Я один вижу подсказки 5

Глава 12 – Банк

Первый банк Российской Империи

Это было массивное, внушающее трепет здание. Казалось, его построили не просто как место для финансовых операций, а как своего рода храм в самом сердце Санкт-Петербурга.

Мне не было понятно, зачем возводить нечто столь помпезное, но, видимо, архитекторы и заказчики хотели продемонстрировать экономическую мощь страны. Будто говоря:

«Смотрите, какой у нас огромный банк! Что это значит? Мы поистине богаты!»

Хотя это был не просто «банк», а «банкъ» – с твёрдым знаком на конце, как символом незыблемости и традиций.

В этом мире индустриализация тянулась мучительно долго.

Аристократия цеплялась за свою власть, стараясь не упустить её даже под натиском технологий. Они вроде бы и хотели прогресса, но боялись, что тот изменит привычный уклад.

Из-за этого развитие шло чертовски медленно. По-хорошему, давно пора было отменить крепостное право, дать людям свободу, чтобы они сами толкали этот «паровоз» прогресса вперёд.

Люди здесь могли «путешествовать» по другим мирами и видеть, как обстоят дела у других. Это могло бы стать огромным преимуществом, но оказалось обоюдоострым мечом.

Простые люди и крепостные, вдохновившись чужими примерами, стремились к свободе, а аристократы наоборот – подсматривали, как сохранить свою власть ещё крепче.

Вот в таком шатком «балансе» и держалась империя.

Я вошёл в банк в одиночестве, с небольшим чемоданчиком в руках. Ладони вспотели, когда я крепко держал ручку, но я заставил себя идти уверенно и прямо. Гордо.

Ого...

Внутри банк оказался ещё роскошнее, чем снаружи. Полы из мрамора, стены из красного дерева, а потолок украшала позолота. Всё выглядело безупречно, но в голове крутилась одна мысль: зажрались.

Атмосфера была строгая, официальная. Воздух казался удивительно свежим, будто специально фильтрованным.

Служащие сидели за своими столами, сосредоточенно работая с бумагами и цифрами. В зале кипела жизнь – всё говорило о том, что здесь вершатся дела огромной важности.

Даже меня не оставили без внимания. Ко мне подошёл сотрудник банка, элегантный мужчина в тёмном костюме. Его манеры были безупречными:

– Вы к кому?

– Я к Ланскому Владимиру.

Ланской Владимир был директором банка. Среди множества сотрудников – кассиров, бухгалтеров, контролёров и других специалистов – мне нужен был именно он. Сумма, которую я принёс, требовала внимания самого главного.

Мужчина внимательно посмотрел на меня, оценивающе, но не грубо. Его тон остался вежливым:

– А вы?

Он явно ждал ответа, который поможет определить, кто я такой и заслуживаю ли встречи с директором. Здесь каждому ставили «ценник» в зависимости от положения в обществе.

– Некрасов Алексей.

Его бровь чуть поднялась, словно имя вызвало удивление. Он кивнул, жестом предложив следовать за ним.

– Пройдёмте за мной...

Ланской оказался мужчиной лет сорока пяти. Высокий, хотя не выше меня. Его внешний вид был строгим, почти военным: прямой, широковатый лоб, тонкий нос и губы, плотно сжатые, как будто он вообще не улыбаться.

Он носил идеально сидящий чёрный костюм, ослепительно белую рубашку и золотые часы на цепочке – неизменный атрибут его статуса.

Когда я вошёл в его кабинет, он сидел за массивным столом. Его уверенность и авторитет буквально заполняли комнату.

Ланской не был просто директором; он был человеком, который в значительной степени определял курс экономического развития империи.

Именно он решал, куда направить средства банка: на финансирование новых проектов или на укрепление уже имеющихся.

Передо мной сидел не просто банкир, а человек, который мог вершить судьбы целых отраслей.

– Так это ты? Тот, о ком все говорят? – спросил Ланской, откинувшись на спинку кресла.

Я не торопился отвечать. Чувствовал, что в этом вопросе было что-то большее, чем простое любопытство.

Честно говоря, я ведь не «мальчик, который выжил». Мы просто семья, которую сейчас обсуждают больше, чем хотелось бы.

– Да.

– Странное дело, но о вашей семье говорят уж слишком много.

– Я ничего не могу с этим поделать. Моя семья сейчас в тяжёлом положении.

– Это точно, – согласился он со мной и добавил. – Значит, Дикие Северные Земли? Не повезло.

Север в Империи всегда был нежелательным местом. Дикая местность, полная чудовищ, суровый климат – всё это делало эти земли почти непригодными для жизни.

Даже границы там были нестабильными. Империя не видела смысла тратить на Север лишние усилия. Большинство стремилось к спокойствию и безопасности, а не к вечной борьбе за выживание.

– Не так уж там и страшно…

Я попытался идти против общественного мнения. Быть может, наоборот, новые земли принесут мне больше пользы. По крайней мере, я на это надеялся.

Они будили во мне дух авантюризма, это дикое место казалось настоящим вызовом, чем-то, что стоило покорить.

– Как знаешь.

Ланской, напротив, считал, что нет ничего хуже ссылки в такие края. Для него это была судьба, хуже которой и представить нельзя.

– Ты пришли сюда… зачем?

– Император велел погасить долги.

Ланской кивнул, а затем поднялся из-за стола, его движения были уверенными, но в них сквозила тень сомнения.

– Всё верно, – произнёс он, внимательно глядя на меня. – Однако… разве у тебя есть деньги?

Вопрос был странный. Конечно, не стал бы я приходить сюда просто так.

С другой стороны, сумма действительно была внушительная, и, возможно, мой визит выглядел не совсем обычным.

– Конечно.

– Тогда идём, – кивнул Ланской. – Тебя уже ждут.

Мне нравилось, как он говорил и как держался. Прямой, сухой, без излишеств, но всё по делу.

– Ждут? – удивился я. – Кто ждёт?

Ланской не стал уточнять. Вместо прямого ответа он лишь бросил:

– Сам увидишь.

Он направился обратно в главный зал. Я следовал за ним, и это казалось мне странным. Сначала меня вели наверх, теперь снова вниз. Всё происходило так хаотично.

Когда мы вернулись в зал, я увидел за одним из столов девушку.

Красивая, с привлекательной фигурой – настоящая сексапильная бухгалтерша. Очки, строгая юбка, подчёркивающая её формы. Я невольно отметил её очарование.

Она меня ждёт? Если да, то я рад.

Обычно я равнодушен к девушкам, ведь большинство из них выглядели для меня слишком молодо.

Восемнадцать – это всего лишь восемнадцать.

Но она была другой. Ей, наверное, было двадцать восемь или даже тридцать. Женственная, уверенная, с шармом, который заставлял забыть обо всём. К такой хотелось подойти, бросить все условности и позволить себе лишнее.

Она подняла на меня взгляд и мягко сказала:

– Здравствуйте.

– Здравствуйте, – ответил я, глупо улыбаясь.

И всё бы ничего, если бы не фигура, сидевшая рядом с ней.

Это был Александр Каренин.

Худощавый старик, всё такой же утончённый, в элегантном костюме. Его лицо озаряла гнилая улыбка, будто он был невероятно доволен собой. Он смотрел на меня с видом человека, только что выигравшего миллион.

– Ну что, малой? А где твой папаша?

Его тон был резким, почти насмешливым, как будто он намеренно старался задеть меня.

Мои зубы заскрипели. Чёрт, ну и обломщик этот Каренин. Именно за такие выходки его никто не любит.

Я хотел ответить что-то резкое, вроде: «Не твоё собачье дело», но вместо этого сдержался и спокойно сказал:

– Заболел.

Каренин тут же рассеянно захохотал, обнажив свои гнилые зубы ещё сильнее.

– Да? А что случилось? Неужели грудь болит?

Тот явно намекал на плачевное состояние моего отца.

На самом деле, кроме Романова, который приехал к нам в гости, никто толком не знал, что происходит. Многие считали, что отец одной ногой в могиле, если уже не умер вовсе.

Эта неопределённость вызывала множество споров. Мой отец был словно кот Шрёдингера – одновременно жив и мёртв.

И если он всё же окажется жив, да ещё и в здравии, это станет настоящей сенсацией. Он ведь проявил невероятную силу.

– Очень жаль… Очень жаль… – с наигранным сожалением продолжал Каренин, его слова звучали как издёвка.

В отличие от него, Ланской был человеком дела. Пустой трёп он не терпел и быстро пресёк этот балаган.

– Так, господа… Давайте сделаем то, ради чего мы здесь собрались.

– Всё верно. Я пришёл сюда, чтобы отдать долг семьи Некрасовых.

Это был знаменательный момент для нас. Когда живёшь всю жизнь в долгах, словно в вечной клетке, освобождение становится чем-то невероятным.

Сегодня я наконец мог разорвать эти цепи и ощутить, что значит быть свободным.

Без всякого сожаления я протянул то, что заработал.

– Вот.

Открыл чемоданчик и аккуратно показал три золотых слитка. И не просто каких-то там, а выпущенных этим же банком. Надёжное, проверенное золото, а не что-то сомнительное.

Ланской, мельком взглянув, тут же оценил их стоимость:

– Если переводить в рубли, то каждый слиток стоит один миллион сто тысяч тридцать три рубля.

Этот мужчина был даже точнее калькулятора.

Впрочем, он обнажил одну важную проблему – денег не хватало, чтобы закрыть долг полностью. В принципе у меня было всё готово к этому.

– У меня есть ещё...

Пришлось достать ещё два небольших слитка. Эти уже были наградой из испытания. Это было так называемое «дикое золото». Вообще эти слитки выглядели куда менее впечатляюще: неровные, без надписей и печатей.

– Что это?

– Золото с испытания.

– Это? – Ланской приподнял бровь.

В банке никто не возьмёт золото, не проверив его качества.

В первую очередь его нужно было отнести на экспертизу. К счастью, это был банк, и такие процедуры здесь выполнялись регулярно.

– Нужно проверить.

…

Вся проверка заняла около часа.

После оценки оказалось, что два слитка стоили 432 тысячи рублей. Это даже больше, чем нужно. У меня оставалась сдача – целых 132 тысячи рублей, что, как ни крути, было приятно.

Ланской подтвердил сумму. Девушка-бухгалтерша, та самая, что тут сидела, принялась составлять договор. Она работала сосредоточенно, по указаниям начальника, сверяя всё с книгами и цифрами.

В договоре чётко указали, что долг полностью выплачен. Я внимательно перечитал документ, но один момент сразу бросился в глаза.

– Подождите, – сказал я, указав на строчку в бумаге. – Здесь какая-то ошибка. Разве не 3 миллиона 600 тысяч? Почему указано 732 тысячи?

Ланской спокойно взял документ и ещё раз внимательно взглянул на него.

– Нет, всё в порядке. Это приказ императора.

Я напрягся. Приказ императора я видел – он лежит у нас дома. Там явно указана сумма меньше.

Не успел я даже толком обдумать эту несостыковку, как Каренин наклонился ко мне и шепнул прямо в ухо:

– Ты ещё не понял, сынок?

Я посмотрел на него с недоумением.

– Что?

Его тон был ядовитым:

– С твоей семьёй покончено.

Он сказал это так, будто наслаждался каждым словом, словно эта мысль приносила ему истинное удовольствие.

Я сжал кулаки, злость закипала внутри.

– Вы хотите сказать, что прямо сейчас, по вашей надуманной причине, я должен отдать ещё 132 тысячи?

Я был зол, и мне даже не хотелось этого скрывать.

В голове мелькали самые разные мысли. Сначала начистить им обоим лица, а потом превратить этот банк в руины. Величественный, красивый, но всё же в груду камней.

Но у меня не было ни сил, ни возможностей. А, может, даже если бы и были, вряд ли я пошёл бы на это. Хотя мысль о том, чтобы поставить их на место, всё же греет душу.

Передо мной словно стояли весы.

На одной чаше – позор. Прослыть терпилой, которого нагло обвели вокруг пальца прямо в банке, и не кем-то, а самим директором в сговоре с Карениным. Два сапога – пара.

На другой – согласие. У меня ведь этого золота хватит. Для меня это такая мелочь, что я мог бы бросить столько нищему на улице.

И всё же унижение оставляло горький привкус. Мысль о том, чтобы прослыть терпилой, меня так взбесила. Я буквально вспыхнул, как спичка:

– ДА КАК ВЫ СМЕЕТЕ?!

Мой голос эхом отразился от стен, и все в зале замерли.

– ВЫ ЧТО, ТВАРИ, НЕ ЗНАЕТЕ, ИЗ КАКОЙ Я СЕМЬИ?!

Мои слова прозвучали так громко, что все вокруг обратили на меня внимание. Я не сдержался и, сжав кулак, ударил Каренина прямо в нос.

Тух!

Его голова резко откинулась назад. Кровь брызнула во все стороны.

Каренин рухнул на стул, держась за лицо. Всё-таки у меня как минимум шесть единиц силы, и этого хватило, чтобы он почувствовал.

– Думаете, меня можно унижать?! – рявкнул я, бросаясь на Ланского.

Ланский был обычным человеком, не избранным. И в этом его слабость.

Впрочем, ударить его я не успел. Почти! Чья-то рука схватила меня за плечо, останавливая в последний момент.

Я, не оборачиваясь, закричал:

– Вы кого решили обмануть?! Знаете, с кем связываетесь?!

Изо рта брызнула слюна, а голос сорвался на хрип. Я готов был вырваться, но не успел.

Тудух!

Чувствую, как кто-то пытается ударить меня. Оглядываюсь и вижу, что это Каренин.

Над его головой закружились три тёмные сферы. Их присутствие будто давило на пространство вокруг.

Я начал сопротивляться, но в тот же момент одна из сфер загорелась. Сила Каренина резко увеличилась до неприличного уровня.

– Ты дикая псина… – процедил он сквозь зубы.

Схватив меня, словно ребёнка, швырнул меня об пол. Удар глухо отозвался болью по всему телу.

Он навалился на меня, скрутив, как преступника.

– САМИ ВЫ ПСЫ ПОЗОРНЫЕ! – выкрикнул я, всё ещё пытаясь вырваться.

Ситуация приобрела оттенок какого-то абсурда. В любом другом случае любой человек постыдился бы такого поведения.

Мне и самому было стыдно. Безмерно стыдно. Хотелось провалиться сквозь землю, но остановиться я уже не мог.

– Это мои деньги! – закричал я, голос сорвался на хрип. – Вы хотите забрать мои деньги?! Я вам не отдам! Это МОИ деньги!

Я повторил это слово – «МОИ» – столько раз, что оно звучало почти как заклинание. И, возможно, это подействовало. По крайней мере, они поняли, что шутки со мной плохи.

Если вы испытываете испанский стыд, читая это, или считаете мои действия безумными, то вам стоит поставить два по теории игр.

Что это такое?

Теория игр – это математическая дисциплина, изучающая стратегическое взаимодействие между участниками, принимающими решения. В ней важен каждый выбор, ведь результат зависит от действий всех сторон.

Главная цель любого игрока – добиться своей цели. Способы могут быть разными: уговоры, поиск равновесия или доминирование.

Сейчас Каренин и Ланской пытались доминировать надо мной. Они хотели выиграть за мой счёт, заставив меня проиграть.

Но что сделал я?

Я выбрал тактику, которую условно можно назвать «стратегией безумца».

Её суть проста: создать впечатление, что ты непредсказуемый, иррациональный и потенциально опасный человек.

Добрые и вежливые люди вызывают симпатию, но никто их не боится. Их используют, ими манипулируют.

А вот если ты действуешь непредсказуемо, на грани безумия, то отношение к тебе резко меняется. Люди начинают избегать конфронтации и действовать осторожно, а главное – становятся более уступчивыми.

Именно этого я и добивался.

Все смотрели. Работники, клиенты, и даже та девушка-бухгалтер.

Ланской выглядел словно человек, внезапно увидевший край пропасти. Его глаза метались, в них читались ужас и паника. Жизнь явно не готовила его к такому.

Почему?

Потому что он видел, как рушится не только его личная репутация, но и престиж банка. Как будто прямо сейчас доверие вкладчиков рассыпалось в прах.

А ведь всё должно было быть просто.

Лёгкая добыча – жалкие сто тридцать две тысячи. Просто надавить на молодого паренька, заставить его проглотить обиду.

Казалось бы, что может быть легче?

– Так произошла ошибка, – наконец сказал Ланской, пытаясь сохранить лицо. Его голос звучал натянуто.

– Ошибка? – переспросил я, хотя прекрасно всё услышал.

Меня до сих пор удерживал Каренин, вдавливая в пол, но ни убить, ни заставить замолчать меня у него не вышло.

– Мы должны вам сто тридцать две тысячи, а не вы нам, – проговорил Ланской, уже гораздо мягче.

– Сто тридцать две? А разве не двести тридцать две?

Сразу поднял ставку на лишние сто тысяч.

– Аргх, – закашлялся Ланской.

Он моментально понял, что я почувствовал его слабину, и теперь давлю.

– Хорошо, двести тридцать две. Доволен? – выпалил он с такой скоростью, что я даже пожалел, что запросил так мало.

Каренин нехотя отпустил меня. Его нос был разбит, и лицо всё ещё перекосило от злости. Он хотел что-то сказать, но огляделся и замолчал.

В зале было слишком много людей, в том числе представителей других аристократических семей. Обстановка накалялась.

Каренину было наплевать на свой разбитый нос. Единственное, чего он хотел, – это задушить меня своими руками.

…

Как итог?

Положительный.

Все документы были тщательно перепроверены. Деньги приготовлены и уложены аккуратными стопками в мой чемоданчик.

На этот раз я взял не монеты, а бумажные рубли. Мне нужны были именно рубли – для оплаты в магазинах, на рынках, везде.

Золотом ведь особо не расплатишься, верно?

Эти деньги должны помочь нам с переездом.

– Всё здесь?

– Да.

Я не пересчитывал купюры, но внимательно изучил последнюю платёжную ведомость. В ней значилось, что долг полностью закрыт.

– Отлично. Вы можете, когда захотите!

Взял перо, макнул его в чернильницу и аккуратно подписал три экземпляра документов: один для банка, один для себя и один – для Каренина.

Затем свои подписи поставили Каренин и Ланской, который заверил всё своей печатью.

Фух… Мы втроём выдохнули. Всё было закончено.

Каренин протянул мне руку.

– Ты хитрый парень.

– Да? Спасибо, – ответил я, пытаясь понять, что он имел в виду.

Кажется, он был «доволен». Ещё бы, получить сразу столько денег. Конечно, часть уйдёт банку и императору, но своя доля у него всё же будет.

Однако его следующие слова меня насторожили.

– Будь осторожен.

Это прозвучало как угроза. Прямая и безжалостная, словно он хотел сказать: «За малейшую ошибку я уничтожу тебя».

– Это угроза? – начал я, но договорить не успел.

Двери банка внезапно распахнулись. Сквозняк? Нет. Взрыв.

Такой силы, что меня сбило с ног. Всё произошло в одно мгновение – громкий взрыв, ударная волна. Я отлетел вместе с чемоданчиком, а купюры взлетели в воздух и разлетелись по залу.

Кровь текла из ушей, я лежал на полу, чувствуя, как боль разливается по телу. В голове крутилась только одна мысль:

«Какого чёрта? Банк решили ограбить именно в тот момент, когда я в нём оказался?!»