Я пас в СССР! – 2

Глава 6

Глава 6.

Попробовал вызнать у Саши подробности только что сделанного заявления о взорванном Ельцине, но конкретики не добился.

— Подожди, сейчас фильм кончится, и новости будут — сам всё увидишь, не мешай смотреть! — Отмахнулась она от моих расспросов.

— Ты хоть ела сегодня, со своими фильмами и мультиками?

— Ой, забыла! — С деланным раскаянием покаялась младшая, не отрывая взгляд от экрана.

— Ишь ты, забыла она! — Проворчал, направляясь на кухню, и уже оттуда, перекрикивая телевизор, громко добавил. — Вот сдадим тебя в лагерь на две смены подряд, там быстро и от безответственности, и от забывчивости вылечат!

Не дождавшись ответной реакции — принялся за готовку. Мелкими кубиками нарезал сало из морозилки, кинул всё это в сковородку — пусть поджарится. Достал из холодильника пяток яиц, подумал и ещё одно добавил. Эх, сейчас бы в начавшее шкворчать сало ещё помидорку закинуть, ломтиками, но чего нет — того нет. Развитый социализм свежих овощей в конце весны и начале лета на Урале не подразумевает, по крайней мере, в сельских магазинах. Ничего, вот запустим оранжерею и заживем! А пока придется довольствоваться краснодарским томатным соусом, его, в отличие от помидор, уместней будет в конце готовки добавить.

Наконец яичница дошла до готовности, отрезал несколько кусков хлеба, сковородку водрузил на доску, прихватил две вилки и со всем этим добром пошел в зал. Судя по происходящему в телеке, злоключения Конана-варвара подходили к концу — это я вовремя подсуетился с обедом. Выгрузил принесенное на журнальный столик, вооружился вилкой и скомандовал младшей:

— Налетай, пока не остыло!

— А чего в сковородке? — Высказала свое «фи» мелкая. — Это же некультурно, надо было по тарелкам разложить!

— А посуду ты потом мыть будешь⁈

Всем своим видом выказывая неудовольствие, Александра тем не менее — взяла вилку и, не отрываясь от экрана, принялась поглощать яичницу с не меньшим, чем у меня, аппетитом. Как бы обязательно съязвила мама, будь она здесь: «Вам с телевизором или книжкой хоть собаку с шерстью подсунь, всё съедите!» Да и я не отставал, с утра не ел — на свежем воздухе трудился.

— Вань, а Вань? — С набитым ртом обратилась ко мне Саша. — А вот первый фильм показывали, так там тетя с дядей боролись, даже одежду рвали друг на друге! Это же не честно, девушки слабей мальчиков! Это что за борьба такая⁈

— Кхх, кхх, кхх… — Я даже подавился от неожиданности, пришлось прокашляться, прежде чем нашелся, что ей ответить. Прибить бы того, кто додумался такие фильмы в эфир ставить! Зимой вон — «Интердевочку» показывали, так там все приличия соблюдены были, не в прайм-тайм и уж тем более не утром транслировали. — Ну вот такая вот борьба, Сань, традиционная… — Ну вот что ей ещё сказать, вроде и в садик ходила, и второй класс окончила, неужели сейчас придется заниматься сексуальным просвещением младшей сестры? Всё-таки плохо без интернета. — Кто кого поборет, тот того и порет!

— Ну ладно, — смилостивилась мелкая и заключила. — Зато не как на собачьих свадьбах, когда на одну собачку десять кобелей нападают! Относительно честно…

Возникшую неловкую ситуацию спасло лишь окончание фильма и сразу же всплывшая заставка новостей. Саша, как и подобает воспитанной девочке, тут же упорхнула на кухню, не забыв прихватить с собой опустевшую сковородку и остатки былой трапезы.

— Чай поставлю, тебе как обычно, покрепче и три ложки сахара?

— Ага, спасибо!

Настала моя очередь пристально впериться в экран. Вот почему-то сразу появилась уверенность, что всему моему послезнанию кирдык приходит. Эх, а ведь такие планы были — воспользоваться неоспоримыми преимуществами, зная, что произойдет в будущем. А теперь -навряд ли: крепнет у меня такая уверенность, что не получится прикупить биткоинов в десятых годах грядущего столетия, чтоб и нам с Леной обеспечить безбедную старость, и детям помочь…

— В эфире — экстренный выпуск новостей! — На экране, вместо давно привычных и знакомых (словно члены семьи) дикторов, возник молодой человек в военной форме, довольно-таки приятной наружности. Это они молодцы, не жабоподобного генерала выставили, уже плюс. — Вчера, поздним вечером, было беспрецедентное покушение на жизнь членов Съезда народных депутатов! В банно-прачечном комбинате было приведено в действие взрывное устройство. По предварительным сведениям, взрыв унес жизни следующих товарищей. — Диктор, доселе шпаривший без шпаргалки, взял в руки листок бумаги и зачитал. — Анатолий Собчак, Юрий Афанасьев, Гавриил Попов, Галина Старовойтова и Борис Николаевич Ельцин! Это событие потрясло всех, и я, как представитель Национальной гвардии, обещаю — виновные будут изобличены и наказаны по всей строгости закона! От ответственности никто не уйдет! А память невинных жертв будет увековечена!

Да: история — это такая махина инерционная, что как ты не изменяй её ход, некоторые вещи неизбежны. Чувствую, что этот уродливый Ельцин-центр и в этом мире возникнет. Хорошо хоть так вышло, туда и дорога несостоявшемуся президенту, аж душа запела от таких новостей! А что за национальная гвардия, откуда дровишки? Неужели переворот⁈ Выпуск новостей, да ещё и экстренный — сомнений в этом не оставляли. Не говоря уже о том, что вместо привычной программы передач показывали по телевизору. Телевидение как минимум под контроль взяли, а то, что вместо унылого «лебединого озера» какая-никакая развлекательная трансляция ведется и информация подается, говорит о грамотном подходе и надежде на успех. На экране между тем замелькали кадры, под комментарии диктора.

— В крупных городах страны проходят стихийные демонстрации, собравшийся народ скорбит о жертвах бессмысленного и жестокого покушения и одновременно протестует против давно набившей оскомину политики правящей верхушки, давно потерявшей связь с народом и обособившейся в своем номенклатурном и благополучном мирке! — Поплыли кадры с демонстрантами, особой скорби на лицах собравшихся я не заметил (а вот их многочисленность поразила). Ну и транспаранты в руках собравшихся — были красноречивей закадровых комментариев: «Пусть живет КПСС на Чернобыльской АЭС!»; «Выборы, выборы — депутаты пидары!»; «По России мчится тройка: Мишка! Райка! Перестройка!»

Пока я переваривал и осмысливал только что увиденное — картинка сменилась, показав уже знакомый интерьер Съезда народных депутатов. Только народные избранники лежали мордой в пол, с руками на голове, а группа людей в военной форме конвоировала Михаила Сергеевича с места председателя этого самого съезда.

— Это какое-то трагическое недоразумение и ошибка, товарищи! — Срываясь на фальцет причитал Горбачев, подталкиваемый прикладом автомата.

— Это вся твоя жизнь — трагическое недоразумение и ошибка, враг народа! — Оборвал его один из конвоиров. — Шевели копытами, следователю всё рассказывать будешь, где ты и в чем ошибался! А где — сознательно вредил!

— Волеизъявлением народа Съезд народных депутатов в полном составе взят под арест, как и все члены Политбюро. — Продолжал вещать за кадром диктор. — В столицу и Ленинград введены войска для поддержания порядка, так же, как и в крупные города страны. Комитет государственной безопасности взят под контроль, вся власть временно находится в руках армии и народа! Просьба соблюдать порядок и воздерживаться от актов насилия, в ближайшее время будет выступление с разъяснением, как страна будет жить дальше. От себя могу сказать лишь одно — возврата к старому не будет. На местах часть властных полномочий передана в руки Национальной гвардии, созданной на базе военно-патриотических клубов воинов-интернационалистов! Все граждане, кому небезразлична судьба общества и страны, могут вступить в наши ряды! А деятельность тех должностных лиц, которые вместо выполнения своих обязанностей лишь набивали свой карман и пользовались преимуществом своего положения, получит свою правовую оценку и справедливое наказание уже в самом ближайшем времени! Следите за эфиром и соблюдайте спокойствие!

Экстренный выпуск новостей закончился, на экране появился молодой, но уже мордастенький Расторгуев в окружении своего коллектива и на весь коттедж (Александра, принесшая чай, выкрутила звук на максимум) зазвучал их первый хит, если не ошибаюсь:

'Я иду, а мне 16 лет,

Впереди стоит колхоз «Рассвет»,

За колхозом город мой родной,

Я — герой, и он герой.

Я буду жить теперь по-новому,

Мы будем жить теперь по-новому,

А Любе-Любе, Любе

А Любе-Любе, Любе,

А Любе-Люберцы мои-и-и!

Я буду жить теперь по-новому,

Мы будем жить теперь по-новому,

А Любе-Любе, Любе

А Любе-Любе, Любе,

А Любе-Люберцы мои-и-и!

На зарядку рано я встаю,

За разрядку голову сниму,

Закаляю свой я организм —

Берегись, капитализм!

Ускоряюсь я в 16 лет,

Ускоряется колхоз «Рассвет»,

Ускоряется моя страна —

Вот такие, брат, дела!'

В кружке остывал чай, в телевизоре группу «Любе» сменили похождения неудачного и от этого злобного Тома, донимаемого наглым донельзя Джерри, а я сидел в прострации — вот что это сейчас было? И спасут ли массовые расстрелы Родину? Почему-то эта популярная в интернетах фраза сразу пришла на ум, после выпуска новостей. И не просто пришла, а засела там занозой.

— Рот закрой, Вань, муха залетит! — Участливо посоветовала сестренка. — Чего расселся-то, тебе разве на работу не надо? Тоже митинговать хочешь?

— А ты чо, продолжишь в телевизор пялиться? Может, к бабушке тебя отвести? А то как ягоды обдирать, так мы первые! А как на огороде горбатиться, так нас нет!

Так-то она права, пора на работу. Мало ли что в столице происходит, а ведь с этого и начинается разруха, когда вместо выполнения своих обязанностей люди начинают митинговать и лезть в политику. Как там профессор Преображенский говорил — ни прибавить, ни отнять. Допил в несколько глотков остывший чай, прихватил с собой транзистор ВЭФ с давно сделанным для него блоком питания (с батарейками — та же беда, что и со свежими овощами в межсезонье, если не хуже: овощи скоро свои появятся, а элементы питания всех видов — хронический дефицит), выключил телевизор и отвел упирающуюся Саньку к Арлену, где сдал её на руки сидящей перед телевизором бабе Тоне. Мда, вот стоило делать крюк (теплицы волевым решением директора возводились недалеко от школы, чтоб подрастающее поколение к труду привлекать и заодно разнообразить рацион школьников, так что от — дома десять минут ходьбы в сторону школы, клуба и дальше, к месту расположения возводимого тепличного комплекса) и над ребёнком издеваться?

Был, конечно, соблазн остаться дома, мониторить обстановку, смотря, что скажут по телевизору в новостях. Но думаю, что ничего особо нового и интересного не услышу, да и ждать два-два с половиной часа, чтоб посмотреть десятиминутный новостной блок, пропуская работу — не самая удачная мысль. По радио услышу, что происходит, вернее, что сочтут нужным рассказать широким общественным массам. Самое интересное, как водится, всегда скрыто от внимания и не на виду. И как оказалось, принял правильное решение: не успел вернуться с обеда — прикатил наш директор, Василий Федорович собственной персоной. Со своим водителем и моим отчимом Максимом, и все трое — при оружии, хоть с охотничьим, а не с автоматами Калашникова и винтовками.

— Молодец, Иван! — Похвалил меня директор и тут же посетовал. — Вот мало нам было этого съезда, сегодня вообще после обеда половина личного состава на работу не вышло!

— А вы чего со стволами-то? — Поинтересовался я у Макса, пока Федорович осматривал фронт работ, грозя всяческими карами тем, кто сегодня наплевал на трудовую дисциплину и не вышел на смену.

— Короче, Вань, порядок в стране наводить будут. — Отвел взгляд Максим. — Всякое возможно, вплоть до беспорядков, а возможно и военное положение введут. Ты голову не забивай, нормально всё, у нас навряд ли что-то произойдет. Это в Москве и крупных городах волнения и стихийные выступления, это мы так, на всякий случай вооружились. Новости-то слышал?

— Ага, и даже видел: дома обедал, успел посмотреть. Сашу к бабке отвел, так что не теряйте, если что.

— Хорошо, ты тоже сразу после работы — домой. Я не знаю, когда появлюсь, пока с Федоровичем буду, до прояснения обстановки.

Я понимающе хмыкнул, в смутные времена охота на председателя колхоза — это у нас традиция ещё с Гражданской. Директор, удостоверившись, что работы, хоть и с неполным кадровым составом, продолжаются, отбыл в неизвестном направлении, сопровождаемый клубами пыли из-под колёс машины. А мы вернулись к созидательному труду, не забывая при этом обсуждать то, что внезапно произошло в столице. Народ, что характерно, убийство (а как ещё назвать случившееся с Ельциным и его подельниками — слово «терракт» пока не в ходу) осуждал и негодовал, а вот арест Горбачева и разгон депутатов — всячески приветствовал. Квинтэссенцией народного мнения стала фраза одного из наших рабочих, брошенная им в адрес недавно показанных по телевизору народных избранников, лежащих на полу:

— Да расстрелять всех этих пиздаболов! Перестройка, гласность, хуястность! Который год в уши одно ссут, а на деле совсем другое происходит! Хули толку от их съездов⁈ Я точно в эту Национальную гвардию запишусь! Ванька, ты же с Равилем вась-вась, узнай у него — будет ли у нас эта Национальная гвардия? Военно-патриотический клуб же есть, значит и гвардия должна быть, так по телевизору сказали! А ружжо у меня свое имеется! А завтра нам расскажешь. И это… Кого отстреливать надо — тоже узнай!

Да уж, переоценил я идиллию развитого социализма. Что-то никаким гражданским согласием и всеобщим довольством не пахнет. Прав был Равиль, что я попросту зажрался, благодаря содействию старших товарищей, материальной и вещественной поддержке с их стороны. И если в селе такие настроения, то что можно сказать о городе, где и номенклатура с их дистанцированием от простого народа глаза мозолит, и кооператоры, появившиеся в последнее время, не способствуют душевному спокойствию граждан, жаждущих декларируемой властью социальной справедливости.

Так, ни шатко, ни валко — проработали до вечера. Трудно продуктивно трудиться, когда голова забита совсем другими мыслями, далёкими от сельского хозяйства. Ещё и радиоприемник отвлекал — по радио новости выходили не в пример чаще, каждый час выпуск был. Хотя ничего нового, вдобавок к уже слышанному и виденному, не пришлось узнать. Ну хоть беспорядков массовых нет (или про них не передавали), и то уже хорошо. В столице и Ленинграде народ продолжал митинговать, армия стихийному выражению чувств сограждан не препятствовала и даже содействовала, подогнав полевые кухни и кормя уставших демонстрантов кашей с тушенкой. Вражеские голоса своей внятной позиции не высказали, видимо, ещё не определились с тем, как освещать происходящее. Внушало осторожный оптимизм, что всё обойдется если не мирно, то малой кровью, объявление о двух бесплатных концертах, которые состоятся вечером в двух крупнейших городах страны. Игорь Тальков выступит на Красной площади, а ансамбль «Явь и Навь» — на Дворцовой площади Ленинграда соответственно.

Так-то молодцы с подачей информации — никакого официоза, давно стоявшего всем поперек горла. Особенно порадовал комментарий про организованные концерты, когда диктор с юмором упомянул, что грядущие мероприятия абсолютно бесплатные, поэтому — только Тальков и «Явь и Навь». Алла Пугачева и группа «Кино» во главе с Цоем в ответ на просьбу принять участие в концертах — задали вопрос: «А сколько нам заплатят за участие?»

— Так что выступать будут только что упомянутые коллективы и другие, кто захочет присоединиться, — иронизировал диктор в радиоприемнике. — А Виктор Робертович и Алла Борисовна забронзовели настолько, что без гонораров отказываются принимать участие!

Если по поводу Пугачевой я давно уже не питал никаких иллюзий, то поведения фронтмена «Кино» неприятно царапнуло. Не ожидал такого от Виктора Робертовича, ну да ладно — творческие люди, любим-то мы их за песни. Я ведь особо просил, чтоб присмотрели за этим беспокойным товарищем, не дали ему разбиться в августе девяностого, а он вон как… А гениальность, как известно, не всегда сопутствует адекватности. Мне вот всю жизнь мертвые наркоманы нравились, если ту же музыку взять, так что теперь. Хотя, постой, Курт Кобейн ведь сейчас ещё жив⁈

Закончив работу, забрал Александру от деда (вернее — от телевизора, в который они все втроем залипли) и пошли домой. Дома та же картина — мама у телека, ну и мы как раз успели к выпуску новостей. И опять никаких подробностей — власть новая, вечером концерты, эксцессов нет (кроме арестов видных членов политбюро и партийных функционеров). Вокруг идиллия и народное ликование, вплоть до сплошного благолепия и благорастворения воздусей…

Вот это-то и нервировало больше всего, был этом даже не подвох, а явное несоответствие. Не может быть такого, чтоб всё так безоблачно происходило. До колик насмешил кадр, выхваченный оператором на московской улице, где на белой стене черной краской было размашисто выведено: «Цой — жид!». Ни мама, ни тем более младшая — моего веселья не поняли, а объяснять было бесполезно, так что отделался тем, что у меня это нервное. А тут и выпуск новостей закончился, включили художественный фильм, вопреки ожиданиям — наш, «Кин-дза-дза». Этот и я с удовольствием пересмотрю!

Однако насладиться одним из своих любимых фильмов не получилось — заявился Равиль с горящими глазами. Долго и самозабвенно врал маме, отпрашивая меня до утра в город.

— Да вы чо, теть Нин! Поможет с организационными вопросами просто, у нас аврал там! Народ валом валит, все хотят в Национальную гвардию, даже коммунисты! Посадим его списки составлять, да не волнуйтесь, какие беспорядки, вон в Москве и Ленинграде концерты!

Мама сомневалась недолго и наконец милостиво согласилась меня отпустить, и я вышел вслед за Равилем к стоящей у ворот машине.

— Не томи, конспиратор! Куда поедем? Это то, о чем я думаю? Может ружье взять? — Начал я сыпать вопросами ещё на крыльце.

— Да! На акцию едем! Цыган пиздить, которые опиумом торгуют вот уже полгода, если не больше! Брось ты свое ружьё, там у нас конфиската уже левого много, вдруг убьёшь кого. Зачем свое марать! Садись, поехали!

— Ночь длинных ножей!