пнула его в бок. Дурак. Нечего было спорить и уговаривать, надо было сразу уносить ноги. Глядишь, и не пришлось бы умирать. В сжатую ладонь снова воткнулось острие расстегнутой фибулы. Так или иначе, птичья застежка теперь у нее, а был бы Лландер жив… Хотя, если бы он спасся, то и все остальное, может, сложилось бы иначе. Сейчас не осталось смысла жалеть. Эрна перешагнула через неподвижное тело и скрылась во тьме улицы. Там, где ее некому было увидеть.

Эрна на ощупь воткнула фибулу в воротник и застегнула. Голова закружилась, в глазах потемнело. Ее кости сжимались, кожа отчаянно зудела. Эрна вскрикнула, из горла вырвалось хриплое карканье. Она вздрогнула и прижалась к земле. Может, в эту самую секунду где-то неподалеку темные твари остановили бег и прислушались. Может, они уже мчатся к ней, бесшумные, смертоносные, неотвратимые?

Сердце заполошно застучало. В голове прояснилось, но перед глазами было по-прежнему темно. Галки видят в темноте ничуть не лучше людей. Ей бы только подняться выше крыш, а остальное она уж как-нибудь разглядит. Эрна подпрыгнула и неуклюже забила крыльями. Ее тело подбросило вперед и вверх, она больно ударилась клювом и плечом обо что-то твердое. Впрочем, мостовая оказалась ничуть не мягче. Эрна некоторое время лежала, прислушиваясь к ощущениям нового тела. Болели ушибленные бок и плечо, ныли от непривычных движений мышцы. Время стремительно утекало.

Эрна стиснула клюв и попыталась снова. Отвернуться от стены. Подпрыгнуть, взмахнуть крыльями. Постараться, чтобы тело подбросило прямо вверх, а не вперед. И снова провал.

С третьей попытки взлет удался. Чем выше она поднималась, тем быстрей прояснялось в воздухе. В какой-то момент ей показалось, что она разглядела смутные очертания стены. В панике, сама не зная как, она умудрилась махнуть хвостом и изогнуться всем телом. Угол стены пронесся мимо, Эрна задела его лишь самыми кончиками маховых перьев.

И вот она уже выше крыш. Впереди багровело зарево, подсвечивая тревожно-красным силуэты кровель. Хорошо. Сразу стало понятно, куда лететь. Оставалось только добраться, и вот с этим возникли проблемы. Шпили и дымоходные трубы возникали из темноты перед самым клювом. Каким-то чудом ей удавалось уворачиваться, но везение длилось недолго. Эрна слишком поздно заметила флюгер с корабликом и железной стрелой. Острие пропороло кожу. Плечо и нижнюю часть крыла будто обожгло огнем. Эрна упала на конек кровли и покатилась кубарем. Когти скребли по черепице. В последний момент ей удалось зацепиться за водосток и удержаться на самом краю. Она вскарабкалась на скат и долго лежала, прижавшись к нему всем телом и распластав раненое крыло.

Снова взлететь Эрна не рискнула. Она с трудом выбралась на ровную поверхность парапета и рванула фибулу клювом. Да чтоб еще хоть раз! Она с трудом поднялась на ноги. Собственное тело теперь казалось чересчур крупным, тяжелым, неуклюжим. Эрна ковыляла неуверенно, как калека. Колени подгибались, ступни в бесполезной мягкой обуви норовили съехать со ската. Это вам не крепкие птичьи когти, способные цепляться за неровности! И как только Лландер соглашался так часто перекидываться туда-сюда?

К счастью, неудобство длилось недолго. Мышцы вспомнили свою работу. С каждым шагом движения становились увереннее и ловчей. Ей даже удалось перепрыгнуть с одной кровли на другую, не потревожив черепицу, а потом подтянуться на руках и влезть выше.

И вот сейчас на краю очередной крыши Эрна до рези в глазах всматривалась в тьму, из которой вышло чудовище. Там, почти невидимая, скрывалась неподвижная островерхая фигура. Кто-то другой и вовсе не заметил бы ее, но у Эрны были действительно зоркие глаза. Силуэт лишь на миг подсветился огненным шаром и снова канул во тьму. Но он должен, просто обязан проявиться вновь. Хоть на чуть-чуть, на один удар сердца. Она не промедлит.

Братья из храма Искажений приближались к источнику шума с такой скоростью и манерой, которой было бы трудно ожидать от людей. Если бы кто-то мог видеть их со стороны, он бы заметил, что их ноги нечеловечески удлинились, ступни вытянулись и опирались на пальцы. Длинные размашистые прыжки, которые сейчас совершали эти двое, скорее приличествовали каким-нибудь диким степным зверям, а вовсе не людям. Но наблюдать их со стороны, как всегда, было некому.

Братья резко затормозили, чуть не врезавшись в стену. До выхода из переулка оставалось два шага. Обычных, человеческих.

Шум оглушал. Вскрики, звуки ударов, треск пламени на самом деле были не такими уж громкими, но со столь чувствительными ушами казалось, что они грохочут прямо внутри черепа. Младший из братьев скорчился, зажав уши. Вот почему он не хотел себе такие. По его соображению, им бы хватило и одной пары на двоих, вовсе незачем мучиться обоим. Он потряс головой, возвращая себе прежние. Рот страдальчески скривился. Меж тем, старший уже выглядывал из-за угла.

За углом был свет. Слишком яркий, чересчур горячий. Он и не думал вести себя так, как приличествовало прирученному свету в башне искажений. Тот деликатно подсвечивал углы, сгущался поблизости, если читаешь или что-то разглядываешь, и послушно отодвигался в сторону, если в нем не было нужды. И уж точно никогда так грубо не бил в глаза. Старший крепко зажмурился. Поморгал, давая глазам приспособиться.

На улице бесновалось чудовище. Отвратительное, противоестественное. Кому-то оно показалось бы искаженным, но в нем не ощущалось ни следа благостного прикосновения Нанутлишочи. Оно было чуждым для Йарахонга и двигалось с потрясающей для своего размера скоростью. Металось, прыгало, отскакивало, хватало сразу несколькими пастями. Жрецы Фаршаха все еще пытались ему противостоять, но у них не было и шанса. Они не успевали уворачиваться и нападать одновременно. Многие из них тяжело дышали и еле стояли на ногах. Чудовище же казалось неуязвимым. Щупальца-ленты отбивали огненные шары, и пламя не достигало шкуры. А если и касалось ее, то не оставляло видимых следов.

— Владыка Нанутлишочи не зря привел нас сюда, — благоговейно пробормотал старший из братьев.

— Сейчас! — бросил младший и, не дожидаясь ответа, ломанулся вперед.

Он выскочил из проулка и бросился к чудовищу. За ним, отставая на полшага, мчался брат. Младший достиг цели первым. Он поднырнул под бьющие во все стороны ленты-щупальца, оттолкнулся от суставчатой ноги и полез по округлому боку. Пальцы с сильно отросшими когтями глубоко вонзались в шкуру.

Чудище дрогнуло и остановилось. Мотнулось всем телом, выронив человека, зажатого в боковой пасти. Хлестнуло щупальцами. Одно из них угодило по спине дерзнувшего напасть. Одежду и кожу рассекло. Наглец взвыл и отмахнулся, прибавив к удару частицу божественной силы. Щупальце побледнело, растрескалось и рассыпалось пылью. По другому боку уже карабкался второй. Плоть монстра прогибалась и трепетала, как желе.

Чудовище завертелось на месте, беспорядочно вскидывая ноги. От него по-прежнему не исходило ни звука. Ни возмущенного рева, ни цокота заостренных конечностей по мостовой. Слышалось только хриплое загнанное дыхание и быстрый топот шагов: это оставшиеся в живых жрецы Фаршаха торопились убраться с его пути.

Монстр качнулся к стене, пытаясь счесать надоедливую мелкоту с бока, но оба человека уже сидели на нем верхом.

— Сейчас? — сощурился один из них.

— Сейчас! — хлопнул в ладоши другой.

Они не успели ничего сделать. Спина чудовища вдруг стала неосязаемой. Старший, сидевший ближе к краю, успел извернуться, ухватился за выступ стены и повис на руках. Второй с размаху ухнул вглубь.

Внутри чудовища было душно. Упавший чувствовал кожей, как тьма вокруг него бурлит, готовая растворить, разъединить, разъесть жалкого человечишку. Сердце беспорядочно трепетало. Легкие жгло от невозможности вдохнуть. Внезапно что-то больно дернуло его за волосы и потянуло вверх. Он вынырнул на воздух через мгновение, задыхающийся, дрожащий. Глаза слезились.

Брат укоротил руку до человеческих размеров и зло сплюнул.

— Вот дурак! А если бы сгинул?

Младший вытер лицо рукавом и скривился.

Монстр отскочил от стены, как туго набитый мяч. Тьма придвинулась со всех сторон. Еще шаг — и она укроет свое дитя, сделает невидимым. Ищи его потом! Братья встретились взглядами и кивнули друг другу. Они синхронно оттолкнулись от стены и прыгнули вдогонку. Две ладони одновременно хлопнули по ускользающему боку чудовища. Шкура начала искажаться, подернулась коркой щербатой каменной кладки. Сквозь щели проклюнулась молодая листва. Остро запахло зеленью.

И в ту же секунду в другой бок чудовища ударила струя рыжего пламени.

Эрна щурилась, высматривая свою цель в густой тьме. Рукоять ножа холодила ладонь. Он должен, он обязан показаться. Проявится хотя бы на миг — и тогда она сделает все набело, с первого раза. Безо всякого подглядывания в будущее.

Бойня внизу смещалась. Чудовище теснило огненных жрецов, они рассыпались в стороны, почти не успевая атаковать. Многие лежали неподвижно. Мостовую заливала кровь. Одного разорвало надвое, внутренности вывалились спутанным комком. Смердело нечистотами. Эрна видела все, но старалась не замечать, не пускать внутрь себя. Иначе она проворонит свою цель.

Пламя вспыхивало и бессильно гасло. Истинник ошибся. Огонь не был смертельным для чудовища. Похоже, он доставлял ему лишь легкое неудобство.

Тревожный багряный свет сменялся чернильной темнотой до новой короткой вспышки. И каждый раз казалось, что тьма становится все гуще, все плотней окружает оставшихся. Эрна смещалась следом за бойней, стараясь двигаться плавно и осторожно. Привлекать внимание ни к чему. Она присела на скошенном краю кровли, оттолкнулась и перемахнула на соседнюю, чуть ниже. Приземление вышло громче, чем она хотела. Эрна закусила губу и вжалась в черепицу, ненадолго потеряв из виду происходящее.

Когда она вновь посмотрела вниз, все переменилось. Откуда-то возникли еще двое и вступили в битву. Чудовище металось, пытаясь отбросить их, но все впустую. Голыми руками они делали то, что не удавалось остальным. Искажали его, меняя саму суть. Выжившие огненные жрецы сбились в кучу. От них к чудовищу тянулся слепящий поток пламени. Шкура монстра задымилась и занялась. Часть ног с хрустом подломилась, и он грузно завалился набок.

В эту самую секунду остроконечный кокон, прячущий жреца тьмы, показался на свет. Ненадолго, но Эрне хватило. Она ударила. Плечом, рукой, кистью, вложив в единственный бросок всю свою силу. Нож вошел в конус там, где у человека должна быть голова. Эрне показалось, что она расслышала хруст, с которым треснула височная кость. Но еще мгновение — и клинок, пролетевший насквозь, бессильно упал на мостовую. Кокон не шевельнулся. Ни одним движением не показал, что заметил удар. А через миг его снова окутала тьма.

Мысли Эрны лихорадочно метались. Что? Что она сделала не так? Может, на самом деле она промахнулась? Может, рост жреца меньше обычного? Или там, в коконе, вообще никого нет, это пустая обманка, а жрец скрывается в другом месте? Как бы то ни было, она обязана попытаться снова. И лучше повторить попытку с более удобного места. Эрна нацепила на ворот фибулу, перетерпела изменения тела и взлетела. Ей надо было всего лишь пересечь улицу.

Внизу, рядом с поверженным чудовищем, мальчики-жрецы Искажения подняли головы, одновременно, как единое существо. И так же вместе метнулись к ней.

Эрна ужаснулась. Почему-то эти двое пугали ее сильней, чем темные твари. Она поспешила прочь, суматошно замолотила непослушными крыльями. Выше, выше. Еще быстрей!

Ей почти удалось увернуться, но раненое плечо подвело. Жесткие пальцы ухватили за перья и потянули вниз. Эрна с размаху долбанула клювом по руке. Еще! И еще! Пальцы не разжались. Фибула, напротив, предательски расстегнулась и выскользнула из воротника.

Тело Эрны менялось. Искажалось, текло. Эрна закричала, рванулась, но ее держали крепко, прижавшись с обеих сторон в смертоносном объятии. Мышцы ослабели. Кости растаяли и потекли, как нагретый воск. Сознание милосердно погасло.

Так, не разжимая рук, все трое ударились оземь и лежали несколько долгих мгновений, как мертвые. Затем братья пошевельнулись и сели. Один их них схватился за голову, второй тер отбитые ребра. Бесформенная куча между ними оставалась недвижима.

— Вот и все, — шепнул один.

— Неужели больше ничего нельзя было поделать? — простонал другой.

— Мы искали возмездия для Старшей. Владыка Нанутлишочи привёл нас сюда и указал на эту женщину ясно и неопровержимо. Что еще тебе нужно?

Он встал и подобрал птичью фибулу, драгоценную святыню, лежавшую у самых ног. Второй так и сидел, обхватив голову руками. Сквозь ужас от содеянного пробивалось чувство глубокого удовлетворения, зародившееся в средоточии и волнами расходящееся по телу.

В туском багровом свечении это было трудно разглядеть, но цвет волос обоих братьев был одинаковым. Красным, как кровь.