Я стану твоим щитом

Глава 1

– Каррр! – испуганно вскрикнула и, в ужасе отпрянув, прикрыла рот руками, но неуклюже взмахнув крыльями, свалилась с распростертого безжизненного тела. Второй вопль застрял в моем горле, и я, едва не задыхаясь от охватившего меня страха, с содроганием огляделась.

Тела… их было не меньше двадцати, а над ними, словно падальщики, кружили в необычных одеждах мужчины. Они, нисколько не церемонясь со стонущими ранеными и убитыми, переворачивали тех, кто лежал на окровавленной земле ничком. Шарили по телам мертвых и добивали живых. Неподалеку, всхрапывая и прядая ушами, стояли кони, в боку одного из них торчала стрела с ярко-желтым оперением.

– Ищите! Он не мог уйти! – раздался отрывистый приказ одного из грабителей. Он, цепким взглядом окинув поле боя, носком грязных сапог поддел руку павшего, и презрительно сплюнув, сквозь зубы процедил, – раб проклятых…

– Каррр! – потрясенно воскликнула, быстро отводя взгляд от вида жестокой расправы над поверженными. Неловко переступая лапами, я попятилась, но, запнувшись о руку мертвяка, свалилась в кровавую лужу.

– Каррр! – истошно закричала, цепляясь когтями за кольчугу, торопливо вскарабкалась на бездыханного воина и, несуразно хлопая крыльями, попыталась взлететь, но чужое тело совсем меня не слушалось. О том, что вдруг оказалась птицей, я старалась сейчас не думать, прежде необходимо срочно покинуть это жуткое место, а после…

– Каррр! – испуганно вспорхнула, почувствовав, что труп подо мной зашевелился, но тотчас грузно приземлилась обратно и с опаской посмотрела на мужчину. Черные как смоль волосы, прямой, с еле заметной горбинкой нос, квадратный подбородок и четко очерченные пухлые губы на волевом лице. Он, судорожно выдохнув, болезненно поморщился, а веки с длинными, густыми ресницами затрепетали.

– «Проклятье!» – мысленно выругалась, заметив одного из головорезов, приближающегося к нам. Мое сердце вдруг тревожно дёрнулось и сжалось в страхе. И до конца не понимая, что делаю, я склонилась над головой до недавнего времени мертвого мужчины, будто собираясь выклевать ему глаза. Закрыв когтистой лапой его рот, мысленно прокричала: «Молчи! Молчи! И, может быть, останешься жив!»

Какое мне было дело до странного незнакомца, я не знала, но и позволить им его убить я почему-то не могла.

– Дьявольское отродье… убирайся прочь! – замахнулся рыжебородый, с черными, гнилыми зубами и рваным шрамом на лбу разбойник, со страхом на меня взирая, – проклятая птица!

– Каррр! – зловеще предрекла мужчине кары небесные и, широко расправив крылья и грозно раскрыв клюв, повторила, – каррр!

– Пошла отсю…

– Уходим! – внезапно рявкнул один из падальщиков. Проследив за его взглядом, я увидела первых всадников, появившихся из-за холма. Лошади приближались с такой невероятной скоростью, что мне казалось, воины не в силах будут их удержать и попросту пронесутся по телам павших.

– Быстро! Нас не должны здесь увидеть! – взревел, судя по всему, главный, пряча свое лицо за черной повязкой, и, схватив под уздцы гнедую, устремился к чащобе. Рыжебородый, бросив в меня какой-то окровавленной тряпкой, сейчас же последовал за ним, остальные тоже торопливо бежали с поля боя. И едва последний головорез скрылся за густым кустарником, через несколько минут на полном скаку в узкий просвет живой изгороди, преследуя разбойников, влетели не меньше десяти воинов, остальные, с силой натянув поводья, осадили лошадей и быстро спешились.

– Киан! Киан! – закричал один из прибывших, встревоженно озираясь и всматриваясь в лица погибших. Он склонился к стонущему раненому, тотчас коротко приказав, – Кейн, этот жив, помогите… все ищите Его Высочество!

– Здесь! Джозеф, Киан здесь! – неожиданно громкий возглас раздался над моей головой, меня тут же бесцеремонно согнали с тела и с облегчением выдохнули, – он жив.

Через минуту двое воинов, бережно подхватив Его Высочество, понесли его за пределы кровавой поляны. Очевидно, вновь прибывшие убивать его не планировали, а значит, мне здесь больше делать нечего, и я неуклюже поскакала к деревьям…

Взлететь мне удалось лишь с девятого раза, и то я поднялась всего на пару метров от земли. Поспешно вцепившись когтями в толстую ветку, для надежности опираясь крылом о шершавый ствол дерева, я, с тревогой поглядывая по сторонам, протяжно выдохнула.

Что со мной произошло, почему я здесь и кто я? При малейшем усилии вспомнить хотя бы свое имя, в голове тотчас начинало болезненно пульсировать, в глазах мутнело, и опасаясь свалиться с дерева и попасть в зубы хищным животным, я на время отложила бесполезные потуги. Но странно: отчего-то я была уверена, что в прошлой жизни я была женщиной, а еще точно знала, что язык, на котором говорили разбойники и всадники, мне был незнаком, но я его понимала.

За тягостями мыслями день быстро клонился к закату. Вечерело. Солнце зашло за холм, однако на поляне еще было достаточно светло. Лес же за моей спиной пугал чернильной темнотой и жуткими звуками. Казалось, мои зрение и слух стали четче, я слышала даже мышиный писк в траве и дважды едва не поддалась птичьему инстинкту и не набросилась на желанную добычу. И лишь неимоверным усилием воли я заставила себя оставаться на месте. А есть и пить с каждой минутой хотелось все больше. Но страх оказался сильнее, и я, так и не сомкнув глаз, просидела на ветке до наступления рассвета. Беспрестанно думая о том, как теперь мне жить в этом теле…

С приходом утра лес просыпался не спеша, серые тени медленно отступали, не желая сдавать позиции. Ночные жители с хрустом, с писком, ревом неторопливо прятались по своим норам. Дневные обитатели с криками лениво выпархивали из убежищ и отправлялись на охоту – вся их жизнь состояла в поиске: пищи, пары, безопасного места для сна. Мое новое тело было обеспокоено той же заботой, мне становилось все сложней удерживать себя, и ближе к обеду юркая ящерица, мелькнувшая на покрытом мхом пне, оказалась слишком лакомой едой, и, я не осознавая, что делаю, ринулась за добычей. Но на мою радость, ящерице удалось сбежать, однако я понимала, что рано или поздно инстинкт выживания возобладает над моим человеческим разумом, а значит, надо срочно покормить тело птицы.

Невероятно, но стоило чуть отпустить мысли и довериться интуиции, как я, несколько раз взмахнув крыльями, все-таки поднялась над землей и, замирая от страха и восторга, взлетела над лесом. Солнце только краем вылезло из-за горизонта и мир в его лучах казался золотым. Крылья приятно обдувало ветром, воздух был тягуч и насыщен потрясающими ароматами, от которых кружилась голова. Перед моим взором открылось бескрайнее пространство. Величественный лес с вековыми деревьями, изумрудные холмы, между которыми ветвились водные зеркала речушек. Желтые поля и зеленые луга, которым не было края. И огромные суровые горы, своими белоснежными вершинами подпирающие еще серое, мрачное небо.

Задыхаясь от переполнявших меня эмоций, с восхищением взирая на простиравшуюся неописуемую красоту, я незаметно для себя поднялась так высоко, что подо мной оказались реденькие рваные тучки, но даже это меня не остановило, и я устремилась ввысь… и только почувствовав усталость, я, с сожалением посмотрев на солнце, стала медленно спускаться туда, где синели воды реки и откуда веяло свежей прохладой.

Неуклюже приземлившись на берег, не прекращая при этом настороженно озираться, я медленно приблизилась к воде и, склонив голову набок, на миг замерла, глядя на свое отражение. ВОрон – огромная черная птица с мощным клювом и острыми когтями, теперь я понимала, почему с таким страхом на меня смотрели люди. Красивая, мудрая птица, в чьем теле я оказалась, выглядела внушительно и опасно. Переступив с лапы на лапу, я подняла крыло, затем второе, наверное, чтобы убедиться, что все это не дурной сон и черная птица – действительно я. И нервно каркнув, поддавшись неконтролируемой злости, я вырвала клок травы, обнажая землю…

Не знаю, сколько прошло времени, когда я наконец очнулась от отрешенного созерцания своего отражения и осмотрелась. На отмели под водой сверкали камешки, чуть поодаль резвилась рыба. Над кустами смородины порхали птицы, ловя многочисленную мошкару. А всего в трех метрах от реки рос орешник, его плоды издали выглядели спелыми, туда я и направилась, прежде напившись холодной и удивительно вкусной воды. Но едва мне стоило приземлиться на одну из его веток, как тут же на соседнюю уселся вОрон и громко каркнул…

Какая злая ирония… я не понимала вороний, но из моего рта, а вернее клюва, издавалось лишь гортанное карканье. Мыслю я, как человек, понимаю незнакомый мне язык, но вот изъясняться на нем не могу.

– Каррр! – сердито выкрикнула птица, перелетев с ветки на ветку, и склонив голову, угрожающе на меня посмотрела. Возможно, посчитала, что я слишком горда, раз не отвечаю ей, но, черт возьми, я не понимала, о чем она каркает, поэтому досадливо отозвалась:

– Каррр!

– Каррр! – в ее возгласе явственно слышалось недоумение, и птица чуть сдвинулась, став ко мне еще ближе. Ее намерения на мой счет мне были неясны, и я, угрожающе распахнув крылья, грозно каркнула. Невероятно, но это привело к нужному мне результату. ВОрон тотчас взлетел, напоследок насмешливо каркнув, быстро удаляясь от орешника в лесную чащобу.