Я пас в СССР! – 2

Глава 22

Глава 22.

На вокзал в Байкаш нас доставил Равиль, где сдал на руки сопровождающим — совсем ещё молодым парню и девушке, от силы за двадцать.

— Вот, познакомьтесь, — представил он их. — Светлана и Игорь, наши сотрудники из известного ведомства. Удачно так совпало, что у них командировка на обучение, так что будет за вами кому присмотреть.

При этом он с таким скепсисом посмотрел на меня, словно сомневался — получится ли у меня доехать до Москвы без приключений. Если бы не вчерашние проводы, после которых до сих пор мутило — я бы ему всё высказал! Вместо этого покосился на него недобро многообещающим взглядом и подхватив чемоданы — пошел к двери нашего вагона, возле которого дотошно проверяла билеты и паспорта проводница.

Наши документы у нее никаких вопросов не вызвали и вот мы уже располагаемся в купе (а за это низкий поклон Равилю, я то бы полтора суток в плацкарте выдержал, но Лене в её положении — совсем ни к чему такие испытания). Закинув вещи, мы с Игорем не сговариваясь вышли из купе. Оставив дам одних, переодеться, а сами направились в тамбур, где мой попутчик тут же закурил. Я то совсем отвык от того, что здесь курить можно, да и вообще — совсем другие тут поезда, не как в нашем времени. Вернее, даже не вагоны иные, а атмосфера: вместо привычного запаха доширака — патриархальные ароматы из полузабытого детства, с нотками вареных яиц и курочки, и всё перебивающим амбре курилки из тамбура.

— Из известного ведомства, значит… — Чтоб не молчать, я решил завязать разговор первым. — И как теперь КГБ называется?

— Так и называется, — охотно ответил смолящий, что характерно, никак не 'Приму, а что-то импортное с фильтром, Игорь. — Главное не название, а суть! Можно сменить вывеску, а люди останутся прежние. А у нас сейчас во всем обществе коренные преобразования, если ты следишь за обстановкой в стране. Мы ведь тоже не просто так в столицу едем, а на курсы повышения!

— А я думал, что вы специально нас сопровождать приставлены. — Подначил я его.

— И это тоже! — Не стал он запираться. — Что там девчонки наши, как думаешь, переоделись уже?

— А ещё из КГБ! В купе лучше минут двадцать не соваться, как минимум!

— А пошли, Иван, посмотрим вагон-ресторан тогда! — Вдруг загорелся попутчик, на что я без всякого колебания согласился. Всё не в прокуренном тамбуре отираться…

Пункт питания на колесах ресторанного типа оказался неожиданно закрытым, что и немудрено — раннее утро всё-таки. Игорь ничуть не расстроился, изучил внимательно табличку с часами работ и заявил:

— Вечером все вместе сходим! — И тут же, словно оправдываясь, добавил. — Ни разу не был тут… Когда дембельнулся из Приморья — через всю страну добирался на поезде, две недели. А в вагоне-ресторане так и не довелось посидеть…

— Посидим, Игорян, обязательно посидим! — Обнадежил я попутчика. — Дождемся открытия и засядем, гештальты надо закрывать! А пока домой почапали, в купе то есть. Сколько можно переодеваться⁈

На девчонок я наговаривал зря, ввалившись в свое купе обнаружили не только преобразившихся дам, но и накрытый столик. Отчего в купе воцарилась отчасти даже домашняя атмосфера, ещё бы несколько штрихов и совсем как на кухне сидим. Визуально натюрморт на столе радовал взор, а вот от запаха нарезанной копченной колбасы и традиционной варенной курицы, расчлененной на газете — слегка замутило. Причем не меня одного, мы с Игорем синхронно поморщили носы, после чего он решительно вжикнул молнией своей спортивной сумки и выудил бутылку с янтарным содержимым и яркой этикеткой.

— Вот! Французский! Предлагаю за знакомство и вообще! «Курво сэр»!

— «Курвуазье» же! — Не удержалась Лена, прыснув в ладошку.

— А какая разница⁈ — Ничуть не смутился Игорь. — Я немецкий учил, поэтому читаю как пишется! Прошу к столу!

Лена со Светланой в унисон, для порядка, поворчали: мол, что за манеры — с утра коньяк хлестать. Но именно что формально: ожесточения и возмущения в их тоне не было ни на на гран.

— Закусывайте только! — Шутливо погрозила пальцем Света. — А то уже к обеду мычать будете…

Я заикнулся было, поглядывая на спутницу Игоря, что такой благородный напиток как коньяк и дамам не зазорно употреблять в разумных количествах, благо беременная у нас всего одна в купе. После чего Светлана густо покраснела и отрицательно замотала головой, отказываясь присоединиться к дегустации. А Игорь самодовольно улыбнулся и с гордостью добавил:

Нам тоже нельзя, Иван, по медицинским показаниям!

После чего, вопреки только что сказанному — разлил по двум стаканам сразу половину бутылки, себе и мне. Тут у меня забрезжило понимание:

— Так вы тоже беременные, что ли? Ну, это временно! Давай, за будущих мама тогда!

То ли найденные точки соприкосновения и общие интересы тому виной, то ли почти стакан коньяка на старые дрожжи — но уже через полчаса мы с попутчиками в купе сидели как старые друзья, в теплой и непринужденной атмосфере. Девчонки шушукались о своем, о девичьем, краем уха улавливал только отдельные слова: «токсикоз, вначале клеёнку, потом пеленку». Ну а мы с Игорем зацепились языками на политические темы, тут тебе и происходящее в стране, и внеочередная сессия ООН. Так что вторым тостом было:

— За Владимира Вольфовича и нашу делегацию в ООН!

Промелькнула было мысль провести краткий экскурс о том, как и чем закусывать такой хороший коньяк следует, но скосил глаза на зажатый в руке бутерброд из черного хлеба с кольцом колбасы, вздохнул горестно, шлепнул туда же круто посоленный кусок свежей помидорки, накрыл сверху ломтем батона и решил не умничать. Пока тщательно пережевывал — вспоминал, как наша делегация отжигала в ООН.

Явное нежелание делегатов из Европы голосовать за предложение СССР о признании геноцида русского и коренных народов России со стороны объединенной европейской коалиции — изрядно пошатнуло и так уже зыбкие позиции любителей демократии и либеральных ценностей в нашей стране. Слишком свежа ещё память о не так давно прошедшей войне, много живых свидетелей, видевших всё воочию. Да и удачно упомянутый Жириновским пример Израиля, которому немцы до сих пор выплачивали репарации — не последнюю очередь сыграл в формировании общественного мнения.

А некоторые сцены хотелось не просто вспоминать, а пересматривать:

— С вашим прежним, легитимным руководством, — с пафосом вещал безымянный спикер, представитель Европы. — были негласные договоренности, что они препятствовать выходу стран Восточной Европы из Совета экономической взаимопомощи не будут, если у них возникнет такое желание!

— Вот поэтому они сейчас под следствием, и обвинение в измене Родины, лишь малая часть вменяемых им преступлений… — Меланхолично парировал Вольфович. — Смертна казнь корячится, и скорей всего — через петлю!

— Но это же неотъемлемое право народов на самоопределение и решение своей судьбы, в рамках демократических ценностей! — Не унимался неугомонный оратор.

— Залупу тебе на воротник, а не самоопределение! — Не выдержал Жириновский. — Вы что, итоги Второй мировой решили пересмотреть? Сегодня они из СЭВ захотели выйти, завтра в НАТО вступить, послезавтра опять в нашу сторону оружием бряцать и очередной «Дранг нах Остен» собирать⁈ Проходили уже, тут дело такое: вход в СЭВ рубль, выход сто! Мы лучше превентивно застеклим таких желающих переметнутся, так как весь исторический опыт показывает всю пагубность существования этих стран без короткого поводка! А вот по поводу Бреттон-Вудских соглашений у нас большие вопросы есть, но решать мы их будем не здесь и не с вами!

— Но демократия! — Взвизгнул, не удержавшись, оппонент Владимира Вольфовича. — Как же демократия⁈

— Можете ей хоть с ног до головы обмазаться! — Великодушно предложил Жириновский. — А у нас социальная справедливость, соблюдение прав трудящихся и интерес России во главе стоят. А ваша демократия, она на словах хороша, не спорю. Но весь её смысл в том, чтоб обменять эту демократию и мифические общечеловеческие ценности на рынки сбыта и природные ресурсы других стран, вас в конкретные примеры мордой ткнуть, неуважаемый⁈

— Иван, ты чего замер истуканом, захмелел что-ли с одной бутылки на двоих? — Растормошил Игорь, вырвав из столь приятных воспоминаний о вчерашней передачи о ходе заседания внеочередной сессии ОНН.

— Да не, — отмахнулся я от столь необоснованных обвинений. — вспоминал, как Вольфович вчера раскатывал наших западных оппонентов.

Игорь тут же посмурнел и с досадой пристукнул по столику кулаком:

— Сегодня закрытие же заседания, а мы в дороге! Я даже транзистор взял, но пытаться ловить волну в движущемся поезде — та ещё морока. Так что до завтрашнего вечера придется томиться в неизвестности.

— Чо это в неизвестности, — не поддержал я пессимизм попутчика-сопровождающего. На станциях можно в «Союзпечати» газеты купить, думаю что уже завтра напечатают итоги, к обеду ознакомимся, если не раньше. Выше нос!

— Совсем допились!

С неким восхищением удивилась Светлана, привстала и потянулась к окну. Что нащупала над ним, негромко щелкнул тумблер и в купе раздалась до боли знакомая мелодия «Подмосковных вечеров». А голос диктора внес окончательную ясность:

— В эфире всесоюзная радиостанция «Маяк»!

— Ладно Иван, он гражданский, — продолжила Светлана, прикрутив громкость на минимум. — но ты-то, Игорь? По мобпредписанию проводное вещание обязательно в поездах, и начальник поезда ещё может объявления для пассажиров делать!

— Уела! — Поднял руки Игорь. — Пошли, Вань, перекурим, упиваясь своей темнотой и безграмотностью! Ну и до вагона-ресторана прогуляться можно, скоро должны открыть, ознакомимся предварительно с ассортиментом и условиями.

Наши женщины тут же выразили свое решительное «фи» по поводу посещения вагона-ресторана.

— Пейте дома! — Заключила Лена. — Чего шататься по всему поезду, разве вам кто-то запрещает⁈

— У меня только водка осталась, одна! — Честно предупредил Игорь.

— У нас пятнадцать бутылок настоек фирменных есть, — отмахнулась жена. — Ваня на подарки каким-то свои друзьям везет, от одной выпитой в дороге — ничего страшного не случится!

Спорить не стали, да и энтузиазм Игоря по поводу посещения пункта питания ресторанного типа — поутих, перестал туда рваться. Нам и в своем купе хорошо было, ещё бы он не курил, а то ходить проветриваться в прокуренный тамбур каждый час — то еще, причем сомнительное, удовольствие.

— Хорошо сидим! — Глубокомысленно изрёк Игорь уже ближе к вечеру, в очередной поход на «свежий воздух», подкурив лишь с третей спички. — Душевно!

— Ага, только не сидим, а едем. — Поправил его я.

— Вот такая вот диалектика, брат, мы сидим, и в то же время едем!

— Это дуализм скорее, чем диалектика. Впрочем. Неважно. Игорян, ты лучше расскажи, чем КГБ в нашем Мухосранске занимается. Милиция понятно, за преступностью и порядком смотрит, а вы что курируете? Неформалов и диссидентов под контролем держите?

— Ишь ты какой хитрый! — Погрозил пальцем Игорь. — А такое понятие, как служебная тайна, тебе знакомо?

— Мне-то знакомо, — я изо всех сил постарался скорчить скучающую мину. — а вот вы там балду пинаете, в своей конторе, по ходу…

— Ладно, — явно задетый за живое, воспрял собеседник. — всем мы занимаемся, не смотри, что в провинции обитаем! Тому же МВД способствуем в некоторых делах. Это только с виду мы, как ты выразился — Мухосранск, а знаешь, сколько у нас запреток и закрытых городов в округе?

— Догадываюсь, за грибами и на охоту хожу. И что, реально шпионы есть⁈

— Шпионы, Иван, это в беллетристике! — Взмахнул сигаретой Игорь и тоскливо понурился. — А жизнь, это тяжелый и кропотливый труд, где каждая рабочая смена — маленький подвиг. Впрочем, ты наш «Энский рабочий читаешь»?

— Ну так, раньше скроллил по диагонали, а вот сейчас читать стал, вторую неделю как. Ведь могут же писать интересно, когда захотят! Из редакции и нам звонили, хотят про наш опыт тепличного хозяйства рассказать, кстати, ближе к осени!

— Вот, моя работа! — Похвастался Игорь. — Идеология никуда не делась, только смыслы изменились. С этим новым главредом знаешь как замучался поначалу⁈

— Ну хоть про НЛО и снежного человека перестали печатать, — районка и в самом деле, претерпевала изменения вместе со всей страной и сейчас там выходили действительно интересные статьи о жизни района, без официоза и восхвалений о ведущей роли партии. — вот за это спасибо! Ну вы же КГБ, что скажете, то и обязаны выполнять на местах, не так ли?

— Если бы всё так просто, — развел руками Игорь. — Я два раза беседовал с этим новым главредом и всё как о стенку горох, а стоило один раз лицом о стол приложить — сразу газета преобразилась!

— Методы не одобряю, но результатом доволен! Бросай уже бычок, скоро фильтр сплавится, Нам ещё радио слушать, что там в ООН!

Стоит ли говорить, что результаты заключительного дня заседания внеочередной сессии ОНН нам довелось узнать только на следующий день? До вечерних новостей попросту не выдержали — укачало под неровный перестук колес по рельсам…

Проснулись после обеда, пока в себя пришли, умылись, дружно отказались от завтрака в пользу чая и все эти процедуры под язвительные усмешки и подколки подруг — поезд подошел к Рязани. Проветрились на перроне во время долгой (больше часа) стоянки, ожили, разжились в киоске свежей прессой и сразу после отправления — засели изучать, что происходит в мире. Попутно делясь с друг другом вычитанным и выслушивая комментарии Светы с Леной. Которые вчера всё-таки радио слушали, в отличие от…

— Не может быть! — Искренне изумился Игорь. — Прикинь, приняли таки наше предложение о признании геноцида! И американцы за проголосовали! Я почему-то был уверен, что закончится весь этот балаган нашим выходом из ООН…

— Недооцениваешь ты этих торгашей, — тоже удивился, но виду не подал. — натура у них такая: нам врагов вырастят, потом вместе с нами же и победят фашистов, ближе к финалу, когда исход матча уже ясен. Ну и Вольфович не зря намекал на Бретонн-Вуд, нефтедоллары и наш возможный отказ от них. По всей видимости — каких-то негласных договоренностей в кулуарах достигли…

— Тут пишут, что будут поднимать архивы и пересматривать вклад стран Европы как в борьбу с фашизмом, так и в его поддержку! — Игорь аж заерзал на кожзаме сиденья купе. — По нашему профилю работа! Может и в Европу съездим, а, Свет⁈ Получается, что весь серпентарий сейчас взбаламутят, и кому-то придется платить!

— Европу каннибалить будем, на пару с америкосами, — сделал я логичный вывод, лежащий на поверхности. — у них кризис капитализма надвигается медленно и неотвратимо, у нас тоже — не самые простые времена. Медведь с белоголовым орланом решили не сходиться в самоубийственном противостоянии, а решили ощипать зажиточных бюргеров Западной Европы, одобряю! Хотя я и против того, чтоб некоторых членов СЭВ раскулачить — не буду против! Но америкосам всё равно веры нет, с таким союзником — и врагов не надо…

Через три часа наш поезд причалил к перрону Казанского вокзала. Мы с Игорем, воспользовавшись ситуацией, когда наши женщины приводили себя в порядок перед санитарной зоной и отсутствовали в купе — слегка поправили здоровье после вчерашнего. Поэтому радовались всему — и встрече со столицей нашей Родины, и проснувшемуся интересу к жизни. Подруги посматривали на нас с подозрением, но ввиду большого скопления народа, приготовившегося с вещами на выход — пока помалкивали.

На перроне было оживленно: стояли встречающие, провожающие и скорей всего — будущие пассажиры. Отдельно выделялась группа лиц типичной средне-азиатской и северо-кавказкой наружности, замершая на корточках с руками за головой, под конвоем крепко сбитых ребят в военной форме и нескольких овчарок. Вылезая из вагона, я непроизвольно косился в их сторону, гадая, что это за перфоманс: разовая ли акция, либо планомерно воплощаемая в жизнь политика. Поэтому наш торжественный комитет по встрече проворонил.

— Ванька, на! Какой лось уральский здоровый вымахал на совхозных кормах, на!

— Тааащь майор! — Обрадовался я и мотнул головой в сторону понуро сидевших на перроне лиц кавказкой национальности. — А чего эти вот, а, куда их?

— Нарушения паспортного режима! По домам, за кем грехов нет. Давай, Вань, проходим, сейчас на площадь, по машинам и в место дальнейшей дислокации, там поговорим…

Я всё-таки не удержался и оглянувшись на остающихся на перроне — внезапно для себя самого загорланил:

'Я рисую на асфальте белым мелом слово хватит!

Хватит чурок, хватит негров, ведь Россия лишь для белых!'

Один из наших сопровождающих махнул ксивой было обернувшемуся к нам конвойному, после чего те потеряли к нам всякий интерес. Майор ухмыльнулся, погрозив пальцем. А неприметный дедок, на которого я поначалу и не обратил внимания — ловко засадил мне локтем в бок, оборвав песню на самом интересном месте.

— Экий ты пащенок, Ваня! — Ласково улыбнулся он мне, придерживая за руку. — Давно с тобой поговорить ведь хочу, извелся весь! Хотя, не скрою — поначалу удавить хотелось!

— Эээ, Павел Анатольевич⁈ Вы же в комиссии по пересмотру дел по репрессированным? Я и по телевизору слышал! Очень рад вас вот так встретить!

— Узнал значит! — Умилился Судоплатов, промокнув глаза рукавом гимнастерки. — А уж как я с тобой по душам поговорить хотел!

— А куда нас сейчас⁈ — Позабытая было паранойя и опасения по поводу своей судьбы вдруг вспыхнули с новой силой. — Тааащь майор, куда мы едем, нах⁈

— На опыты. Ваня, на опыты! — Подтолкнул меня Судоплатов. — Не задерживаем движение!

— Павел Анатольевич! — Укоризненно глянул на него майор. — Хорош мальца кошмарить, на! Нормально все, Иван, в тихое место едем. И да, врачи там будут, на. Специалисты! И тебя для профилактики посмотрят, и жену твою на УЗИ проверят. Интересно ведь, кто у вас будет?

Знал бы, что так встретят — накатил по человечески!!! Не ограничиваясь полумерами…