Второй шанс или повар-попаданка (СИ)

Глава 8: "Случайные встречи"

Успех, как выяснилось, штука заразная. Стоило нашему заведению «Три дороги» завоевать репутацию приличного места, как к нам начали обращаться с самыми неожиданными просьбами.

Например, месье Мартин — тот самый торговец сукном, который стал нашим первым клиентом — на прошлой неделе заключил выгодную сделку с парижскими поставщиками и решил отметить это дело с размахом. И где, по-вашему, он захотел устроить празднование? Правильно, у нас.

— Мадемуазель Элеонора, — говорил он, сияя от радости и немного подвыпив от предвкушения прибыли, — только в вашем заведении умеют создать по-настоящему праздничную атмосферу! Хочу пригласить партнёров, друзей, показать им, что такое настоящее гостеприимство!

— Сколько гостей планируете? — спросила я, мысленно прикидывая, поместятся ли все в главном зале.

— Человек пятнадцать. Может, двадцать. Хочу, чтобы было всё по высшему разряду — лучшие блюда, хорошие вина, музыка, развлечения!

— Музыка? — Этого мы ещё не пробовали.

— Конечно! Какой праздник без музыки? Наймите музыкантов, я заплачу!

Вот так у нас появилась новая услуга — организация частных торжеств. Если честно, идея мне нравилась. Званые вечера приносят больше прибыли, чем обычные постояльцы, а главное — создают репутацию элитного заведения.

Но сначала нужно было всё организовать. А это означало поездку в город за покупками.

— Анри, — позвала я брата, который сидел в библиотеке с книгой. За последние недели он удивительно изменился. Меньше пил, больше читал, даже начал интересоваться делами заведения. Правда, по-прежнему официально от всего открещивался, но помогал советами. — Мне нужно ехать в город. Не составишь компанию?

— За покупками для вечера у Мартина? — Он отложил книгу — что-то об истории Франции. — Поеду. Только давно не был в обществе приличных людей, боюсь, отвык от светских манер.

— Зато привык к трезвости, — заметила я. — Это куда важнее манер.

Анри покраснел. Тема его прошлых проблем с алкоголем по-прежнему была болезненной.

— Элеонора, я... спасибо. За то, что не бросила. За то, что поверила.

— Я вижу, что не зря.

— Иногда думаю, что случилось бы, если бы ты не взялась за дело. Наверное, мы бы уже сидели в долговой тюрьме.

— Или я бы вышла замуж за какого-нибудь старого богача, а ты спился бы окончательно. — Подхожу к нему, глажу по плечу. — Но этого не случилось. Мы справились.

— Ты справилась. Я только мешал.

— Анри, прекрати заниматься самобичеванием. Лучше помоги составить список покупок.

Мы полчаса планировали меню для торжества. Мадам Бертран предложила несколько новых блюд — утку в вишнёвом соусе, пирог с четырьмя видами мяса, какие-то изысканные закуски. Я добавила свои идеи — салат с необычной заправкой, десерт, который точно произведёт впечатление на гостей.

— А что с музыкантами? — спросил Анри.

— Найдём в городе. Месье Дюбуа обещал порекомендовать.

— А танцы будут?

— Если гости захотят. Почему?

— Просто... — Он смущается. — Давно не танцевал. Вдруг забыл?

Забавно. Мой брат волнуется из-за танцев больше, чем я из-за всей организации вечера. Впрочем, понятно — для него это возвращение в общество после периода... назовём это так... временных трудностей.

— Не забыл. Это как езда на лошади — раз научившись, не разучишься.

— Надеюсь.

К полудню мы были готовы к поездке. Анри оделся в свой лучший костюм — тёмно-зелёный сюртук, который, к счастью, ещё не успел пропить. Я выбрала простое, но элегантное платье — не хочется выглядеть ни нищенкой, ни выскочкой.

Город встретил нас обычным шумом и суетой. Узкие улочки, торговцы, выкрикивающие цены, запахи из пекарен и мясных лавок. Субботний рынок в самом разгаре.

Первым делом отправились к мяснику за лучшими кусками для утки и пирога. Потом — к булочнику за особым хлебом. Затем — на рынок за овощами, фруктами, специями.

Я торговалась как заправская купчиха, а Анри смущённо стоял рядом. Видимо, всё-таки непривычно видеть сестру в роли хозяйки, которая сама выбирает капусту и спорит о цене на морковь.

— Элеонора, — шепчет он, когда я особенно ярко препираюсь с торговкой яблоками, — может, не стоит так... активно торговаться?

— Почему? — Я добиваюсь скидки в два су с ливра. — Деньги любят счёт.

— Но люди смотрят...

— Пусть смотрят. — Расплачиваюсь за яблоки и поворачиваюсь к брату. — Анри, мне плевать на то, что думают незнакомые люди. Мне важно, чтобы наше дело процветало.

— Но мы же дворяне...

— Мы работающие дворяне. Это не стыдно, это достойно.

Он кивает, но вижу — до конца ещё не привык к новым порядкам. Впрочем, время лечит. Главное, что он больше не пьёт и не играет в карты.

После рынка отправляемся в лавку тканей — нужно купить материал для новых скатертей. Торжественный ужин требует соответствующего оформления.

Лавка месье Дюкре — одна из лучших в городе. Высокие потолки, полки от пола до потолка, заставленные рулонами тканей всех цветов и фактур. Пахнет новым сукном и крахмалом.

— Мадемуазель де Монклер! — Хозяин лавки радостно потирает руки. За последние месяцы я стала одной из его постоянных клиенток. — Что на этот раз?

— Ткань для скатертей. Торжественный ужин, человек двадцать. Нужно что-то красивое, но практичное.

— Понимаю, понимаю. — Он начинает доставать рулоны. — Вот отличный лён, бельгийский. А вот шёлк, правда, дороговат...

Я рассматриваю образцы, прикидываю, что лучше подойдёт. Анри бродит по лавке, разглядывает ткани — видимо, тоже отвык от таких походов.

— А вот это что? — Показываю на ткань красивого золотистого цвета.

— А, это наша новинка! Привезли из Лиона. Смесь льна с шёлком, очень красиво блестит при свечах...

— Сколько стоит?

— Для вас, мадемуазель, особая цена...

И тут в лавку входит ещё один покупатель.

Высокий мужчина в простом сером костюме и широкополой шляпе. Одет скромно, но добротно. Держится без претензий — обычный провинциальный дворянин или богатый буржуа.

Я бросаю на него рассеянный взгляд и... замираю.

Боже мой. Это Доминик де Ларошфор.

Но какой! Никакой роскоши, никаких кружев и позолоты. Простой серый сюртук, белая рубашка без украшений, обычные сапоги. Даже причёска другая — волосы слегка растрёпаны ветром, выглядят естественно.

Если бы я не знала, кто он, приняла бы за мелкого поместного дворянина или преуспевающего торговца.

Он меня пока не заметил — разглядывает ткани у противоположной стены. Хозяин лавки мечется между нами, не зная, кого обслуживать первым.

— Мадемуазель, так что с золотистой тканью? — спрашивает месье Дюкре.

— Подождите минутку, — говорю я, не сводя глаз с Доминика.

Интересно, что он здесь делает? В таком виде, один, без слуг и свиты? И главное — узнает ли меня?

Как будто почувствовав взгляд, он поворачивается в мою сторону. Секунда, две... и я вижу, как в его глазах мелькает удивление.

Узнал.

Но вместо холодной учтивости, которую я ожидала, он... улыбается. Просто, тепло, без всякого притворства.

— Мадемуазель... простите, кажется, мы где-то встречались? — говорит он, подходя ближе.

Играет в незнакомцев? Интересно. Отчего бы и нет?

— Возможно, — отвечаю с такой же улыбкой. — Хотя не припомню где.

— Странно. Обычно я хорошо запоминаю красивых дам.

Ого! Комплименты пошли в ход. И заметьте — никакой надменности, никаких аристократических замашек. Говорит как обычный мужчина с обычной женщиной.

— Лестно, — говорю, стараясь не улыбаться слишком широко. — А вы, простите, как представитесь?

— Доминик, — отвечает он после крошечной паузы. — Доминик... Ларош.

Убрал из фамилии «де» и «фор». Очень мило. Превратился из графского племянника в обычного месье Лароша.

— Элеонора, — представляюсь я в ответ. — Элеонора де Монклер.

— Очень приятно, мадемуазель де Монклер.

Он целует мне руку, и я замечаю, что делает это не с официальной учтивостью, а с настоящей галантностью. И руку держит чуть дольше, чем требует этикет.

Анри наблюдает за сценой с любопытством, но не вмешивается. Наверное, думает, что это случайное знакомство.

— А вы по каким делам в городе? — спрашиваю я, делая вид, что выбираю ткань.

— Да так, по мелочи, — отвечает он уклончиво. — А вы?

— Покупки. Готовимся к торжественному ужину.

— О, интересно! А где, если не секрет?

— В нашем заведении. Мы содержим постоялый двор.

Он поднимает брови с таким видом, будто слышит об этом впервые.

— Постоялый двор? Как необычно. И где же он находится?

— На пересечении дорог, в двадцати минутах езды от города. — Улыбаюсь. — Называется «Три дороги».

— «Три дороги»... — Он задумчиво кивает. — А что это за торжественный ужин?

— Один из наших постояльцев празднует удачную сделку. Пригласил друзей и партнёров.

— И вы лично всё организуете?

— А кто же ещё? — Пожимаю плечами. — В нашем деле важно контролировать каждую мелочь.

— Похвально. — В его голосе звучит искренние восхищение. — Редко встретишь дам, которые так серьёзно относятся к... коммерческой деятельности.

— Времена меняются, месье Ларош. То, что раньше считалось неподобающим, теперь становится необходимостью.

— Мудрые слова. — Он берёт в руки кусок ткани, разглядывает на свету. — А скажите, этот торжественный ужин... он только для приглашённых?

— В основном да. А что?

— Просто подумал... — Он смущается, и это ему очень идёт. — Не знаю, уместно ли спрашивать, но... можно ли как-то попасть на это мероприятие? Я давно не бывал в приличном обществе.

Вот это поворот! Доминик де Ларошфор просится к нам на вечер. Причём не как враг или соглядатай, а как обычный человек, соскучившийся по общению.

— Ну... — делаю вид, что размышляю. — Месье Мартин человек гостеприимный. Думаю, он не возражал бы против ещё одного гостя. Особенно такого воспитанного.

— Вы очень добры. — Он явно обрадован. — А когда состоится ужин?

— Послезавтра, в семь вечера.

— Прекрасно. А как добраться до вашего заведения?

Я объясняю дорогу, он внимательно слушает. Потом спрашивает о меню, об обстановке, о других гостях. Интересуется всем с искренним любопытством.

— А музыка будет? — спрашивает он.

— Планируем. Хотим нанять небольшой ансамбль.

— О, отлично! Я очень люблю музыку. Немного играю на клавесине.

— Правда? — Это меня удивляет. — А что играете?

— Всякое. Французские композиторы, немного итальянского... Ничего серьёзного, просто для души.

— Может быть, сыграете что-нибудь для гостей?

— С удовольствием! — Глаза его загораются. — Если будет инструмент, конечно.

— У нас есть старинный клавесин. Ещё дедушкин.

— Тогда договорились!

Мы болтаем ещё минут десять, и я не узнаю холодного аристократа из прошлых встреч. Этот человек открытый, дружелюбный, с хорошим чувством юмора. Рассказывает забавные истории из путешествий, интересуется моим мнением о музыке и литературе.

А главное — совершенно не кичится своим происхождением. Говорит как равный с равной.

— Мадемуазель де Монклер, — говорит месье Дюкре, который всё это время терпеливо ждал, — так что с тканью?

— Ах да! — Я вспоминаю о покупках. — Беру золотистую. Сколько нужно на четыре большие скатерти?

Пока хозяин отмеряет ткань, Доминик рассматривает другие образцы.

— А это для чего? — спрашивает, показывая на тёмно-синий бархат.

— Для обивки мебели. Хотим обновить кресла в главном зале.

— Красивый цвет. Благородный.

— И практичный. На тёмном меньше заметны пятна.

Он смеётся.

— Практичный подход. Мне нравится.

— Что нравится?

— То, что вы думаете не только о красоте, но и о практичности. Это редкое качество.

— В моём деле без практичности никуда.

— В любом деле, — поправляет он. — Но многие об этом забывают.

Пока мы разговариваем, Анри подходит ближе. Видимо, заинтригован незнакомцем.

— Анри, познакомься, — говорю я. — Месье Ларош. Месье Ларош, мой брат, Анри де Монклер.

Они обмениваются рукопожатиями. Анри изучает Доминика с любопытством, но без подозрений.

— Месье Ларош интересуется нашим торжественным ужином, — объясняю. — Возможно, присоединится к гостям.

— Отлично! — Анри оживляется. — Давно не было хорошей компании. А вы музыку любите?

— Очень. И сам немного играю.

— Прекрасно! У нас есть клавесин, только давно никто на нём не играл.

— С удовольствием исправлю это упущение.

Они разговорились о музыке, и я наблюдаю за Домиником с удивлением. Он действительно изменился. Или просто показывает другую сторону своей личности?

В любом случае, этот человек мне нравится еще больше, чем холодный аристократ из предыдущих встреч.

— Мадемуазель, — месье Дюкре завершает расчеты, — с вас восемнадцать ливров.

Расплачиваюсь, Анри помогает упаковать покупки. Доминик тоже покупает что-то — кусок тонкого полотна.

— Для рубашек, — объясняет он, заметив мой любопытный взгляд. — У меня есть знакомая швея, шьёт лучше парижских мастеров.

— Разумно. Хорошие мастера ценнее громких имён.

— Именно так я и думаю.

Мы выходим из лавки вместе. На улице Доминик помогает мне донести покупки до нашей кареты.

— Спасибо за любезность, — говорю. — И за компанию. Редко встретишь в наши дни настоящего джентльмена.

— Спасибо вам за приглашение. Жду встречи с нетерпением.

— Месье Ларош, — не удерживаюсь от вопроса, — а что вы делаете в наших краях? Вы же не местный?

— Путешествую, — отвечает он после небольшой паузы. — Изучаю сельскохозяйственные методы в разных регионах.

— Сельское хозяйство? — Это меня удивляет.

— Да. Хочу попробовать новые способы обработки земли, новые культуры. Думаю, что можно значительно повысить урожайность.

— Благородная цель.

— И прибыльная, — добавляет он с улыбкой. — Если всё получится.

Вот оно что! Значит, он действительно интересуется практическими делами, а не только придворными интригами. Это меняет дело.

— Что ж, удачи в ваших начинаниях, — говорю искренне.

— Взаимно. И до встречи послезавтра!

Он садится на свою лошадь — простую, но породистую — и уезжает. А мы с Анри направляемся домой.

— Приятный человек, — замечает брат по дороге. — Образованный, воспитанный. И без всяких претензий.

— Да, произвёл хорошее впечатление.

— А ты его раньше не встречала?

— Мне тоже показалось, что встречала. Но не помню где.

Врать брату не хочется, но и рассказывать правду пока рано. Слишком всё сложно и непонятно.

— Интересно, что он скажет о нашем заведении, — продолжает Анри. — Человек путешествующий, видел разные места. Сможет сравнить.

— Посмотрим.

А я думаю о другом. О том, что сегодня познакомилась с совершенно новым Домиником де Ларошфором. Не с холодным аристократом и не с покорным племянником, а с живым, интересным мужчиной.

И этот мужчина мне нравится. Очень нравится.

Что может быть опаснее?

Дома нас ждали новости. Этьен встретил у крыльца с серьёзным лицом.

— Мадемуазель, нужно поговорить. Есть информация.

— Какая информация?

— О планах графа де Ларошфора. Мои люди в городе кое-что выяснили.

Мы проходим в библиотеку. Анри хочет присоединиться, но я прошу его заняться разбором покупок. Некоторые вещи пока лучше держать в тайне.

— Ну что там? — спрашиваю, когда мы остаёмся наедине.

— Граф действительно готовит что-то серьёзное. Встречался на прошлой неделе с префектом, с главой торговой гильдии, с несколькими влиятельными купцами.

— О чём говорили?

— Точно неизвестно. Но один из слуг префекта сказал, что речь шла о «недобросовестной конкуренции» и «нарушении торговых правил».

— То есть готовят административное наступление?

— Похоже на то. Плюс экономическое давление. Говорят, граф предлагает купцам более выгодные условия, если они перестанут пользоваться вашими услугами.

— Понятно. А что ещё?

— Ещё он навещал мадам де Брессе и нескольких других местных дворян. Тема разговоров — «недопустимость компрометации дворянского сословия».

— Мобилизует общественное мнение.

— Именно. Готовится серьезная кампания по дискредитации вашего заведения.

— Когда начнётся?

— На следующей неделе, судя по всему. Сначала административные проверки, потом экономический бойкот, потом общественное давление.

Неприятно, но не неожиданно. Мы к этому готовились.

— А что насчет племянника? Доминика де Ларошфора?

— А что с ним?

— Встречала его сегодня в городе. Ведёт себя... странно.

— В каком смысле?

Рассказываю о встрече в лавке тканей. Этьен слушает внимательно.

— Интересно, — говорит он наконец. — Либо он очень хороший актер, либо действительно пытается дистанцироваться от дядиных планов.

— А что думаете?

— Трудно сказать. Но факт остаётся фактом — он приедет к вам на ужин. В чужой дом, к чужим людям, играя роль обычного путешественника.

— И что это означает?

— Либо разведка, либо... личный интерес.

— Личный интерес к чему?

— К вам, мадемуазель. К вам лично.

Сердце делает странный скачок. Неужели я не ошиблась в своих наблюдениях?

— Этьен, а что если он действительно...

— Влюбился? — Он улыбается. — А почему бы и нет? Вы красивая, умная, сильная женщина. К тому же делаете то, о чём он только мечтает.

— О чём мечтает?

— О независимости. О праве самому решать свою судьбу.

— Но он же дворянин, у него есть всё...

— У него есть всё, кроме свободы. А свобода дороже золота.

Может быть, он прав. Может быть, Доминик действительно завидует моей независимости и ищет способ обрести собственную.

А может быть, это всё-таки игра, и я принимаю желаемое за действительное.

Время покажет.

— Что будете делать с его визитом? — спрашивает Этьен.

— Встречу как гостя. Буду наблюдать, делать выводы.

— Осторожно. Если это ловушка...

— Если ловушка, мы её разоблачим. А если нет... — Пожимаю плечами. — Тогда посмотрим, что из этого выйдет.

— Рискованная игра.

— Все стоящие игры рискованные.

Вечером я сижу в своей комнате и думаю о прошедшем дне. О покупках, о подготовке к ужину, о встрече с Домиником.

Что я чувствую к этому человеку? Интерес? Симпатию? Или что-то большее?

В семьдесят два года я бы рассмеялась над подобными вопросами. В двадцать — они кажутся жизненно важными.

А завтра нужно готовить торжественный ужин. И встречать гостя, который может оказаться как союзником, так и врагом.

Интересно, какую роль он выберет?

И какую роль выберу я?

На следующий день началась активная подготовка к торжественному ужину. Я встала ещё раньше обычного — в половине пятого — и сразу же окунулась в водоворот дел.

Первым делом нужно было привести в порядок главный зал. Мы с горничными двигали мебель, раскладывали новые скатерти из той самой золотистой ткани, которую я купила в городе. При свечах она действительно красиво переливалась, создавая торжественную атмосферу.

— Мадемуазель, — спрашивает Мари, расставляя свечи в подсвечниках, — а сколько будет гостей?

— Месье Мартин сказал человек пятнадцать, но может быть и больше. Лучше подготовимся с запасом.

— А этот господин, которого вы встретили в городе, тоже придёт?

— Возможно. — Стараюсь говорить равнодушно, но чувствую, как щёки слегка розовеют. — Если месье Мартин не возражает против лишнего гостя.

Мари хитро улыбается. Видимо, моя реакция на упоминание о "месье Лароше" не осталась незамеченной.

— А он красивый? — не удерживается она от вопроса.

— Мари, займитесь лучше свечами, — отвечаю строго, но без раздражения.

Девушка хихикает и возвращается к работе. А я думаю — неужели моё смущение так заметно? Надо быть осторожнее.

В кухне кипела работа. Мадам Бертран командовала как опытный полководец — одна горничная чистила овощи, другая готовила тесто для пирогов, сама экономка занималась соусами.

— Как дела? — спрашиваю.

— Всё идёт по плану, мадемуазель. Утка уже маринуется, пироги будут готовы к вечеру. Только вот с десертом ещё не решила — делать тот крем с ягодами или попробовать что-то новое?

— А что новое предлагаете?

— Видела в одной книге рецепт торта с орехами и мёдом. Говорят, очень необычный вкус получается.

— Рискнем? — Улыбаюсь. — В конце концов, месье Мартин любит всё необычное.

— Тогда делаю торт. А крем оставим на следующий раз.

Весь день прошёл в хлопотах. Нужно было проверить запасы вина, убедиться, что музыканты не подведут, отладить сервировку стола. Я носилась по дому как угорелая, контролируя каждую мелочь.

Анри тоже не сидел без дела. Настроил старый клавесин — инструмент нуждался в ремонте, но звучал ещё вполне прилично. Проверил состояние мебели в зале, помог расставить столы.

— Элеонора, — говорит он после обеда, — а не слишком ли мы размахнулись? Вдруг что-то пойдёт не так?

— Что может пойти не так?

— Ну... гости не придут, еда не понравится, музыканты опоздают...

— Анри, ты нервничаешь?

— Немного, — признался он. — Давно не был на таких мероприятиях. Боюсь опозориться.

— Не опозоришься. Ты прекрасно воспитан, умеешь поддержать беседу, танцуешь лучше многих. Что ещё нужно?

— Уверенность в себе.

— Она придёт. Главное — помни, что мы принимаем гостей в собственном доме. Мы здесь хозяева.

— А этот Ларош... — Анри запинается. — Ты его действительно раньше не встречала?

— Почему ты спрашиваешь?

— Не знаю. Показалось, что между вами есть какое-то... понимание. Будто вы давно знакомы.

Чёрт. Брат оказался наблюдательнее, чем я думала.

— Просто симпатичный собеседник, — отвечаю уклончиво. — Образованный, интересный. Таких людей мало встретишь.

— Да, это точно. — Анри кивает. — Надеюсь, он действительно придет. Хочется послушать, как он играет.

К вечеру всё было готово. Главный зал выглядел празднично — золотистые скатерти, множество свечей, живые цветы в вазах. Стол накрыт на двадцать человек, на всякий случай. Клавесин настроен и ждёт музыканта. В камине потрескивают дрова, создавая уютную атмосферу.

Первым приехал сам месье Мартин с женой. Сияющий от счастья, в новом костюме, явно купленном специально для торжества.

— Мадемуазель Элеонора! — Он обнимает меня как родную дочь. — Какая красота! Настоящий дворец!

— Добро пожаловать в "Три дороги", — отвечаю с улыбкой. — Проходите, располагайтесь.

— А музыканты будут?

— Конечно. Плюс один из гостей обещал сыграть на клавесине.

— Прекрасно! Люблю хорошую музыку.

Следом начали подъезжать другие гости. Торговцы с жёнами, мелкие дворяне, чиновник из префектуры. Все нарядные, все в хорошем настроении. Зал постепенно наполнялся голосами и смехом.

Анри встречал приезжающих, представлялся, поддерживал беседу. Вел себя безупречно — никто бы не подумал, что ещё несколько месяцев назад он был на грани полной деградации.

А я всё поглядывала на дорогу. Приедет ли "месье Ларош"? И если приедет, то каким он будет — таким же открытым и дружелюбным, как вчера?

— Мадемуазель де Монклер, — подходит ко мне один из гостей, месье Дювалль, богатый торговец зерном, — позвольте выразить восхищение! Ваше заведение превзошло все ожидания!

— Спасибо за добрые слова.

— А правда ли, что вы лично разрабатываете меню?

— Правда. Совместно с нашей экономкой.

— Удивительно! И откуда у вас такие кулинарные познания?

— Читаю, экспериментирую, учусь у опытных поваров.

— А мне говорили, что в Париже даже знатные дамы стали интересоваться кулинарией. Мода такая пошла.

— Возможно. Времена действительно меняются.

Разговор прерывает стук колёс по мостовой. Ещё одна карета подъезжает к дому. Я выглядываю в окно и вижу простую, но добротную повозку. Из неё выходит знакомая фигура.

Доминик приехал.

Он одет так же скромно, как вчера — тёмный костюм без украшений, простая белая рубашка. Никаких признаков аристократического происхождения. Обычный провинциальный дворянин средней руки.

— Простите, — говорю месье Дювалю, — нужно встретить гостя.

Выхожу на крыльцо. Доминик поднимается по ступенькам, в руках у него небольшой сверток.

— Добрый вечер, мадемуазель де Монклер, — он снимает шляпу, слегка кланяется. — Надеюсь, я не опоздал?

— Как раз вовремя. Проходите, гости уже собрались.

— Позвольте, — он протягивает мне сверток. — Небольшой подарок. Благодарность за гостеприимство.

Разворачиваю — внутри бутылка отличного бургундского и коробочка засахаренных фруктов.

— Как мило! Спасибо большое.

— Надеюсь, вино подойдет к ужину.

— Обязательно подойдет. Проходите в зал, познакомитесь с другими гостями.

Ввожу его в гостиную. Анри сразу же подходит, радостно приветствует.

— Месье Ларош! Как хорошо, что вы приехали! Познакомьтесь с нашими друзьями.

Доминик легко входит в компанию. Представляется, поддерживает беседу, отвечает на вопросы о своих путешествиях. Рассказывает интересные истории, демонстрирует знание разных мест и обычаев.

Я наблюдаю за ним украдкой и не могу нарадоваться. Никакого высокомерия, никаких попыток продемонстрировать превосходство. Общается со всеми как равный с равными — и с богатыми купцами, и с мелкими чиновниками.

— А вы откуда родом, месье Ларош? — спрашивает одна из дам.

— Из северных краёв, — отвечает он уклончиво. — Но много путешествую по делам.

— Каким делам?

— Изучаю сельскохозяйственные новшества. Интересуюсь новыми методами обработки земли.

— О, как интересно! — Месье Мартин оживляется. — А что именно изучаете?

Доминик начинает рассказывать о севообороте, новых сортах растений, способах повышения урожайности. Говорит со знанием дела, приводит конкретные примеры. Слушатели заинтригованы — тема для многих актуальная.

Я поражаюсь его познаниями. Неужели он действительно так серьёзно увлекается агрономией? Или это просто хорошо заученная легенда?

Когда объявляю, что ужин подан, все проходят в главный зал. Стол накрыт по всем правилам — лучшая посуда, множество блюд, свечи создают праздничную атмосферу.

Доминик садится между месье Мартином и молодой дамой — женой одного из торговцев. Ведёт себя как идеальный кавалер — внимателен к соседкам, поддерживает общую беседу, не пытается доминировать в разговоре.

А я всё думаю — кто он на самом деле? Холодный аристократ, которого я встречала в первый раз? Или этот обаятельный человек, увлечённый сельским хозяйством?

Может быть, и то, и другое — разные стороны одной личности?

Ужин проходит великолепно. Утка в вишнёвом соусе тает во рту, пироги с мясом разлетаются мгновенно, новый торт с орехами и мёдом вызывает восторг. Гости хвалят каждое блюдо, просят рецепты, восхищаются сервисом.

— Мадемуазель де Монклер, — говорит месье Дювалль, — вы создали настоящее чудо! Такого ужина не подают даже в лучших парижских ресторанах!

— Вы преувеличиваете, — отвечаю скромно, но внутри ликую от гордости.

— Нисколько! — поддерживает его Доминик. — Я много путешествовал, пробовал кухню в разных местах. Ваше заведение может конкурировать с любым столичным рестораном.

— Спасибо за высокую оценку.

— Это не оценка, это констатация факта. — Он поднимает бокал. — Позвольте предложить тост за хозяйку дома! За женщину, которая сумела создать оазис изысканности и гостеприимства!

— За мадемуазель де Монклер! — подхватывают гости.

Все пьют, аплодируют. Я краснею от смущения и удовольствия. Особенно приятно слышать такие слова от человека, мнением которого почему-то дорожу больше других.

После основных блюд наступает время развлечений. Приглашённые музыканты — скрипач и флейтист — исполняют несколько популярных мелодий. Потом все начинают просить Доминика сыграть что-нибудь на клавесине.

— Не стоит, — смущается он. — Я не профессионал...

— Пожалуйста! — настаивает месье Мартин. — Очень хочется послушать!

— Ну хорошо, — Доминик встаёт. — Но не судите строго.

Он садится за клавесин, перебирает клавиши, настраивается. Потом начинает играть — сначала простую мелодию, потом что-то более сложное.

И тут я понимаю — он не просто "немного играет". Он играет великолепно. Пальцы порхают по клавишам с уверенностью профессионала, мелодии льются легко и естественно.

Зал затихает, очарованный музыкой. Даже слуги останавливаются, заслушавшись. А я сижу как завороженная, глядя на его сосредоточенное лицо, на изящные движения рук.

Кто ты, месье Ларош? Кто ты на самом деле?

Он исполняет несколько произведений — лирических и весёлых, знакомых и незнакомых. Публика в восторге, просит ещё и ещё.

— Последнее, — говорит он с улыбкой. — И потом нужно дать возможность другим развлечься.

Начинает новую мелодию — нежную, немного грустную. И вдруг я понимаю, что он смотрит на меня. Играет для меня. Музыка становится признанием, которое нельзя произнести вслух.

Сердце начинает биться быстрее. В зале полно людей, но кажется, что мы остались одни — он и я, и эта прекрасная мелодия между нами.

Когда музыка заканчивается, зал взрывается аплодисментами. Доминик встаёт, кланяется, но взгляд его всё ещё устремлён на меня.

— Браво! — кричит месье Мартин. — Это было великолепно!

— Где вы научились так играть? — спрашивает одна из дам.

— В детстве был хороший учитель, — отвечает Доминик уклончиво. — Музыка — это отдушина в серых буднях.

— А танцевать умеете? — спрашивает молодая женщина кокетливо.

— Немного. А вы предлагаете?

— Конечно! Месье Мартин, можно устроить танцы?

— Отличная идея! — радуется хозяин торжества. — Мадемуазель Элеонора, вы не против?

— Конечно нет. Музыканты, сыграйте что-нибудь для танцев.

Мебель сдвигают, освобождая место. Скрипач играет менуэт, пары выходят танцевать. Доминик приглашает ту самую кокетливую даму, Анри — жену месье Мартина.

А я стою у стены и наблюдаю. Доминик танцует превосходно — легко, изящно, с естественной грацией. Его партнёрша явно в восторге от такого кавалера.

Мне становится почему-то грустно. Глупо, конечно — какое мне дело до того, с кем он танцует?

— Мадемуазель де Монклер, — раздаётся рядом знакомый голос.

Оборачиваюсь. Доминик стоит передо мной, слегка запыхавшийся после танца.

— Не окажете ли честь? — Он протягивает руку.

— С удовольствием.

Он ведёт меня на импровизированную танцевальную площадку. Музыканты начинают новую мелодию — вальс, ещё не очень популярный в провинции.

Доминик обнимает меня за талию, берёт за руку. Мы начинаем кружиться в такт музыке. Он ведёт уверенно, я следую за ним, и кажется, что мы танцуем вместе уже много лет.

— Вы прекрасно танцуете, — говорит он тихо.

— Вы тоже. Где научились?

— Давняя история. — Улыбается загадочно. — А вы?

— Гувернантка учила, — вру я. — В детстве, — а вот это уже правда.

Мы кружимся среди других пар, и мне кажется, что время остановилось. Есть только музыка, только его руки, только взгляд серых глаз, устремленный на меня.

— Мадемуазель Элеонора, — говорит он так тихо, что слышу только я, — могу я сказать вам кое-что?

— Конечно.

— Вы удивительная женщина. Я никогда не встречал никого подобного.

— Почему? — спрашиваю, чувствуя, как краснеют щеки.

— Потому что вы... настоящая. В мире, полном притворства и масок, вы остаётесь собой.

— Откуда вам знать, какая я на самом деле?

— Я вижу. По тому, как вы заботитесь о гостях. Как относитесь к слугам. Как ведёте дела. Вы не играете роль — вы живёте.

В его словах столько искренности, что сердце сжимается от неожиданного счастья.

— А вы не играете роль, месье Ларош?

— Я? — Он смотрит мне в глаза, и в этом взгляде мелькает что-то похожее на боль. — Всю жизнь играю. Но с вами... с вами хочется быть самим собой.

— И кто вы на самом деле?

— Человек, который ищет свой путь. И, кажется, начинает его находить.

Музыка заканчивается, но мы ещё несколько секунд стоим, не разнимая рук. Потом он отступает, кланяется.

— Спасибо за танец.

— Спасибо вам.

Мы возвращаемся к гостям, но что-то изменилось. Между нами протянулась невидимая нить, которая с каждой минутой становится всё прочнее.

Остаток вечера проходит как в тумане. Гости веселятся, танцуют, играют в карты. А я автоматически выполняю обязанности хозяйки, но мысли мои заняты совсем другим.

Кто он? Что между нами происходит? И почему я чувствую себя как впервые влюбившаяся девчонка?

К полуночи гости начинают разъезжаться. Месье Мартин в восторге, благодарит за прекрасный вечер, снова обещает рекомендовать наше заведение всем знакомым.

— Это был лучший ужин в моей жизни! — говорит он на прощание. — Обязательно повторим!

Доминик — он же месье Ларош — тоже собирается уезжать.

— Спасибо за чудесный вечер, — говорит он, целуя мне руку. — Это было незабываемо.

— Приезжайте ещё, — отвечаю, стараясь, чтобы голос звучал обычно. — Будем рады видеть.

— Обязательно приеду. — Он задерживает мою руку в своей чуть дольше, чем нужно. — До свидания, мадемуазель Элеонора.

— До свидания, месье Ларош.

Он уезжает, а я долго стою на крыльце, глядя вслед его карете.

— Элеонора, — подходит Анри, — отличный был вечер! Все в восторге!

— Да, вечер удался.

— А этот Ларош... интересный человек. Образованный, талантливый. И видно, что ты ему понравилась.

— Что ты имеешь в виду?

— То, что весь вечер он смотрел только на тебя. И танцевал с другими дамами только из вежливости.

— Не выдумывай.

— Я не выдумываю. И кстати, он играет слишком хорошо для простого любителя. Такому уровню учат с детства, в хороших домах.

Анри прав, но признавать это вслух не хочу.

— Может, он из обедневших дворян. Образование осталось, а денег нет.

— Может быть. — Брат пожимает плечами. — В любом случае, человек приятный. Надеюсь, он ещё приедет.

— Надеюсь, — тихо соглашаюсь я.

Той ночью я долго не могла заснуть. Всё время вспоминала танец, его слова, взгляд серых глаз. И думала о том, что происходит со мной.

В семьдесят два года я была практичной женщиной, которая не верила в романтические глупости. В двадцать — оказалось, что романтика может быть сильнее здравого смысла.

А завтра будет новый день. С новыми заботами, новыми проблемами. И, возможно, новыми встречами с загадочным месье Ларошем.

Кто знает, что принесет завтра?