Японская война 1904. Книга четвертая

Глава 25

19-я рота как пришла в самом начале на помощь 2-му Сибирскому, так с тех пор и застряла на зачистке Ляодуна. Крупные отряды были уничтожены довольно быстро, а вот малые рассеялись по предгорьям и теперь периодически скатывались на равнину, пытаясь ударить по складам или даже напасть на железную дорогу.

— Ваше благородие, как думаете, это нас за помощь Макарову тут гоняют? — спросил Тюрин у поручика Дроздовского, пытаясь выбить из мундира въевшуюся пыль.

— А коли и так, главное, делом заняты, и врагу ох как не сладко, — Михаил Гордеевич за эти дни очень сильно возмужал.

Куда только делась былая щуплость! И даже привычка щуриться то ли из-за плохого зрения, то ли для красоты осталась в прошлом.

— Эй, пехота! Вы готовы? — рядом остановился взвод броневиков, и из головного высунулась чумазая башка.

— Готовы! — бодро отозвался Дроздовский.

— А мы нет, — не менее радостно ответил макаровец. — Нужно полчаса, чтобы моторы остыли после перехода. А то мы сейчас в штурмовом обвесе, им непросто дается.

Продолжая болтать, он выскочил из броневика наружу, сполоснулся из висящей на поясе фляги и по очереди пожал руки Дроздовскому и Тюрину.

— Поручик Славский, — представился макаровец. — В смысле, капитан. Или, может, уже даже больше… Нам звания за Ляодун еще не приходили.

С любым другим человеком Тюрин сразу бы понял, что тот хвастается, а тут… Фельдфебель действительно верил, что этот офицер может так шутить над своим чином. Тем более, его имя… Знаменитый Славский, командир всех макаровских броненосных машин, и тут, с ними!

— А почему вы здесь? — осторожно спросил Дроздовский. — Не в том смысле, что мы не рады, но… Разве вам не стоит быть с главными силами у Цзиньчжоу, готовиться к новой атаке?

— Я и готовлюсь, — только махнул рукой Славский. — Вот сидеть на месте, когда для нас там пока совершенно нет задач — это не подготовка. А тут мы делаем то самое главное, что не умеет еще никто в мире.

— Что? — вытаращил глаза Тюрин.

— Готовим людей! Учим их управлять в бою новой техникой, даем опыт, который в тысячи раз ценнее тех моторов, что мы пожгли за время зачистки… — на последней фразе Славский поморщился, и сразу стало понятно, что моторы ему все-таки жалко.

— Если нужно, мы и сами можем попробовать справиться, — Дроздовский тоже это понял и впервые с начала разговора посмотрел в сторону окопавшихся японцев.

Их было около роты. Спустились с гор и сразу же рванули в сторону побережья, видимо, надеясь попасться на глаза кому-то из своих. Увы, японские корабли вдоль берега ходили не так часто, а вот русские аэростаты и патрули старались никогда не упускать его из виду. В итоге беглецов заметили, но окружить не успели. Те прорвали первое окружение, пробились к старой китайской деревне и теперь готовились к обороне. Бойцы храбрые, но укреплений и тяжелых орудий у них не было, так что Тюрин тоже не сомневался, что у них все получится.

— По морде хочешь? — неожиданный вопрос Славского застал фельдфебеля врасплох.

— Что? — переспросил он вместо так же опешившего Дроздовского.

— Зачем людей губить, когда броня есть? — только махнул рукой Славский. — Ее ведь для того и придумали, чтобы врага бить и жизни при этом беречь. Так что не стоит жалеть железо! Будет надо, мы еще сделаем, а вот новых солдат рожать пока не умеем-с…

Макаровец с улыбкой посмотрел на них, и Тюрин не выдержал, фыркнул от смеха. Причем рассмешила его совсем не старая как мир шутка Славского, а то, как 2-й Сибирский отличается от всего, к чему он привык. Люди — важнее железа. Посмел бы он так сказать, когда им приказывали выводить пушки из-под огня под Ляояном… А то, что пехота после этого почти полдня стояла без прикрытия, никого совсем не интересовало.

— Не стоит беречь железо, тем более такое, смешно, — Дроздовский тоже улыбнулся.

— Не верите? — с азартом спросил Славский. — А хотите прокатиться? В смысле возьму вас в бой!

— Нас? — выдохнул Тюрин.

— Нас? — повторил Дроздовский. — Но как же наша рота? Мы не можем ее бросить.

— Точно, — макаровец искренне расстроился, но тут же нашел выход. — Но нам же все равно надо провести пристрелку. Вот и прокатимся, буквально пара минут, туда и обратно.

— А еще вы же говорили, что нужно свои экипажи натаскивать, — сказал уже Тюрин.

Словно он боялся согласиться на это предложение. Глупость же!

— Нужно, — легко согласился с ним Славский, — но генерал Макаров еще сказал, чтобы я остальных к нашим машинам приучал, чтобы не боялись и в то же время не ждали чуда. Так что не волнуйтесь, у нас во 2-м Сибирском все учтено. А еще…

Последние слова макаровца Тюрин уже не расслышал. Тот говорил слишком тихо, а сам фельдфебель, не теряя времени и словно боясь, что еще кто-нибудь что-нибудь сболтнет, запрыгнул на броню и подбежал к лазу внутрь. Маленький… Первое, что мелькнуло в голове, когда по кивку Славского он скользнул вниз. И тут все маленькое. Оказавшись в чреве броневика, Тюрин с удивлением осознал, что внутри почти нет свободного места. Все утыкано оборудованием, сиденьями, ремнями, трубами, ящиками, болтами.

А еще металл. Снаружи были земля, дерево, открытое пространство, а тут — только сталь. Все сделано из нее, и она пахла. Пахли ребра усиления, пахла полезшая со стороны стыков ржавчина — словно все тут было живое. И побитые, где-то даже погнутые пластины брони только усиливали это ощущение. Броневик жил. Как чудовища, которые пробуждаются в полумраке, которого тут тоже хватало… Вот только это было их чудовище!

— Ваше благородие, — Тюрин повернулся к спустившемуся следом Дроздовскому и с радостью обнаружил, что тот тоже понял.

— Эта машина… Она словно живая, — тот прижал руку к обшивке, и в этот миг внутрь заскочил Славский.

— Это вы еще не видели, как она дышит, — он махнул рукой сидящему за рулевым колесом солдату, тот что-то сделал, и… Заработал дизель.

И снова Тюрину стало страшно. В нос ворвался тяжелый масляный запах топлива, а еще… Все задрожало! Фельдфебелю доводилось плавать на кораблях, причем даже в шторм, и он знал, что такое качка. Но тут все было другое. Тут тряслись не только пол и стены, тут трясся потолок, и даже сам воздух, казалось, вибрировал, передавая дрожь на руки и сердце.

— Температура?.. — Славский начал задавать какие-то вопросы своим помощникам.

Водитель, стрелок, механик — каждый по очереди ему что-то отвечал, и, кажется, все прошло хорошо. Славский объявил минутную готовность, а потом показал Тюрину и Дроздовскому бойницы. Над узкими, похожими на тюремные лавками действительно были небольшие прорези как раз для закрепленных на стенах карабинов. Патроны нашлись в ящиках внизу, и, стоило Тюрину снарядить свою винтовку, машина рванула вперед.

Казалось бы, тряска должна была усилиться, но фельдфебель даже не заметил ее, настолько его все поглотило. Рывок, поворот, резкая остановка — несколько раз бахнула пушка. Снова вперед. Тюрин пытался что-то разглядеть через крошечную бойницу или через край смотровой щели водителя, которую было видно с его места. Ничего! Все мелькало, прыгало, сжатый в руках карабин искал цель, но не находил.

А потом машина остановилась.

— Вот и все, — Славский спрыгнул со своей наблюдательной позиции где-то под потолком машины.

— Что все? — не понял Тюрин.

— Съездили.

— Но… — фельдфебель понял, что внутри него поднимается обида и раздражение.

Такое приключение, такой шанс, а он так ничего и не смог увидеть и понять. Дроздовский рядом выглядел не лучше: словно ребенок, которому показали игрушку и тут же отобрали.

— Знаете… — начал было поручик, но Славский его опередил.

— Хочу сказать, что вы оба только что прошли тест, через который мы гоняем всех наших новичков.

— Что за тест?

— Проверка. Что не боитесь машины — раз. Вы так не то что не боитесь, вы готовы ее полюбить. Дальше, вы следовали приказам — два. Вам сказали стоять у бойниц, вы стояли. И последнее, несмотря на всю необычность ситуации, вы верно оценили обстановку и не сделали ни одного выстрела — три.

— И это хорошо? — тихо спросил Тюрин.

— Как говорит генерал, это база, чтобы поступить на наши броневики, и я, — Славский широко улыбнулся, — предлагаю вам написать прошение о переводе. Сделать это или нет, решать вам, но мы точно будем вам рады.

Вот так и поговорили. После этого Тюрин с Дроздовским вернулись к своим, выбили японцев, а потом весь вечер рассказывали всей 19-й роте о новых русских машинах. Какие они на самом деле, в чем их сила, в чем слабость, и почему без пехоты даже самый мощный броневик не более чем просто большая и толстая мишень. Раньше фельдфебель этого не понимал, но теперь, побывав внутри, постояв у узкой бойницы и послушав, как дрожит сталь, он осознал то самое, ради чего генерал Макаров все это устроил…

— Михаил Гордеевич, а что вы думаете насчет этого предложения? — спросил Тюрин, уже когда все начали расходиться.

— Я думаю, — тот говорил медленно, — что нет менее или более важных отрядов, только вместе броня и пехота становятся силой.

— Значит, остаетесь, — Тюрин сжал кулаки.

— А еще я думаю, — продолжил Дроздовский, — что Макарову на самом деле нужны офицеры для его машин. Гораздо больше, чем есть сейчас. И тогда… Пехотных офицеров в России достаточно, тем более многие за эту войну уже заслужили повышение, а вот…

— А мы пойдем туда, где нужнее, — понял все Тюрин.

И это на самом деле было правильно.

Щурюсь на солнце и ежусь от ветра. Странная погода порой в Маньчжурии — то ли холодно, то ли тепло, не поймешь.

— Ваше превосходительство, — рядом со мной сидит Огинский. — Идет!

У него полно дел, да и у меня не меньше, но ради такой встречи пришлось отвлечься. Более того, пришлось даже бросить все и приехать в Инкоу, а то не приглашать же японского князя осматривать наши позиции прямо на линии столкновения. А тут… Пусть смотрит! Потопленные корабли собственного флота всегда настраивают на правильный переговорный лад.

Английский корабль, который князь Ито выбрал для того, чтобы добраться от Пекина до Инкоу, тоже выглядел как послание. Кажется, мы еще не встретились, а разговор уже начался — мило. Я посидел на балконе с видом на бухту еще десять минут и только когда корабль с нашим гостем подошел к причалу, двинулся ему навстречу. Разговор по договоренности пройдет без особых удобств, но и без лишнего урона для статуса каждого из нас.

— Он тоже не спешил, — Огинский оценил, что Ито показался на краю корабля только когда ему доложили о нашем появлении.

В подготовленный для разговора шатер мы также зашли одновременно. С одной стороны мы с Огинским, с другой — князь и незнакомый офицер. Впрочем, почему незнакомый? Знаки 2-го отдела Генерального штаба Японии, погоны полковника… Кажется, я встретил коллегу Ванновского и Жилинского, Акимото Канэюки.

— О нашей встрече стало известно слишком многим, — после приветствий князь почему-то решил начать с объяснений. — Поэтому меня попросили взять с собой наблюдателя.

Очень странно. До этого Ито словно изо всех сил старался держаться на равных, а тут… Оправдывается?

— Можете не обращать на меня внимания, — Акимото Канэюки тоже представился и сразу обозначил свою позицию. — Я не буду вмешиваться в переговоры, пока они не нарушат границы, которые мне обозначили пославшие меня люди.

— Пославшие его люди — это те самые, которые обеспечили нам транспорт и заодно выследили ваших посланников через кабинет Гирса, — как бы между делом заметил Ито и уставился на меня.

Гирс — это посланник России в Китае. И можно выдыхать. Никаких оправданий со стороны Ито не было: просто двухходовка, чтобы заставить уже меня объясняться и доказывать, что Россия сможет обеспечить выполнение своей части возможного договора… Следующие пять минут ушли на общий обмен любезностями, каждый уступал другому право начать, и вот японцам пришлось признать, что это именно они искали этой встречи.

— Что вы думаете о мире с Японией? — спросил Ито, замирая и буравя меня взглядом.

— Не думаю, что он много даст России. Сейчас уже пришло время, когда нам проще взять свое на поле боя.

Пауза, и каждый из нас сейчас легко может говорить не то, что думает, а то, что поможет в переговорах. Я так точно.

— И что вы возьмете дальше?

— Дальше мы не возьмем, мы вернем себе Квантун и Порт-Артур. Война началась и шла на нашей территории, не думайте, что одного отхода Японии на земли метрополии будет достаточно, чтобы все всё забыли. И это я пока даже не беру финансовую сторону вопроса.

— Это официальная позиция России? — поднял голову Канэюки.

— Прошу прощения, — я начал подниматься, — меня пригласили сюда как частное лицо и дворянина. Я согласился, но только в этом статусе.

— Прошу прощения за своего коллегу, — Ито поднялся и склонил голову. — Он забылся. Естественно, у нас исключительно частный разговор.

Вот же! И как они это делают? Пытается подставить один, извиняется второй, а неудобно мне?

— Тогда, возможно, у вас будет другой вопрос? — уточнил я, выкидывая лишнее из головы.

— Вы думали, что будет после взятия Порт-Артура?

— Япония потеряет армию, попробует за счет флота действовать по побережью, но ровно до того момента, как мы высадим десант на острова.

— Я не про Японию, — сжал губы Ито, кажется, и мне удалось его зацепить. — Что будут делать наши союзники, которые вложили деньги в эту войну и которые при нашей капитуляции потеряют даже шанс на их возвращение? Для примера… Вы же знаете, что 2-я Тихоокеанская эскадра вышла из Либавы 2 октября. А в ночь с 8-го на 9-е случился Гулльский инцидент: адмирал Рожественский принял мирных английских рыболовов за миноносцы и несколько часов расстреливал их из пушек.

— Если там на самом деле были рыболовы, а не миноносцы! — запальчиво возразил Огинский.

Ну вот, взял человека, чтобы сдерживал меня, а тут уже мне приходится его одергивать.

— Алексей Алексеевич, давайте дослушаем нашего гостя.

— Спасибо. Так вот газеты уже окрестили вашу эскадру «флотом сумасшедших», а 28 английских броненосцев собираются в Бискайском заливе и готовятся нанести ответный удар. Не знаю, смогут ли ваши дипломаты договориться, но давайте честно… Мы же все понимаем, что всё это не просто так. И если русский флот будет ждать свободный Порт-Артур и возможность обеспечить себе численное преимущество на море, то его никто не пустит в Азию, на какие бы вольности и скандалы для этого ни пришлось пойти.

Я замер, обдумывая слова Ито.

В моей истории тоже были Гулльский инцидент, блокировка флота и уступки со стороны России. Но что, если наши успехи вынудят Англию пойти до конца здесь и сейчас?

— Если позволите, я дал бы вам совет просто не торопиться. Несколько месяцев, пока русский флот не пройдет Средиземное море и Суэц… — осторожно продолжил Ито, почувствовав мои сомнения. — Потом продолжите, если решите, что другого выхода нет, но… Даже на войне и даже врагам можно договариваться, можно находить общие интересы, и именно для этого я просил этой встречи.

— Что ж, тогда позвольте мне добавить пару деталей от себя, — заговорил я. — Для начала английский флот. 28 броненосцев — звучит серьезно для газетной статьи, но мы-то с вами знаем, что кораблей типа «Эдуард 7» в нем всего 8 штук, а типа «Дункан» — 6. Все остальные — постройки 90-х годов, и они уже начинают сильно уступать своим современным собратьям по скорости и бронированию, а мы все видели в Желтом море, к чему это приводит.

— Вы хотите сказать, что английский флот вам не страшен? — снова поднял голову Канэюки.

— Я хочу сказать, что английский флот все еще сильнейший в мире, но в то же время его сила на бумаге и в реальности сильно отличается. А что будет, если он решится на сражение с эскадрой Рожественского и понесет потери? Легкие или тяжелые, сейчас даже не важно. А как сам их факт скажется на борьбе Англии за колонии с Францией или Германией? В общем, в то, что Англия решится пойти на прямой конфликт, пока есть Япония и возможность загребать жар чужими руками, я не верю. Ну, а про проход через Суэц вы и вовсе, наверно, пошутили? Нашим броненосцам с их осадкой там просто нечего делать, так что прогуляемся вокруг Африки, как раз мы на суше успеем все закончить.

— То есть вы видите в Японии даже не проблему, а защиту от личного вмешательства других великих держав? — князь Ито задумался. — Костер, где они сожгут свои ресурсы… Но это сработает, только если Япония после войны не начнет отдавать долги. Понимаю, вам были бы приятны наши страдания, но так ли они нужны, если принесут пользу вашим врагам?

Как же быстро он перестроился. Вызывает уважение.

— Кажется, вам есть что предложить? Что-то реальное.

— Возможно… — князь Ито закашлялся. — Возможно, Японии и не нужен пока статус великой державы. Стабильность, безопасность, возможность развиваться за счет общих интересов с соседями по региону нас тоже устроит. И тогда… Что бы вы сказали, если бы после войны Япония отказалась от своих обязательств перед союзниками?

Канэюки вскинулся, но остался на месте.

— Пожелал бы удачи, когда к вам приплывут эскадры с английскими и американскими кредиторами.

— А если у нас останется наш флот, если Япония при этом будет не одна? Например, нас бы поддержала русская эскадра со своей базы на «Сацуме»… Как вы сами недавно заметили: потеря флота для Англии сейчас неприемлема. Для Америки тоже. Так каковы шансы, что они решат идти до конца, ставя под угрозу все свои колонии?

— Вы сами верите, что подобное возможно? — я внимательно посмотрел на князя.

— Сейчас нет, — тот не стал юлить и просто покачал головой. — Но в перспективе, если создать условия внутри наших стран для этого союза… Почему нет?

— Все! — Акимото Канэюки не выдержал и вскочил на ноги. — Я долго терпел ваше самоуправство, Хиробуми. Вы вышли далеко за рамки того, что вам разрешил император, поэтому я прекращаю эти переговоры и арестовываю…

Он не договорил. Старый князь ловко вытащил из своей высокой прически заколку-кинжал и вогнал ее в сердце своему спутнику. В тот же миг в его сторону оказался направлен пистолет Огинского, но Ито Хиробуми не обратил на него никакого внимания.

— Вы не сказали прямо, что не верите в мое предложение, — хрипло заговорил старый японец. — Но я знал, что так будет, еще до того как увидел сомнения в ваших глазах. Именно поэтому я попросил молодых Такамори заехать в ваше посольство, отметиться и обеспечить нам это сопровождение. Жертву, чтобы наглядно показать, как именно я обеспечу нам будущий союз.

Я молчал. Старый японец сумел удивить: резкостью, жестокостью, продуманностью… Сколько дней он провел рядом со своим спутником, уже зная, что убьет его? И точно так же он поступит со мной, если увидит вариант получше, но… Если бы он рассказывал, как верит и любит Россию, я бы точно ему не поверил, а так — шанс есть. Если у него получится, почему бы и нет — будем говорить. Нет — своей активностью князь точно ослабит наших врагов.

— Я не буду отказываться от вашего предложения, но я не буду и останавливаться. 2-й Сибирский продолжит идти вперед, и если вы хотите успеть договориться, то вам лучше поспешить. А еще вам придется прямо сейчас, без всяких обязательств оказать мне одну услугу… — я протянул руку, и худая морщинистая ладонь без всяких сомнений сжала ее в ответ.

И почему у меня ощущение, что я сейчас заключаю сделку с дьяволом? А еще… Почему мне стало так беспокойно за наши собственные тылы, где на самом деле тоже не очень спокойно и где народ уже закипает в преддверии первой русской революции 1905 года?

Но время же еще есть?

Роман Исидорович Кондратенко как обычно с утра выехал на инспекцию фортового пояса. В начале осады некоторые офицеры еще не понимали, насколько он важен, рассчитывая в случае чего отойти еще раз за стены самого Порт-Артура. Вот только с каждым днем становилось все очевиднее: старые правила осады больше не работают, и если они дадут прижать себя к морю, то все… Современные дальнобойные орудия уничтожат и всех защитников Порт-Артура, и остатки флота.

Но они держались! Не пускали врага! И после отражения очередного штурма Роман Исидорович раз за разом вспоминал полковника Макарова, что прорвался к ним в самом начале осады. Он ведь еще тогда предупредил о тактике японцев и даже предсказал главные направления ударов. Вот сейчас армия Ноги как раз нацелилась на высоту 203, она же гора Высокая… И как бы тяжело пришлось полковнику Семенову, какие бы страшные потери понес 26-й Восточно-Сибирский полк, если бы не снятые заранее и подтянутые для прикрытия тяжелые орудия?

Впрочем, больше, чем за военные советы, Кондратенко был благодарен за дополнительные 8 тонн медицинских припасов. И те, что им сразу передали, и те, что они успели потом купить за подаренные японские иены. Лекарственные препараты, карболка для дезинфекции, бинты — вроде бы мелочи, но в госпиталях по всему городу лежало уже около 10 тысяч солдат. А во сколько бы раз их было больше, если бы врачи не успевали их лечить и возвращать в строй? А ведь тогда… Миротворцев не раз говорил, что еще чуть-чуть, и могли бы получить вспышку холеры. Но пока бог миловал.

Роман Исидорович невольно задумался, а как идут дела у самого полковника Макарова. Интересно, а не повысили ли его уже? Когда новости еще доезжали до Порт-Артура, то среди команд «прорывателей» ходили слухи, что тот сумел отличиться при Ляояне. Но потом блокада стала гораздо жестче, и с тех пор они не могли получить даже крохотную весточку из большого мира. Что там? Как идут дела у Куропаткина? Когда ждать помощи? Весь мир, казалось, сжался до линии укреплений и бесконечных орд японцев там, вдали.

— Владимир Григорьевич, ваши позиции опять не узнать, — Кондратенко дежурно пошутил про перекопанные японской артиллерией укрепления. Со стороны казалось, что 26-й действительно каждую ночь проводит перепланировку, стремясь запутать противника…

Однако, а что полковник делает на открытом месте? И пусть враг сегодня притих, но все равно… Нельзя терять бдительность.

— У меня… — Семенов сглотнул, а потом протянул Кондратенко новенькую кожаную сумку. — Тут послание для вас.

— Что? Для меня? Но как посланник прорвался мимо японцев?

— А японцы и передали. Приехал какой-то важный седой дядька, потом попросили одного из наших подойти, и я…

— Это могла быть ловушка.

— Была бы ловушка, забрал бы их с собой, — Семенов махнул рукой в сторону склада с самодельными гранатами из артиллерийских снарядов, которые в последние месяцы немало помогли в обороне города.

— И что тот седой? Кто это был?

— Он ничего не сказал. Вернее, сказал, что мне нет смысла ему верить, поэтому ему нет смысла тратить время на разговоры. Поэтому вот послание с той стороны от того, кому вы, Роман Исидорович, должны сто тысяч иен, — было видно, что Семенов смущен от одной мысли о том, что у их генерала могут быть такие долги.

— Макаров! — сам же Кондратенко сразу все понял. — Только ему хватило бы наглости передавать весточку не через контрабандистов, а сразу через японцев. И что в посылке? Уже смотрели?

— Бумаги и детали для радио… Катушки, конденсатор, причем не слюдяной, а с пластинами внутри, и инструкция с шифром. Прошу прощения! — выпалил Семенов. — Пока вас не было, я не удержался и показал бумаги и технику нашим связистам, и они считают, что в теории…

— Да говорите уже!

— Мы сможем настроить радиоприемники на конкретную частоту! Павловский даже читал про что-то подобное в лондонском «Электришен», там, правда, обсуждалась голая теория, а тут — вот он прибор, осталось только собрать. В смысле добавить к нашему радиотелеграфу.

— И? — Кондратенко уже все понял, но боялся сглазить.

— Если у наших будет такой же прибор, на такой же частоте, то мы сможем их услышать. Даже несмотря на японские помехи! Тут еще было указано точное направление для антенны, чтобы связь была еще лучше, но… Вы же понимаете?

— Понимаю, — Кондратенко с трудом сдержал появившиеся в уголках глаз слезы. — Если мы сможем поймать сигнал, если его смогут передать… Значит, наши уже совсем рядом!

Их не забыли! К ним пришли! Все лишения, все смерти, все геройства — все было не зря. И теперь их уже ничего не остановит. Ничего же?

Вера смогла выбить себе место в министерском поезде. Узнала, что Плеве собирается обратно в столицу, попросилась, и тот не отказал. Интерес Вячеслава Константиновича был понятен, он рассчитывал выйти через Веру на ее отца, а девушка в свою очередь хотела побыстрее оказаться в Санкт-Петербурге. До нее только дошли слухи, что планируется большая акция… На Покров собрать людей уже не успели, но вот на крестный ход от Казанского собора в ноябре — вполне.

И Вера планировала использовать эту возможность на полную. Как она научилась у Макарова: хочешь добиться своего — действуй. Не бойся, рвись вперед, удивляй, чтобы никто даже подумать не мог о том, на что ты решишься… И она решилась! Поезд как раз тряхнуло, когда тот остановился на каком-то неизвестном полустанке. Ради такого никто из свиты Плеве даже не пошевелится, а вот Вера… Тихо поднявшись со своего места, девушка выскользнула из министерского вагона и незаметно добежала до одного из санитарных, которые прикрепили к поезду, чтобы вернуть тяжелых раненых домой.

Еще недавно для этого не хватало времени и сил, но благодаря победам Макарова мир начал меняться. А она сделает эти изменения необратимыми.

— Получилось? — улыбнувшись остальным солдатам, Вера остановилась перед койкой, где завернутый по самые брови лежал ее невольный помощник.

Чернецкий не хотел уезжать из Маньчжурии, но Вера умела быть убедительной, и прятавшийся за маской газетного прохвоста бомбист не смог ей отказать. Закинул в поезд груз и поехал лично, чтобы за всем проследить.

— Получилось, — выдохнул Чернецкий. — Ящик с 12-ю гранатами прямо подо мной, а снайперская винтовка в одном из тубусов связистов. Если в поезд не ударит молния и не сожжет всю радиоаппаратуру, то они туда не полезут… Кстати, знаешь чья?

— Винтовка? Чья?

— Самого Макарова. Первая, которую он под себя своими руками правил еще на Ялу. Потом она в обоз уехала, а я нашел. Согласись, будет символично, что ты сделаешь все именно из его оружия?

— Мне все равно, — Вера совершенно искренне пожала плечами. — Все эти символы — это для старого мира. А для нового важны только дела. И я все сделаю. Убью царя, и тогда уже никто не сможет остановить те изменения, что начал на востоке Макаров.

— Все-таки важны для тебя символы, — Чернецкий улыбнулся, сверкнув золотой коронкой и еще десятком почерневшим от курева зубов.

— Нет!

— Важны, — более опытный бомбист гнул свою линию. — Ты можешь говорить что угодно, но… Макаров и стал для тебя тем самым символом нового мира. И если бы он позвал, разве бы ты не пошла за ним?

— Меня на надо звать, — Вера начала злиться. — Я сама решаю, что нужно делать. И делаю! Все, мне надо идти, пока меня не хватились и…

Не договорив, девушка убежала, а Чернецкий еще долго смотрел ей вслед и думал. Молодая, опасная — очень опасная — но в то же время такая наивная. Думает, что это она все решает, а на самом деле — стоило ей только подкинуть идею о том, как смерть царя поможет ее Макарову, и тут же сорвалась с места. И ведь даже ни разу не задумалась, чем на самом деле все это может закончиться! Обязательно закончится…

Конец 4-й части.

Надеемся, вам понравилось! Если вы еще не ставили лайк или не поделились впечатлениями, то… Вы же знаете, что сделать.

Продолжение через 2 недели… Знаем, что много, но очень хочется хорошенько подготовиться и продумать все повороты, что будут ждать ВСК, Макарова и вас тоже))) Надеемся на понимание и… Не вздумайте пропустить, будем всех ждать!

Кто не подписался, не забудьте нажать тут — https://author.today/u/eisbooks/series