Я пас в СССР! – 2

Глава 18

Глава 18.

— Доброе утро, молодожены!

Александра с утра заявилась, не запылилась. Нет чтоб к деду пойти, у которого в саду на воскресенье запланировано проводить второй день свадьбы — помочь, большая ведь уже. Заключительный день для узкого круга своих, без вчерашней массовки, где я добрую половину присутствующих совсем не отображал. Ещё и родственники понаехали, со всех концов нашей необъятной. Вроде и познакомились, но в колготне и праздничной суматохе — толком никого не запомнил.

— Ух ты, сколько вам всего подарили! — Кто бы сомневался, что младшая обойдет вниманием подарки, впрочем, тут же переключилась на меня. — А ты чего делаешь, Ваня, с телевизором, сломался⁈

— А это, Саша, персональный компьютер! — С гордостью объявил я, закончив разбираться с подаренным протокомпьютером, подключив его к телеку. — Сокращенно — писюк, сейчас загрузится и покажу тебе, как чертей гонять!

— Ну-кась, ну-кась, чой-это⁈ — Тут же заинтересовалась сестренка, оставив в покое подарки и подсела поближе, сопя мне прямо в ухо. — Это как «Ну погоди», только на телевизоре⁈

— Это круче, щас сама увидишь!

Кое как разобрался в допотопных технологиях, загрузил с дискеты первую игрушку, бродилку-стрелялку в подземельях, с двухмерной графикой и писклявыми восьми битными звуками. Пробежался сам на первом уровне, бесславно погибнув на середине и вручил Саше:

— Давай, дерзай! Посмотрим, как справишься!

Да уж, столько ждал, надеялся и верил — и такое разочарование. Буду ждать нового поколения компов и игрушек вроде «Вольфенштейна» и «Дума», года четыре или пять до их появления осталось. Оставил младшую, азартно закусившую губу и полностью погрузившуюся в виртуальную реальность за компом в зале, а сам прошел на кухню. Там достал пару лимонов (вот тебе и дефицит, в сельпо лимоны продают, не удивлюсь, если и бананы появятся в продаже), разрезал на две части, выжал их в трёхлитровую банку, добавил сахара чутка и залил холодной водой — самое то после вчерашнего.

Пару кружек успел выпить, прежде чем вслед за Александрой ещё гости завились, на этот раз Андрей с Максом, с порога зашумевшими:

— А чо ты дома рассиживаешься? — Это Андрюха, со свойственной всем ментам бесцеремонностью. Он и раньше-то деликатностью не отличался, а сейчас, когда стал начальником милиции — от него её глупо ждать. — А чего это у тебя, лимонад самодельный⁈ Давай сюда, это ты здорово придумал, а то пить хочется — мочи нет! А чо у тебя сифона нет что-ли, Вань, сейчас бы газу ещё сюда…

Дядька ополовинил оставшийся в банке лимонад, остальное допил Максим.

— Пойдем, что-ли? — Переспросил Макс, с сожалением поглядывая на половинки лимонов в пустой банке. — Вернее — поедем, чего ноги топтать, если машина есть. Жену толкай, чтоб собиралась и тронемся.

Лену, как ни странно — поторапливать не пришлось. Она уже давно собралась, это сколько же мы с сестренкой возле компьютера провозились? Посмотрел на часы — уже десять почти, два часа пролетели незаметно. Дружно потопали на выход, но тут звуки компьютерной игрушки заставили меня остановиться в прихожей:

— Погодь, Шурку забыли!

Сестренка, с азартом управляющая героем на экране — к действительности вернулась не сразу, сидели и моргала, не понимая, почему она должна бросить всё и куда-то идти. А когда осознала — заревела в голос, удивив не только меня, но и подошедших из прихожей родственников, удивленных неожиданной задержкой. Первый раз услышал, за несколько лет, как она плачет, я уже думал, что ей всё нипочем.

— Никуда не хочууу! Чего я на вашей свадьбе не видела!

Пришлось оставить дома, оно и впрямь — пусть лучше за компьютером посидит, чего ей со взрослыми сидеть, сегодня по любому все как Андрюха и Макс будут. Помятые и болеющие, уже к обеду опохмелятся, так что с чистой совестью оставили её наедине с телевизором, а сами поехали к деду. А там уже и без нас развернулся праздник, родственников и близких друзей было столько, что бабушка Антонина то и дело покрикивала:

— Картошку мне не потопчите! Куда прётесь в огород, сидите за столом! Госспади!!!

Наше появление вы звало новую волну оживления в рядах и так с утра пораньше веселящихся гостей. Дядька с Максимом сразу направились к столу, а нам с Леной пришлось пройти по всему саду, поздороваться с народом, где парой слов перекинутся, где, изображая внимание и почтительность — выслушать напутственные советы от умудренных жизненным опытом старших родственников. Уф, вроде всё — всем уделили внимание, я аж взмок и проголодался. Оставив жену в женском обществе — пробрался к тому краю стола, где восседали деды и оба дядьки, Андрей как раз что-то вещал, дирижируя щампуром с недоеденным куском шашлыка:

— Любая насильственная смена власти, будь то переворот, путч или революция — неуклонно ведет к ужесточению законов и закручиванию гаек!

— А какая разница, сынок, между путчем и революцией, али переворотом, ась? — Ехидно перебил его Арлен.

— Обычная, — не растерялся дядька. — если власть захватили беспрепятственно, то это революция, а если неудачно получилось, то это путч. А переворот, это когда революцию другие державы признавать не хотят!

— А где у нас эти ужесточение законов тогда? — Вопросил прадед Александр.

— Как где⁈ — Растерялся Андрей. — А то что вместо Казахстана теперь несколько областей, не считая сколько там этих казахов полегло во время волнений, не считается? Прибалтика, со времен Сталина столько народа насильственно не переселяли, хотя вернее это депортацией назвать.

— Да и хер с ими! Надо было ещё при Сталине всё это болото взбаламутить! — Жизнерадостно провозгласил Арлен и обратил внимание на меня. — Айда, внучек, выпей, пока мамка не видит! Совсем большой стал!

От сомнительного удовольствия накатить на жаре я отказался, прихватил на тарелку пару кусков мяса, доложил зелени с овощами и не встревая в беседу — продолжил слушать не унимающегося Андрюху. Которого с чего-то переклинило на почве политики, на работе не хватает что-ли таких тем?

— Антон, Вайс! Ком су мир! — Внезапно кого-то позвал с другого конца стола прадед Саня и обратился ко мне. — Деда то своего помнишь двоюродного? Вот он сейчас растолкует за казахов, всю жизнь почитай там живет, как из Поволжья выслали в сорок втором. А про бандеровцев я и сам рассказать могу, довелось в тех краях повоевать, не додавили тогда их после войны, а потом Хрущ всем скопом амнистировал. Одно слово — кукурузник!

Не спеша подошел кряжистый дед из Казахстана, протиснулся между Арленом и Александром Гавриловичем, уселся на лавку и шутливо поприветствовал их:

— Всё ещё небо коптите, хрычи старые⁈ Когда на пенсию-то?

— Да что там на пенсии делать, на том свете отдохнем! — Отшутился Александр Гаврилович и посерьезнел. — Антон, ты который год там у себя в Кустанае председателем колхоза трудишься, расскажи нам, что там у вас творится, а то по телевизору одно дело увидеть, а как оно на самом деле — совсем другое.

— Да сколько раз говорить, в Рудном мы живем! Рядом с Кустанаем! У нас всё спокойно, этих казахов немного, да и те мирные. А вот ближе к югу — всякое творилось, так что не врали по телеку: и они вырезали до кого дотянутся, и их не щадили. Сейчас всё спокойно: кого упокоили, кого депортировали. В Чимкентской и Джамбульской области строят свой Казастан, начали с того что своего первого секретаря компартии Назарбаева удавили прмо на курултае, который претендовал на роль лидера. И что-то вместо великой и независимой страну у них какой-то бардак происходит, начался массовый обратный исход, только там войска стоят и никого не пропускают, а наоборот — со всех областей ненадежных казахов и уличенных в сепаратизме им сплавляют. Так таких уже почитай не осталось, до самых тупых дошло, что лучше под русскими жить, чем последний хер без соли доедать.

— Да насмотрелся я на все эти братские народы, — вставил реплику Максим, покосившись на свою простреленную ногу. — на словах: брат, а отвернёшься — нож в спину засадят.

— В точку! — Поднял палец вверх Арлен. — А ты где, зятек, с ними столкнулся, это не когда с командировки подраненный приехал? В Казахстане был, получается?

— Не, я в Карабахе был, задолго до того, как начали здравую политику проводить в отношении национальных окраин. Ну ничего, мы там и материал отсняли и с последними иллюзиями расстались, ну и плацдарм для нынешнего анклава — наша работа!

— А там что сейчас, как официально объявили: территория России на весь Карабах, наши военные базы и никакого местного населения больше? — Заинтересовался дед Саня.

— Наверное, — пожал плечами Макс. — я же давно там не был. Ещё и стратегическое вооружение разместят, если верить тому, что Посол сказал.

— Ну раз посол сказал, значит — разместят! — Согласился Арлен. — Давайте вздрогнем, за Посла и Директора

Послом и Директором в народе стали звать Жириновского с Лукашенко соответствующе. Лукашенко понятно — у него в активе работа как раз директором совхоза была, а Владимира Вольфовича — за некоторые инциденты в ходе политических дебатов, связанные с его экспрессивностью. Первый раз это случилось во время его дискуссии с Новодворской, тогда Жириновский не выдержал простоты баба Леры и со словами: «Да пошла ты нахуй, жаба ебанутая!» — выплеснул ей в лицо стакан воды. Потом долго извинялся и каялся, говоря что не знал о её психическом нездоровье. Новодворскую после всего того, что она там несла на голубом глазу — вновь определили в психоневрологический диспансер, на этот раз, надеюсь — окончательно. Ну а Вольфович после этого ещё не раз срывался, в основном на бывших коммунистов, лезущих во власть; так что прозвище Посол, подаренное ему народом — подошло как нельзя лучше.

Мужики выпили, закусили и, извините за тавтологию — закусились по новой:

— Мне десть лет было, когда нас в Казахстан привезли, — продолжил дед из Рудного. — так я так скажу: нормальные люди казахи, когда их два-три человека на десять русских. А если в бригаде собирается больше половины, то всё: сбиваются в кучку, гыр-гыр-гыр по своему и работать по человечески не заставишь, только пиздить.

— Ты прямо точь в точь обрисовал жителей Кавказа, — внес свою лепту Максим. — причем они люто и искренне друг друга не любят, но русских ненавидят ещё больше, прямо на животном уровне. Тут они готовы сплотиться и забыть былые обиды между своими племенами, почему так?

— Потому что спасали неоднократно, а многих вытащили прямо из родоплеменного строя и стоя ссать научили, не говоря об излечении от трахомы и прочих болезней. — Надоело мне просто быть безучастным слушателем. — Ты один приходи, мы тоже одни придем! Нож не бери, мы взяли! Друзей не зови, мы позвали! Вот так и живут, с братской помощью и при численном превосходстве — ничего не боятся. Восток же, только силу уважают, а мы им всё на блюдечке: субсидии, социалку, школы и дома культуры, заводы и фабрики. Так с чего они нас уважать будут, если видят дойную корову?

— Так, хорош тут межнациональную рознь сеять! — Стукнул кулаком по столу Андрей. — Начали с того, что ужесточение законов будет, а пришли опять к национальному вопросу! Всё, нет его больше! Есть русский народ и коренные народы страны, а с остальными — всё сложно пока. У нас сверху директива — пресекать все проявления национализма малых народов и особенно сепаратизма. Даже специальное управление под эти цели создается.

— Центр «Э»⁈ — Догадался я.

— Чего⁈ Какой центр? — Удивился Андрей.

— Ну этот, помнишь рассказывал — Центр по противодействию экстремизму.

— Нет, слава богу, управление по делам культурной и национальной целостности России, при МВД. Ещё в связи с тем, что формально отпустили вожжи в том, что касается религии — будем сектантов щемить всяких, за православной епархией присматривать, чтоб берега не теряли и не дискредитировали церковь, и к исламу самое пристальное внимание — с чьего голоса поют имамы и муллы, чтоб никакого радикализма и тем более сношений с заграницей. — Тут Андрюха аж скривился, вспомнив мои рассказы про этот самый Центр в двадцать первом веке. — А пока нас обязали присматривать за всем этим, границы с большинством братских республик сейчас на замке практически. Все виды сообщений приостановлены, только русских выпускаем, да гостей из этих республик по домам загоняем. У нас-то навели порядок, что с криминалом и цеховиками, что с бывшей номенклатурой, а у них сейчас не пойми что, особенно на Кавказе и в Закавказье, не говоря про Среднюю Азию. Там и раньше отдельные государства были, с символической советской властью. Пока не трогаем, не до них, нам ещё в Прибалтике, бывшем Казахстане и Украине порядок наводит и наводить, так что пока попросту огородились. Вот вы как, Антон, доехали, нормально?

— А чего ненормального? — Удивился двоюродный дед. — Мы же в России, разве что теперь и на поезд, и на автобус по межгороду — билеты без паспорта не продают, как в аэропорту раньше. И у нас тоже неофициально спущенная сверху рекомендация, как мне наши милиционеры поведали — ни разрешение на оружие нацменам из казахов не выдавать, ни в национальную гвардию не брать. Окромя как только заслуживающих доверия и делом доказавших свою полезность. Так и сказали: «Они за семьдесят лет Советской власти не ассимилировались, чуть ослабла власть — за ножи схватились, так что ещё несколько поколений пусть в себя приходят».

— Да, — кивнул Андрей. — у нас тоже такая политика, в нацгвардию только проверенных людей брать, никаких недавно переехавших с окраин. Паспорт теперь обязателен при поездках между городами, и паспортный режим будут реформировать, причем не в сторону его упрощения, с обязательной дактилоскопией каждого гражданина. Так что вот такие пироги, что я и хотел вам сказать по поводу закручивания гаек…

— Ты словно недоволен, Андрей, — заметил Арлен. — вам же проще работать будет, али нет?

— С одной стороны проще, — задумался Андрей. — а с другой ведь что-то про свободы говорили и демократию, а оно вон что вырисовывается.

В общем, вместо нормального второго дня свадьбы — опять политинформация и споры о том, как нам обустроить Россию. Раньше я в таких мероприятиях не участвовал — давил груз послезнания, не видел смысла спорить о том, что предрешено. А уж тем более ошарашивать окружающих тем, что нас всех ждет — не поверили бы. Сейчас же, когда всё пошло не так, как всё было в моей истории — отвел душу в мужском коллективе. Мне-то больше вариантов развития событий известно, куда и как может повернуть история, чем всем здесь собравшимся. Да что там говорить, и жил в таком будущем, которое сейчас вспоминаю как страшный сон. Или даже как клинический случай прогрессирующей шизофрении, когда с самого верха заявляют одно, а в реальности происходит совсем другое.

Сейчас скажи, что всё то, о чем нам «врали» в советских газетах про капитализм — окажется правдой, так на смех поднимут. Слишком уж при социализме перегнули палку с пропагандой, что на фоне «достижений» социализма вызывало у населения когнитивный диссонанс. Посмотрим, что будет дальше, пока новое правительство смогло решить проблему с основными товарами, по крайней мере с продуктами. Ну и пропаганда никуда не делась, просто перестала быть такой оголтелой. И как заявили с самого верха: «Никакой уравниловки не будет, каждый будет получать по труду и способностям, частной инициативе и предпринимательству — зелёный свет. А вот желающим стать миллионером — прямая дорога на Запад, у нас такого не будет!» Может, эти слова у кого-то и вызвали недовольство напополам с сожалением, мне же, знакомому с предметом — как бальзам на сердце.

Влетел с двух ног в дискуссию, ещё и накатил слегка, поддавшись на провокацию мужиков, что я уже взрослый. Душу то отвел, но и поорали знатно, особенно на меня деды взъелись, за мои прогнозы, что нас может ожидать. Да и остальные, исключая посвященных дядек Андрея и Павла — посматривали в некотором недоумении, только что пальцем у виска не крутили. Изгнали в конце концов из общего, с приговором, высказанным двоюродным дедом Антоном:

— Молод ты ишшо, Ваня, этак фантазировать! Начитаются херни всякой, в журналах этих новых! Я говорил, что отмена цензуры до добра не доведет! Как тебе только в голову такое пришло вообще⁈

— Я же гипотетически, дядь Антон!

— У тебя же ребенок скоро родится, как ты с ним жить собрался в этаком гипотетическом обществе, о котором сейчас рассказываешь! Уйди от греха лучше, Ваня!

Оба деда его поддержали, да и Андрей с Пашей давай всячески подмигивать, чтоб прекращал эпатировать старшее поколение. Эх, а я только во вкус вошел, описывая реалии девяностых и последующей истории как-то, что может произойти. Какие тонкие, нежные и ранимые натуры, однако! Хотя, расскажи то, что здесь и сейчас происходит либералам из моего времени — тех бы вообще кондратий хватил, вплоть до эпилептического припадка. Ну и ладно, не хотят слушать — и не надо, дело к вечеру, можно Лену забрать и домой тихонько смыться.

С такими мыслями вылез из-за стола, провожаемый недобрыми взглядами всех троих дедов, но улизнуть домой не получилось. Был пойман бабушкой и приставлен к делу:

— Помоги телевизер вынести на улицу, Ваня! Ты и трезвый вроде, не разобьешь.

— Давай конечно, помогу. А зачем? Концерт какой что-ли иди важное политическое заявление?

— Лучше! — Торжественно провозгласила бабушка Тоня. — Утром программу передавали, сегодня будет новая передача: «Битва экстрасенсов!» Два гостя, второй Чума какой-то, не слышала про него, а первый — сам Анатолий Кашпировский!

— Чумак, — поправил я бабушку. — Такой же прохиндей как и этот хохол Кашпировский!

— Чой это прохиндей-то⁈ — Оскорбилась баба Тоня, поджав губы. — Он уже выступал по теливезеру в Киеве, сотни детей от энуреза вылечил!

— Ну раз от энуреза, то ладно! — Согласился я, не став расстраивать бабушку, разуверяя её в способностях мошенника-экстрасенса. — Щас точно поможет, отучит всех родственников под себя ссаться, со стопроцентной вероятностью! Кроме тех, что с дедовым самогоном меры не знает…