Второй Шанс 3

Глава 16 Продолжение путешествия Яра и Альфонсо

Когда высокие гости ушли, Сергей Порфирьевич шумно выдохнул. Было заметно, что этот визит ему дался нелегко.

— Ну, Саша, ты и выдал сегодня, — наконец сказал он, когда они оба вернулись обратно в кабинет. — Я все время боялся, что генерал сейчас сорвется. Особенно после твоих слов об Андропове и судьбе СССР.

— Сергей Порфирьевич, я думаю, что Ваш друг детства не так прост, и все прекрасно понимает. Процесс разложения советской и партийной элиты начался еще при Хрущеве, а при Брежневе он только усилился. И кому, как не комитетчикам, это знать, — ответил Саша. — Думаю, мысли об этом давно бродили у него в голове. Единственное, чего он не знал, так это когда произойдет крушение СССР. А вот когда он узнал, у него появилась ясность и возможность планировать свои дальнейшие действия.

— Все равно мы сильно рисковали. А если бы он не поверил?

— А я не уверен, что он нам до конца поверил, — ответил Саша, — его отношение к нам будет определяться той пользой, которую он от нас получит. Если мы сможем доказать ему, что наши путешествия отражают реальные события, то и его вера в то, что я сказал о будущем СССР, укрепится.

— Хорошо, но нужно ему что-то дать конкретное, что должно произойти в ближайшее время, — предложил дедушка Кати.

— У нас сейчас одна тысяча девятьсот шестьдесят восьмой год? Июль? — уточнил Саша.

— Да! — подтвердил старый академик.

— Так вот, в ночь на двадцать первое августа этого года в Чехословакию будут введены войска пяти стран Варшавского Договора (СССР, Болгарии, Венгрии, ГДР и Польши) для подавления восстания, так называемой «Пражской весны».

— Это точно? — удивился старый академик.

— Точнее не бывает, и на Красную площадь выйдет кучка диссидентов с плакатами против этого! Протест диссидентов на Красной площади состоится двадцать пятого августа. Их фамилии я не скажу.

— Почему?

— Во-первых, я их не помню. Во-вторых, чтобы их заранее не арестовали, — пояснил юноша.

— Но ведь потом, после демонстрации, их все равно арестуют, — возразил дедушка Кати.

— Разумеется. Но если арестуют до, они так и сгинут тайно в психушке, или тюрьме. А я не хочу брать грех на душу. А когда их арестуют после, то они станут известными, и с ними так просто не поступить. Хотя, если честно, лучше бы их и вовсе не было, — вздохнул Саша.

— Чистоплюйством занимаешься? — неодобрительно заметил старый академик. — Я вот читал о Достоевском. Он разговаривал с кем-то, и спросил собеседника. Мол, если бы тот знал, что революционеры готовят покушение на государственного чиновника, он бы сообщил об этом в полицию? Тот шёпотом ответил, что нет. И я бы не сообщил, так же шёпотом, ответил ему Достоевский. Хотя сам был убежденным противником террора. Ладно, это твое дело. Но ты прав, такая информация, если подтвердится, будет нам очень полезна.

— Хорошо, давайте я позвоню Кате и успокою ее!

Он набрал номер квартиры Бессоновых и трубку сразу сняли.

— Катенок, все нормально! Разговор прошел отлично, он заинтересовался нашей работой! — сообщил ей муж.

— Как это хорошо! Но я и не сомневалась, что у вас все получится! Вы у меня такие умные! — защебетала на другом конце молодая женщина. — Молодцы! А я иду к Ане готовить обед! Через час ждем вас кушать!

— Спасибо, родная! Мы еще поработаем и придём. Целую!

— И я тебя. Все, я побежала! — и она повесила трубку.

— Ну что? У нас еще час до обеда! Что будем делать? — спросил старого академика Саша и тут же предложил сам: — Давайте почитаем рукопись?

— Давай! — согласился дедушка Кати.

Генерал и полковник подъехали к зданию Управления КГБ по Академгородку и, припарковав машину, поднялись по ступенькам к входной двери. Войдя в приемный тамбур путь им преградила вертушка.

— Вы по какому вопросу? — спросил дежурный лейтенант.

Оба посетителя предъявили свои удостоверения. Лейтенант подскочил на стуле отдав честь.

— Здравия желаю, товарищ генерал-полковник!

— Руководитель на месте? — спросил строго генерал.

— Так точно! Второй этаж сразу направо! Проходите, пожалуйста! — и лейтенант открыл им вертушку. Когда они, кивнув ему, направились к лестнице на второй этаж, он лихорадочно схватил телефонную трубку и стал кому-то звонить.

Когда генерал и Лукин вошли в приемную там их уже ждал полковник.

— Здравия желаю, товарищ генерал-полковник! Что же Вы не предупредили о Вашем визите? — заволновался он.

— А что должен был? — рассмеялся генерал. — Хороший подчиненный всегда должен быть готов к визиту руководства!

— Так точно, пожалуйста, пройдемте в кабинет! Чай или кофе?

— Кофе, — коротко бросил генерал, проходя с Лукиным в кабинет.

— Рая, организуй! — приказал полковник секретарше, и прошел вслед за ними.

— Прошу присаживайтесь, — предложил хозяин кабинета и сел сам, но не в кресло, а за стол напротив своих нежданных посетителей, и выжидательно посмотрел на гостей.

— Я сразу к делу, — не стал тянуть кота за хвост генерал, — мы на счет Александра Иванова.

— Что конкретно Вас интересует?

— Меня интересует его оперативное дело, — строго ответил генерал, — и не та туфта, которую Вы дали моему полковнику прошлый раз, без трети страниц, а все целиком.

Полковник сильно покраснел, встал из-за стола и сказал:

— Разрешите выполнять?

— Выполняете!

Полковник, как ошпаренный, выскочил из кабинета. Вернулся он через пять минут с папкой в руках, которую положил перед генералом.

— Будете смотреть? — подобострастно спросил полковник.

— Буду! Но не здесь! — сказал генерал поднимаясь со стула, — я забираю папку с собой. Полковник, слушай меня внимательно. Отныне, группа академика, включая Иванова Александра, будет работать напрямую со мной, под моим личным руководством. Наблюдение с него снять, никаких оперативных мероприятий без согласования лично со мной не производить. Вся понятно?

— Так точно!

— Отлично, нам пора.

— Так точно! А как же кофе? — спросил растерянно начальник городского управления.

— В следующий раз. Мы и так тут задержались! Не провожайте.

И высокие гости, прихватив папку с оперативным делом, покинули кабинет, оставив его хозяина гадать, что этот визит ему принесет в дальнейшем.

Саша и Сергея Порфирьевича сидели в кабинете академика облокотившись на стол. Старик, надев очки, взял в руки следующий лист записок и с удивлением присвистнул:

— Вот это номер! — разочарованно произнес он.

— Что случилось? — спросил юноша.

— Сам слушай, — произнес академик начиная читать. — Это пишет Вождь: «К сожалению следующие листы рукописи оказались поврежденными. Как только я взял их в руки, они рассыпались в труху. Осмотрев то, что от них осталось, я понял что эта часть рукописи была написана на бумаге совершенно другого, гораздо более худшего, качества, и она не выдержала испытания временем. Поэтому я, продолжил перевод с того места, где снова была использована хорошая бумага. Потерянные листы, как я понял, относились к прибытию автора записок, вместе со своим новым хозяином, в Москву. Во время их путешествия из Москвы по Европе в Рим».

— Ну, — произнес Сергей Порфирьевич, — думаю мы не много потеряли для понимания того, как этот Ярослав оказался в той пещере.

— Я тоже так думаю, — согласился его зять, — давайте читать дальше!

— Хорошо! Продолжаю.

'Наконец наш корабль прибыл в Остию. Это порт на берегу моря, который называют морскими воротами Рима. Наше путешествие по Европе приближалось к концу. Сама Европа мне не понравилась! Грязные тесные скучные улочки европейских городов. Страшная вонь и нечистоты, которые льются на головы прохожих. От самих горожан воняет немытым телом и нестираной одеждой. Для того, чтобы отбить такой непотребный запах они используют сильно пахнущую воду, которую называют духами.

Когда я спросил Альфонсо, зачем они, вместо того чтобы убрать вонь помывшись самим и постирав свою одежду, один запах перебивают другим, то получил следующий ответ:

— Во-первых, — важно сказал Альфонсо, — святая наша матерь Католическая церковь не приветствует мытье тела.

— Почему? — удивился я.

— По многим причинам! При мытье смывается святая вода крещения!

— А если человек попал под дождь или упал в реку?

— То дело случая! А то сознательное действо! — не очень убедительно ответил мой хозяин. — Во-вторых, от воды происходит много болезней! Лишний раз рисковать не стоит! В-третьих, холодной водой мыться толку мало, а вот чтобы мыться горячей водой, ее нужно сначала нагреть! А это очень дорого! Знаешь ли ты, Яр, что такое напиток Нерона?

— Нет!

— Так слушай. Нерон, гореть ему негаснущим пламенем гиены огненной, — Альфонсо мелко перекрестился, — был римским императором и гонителем христиан. Так вот, он мог себе позволить пить кипячёную воду, которую охлаждали снегом! Это он называл «Напиток Нерона»!

— Что в этом такого? В кипяченной воде? — пожал плечами я.

— А то, что это было дорого! Даже в те времена! И такое мог позволить себе только очень богатый человек! Поэтому у нас в Европе мы не пьем сырую воду, а пьем пиво и вино!

— А мы на Руси пьем колодезную воду и не болеем! — заявил ему я.

— У вас варварская страна, где живут дикие варвары. Животные тоже не болеют, когда пьют воду из реки! А просвещённые народы имеют более тонкое и нежное строение. Множество лет, проведенных в цивилизованных условиях сделало нас гораздо умнее, но и слабее в устойчивости к болезням, — вздохнул он.

— А я думаю, что дело в том, что в Европе все реки загажены отходами нечистот, которые попадают туда из городов, стоящих на их берегах, — заявил я ему.

— Возможно и это тоже имеет значение, — не стал спорить испанец, — но ты держи такие мысли при себе. Не каждому они понравятся.

Сами горожане вид имеют нездоровый и бледный. Многие из них плешивые и носят накладные волосы, которые называют париками. Дамы их худосочные и толстошеие'.

— Ты понимаешь, почему они толстошеие? — спросил Сергей Порфирьевич Сашу.

— Думаю из-за гипотиреоза на основе недостатка йода, — ответил Саша, — щитовидная железа усиленно прорабатывает весь йод, поступающий в организм, и увеличивается от этого в размере. А парики скорее всего от сифилиса, чтобы скрыть его признаки в виде раннего облысения.

— Я тоже так думаю, — согласился его собеседник, и продолжил чтение:

'Но особенно меня поразило и удивило следующее! Первое, что встречает любого путника, который приближается по дороге к более или менее крупному европейскому городу, так это виселицы с висящими на них казненными. Иногда, такие сооружения стояли вдоль дороги. Или повешенные висели на ветвях деревьев. И практически никогда не пустовали. Особенно меня поразили висящие клетки, в которых были высохшие мумии казненных. Некоторые висящие были вымазаны чем-то черным.

— Альфонсо, — спросил я своего хозяина, когда увидел эту жуткую картину первый раз, — это что? Разве ж это по-христиански? Чтобы без погребения так висеть? А как же милосердие и сострадание, которое нам завещал Господь?

— Господь завещал нам милосердие и сострадание к душам христианским! — строго сказал иезуит. — И вспомни его слова: «Не мир принес я вам — а меч»! Людишки подлые, низкого происхождения: крестьяне, ремесленники, торговцы, зачастую суда земного боятся гораздо больше, чем суда небесного! И поэтому, напоминая им о казнях земных, пусть даже путем страха, Святая церковь уберегает их души от впадения в грехи разные: типа убийств, воровства и прочих, что ведут их души в котлы кипящие и муки адовы! А также ереси лютеранские! Именно так и воспитывается в народах законопослушание и твердость в истинной вере!

— И что, это помогает?

— Мало! — с досадой ответил Альфонсо. — Вот, к примеру, казнят на площади вора! А в это время его же подельники и дружки очищают карманы. Слаба душа человеческая, не тверда в вере христовой, поддается соблазну и искусам Врага Рода Человеческого!

— Так если мало помогает, может нужно как-то по-другому действовать?

— Подлый и низкий человек не получивший благородного воспитания, он сродни скотине — понимает только наказание или награду! — твердо ответил испанец. — Наградой ему служит Царствие Небесное, путь к вратам которым лежит только через Святую Католическую Церковь! Ну а наказание ему на земле от властей земных, и муки адовы после смерти.

— Так получается благородные люди у вас ведут праведную и беспорочную жизнь? — решил я его подколоть.

— Увы! Они тоже грешат! Иногда хуже простолюдинов! Иные епископы тоже не блещут христианским смирением. Один из них своего врага живым положил в гроб с мертвецом! — вздохнул мой собеседник.

— Получается, что воспитание не причем?

— Не получается! — отрезал иезуит. — Дело в том, что благородные они только по титулам, которыми их награждает власть земная. А еще вчера их родители были просто разбойниками! Должно еще пройти много времени, прежде чем они станут действительно благородными.

— А я думаю, что они останутся такими разбойниками, как и были!

— Это почему? — с подозрением спросил Альфонсо.

— Потому что мало стать благородным, получить титул и земли. Это легче всего!

— Ну а что труднее?

— Труднее все это сохранить и приумножить! Когда вокруг рыщут двуногие волки, которые только и думают, как у тебя это все отнять. И земли тут мало. А народу много, вот они и режут друг друга! — ответил я.

— Ты хоть и схизматик и еретик, но мыслишь верно! — одобрительно кивнул мой собеседник. — Поэтому! Только служение Церкви может их всех объединить и не дать перерезать друг друга! И вот прибыли мы в Остию. Альфонсо сказал, что этот городишка, с высокой башней-крепостью, такой же древний как и сам Рим. Мне он не понравился. Ничем не лучше всех остальных таких же городков, которые мы видели раньше: теснота, гомон, грязь и вонь.

Расстояние от порта до Рима равно почти двадцати пяти верстам. Мы с Альфонсо зашли в какой-то двухэтажный дом, окруженный высоким каменным забором. Это оказалось место локации иезуитского ордена. Там мы заночевали, а утром нам выдали двух оседланных лошадей и мы отправились в путь. Запасов мы не брали, потому как вдоль дороги было множество постоялых дворов и харчевен.

— Мы поедем не прямо в Рим по остийской дороге, а свернем, чтобы проехать по Аппиевой дороге, и ты увидишь те чудеса, о которых я тебе рассказывал! — с предвкушением и восторгом произнес мой хозяин.

— Спасибо!

— Не благодари! Это я делаю в первую очередь для себя!

Мы свернули с главной, вымощенной камнем дороги и поехали какими-то окружными деревенскими проселочными грунтовыми путями. Так мы ехали целый день. Да, Альфонсо был прав!

Стояла теплая осень. Вокруг нас тянулись возделанные кусочки земли. На них трудилось, собирая урожай, множество человеческих фигурок. Росли фруктовые деревья с диковинными плодами. Изредка попадались стоящие вдалеке живописные развалины. Заночевав на постоялом дворе, утром мы отправились дальше.

Наконец, грунтовая дорога вывела нас к мощенной булыжниками дороге. Было видно, что она очень старая. Ее камни стертые, а на самой дороге виднелись колеи от множества тысяч колес, которые по ней проехали со времени ее постройки. Альфонсо торжественно произнес:

— Вот она! Мать всех дорог!

Мы повернули налево и направились в город Рим. Вокруг по-прежнему тянулись возделанные поля, сады и высокие зеленые деревья, которые испанец называл кипарисами.

— Эта дорога соединяет великий Рим и город-порт Брундизием. Дорога построена в триста двенадцатом году до Рождества Христова при цензоре Аппии Клавдии Цеке. Проходила из Рима в Капую. Позднее, была проведена до Брундизия. Через неё было налажено сообщение Древнего Рима с Грецией, Египтом и Малой Азией, — рассказывал иезуит, — а скоро мы увидим то, ради чего сделали такой крюк!