Йарахонг. Город и тьма

Глава 15. Разгром

Яблоко оказалось кислым. Игнасию его сунула помощница главы Росы, а он не глядя сжал пальцы. Чем оно было для них? Попыткой подкупить? Платой за услугу «выслушать и дать совет»? Или простой жалостью к забегавшемуся усталому человеку? Раньше Игнасий безошибочно разделил бы эти мотивы. Сила Яэ Истины позволяла это делать так же легко, как отличать по запаху свежий фрукт от гнилого. Теперь придется обходиться без этого, по крайней мере до тех пор, пока отец Далассин не придет в себя или кто-то другой не займет его место между вышним миром и земным. А пока долг служителя истины неумолимо гнал Игнасия вперед.

Кольцевая волна силы, пронесшаяся от моноптера к окраинам Йарахонга и знаменующая смену хранителя города, застала Игнасия в пути. Она пронизала насквозь его тело и разум, заставив волосы встать дыбом, а кожу покрыться мурашками. Игнасий сбился с шага. Желудок свело — от кислого яблока или от чувства безнадежности?

Опять опоздал. Как он может считать себя служителем истины и справедливости, если не способен сделать решительно ничего, даже просто прийти в нужное место в срок? То, что он оказался правым в своих опасениях, не радовало. Не его обязанность предугадывать события. Его дело — видеть истину и доносить ее свет до других. Его дело — замечать ложь и уловки, вредящие городу. Его дело пресекать их и в меру скромных человеческих сил защищать установленный порядок.

На что способен человек без божьей помощи? Он глух и слеп. Тычется мордой в углы, как котенок-сосунок, и, так же, как он, не понимает, что делать. А привычный мир между тем разваливается на глазах.

Игнасий потер переносицу. Еще не поздно вмешаться. Может, ему удастся найти верные слова и помочь городу вернуть равновесие.

Он погасил фонарь — хватит с него случайных встреч. Раз улицы сегодня темны, ему тоже лучше оставаться невидимкой. Во рту таял кислый яблочный вкус.

Луна, ушедшая за тучи, временами показывалась снова, выставляя бледный бок. Храмы по сторонам улицы тут же меняли вид. То они выглядели затаившимися громадинами, сливались с ночью и будто надеялись, что неприятности обойдут их стороной, то обретали четкие грани и резкие тени. Тогда свет начинал отблескивать в позолоте, как в глазах хищников, готовых к прыжку. Игнасий знал, что виден издалека в своих светлых одеждах, но сделать с этим ничего не мог. Поэтому он старался держаться ближе к побеленным стенам и облегченно выдыхал, стоило луне снова скрыться.

Ему посчастливилось больше никого не встретить. Улица вывела Игнасия к площади. Он замер на самом ее краю, возле угла городской библиотеки, куда так стремился минувшим вечером, но так и не добрался.

В моноптере были люди. Игнасий сощурился, пытаясь разглядеть, чем они заняты.

Ему следовало поспешить. Где-то там, должно быть, ждали помощи четверо служителей ветра, ставших пленниками. Если они ранены, то каждая лишняя минута ухудшала их состояние. А вот жрецов Ахиррата сейчас должна была переполнять эйфория. Это чувство всегда следует за обрядом посвящения в хранители города. Скорее всего, именно сейчас с ними будет легче всего договориться и убедить пойти на уступки.

Непонятное смутное чувство не позволяло Игнасию покинуть темень улицы и зашагать к освещенному моноптеру. Страх? Нерешительность, позорная для жреца Истины? Он выдохнул сквозь зубы и сердито тряхнул головой, но за миг до шага вновь остановился. Он понял, что было не так.

Колоннада освещалась только несколькими фонариками с зачарованным пламенем. Отсвета от линий хранительского узора видно не было.

Крик ужаса и отчаяния пронзил ночной воздух. Глава храма пророков Онгхус Ар орал, выпучив глаза с проступившей сеткой капилляров, широко разинув рот, выгнув спину судорожной дугой.

Эрна застыла в недоумении. Только что Онгхус Ар был доволен и благодушен. Всеведущий Ахиррат сделался хранителем города, и все его последователи вместе с ним. Они победили. Им удалось подмять под себя Йарахонг, перекроить будущее так, как они сами желали. Откуда, почему этот дикий крик? Что изменилось за последние несколько минут?

Онгхус Ар замолк, выдавив из легких последний воздух, и бессильно повалился бы наземь, если бы его не успели подхватить подбежавшие Лландер и Кхандрин. Эрна, хоть и стояла ближе всех, ничего не смогла сделать. Она раз за разом пыталась зачерпнуть хотя бы щепоть предвидения, но пальцы дрожали, и божественная сила ускользала.

— Что… что же это такое, — бормотала она.

Эрна глубоко вдохнула, унимая сумбур в голове, резко выдохнула и потянулась к силе ещё раз. Пробилась!

Вот она стоит в моноптере посреди кольца высоких колонн. Онгхус Ар лежит без движения, дышит сипло, неглубоко. Эрна оглядывается. Ночной воздух тих и неподвижен. Чересчур, неестественно безмятежен. Лиловые линии хранительского узора сияют ярко и ровно. Эрна делает шаг, другой. Приседает на корточки, приближая к священному свечению кончики пальцев. Вдруг линии вспыхивают багровым, плещут языками сполохов, заставляя отшатнуться, и гаснут. Эрна кричит, придавленная внезапной болью в висках.

Она вынырнула из предвидения, хватая ртом воздух. Лландер застыл рядом. Его красивое лицо перекосил испуг. Он тоже видел это?

Эрна сжала виски. Должны быть другие варианты. Милостивый Ахиррат-пророк всегда дарует увидеть варианты будущего, чтобы выбрать наилучший. Не может быть, чтобы он был один! Эрна потянулась к божественной силе и вновь нырнула в грядущее. Ничего не изменилось. То же самое видение, с точностью до мелочей. Неужели ничего не изменить? Эрна потерянно огляделась. На лицах вокруг застыло одно и то же выражение: недоумение и страх. Онгхус Ар, всеведущий глава, лежал без движения, его сиплое неровное дыхание было еле слышно. Кто теперь направит Эрну, кто объяснит, что нужно сделать, чтобы всё снова стало хорошо?

Лиловые линии прихотливо изгибающегося узора зашипели и вспыхнули багровым. Языки пламени плеснули выше колен, взвились в мучительном порыве — и погасли. Осталась темнота и цветные пятна в глазах.

Эрна зажмурилась, и в то же мгновение её накрыло агонией разрушенного алтаря.

— Надо мотать отсюда, и поскорей!

— Не говори ерунды! Смотри, как всех приложило. Никто на ногах не стоит. Да и куда?

— Куда угодно. Подальше отсюда.

Голоса доносились до Эрны как будто сквозь густой туман — глухо и издалека. Тело просило поспать еще немного, но что-то внутри подсказывало: надо шевелиться. Эрна через силу разлепила веки. Говорившие оказались неожиданно близко.

— Сама думай. Кто-то возмутился нашими действиями настолько, что сразу после ритуала атаковал храм и алтарь, — втолковывал Лландер, размахивая руками.

Канефа, обычно сдержанная и решительная, бледнела и пятилась.

— И это не беззубые ветреники. Они даже драться опасались во всю силу, только бы кого случайно не убить.

— А кто тогда? — развел руками Кхандрин. — Табу связывает всех.

— А мрак их знает. Но если они разрушили алтарь, значит скоро будут здесь. Надо уходить.

— У нас еще должно быть время.

— А ты знаешь, сколько мы тут провалялись? Я — нет.

Эрна села, и её тут же повело в сторону. Она усилием мышц выпрямила спину и растерла ладонями щёки и лоб. В голове прояснилось, но во рту по-прежнему было солоно и гадко.

— Вот и Чистюля очнулась, — заметил ее движение Лландер, — вставай. Идём.

— А остальных, что, бросим? — вспылил Кандрин.

— Всех не утащить, — пожал плечами Лландер, — слабаки пусть остаются.

— И глава? — возмутилась Эрна.

Онгхус Ар по-прежнему лежал неподвижно.

— Его тушу нам вообще не поднять.

— Да как ты смеешь так о нем говорить! Он великий человек и голос Ахиррата, а вовсе не туша!

— Сборище истеричек! — зло бросил Лландер. — Да пошли вы все!

— Ты! Ну-ка стой!

Канефа попыталась схватить его за руку. Лландер зашипел, отдергивая обожженную кисть.

— Будешь ты мне командовать! Я валю. А вы как хотите.

Коротко звякнула, защелкиваясь на воротнике, фибула. Блеснула искрой прицепленная к ней подвеска-колечко. Долговязый силуэт Лландера подернулся рябью, и через мгновение в воздух поднялась крупная галка, припадающая на одно крыло. Эрна взглядом провожала летящую птицу. В ярком свете вновь выглянувшей луны она вырисовывалась четко и ясно.

Эрну не отпускало чувство потери. Боль в висках прошла, но никуда не делась тянущая пустота в средоточии, самой сердцевине ее существа. В том месте, которое раньше заполняла живительная сила предвидения. Не к чему больше тянуться, неоткуда черпать.

Силуэт черной птицы перед глазами помутнел. Эрна моргнула, и по щекам потекли слезы.

Она не сразу поняла, что произошло. Галка вдруг завалилась в воздухе набок и просела вниз. С усилием дернулась, рванулась выше — и зависла на месте, беспорядочно молотя крыльями. Эрна сморгнула снова. Ей померещились нити, черные на черном, опутавшие птицу. Но разве возможно было увидеть их ночью на таком расстоянии? Секунда — и галка, конвульсивно дернувшись, упала.

Эрна вскочила, напряженно всматриваясь в темноту. Может, Лландер просто скрылся из виду, а ей от усталости мерещится невесть что? Или его поймали неведомые враги, разломавшие алтарь? Эрна бросила быстрый взгляд на своих. Канефа с Кхандрином были на ногах. Брум, ссутулившись, держался за голову. Нок, по-прежнему босой, с распухшей ступней, сидел, уронив лицо в колени, и трясся. Онгхус Ар пошевелился и что-то невнятно пробормотал, Канефа наклонилась к нему.

Никто не смотрел наружу, за пределы освещенной колоннады, и не видел, что там происходит. Они не заметят беды, пока она не свалится им на головы. Да и за Лландера было тревожно. Он, конечно, говнюк и задавака, но все равно свой. Эрна решила: она быстро сбегает до того места, узнает, что случилось и случилось ли вообще, и вернется. А там, может, глава придет в себя и скажет, что делать дальше.

Опасливо пригнувшись, Эрна сошла со ступеней и застыла. Первый же шаг показался слишком громким, отозвался эхом. Луна снова спряталась за тучей, площадь заливала густая тень. Эрна по привычке потянулась зачерпнуть предвидения и разочарованно зашипела сквозь зубы, встретив пустоту. Как вообще можно жить, не видя будущего! Она немного постояла, прислушиваясь и давая глазам привыкнуть. Позади слышались шорохи, вздохи, бормотание. Впереди, в непроглядной темени — ничего. Лишь откуда-то издалека доносился слабый запах дыма и нагретого свечного воска. Отчего-то он показался ей жутким.

Пальцы сжались на рукояти ножа. Слабая иллюзия защиты, но ей стало немного спокойней. Как глупо она, должно быть, выглядела, напряженная, испуганная, на краю светового круга. И как, наверное, ее хорошо было видно с темного края площади — отчетливый силуэт на светлом фоне. Эрна снова сердито зашипела, пригнулась и двинулась в сторону, чтобы приблизиться к тому самому месту по дуге. Что-то в ней отчаянно сопротивлялось мысли, что можно выпрямиться в полный рост и пойти напрямик. Пусть ее считают дурой. Плевать!

Эрна думала, что готова к чему угодно, но все равно вздрогнула, заметив, как тень впереди шевельнулась. Эрна замерла. Для человека в плаще слишком низко. Какое-то животное? Собак в городе почти не держали, а таких крупных кошек не бывает. Что-то двинулось снова, темное на темном. Милосердная луна высунула бок из-за тучи — и Эрна вдруг прозрела. На мостовой, раскинув руки, как крылья, лежал человек. Чудовище, похожее на тощего пса, склонилось над ним, тыча в неподвижное тело острым носом. Рядом переминались с лапы на лапу еще несколько таких же существ. Прядали стоячими ушами, косились то вперед, на Эрну, то в темноту позади себя.

Рукоять выскользнула из ослабевших пальцев. Клинок оглушительно громко зазвенел о камни. Чудище, стоявшее над Лландером, выпрямилось, повернув к Эрне безглазую морду. Задние лапы напряглись, изготовившись к прыжку.

Эрна позорно взвизгнула и бросилась к колоннаде. За спиной была тишина, но она кожей чувствовала топот множества лап и скрежет когтей по мостовой. Вдруг ее нога запнулась обо что-то твердое — ботинок! Долбанный ботинок Нока! Вот он где его бросил! Эрна растянулась на камнях, больно ободрав локти и колени. Она ждала, что в ту же секунду ее растерзают, но чудища перемахнули через нее темной волной, обдали дымной вонью и ринулись дальше. Прямо к освещенному моноптеру. К людям.

Эрна заорала и бросилась за ними, нашаривая на поясе еще один нож. Бросок угодил в цель — но лезвие пролетело насквозь, не причинив вреда, как через туман. Прореха на миг сверкнула пятнышком света и затянулась без следа.

— Бе-е-ерегитесь, ничтожные! Ибо ваш час пришел! — жуткий нечеловеческий голос донесся откуда-то из-за Эрниной спины, из тьмы за краем площади.

Чудовища ворвались в моноптер, сметая людей. Канефа отлетела в сторону, как кукла, и осталась лежать. Кхандрин успел вытащить меч. Он сражался, рассекая наседающих на него тварей. Те будто и не замечали ран, раз за разом собирались вновь, замедляясь лишь на мгновение. Одна из них извернулась и вцепилась ему в плечо. Рука повисла плетью. Онгхус Ар, успевший только сесть, потянулся за пазуху, вынул что-то маленькое и золотистое, поднес к лицу. Его руки тряслись. Блестящий кругляш выпал из пальцев и покатился по широким ступеням. Эрна не стала смотреть. Потом, все потом. Глава махал рукой, то ли пытаясь поймать упавшее, то ли подзывая ее. За спиной Онгхуса Ара, опасно близко, бесновались твари.

Эрна стряхнула оцепенение. Она вытащит главу. Он сильный, он умный. Он скажет ей, что делать дальше. Он всегда знает, как надо.

На колонне все еще висел светильник. Эрна, пробегая мимо, с силой дернула его за цепочку. Жалобно тренькнув, привязь оборвалась. Эрна швырнула шарик с огнем в тварей за спиной главы — не навредить, так хоть отвлечь — и бросилась вперед. Тонкое стекло лопнуло, плеснув пламенем. Твари шарахнулись в стороны. Шкура одной из них занялась. Тварь изогнулась так, будто у нее не было костей, и повалилась на землю. Она извивалась и терлась тлеющим боком, пытаясь потушить огонь, но Эрна уже не смотрела на нее. Она стояла на коленях возле главы.

— Вставайте. Бежим!

Онгхус Ар молчал, глядя вдаль через ее плечо. В его горле что-то клокотало. Смех? Сейчас?

— Да бежим же!

Эрна схватила его за рукав и потянула. Онгхус Ар закатил глаза и стал неловко заваливаться на бок. Эрна подставила руки и охнула от неожиданности — он был тяжелым. Пальцы залило горячим и липким. Плевать. Он еще жив.

— Тьма пришла. Спа… кх, — просипел глава и уронил голову на грудь. Его плечи, шея и затылок были сплошной раной.

Конец. Ей его не утащить. Эрна бросила взгляд на сражавшегося Кхандрина, но мечник уже почти скрылся в клубке черных вертлявых тел.

— Беги, дура, — шепнул глава еле слышно.

Эрна судорожно кивнула и бросилась наутек. За спиной взревел от боли Кхандрин, гулко зазвенел о мостовую меч, что-то булькнуло и захрипело.

Эрна добежала до края площади и оглянулась. В тускло освещенном моноптере бурлила тьма. Посреди всего стояла нечеловеческая фигура. Ни шеи, ни плеч — сплошное вытянутое, как веретено, тело, равномерно залитое чернотой. От него длинные, как нити, жгуты. Фигура медленно поворачивалась, будто осматривала место побоища.

Эрна знала, что там можно увидеть. Высокие колонны. Пол из каменных плиток, залитых кровью, без малейшего следа священных хранительских узоров. Стеклянное крошево разбитых светильников. И тела тех, кто многие годы был ее семьей. Эрна всхлипнула и закусила губу. А еще в темноте на краю площади лежал Лландер. Всесильный Ахиррат! Как же Лландер был прав, когда призывал поскорее убраться прочь! Вдруг он все еще жив? Она обязана его отыскать.

Темная фигура в моноптере взмахнула жгутами, и стало совсем темно.

Эрна, затаив дыхание, пробиралась вдоль зданий, по самому краю площади, стараясь не издавать ни звука. Как назло, обитаемых храмов и жилых построек здесь не было. Здание городского совета, библиотека, всякая другая необязательная ерунда. Еще пару часов назад это выглядело полезным — никто не влезет не в свое дело и не помешает захвату моноптера. Теперь безлюдность превратилась в ловушку. Ни попросить о помощи, ни понадеяться, что кто-то выглянет на шум.

Вот и Лландер. Смутное пятно его распростертого тела Эрна разглядела только когда подобралась к нему вплотную. Она присела рядом и дотронулась до шеи. Кожа еще хранила тепло, но биения жил она, как ни старалась, найти не смогла.

— Выходи, последний. Тебе не скрыться! — голос, донесшийся от моноптера, звучал так же чудовищно странно, не по-человечески.

Эрна зажала себе рот, замерев на месте. Мысли судорожно метались. Если она сейчас побежит, ее непременно догонят. Если останется здесь… Слишком близко, слишком заметно! И спрятаться негде, и думать некогда. Она легла на землю, прижавшись к мертвому телу. Что-то маленькое и острое больно кольнуло ей палец, и она неосознанно сжала предмет в кулаке.

Холод остывших камней пролез под одежду, заставил волоски на коже встать дыбом, а желудок болезненно сжаться. Или это был страх? Эрна напрягла мышцы и стиснула челюсти. Только бы не выдать себя дрожью и клацаньем зубов! Она попыталась прислушаться, но собственное сердце билось в ушах так громко, что его грохот, должно быть, был слышен с другого конца площади. Эрне виделось сквозь зажмуренные веки, как кошмарные твари подходят к ней со всех сторон, принюхиваются, склоняя острые морды, готовятся рвануть плечо или ногу, выхватить кусок плоти.

«Я камень. Я пустота. Я последний кусочек мозаики. Маленький камушек, бессмысленный без остальных», — стучало в голове. Мгновения тянулись, но ничего не происходило. Лишь в какой-то момент Эрну вдруг обдало запахом дыма и свечного воска, но уже через минуту она не могла бы с уверенностью сказать, не почудилось ли это ей.

Эрна еще долго не решалась пошевелиться. Наконец она отважилась открыть глаза и приподнять голову. Вокруг стояла густая чернильная тьма.

Эрна только теперь поняла, что было странным в командующем голосе. Он звучал так, будто одновременно говорили двое — ребенок и зрелый мужчина.