Я — ваш король

Глава двадцать девятая

На рассвете меня поднял протяжный звук трубы. Слуги уже стояли рядом и готовы были одевать меня. Эллина ушла ещё до рассвета. Я даже не стал умываться, время было дорого. Прибежавший вестовой доложил, что армия Демиана собралась в полном составе и уже понемногу строится для атаки. Он же указал на то, что вся армия готовится атаковать в сборе и никаких вспомогательных отрядов от неё не отделилось. Это, разумеется, ни о чём не говорит, отделиться они могут в любой момент, благодаря своей уникальной подвижности.

Мне хватило времени, чтобы собраться, более того, я даже смог наблюдать начало битвы через подзорную трубу, сидя на удобной лавке, на вершине толстого дерева.

Конница Эскеля постаралась на славу. Стояли они так, чтобы занимать побольше места, копья с флажками торчали кверху, а ещё над их строем густо возвышались хоругви, обозначая отдельные подразделения, было их много, чуть ли не у каждого второго. Укреплённую стену они, конечно, скрыть не смогут, но хоть введут врага в заблуждение относительно своей численности. Когда несчётная орда кочевников начала выходить на рубеж атаки, раздался сигнал трубы, рыцари опустили копья и двинули в атаку. Восторженный вой орды долетел даже до меня. Мне не было видно их целиком, но здесь явно была большая часть их армии. Только бы не сорвалось, только бы не повернули назад.

Когда расстояние между двумя конными лавинами сократилось до полёта стрелы, раздался второй сигнал, по которому рыцарская конница развернула коней и кинулась назад, резко сужаясь и проскальзывая в проход, открытый между щитами. Вслед им полетели стрелы, но пока ещё редкие, пущенные неопытными стрелками, не знающими максимальных возможностей.

Они успели. Последний рыцарь проскользнул в проход, а следом были подкачены щиты, которые сомкнулись уже буквально перед носом атакующих кочевников. Те в досаде выпустили тучу стрел, которые утыкали дерево, наподобие игл дикобраза. Что там Абвер говорил про плотность обстрела? Они её компенсировали численностью, те, кто скакал в задних рядах, просто брали прицел повыше.

А через секунду стена взорвалась облаками белого дыма, и смертоносное железо начало рвать незащищённую человеческую плоть. Эффект даже превзошёл мои ожидания. Помимо непосредственных потерь, имело место ещё и моральное воздействие. Кони, даже те, что не были ранены, вставали на дыбы и сбрасывали седоков. Несмотря на солидное расстояние, я отлично видел фонтаны крови и мяса. А также летящие по воздуху оторванные конечности.

После первых залпов картечью, в ход пошли ядра, каждое из которых летело вглубь конной массы, даже не замечая слабой преграды в виде тел. Каждое ядро убивало, наверное, не по одному десятку, и потом, когда оно катилось по земле, продолжало отрывать ноги коням.

Конники попытались хоть что-то сделать, сзади на них напирали новые волны, а спереди без остановки били пули и мушкеты. Подходы к крепости быстро покрывались завалами из трупов. Они выполнили левый поворот, но и тут упёрлись в непроходимую стену. Прямо из высокой травы поднималась пехота, бронированная стена которой ощетинилась пиками. Более того, эта стена не стояла на месте, а двигалась навстречу.

Кочевники кинулись вперёд, надеясь прорвать массой стену пехоты, а уже потом, вырвавшись на простор за их спинами, скакать каруселью и сечь стрелами. Увы, пробить сплошную стену пик, оказалось невозможно, кони вставали на дыбы, изредка кому-то удавалось направить скакуна в самоубийственную атаку, но и она заканчивалась ничем. Пики двигались вперёд и назад, каждый раз убивая людей и животных. На поле уже становилось тесно, они давили друг друга, мешали скакать, топтались на месте.

На пехоту обрушился ливень стрел, на которые она отвечала редкими залпами мушкетов. И нельзя было сказать, что это было безрезультатно. Было хорошо видно, как, то один, то другой пехотинец падает, поражённый стрелой в незащищённое доспехами место. Остальные тут же заполняли ряд, отчего казалось, что строй потерь не несёт. Не знаю, насколько ещё их хватит.

Когда над ордой разорвались шрапнельные снаряды, осыпая варваров кусками железа и оставляя целые проплешины в их строю, я понял, что ждать больше нечего, сейчас они побегут.

Быстро спустившись с дерева по верёвке, я скомандовал атаку. Труба весело запела, а я, с помощью слуг вскарабкавшись в седло, взял в руку тяжёлое копьё и смешался с толпой таких же рыцарей. Вот именно, смешался. Я не стал выделяться и надел вместо своего шлема с короной обычный рыцарский шлем, закрывающий лицо и нос, с небольшим козырьком и достаточно неплохим обзором. Чтобы прикрыть лицо от стрел, достаточно было лишь слегка опустить голову, но даже так я прекрасно видел дорогу.

Нам требовалось проскакать около четырёх миль, чтобы начать атаку в тыл кочевниками. Поэтому мы берегли коней, шли на рысях, иногда переходя в галоп. Ещё немного. Пехота, которая сейчас гибнет, даст нам время и снизит численность врагов. Только бы они выстояли, тогда кочевники, зажатые между двух стен, окажутся для нас лёгкой добычей. Если дорвёмся до сшибки, то мы победили.

В стороне продолжали грохотать выстрелы и взрывы, а я в уме подсчитывал, скольких они уже убили. Допустим, сто пушек, каждая одним выстрелом убивает десяток, это тысяча. Чтобы перебить всех, нужно сделать по двадцать выстрелов. Пусть не все придут в цель, пусть часть ядер упадёт на землю бесцельно, но половину армии точно порубит. А ещё пехота, которая тоже не устаёт работать пиками и стрелять из мушкетов.

Нужное место приближалось, я видел, как впереди растаскивают бутафорские деревья, чуть тронутые желтизной, чтобы открыть нам дорогу. Вырвавшись на поляну, мы, наконец-то, увидели противника. Нет, тыл конной орды, что сейчас задыхалась от тесноты в ловушке, но пока не повернула назад, был далеко, а нас встретили другие.

Та самая избранная тысяча воинов, небольшой отряд тяжёлой конницы, что король Демиан держал при себе. Они уже знали о нашем подходе, а потому встретили нас при оружии и в конном строю. С ними были и конные лучники, примерно две тысячи, они стояли позади и были готовы встретить нас стрелами.

Разогревая себя криками, мы ударили в галоп, разгоняясь для сшибки. Лёгкая конница при столкновении с тяжёлой никогда не выдерживает. Тяжёлая конница против тяжёлой конницы стоит крепко. Ну, кроме тех случаев, когда у одной стороны семикратное преимущество.

Скажу честно, скакал я не первым, и даже не вторым. Возглавил атаку мой бравый тесть, герцог Шридер, который решил теперь уже точно умереть в бою. Сам я находился в третьем ряду. Сделал я так ещё и потому, что главная рыцарская дисциплина, пыряние копьём на полном скаку, прошла мимо меня. Я, сказать по правде, и верховую езду освоил далеко не полностью, а потому главной задачей для меня было не вывалиться из седла. А если вывалюсь, остаться живым.

Грохот от столкновения мог сравниться с пушечным залпом. Передние ряды смяли друг друга, послышался треск ломающихся копий, кое-где вспухали облака дыма от пистолетных выстрелов (сам я в это раз пистолеты не брал). Но даже так я прекрасно видел, кто побеждает. Каждого вражеского конника сносило двое, а то и трое наших. А опрокинув первых, они неслись дальше, до задних рядов, где стояли конные лучники, едва успевшие дать пару залпов. Несколько стрел попали и в меня. Две бессильно царапнули по кирасе, одна отскочила от пластины шлема, а третья разорвала ухо коню. Бедная скотинка, надо будет потом вкусняшек ему дать. Впрочем, конь у меня был отличный, на боль он не обратил внимания, поглощённый боевой яростью.

В итоге, мне всё же удалось использовать копьё. Надо сказать, что экипировка даже у этих варваров была куда проще нашей, каждый второй не имел кирасы, обходясь только кольчугой и небольшим шитом. В одного такого и пришёлся мой удар. Острие копья вошло ему в правое плечо, вырывая кусок кольчуги с мясом и разбрасывая во все стороны кровавые брызги. Даже если выживет, сражаться уже не сможет.

Атака наша постепенно замедлялась, да и некого было уже атаковать, вся избранная тысяча короля Демиана (и пара не избранных) лежала у нас под копытами, а собственные потери были вполне приемлемыми, ели не считать сильно уставших лошадей, да ещё сломанные копья у каждого второго.

Когда немного осела пыль, я смог разглядеть, что происходит вокруг. Как раз вовремя, поскольку с запада на нас неслась конная лава. Уже не полная сил армия, готовая рвать противника голыми руками, а израненная, разорванная на куски толпа беглецов, что были готовы бросить свои луки, лишь бы только было легче убегать. Куда-то пропали боевые выкрики и свист, никто не потрясал оружием, не старался вырваться вперёд. Хотели они только одного, выйти из-под страшного удара непонятных громовых труб, что выбивали за раз по десятку воинов, а потом уйти в родную степь, затеряться на необъятных просторах и никогда более не ходить войной в такие места.

Но другого пути у них не было, бежать они могли только в эту сторону, а на пути у них стояли мы. Теоретически, можно было уйти с дороги, предоставив им свободный выход. Но нас это не устраивало, не затем были все приготовления, их уход нас не устраивал, только смерть их всех, или почти всех. Чтобы от бескрайней орды остались только единицы, которым и возвращаться будет некуда, жители Некода, узнав об их разгроме, собственноручно порежут оставшихся на ремни.

Оставалась самая малость. Если пушки и пехота хоть в два раза сократили их численность, но шансы у нас неплохие, совсем неплохие. Отдать приказ я не успел, его отдал кто-то другой. Труба протяжно запела где-то рядом, а весь наш строй рванул с места вперёд. Теперь я уже поневоле оказался в первом ряду, как и другие, которые сохранили свои копья в целости.

Сказать, что было страшно, не сказать ничего. Просто представьте себя на капоте гоночного автомобиля, который несётся на сплошную стену. Мы спешили, очень спешили. Но спешили и наши противники, ещё немного, и они смогут вырваться из-за сплошной стены пехоты и, ускользнув от стычки с нами, уйти влево, а потом и вовсе сбежать с поля боя. Где-то позади их ждут свежие лошади, которые позволят им сбежать, вернуться к себе и ждать следующей войны, когда их снова станет много, а подобных ошибок они уже не повторят. Они уже почти не стреляли из луков, было просто не до того, шансов победить у них нет, это понимал даже самый тупой, только прорваться.

Успели! Я успел заорать, в крике моём было всё, страх, ярость, радость от того, что враг уже не уйдёт. Копьё насквозь пробило ближайшего всадника, одетого только в просторную светло-зелёную рубаху. Пришлось выпустить его, чтобы меня самого не снесло с седла. Конь мой снёс грудью следующего, потом ещё одного, а дальше наша атака стала замедляться. Быстро оглядевшись, я понял, что вырвался слишком далеко вперёд и теперь окружён врагами. Пусть они не знают, кто я на самом деле, но теперь, когда выхода иного нет, будут драться до последнего.

Я выхватил меч. Тот самый двуручник, который мне уже немало послужил. Работать им с седла было не очень удобно, каждый удар сильно разбалансировал всадника и грозил выпадением из седла. Но мне мои данные позволяли драться одной рукой, а второй придерживаться за луку седла. Конь мой, умная животина, тоже участвовал в бою, угощая копытами и кусая коней противника, ему тоже доставалось, но броня пока спасала.

Несколько раз меня ударили саблей, но сталь только бессильно скользнула по наплечникам, тогда как я, почти без замаха, разил противника и почти всегда результативно. Техника работы мечом уже отложилась в памяти тела. Одно движение, и кончик меча проходит через мягкую человеческую плоть, даже не почувствовав сопротивления. Вот один, с перекошенной рожей кинувшийся на меня, остался без руки, второй упал с седла, хватаясь за разрубленное надвое лицо, вот голова третьего полетела в сторону, а её хозяин ещё некоторое время посидев в седле, был сброшен обезумевшим конём.

Ко мне пробивались остальные, двое рыцарей из моей охраны, что завязли в массе врагов и не смогли оказаться рядом, наконец, пробились ко мне и встали с двух сторон, чтобы одновременно защищать меня и не мешать биться.

Следующим выпадом я достал ещё одного, он смотрел в другую сторону, а я, пользуясь длиной клинка, дотянулся и чиркнул острием ему по шее. Убил или нет, неважно, главное — обезвредил. Следующего достал уже в спину, он в кого-то целился из лука. Длина оружия, в сочетании с длиной руки, творила чудеса. Острая сталь разрубила рёбра, он рухнул вперёд, а стрела ушла в землю.

Мы двинулись вперёд, временное численное превосходство врага пошло на убыль, выстрелов в тылу у них уже не было слышно, боялись задеть своих, зато послышался стройный топот тысяч ног. Пехота перестраивалась, чтобы давить их сзади, словно пресс.

А последний гвоздь в крышку гроба орды вбил отряд короля (или не короля) Эскеля, который ещё одним укромным путём пробрался сюда и ударил им во фланг, снова послышался сильный удар, треск ломающихся копий и громкое ржание раненых лошадей.

Ура, мы ломим, гнутся чурки, хотелось мне закричать, но чурок, как бы они ни гнулись, оставалось ещё слишком много, а умирать они никак не хотели. Предлагать сдаться было некогда, да и не сдались бы они. Резня продолжалась, устилая поле трупами людей и лошадей, и заливая его реками крови, тут, наверное, лет десять трава расти не будет. С моего меча кровь уже текла ручьём, рука устала и скоро уже не поднимется, дыхание сбилось, пот насквозь пропитал подкладку шлема и теперь стекал вниз, застилая мне глаза.

Несли потери и мы, тот тут, то там падал кто-то из рыцарей, поражённый стрелой в прорезь шлема, или в подмышку. Кое-кого просто стаскивали с седла, навалившись вдвоём и втроём. Досталось в итоге и мне. В очередной раз подняв меч, я опустил его недостаточно быстро, то есть, врага-то я поразил, ещё один кочевник упал с лошади, заливаясь кровью, а мне в подмышку влетела стрела, пробив даже кольчужную вкладку. К счастью, вошла она не перпендикулярно, а скользнула по рёбрам и застряла где-то в грудной мышце. Дотянувшись левой рукой, я выдернул стрелу, взвыв от боли, но наконечник остался внутри. По телу заструилась кровь, а от боли стало темнеть в глазах. Как назло, конь мой начал оступаться. Ранен? Или просто настроение хозяина передалось?

Меч я перехватил в левую руку, но рубить уже никого не пришлось. Вокруг меня образовалось кольцо из верных рыцарей. А где-то вдалеке слышались посмертные хрипы добиваемых кочевников. Пехота шла к нам, методично выполняя свою работу.

После минутного забытья я увидел, что стою на пропитанной кровью земле и пытаюсь успокоить своего коня, гладя его по израненной морде с которой слетела измятая стальная маска.

— Всё уже закончилось, — говорил я ему в рваное ухо, — ну, чего ты дрожишь? Страшно? Мне тоже страшно. Но уже всё, больше нечего бояться, а ты молодец. Я бы тебе дал чего-нибудь, да всё в лагере осталось. Просто спасибо тебе… Ривас.

Я с трудом вспомнил кличку коня.

Потом меня нашли слуги. Увидев, что государь ранен, они подняли крик, а через пару секунд я уже лежал на носилках, которые несли куда-то, при этом старательно огибая кучи трупов и стараясь не утонуть в озёрах крови, которой было так много, что земля отказывалась её впитывать.

Я закрыл глаза, а когда снова их открыл, то был уже в своём шатре, где горел яркий свет, а придворный лекарь, которому ассистировал Альрик, старательно ковырялся у меня в груди. Я хотел что-то сказать, но в этот момент они как раз потащили наружу наконечник, который, конечно же, был зазубрен. Боль была такая, что крик замер у меня в глотке, на глазах выступили слёзы, а через секунду я снова отключился.

Открыл глаза я уже ночью. Рядом сидел герцог Абвер. Первый министр был абсолютно спокоен, увидев, что я открыл глаза, он улыбнулся и пододвинул стул поближе.

— Ваше Величество, — сказал он, — вам требуется доклад? Или подождёте до завтра?

— Пить, — попросил я тихим голосом.

Он протянул большой кубок, в котором было вино, сильно разбавленное водой. Отхлебнув, я немного приободрился, теперь можно было и послушать.

— Итак, — начал герцог, — битва выиграна нами вчистую, враг не просто разбит и повержен, вся их армия уничтожена до последнего человека, сам Демиан погиб в стычке, когда вы разгромили его элитный отряд. Их народа, точнее, множества народов, теперь не существует, где-то остались их женщины и дети, нам следует заняться ими, пока они не откочевали подальше.

— Подозреваю, что их следует спасать от крестьян Некода, — заметил я.

— И это тоже, — согласился Абвер, — как только весть об этом поражении придёт туда, начнётся массовая резня, жители страны сполна отплатят тем, кто столько десятилетий держал их в рабстве и регулярно убивал ради удовольствия.

— Значит, — сказал я тоном, не терпящим возражений, — наша армия пойдёт туда, оставшихся в живых кочевников мы заберём с собой, мне нужны рабочие руки, а что с самой территорией? Кто будет править там?

— Что-то мне подсказывает, что она отойдёт вам, — неуверенно сказал герцог, — там больше нет хозяина, а местное население охотно подчинится тому, кто избавил их от захватчиков.

— Королевство вырастет почти вдвое, — заметил я.

— Это уже будет не королевство, — с хитрым прищуром сказал он, — такую территорию следует именовать империей, а её правителя — императором.

— А были в истории императоры? — спросил я.

— Да, их было четверо, их власть объединяла огромную территорию, занимавшую едва не половину континента, ваше королевство было его вассалом, а четвёртый Император умер бездетным, после чего ближайшие его соратники растащили страну на отдельные королевства.

— Неплохо, — проговорил я. — Скольких мы потеряли?

— Около тысячи конных, включая вашего тестя, он сразил многих, но и сам был выбит из седла и погиб под копытами коней. Пехота потеряла четыре тысячи, ещё полторы тысячи раненых, Швейгерт разрешил добивать только самых безнадёжных. Запас пороха израсходовали до последней крупинки.

Я вздохнул.

— Что-то ещё?

— Да, один парень хочет с вами поговорить, я пока не разрешал пускать его.

— Пусть войдёт.

Когда посетитель вошёл, я не сразу узнал в нём малолетнего герцога Серджио Виндорфа, что было немудрено, поскольку голова его была замотана окровавленным бинтом.

— Ваше Величество, — парень низко поклонился. — Я могу теперь считать, что долг моего отца уплачен?

— Да, ты хорошо себя показал, и раны твои тому свидетельства, — сказал я ему. — Чего ты хочешь теперь?

— Мой меч будет верно служить вам, только…

— Что? — спросили мы одновременно с герцогом.

— Прошу у вас разрешения жениться, — тихо сказал он.

— На ком? — от любопытства я даже приподнялся на локтях, но боль заставила меня рухнуть обратно.

— Эллина, дочь покойного герцога Мелькора.

— Она тебе нравится?

— Да, Ваше Величество, я не видел девушки прекраснее.

— А знаешь ли ты, что мы с ней… — я не стал договаривать, он, разумеется, обо всём знал. Ситуация складывалась некрасивая, словно не женщину я ему отдавал, а шубу с царского плеча.

— Знаю, потому и прошу разрешения, меня это не смущает, да и может ли это препятствовать браку?

— Нет, конечно, не может, — я улыбнулся. — Я даю вам своё разрешение, вас обвенчают, как только мы прибудем в столицу, а для проживания я выделю вам имение, что раньше принадлежало её отцу. И титул герцога, что принадлежит по праву вам и вашему будущему потомству. Ступай. А я хочу отдохнуть.

Юный герцог ушёл, а следом засобирался и Абвер.

— Советую вам хорошо отдохнуть, Ваше Величество, — сказал он, выходя из шатра, — впереди ещё много дел.