Вторжение

Глава 9

«Не стыдись учиться в зрелом возрасте: лучше научится поздно, чем никогда»

Эзоп.

— Ты так все проспишь, друг мой! — растолкал меня Лермонт. — Сегодня тренируемся с живым «противником», Себастьян.

Я с трудом разлепил глаза.

Сны были реальны настолько, что я чувствовал запах Виктории и ее прикосновения на коже. Редкий случай, когда просыпаться совсем не хотелось… Но тут же мысль о том, что я мечтаю о чужой женщине (и едва не влюбился во снах!), заставила меня недовольно скрипнуть зубами — и поскорее подняться с кровати.

Хотя вставать все одно не хочется…

Особенно учитывая, что я шестой день к ряду буду биться с детьми боярскими — и особенно казачками, сгоряча поверстанными мной в рейтары. И к слову, проблемы последних, в отличие от прочих служивых людей, заключается вовсе не в излишней строптивости и непокорности, чего я на самом деле ожидал после конфликта с атаманом.

Вовсе нет!

Просто на деле оказалось, что сидящий в подкорке образ донцов как отличных наездников, вовсе не соответствуют истине на начало семнадцатого века… Нет, стреляют казаки действительно метко. Да и на сабельках рубятся яростно и довольно умело. Даже с перезарядкой колесцовых пистолей разобрались побыстрее детей боярских — всего-то к концу второго дня боевой учебы! А вот в седлах казаки держатся… Держатся. На галоп даже могут перейти. Но, в сущности, местные донцы — это не всадники, это блин, морская пехота, причем говорю я на полном серьезе. Переняв боевые традиции бежавших на юг вятских ушкуйников, казаки на стругах каждое лето выходят по Дону в Азовское и Черное море, нападают на турецкие суда — и порой даже захватывают целые города! Но лошадьми казачки управляются пока лишь как средством передвижения — в то время как воевать верхом они толком и не умеют.

Или, по крайней мере, в этом искусстве всерьез уступают как рейтарам, так и детям боярским.

Переучивать людей приходится в рекордно сжатые сроки… Причем Степан Харитонов, на самом деле вполне справедливо оценивающий боевые качества своих казаков как всадников, гоняет новоиспеченных рейтар до седьмого пота! Благо, что лошадей, в том числе и заводных, в Ельце хватает после — разгрома татар…

А вот что было действительно неожиданно — так это то, что Алексей «свет Владимирович» с остающейся в городе полусотней детей боярских присоединился к обучению. Впрочем, без него (ну и присутствующих в моем отряде новгородских да московских служивых, в красках поведавших ельчанам о славном боевом пути под моим началом) никаких тренировок бы просто не получилось… Потому что как я и ожидал, местные служивые, в совершенстве овладевшие тактикой и навыками степной войны, переучиваться не хотят напрочь!

Окончательно придя в себя, я эхом ответил на замечание друга:

— Сегодня тренируемся с живым противником…

…Сотни новоиспеченных рейтар выстроились в чистом поле за стенами беломестной слободы. Неожиданно для меня, сегодня мороз спал — и солнце припекает словно весеннее, так что из-за частокола казачьего укрепления доносится веселый перестук капели.

Но даже теплое солнышко не может до конца избавить меня от мрачного настроя. Ибо сегодня нам предстоит осваивать базовую тактику рейтар, «караколь» на местных стрельцах и городских казаках, вставших впереди московских «мушкетеров» — и для верности выставивших перед собой колья. Маневр рейтар, который делает их настоящими рейтарами — и чует мое сердце, что легким день однозначно не будет…

Вообще караколь возникла всего полвека назад как попытка включить использование огнестрельного оружия в действия кавалерии. Распространялась она стремительно — со столь же стремительно растущей популярностью немецких рейтар в западных армиях.

В идеале всадники, вооруженные пистолетами с колесцовыми замками, почти галопом приближаются к вражеской пехоте в составе роты, состоящей из десяти и более шеренг. По правилам, описанным еще Гаспаром де Со Таванн, как только первая шеренга оказывается на расстояние выстрела всего в полтора-два десятка шагов (на большей дистанции пистолетная пуля вряд ли пробьет кирасу), рейтары осаживают коней и синхронно заворачивают их в сторону, стреляя при этом из первого пистолета. После чего они скачут вдоль вражеского строя, стреляя один раз, другой, третий — столько раз, сколько есть пистолетов… Наконец, всадники первого ряда полностью расходятся в стороны, освободив путь следующей шеренге — или, при более высокой степени ратного искусства, проследуют назад прямо сквозь ее порядки! А заодно порядки и всех последующих шеренг, в своем умении приближаясь к римским легионерам — и даже превосходя их… Оказавшись же в самом тылу, рейтары перезаряжают пистоли за то время, пока их маневр в точности повторяют всадники всех последующих шеренг — и вновь следуют вперед, расстреливать замершего в плотном пехотном строю врага! Такое караколирование, к слову, может длиться довольно долго — до полного истребления пикинеров противника…

Так вот, по поводу карокалирования у детей боярских в первый же день возник резонный вопрос: а на хрена им учиться драться с пикинерами, если последних у воров нет? Но при всей справедливости данного вопроса, стоит отметить, что Сапега мог и вновь нанять немецких ландскнехтов. Кроме того, оные имеются в составе войска Сигизмунда, стоящего под Смоленском — и с этим войском нас еще ждет схватка… Наконец, при должной выучке, караколе можно использовать и против вражеских всадников — было бы желание. Но прежде, чем адаптировать ее против конных, необходимо, блин, освоить азы, базу так сказать!

Н-да… Говорить легко. Повторить с новоиспеченными рейтарами… По прежнему сложновато. Доходит ведь до того, что некоторые лошади банально пугаются звуков выстрелов и норовят скинуть всадников — ну, а о движение в плотном строю стремя к стремени, сохраняя равнение в шеренгах… Более менее такой вариант движения дети боярские освоили только вчера. И только дети боярские — три с половиной десятка донцов, несмотря на все усилия сильно честолюбивого атамана, покуда не справились.

Доходило и вовсе до смешного — хотя мне самому, признаться, было совсем не до смеха. К примеру, в самом начале новоиспеченные рейтары практиковались на соломенных мишенях для стрельбы, выставленных в поле. Но тогда чудом умудрившаяся сохранить равнение первая шеренга детей боярских благополучно сломала строй на рубеже стрельбы. Так, часть всадников просто проскакали вперед (едва не подставившись под выстрелы соратников!). Другие же осадили коней до полной остановки, третьи в целом верно разошлись в стороны — вот только не разделившись надвое строго по центру шеренги, а кто куда захочет… Четвертые и вовсе поскакали назад.

А вторая шеренга, состоящая из менее умелых наездников, сломала строй еще до стрелкового рубежа! Ну, то дети боярские — а для донцов это упражнение и давеча было невыполнимо…

Но несколько дней учебы все же дали свои плоды — вчера все дети боярские в составе трех сотен, разбитых на пять шеренг каждая, сумели выполнить требуемый маневр вполне терпимо, и даже неплохо отстрелялись. Казачки справились хуже — и тогда, несмотря на явное возмущение Степана Харитонова, я решил разбить донцов по сотням, смешав их две неполные шеренги с прочими детьми боярскими. Собственно говоря, шаг абсолютно верный — вот только он лишает атамана возможности лично вести казачков в бой и сохранить за собой офицерское положение…

Да по совести сказать, не очень-то и хотелось бы мне видеть ретивого атамана под своей рукой. Захочет остаться в Ельце — да пожалуйста!

Так или иначе, вчера рейтары пробовали свои силы в противостояние с соломенными чучелами. Сегодня же им предстоит столкнуться лицом к лицу с живыми людьми — причем не только дети боярские будут вхолостую палить по пехоте, но им также ответят холостыми выстрелами и стрельцы! Им ведь тоже не помешает подтянуть навыки боя с кавалерией. А во избежание несчастных случаев все без исключения служивые сдали все наличные пули…

Пехотой сегодня командует чернявый стрелецкий голова — Юрий, кстати, тоже намучался со своими ратниками, коим выделили незнакомые карабины с колесцовыми и кремневыми замками. Некоторые по началу и вовсе не хотели брать их в руки, радея за старые пищали и наотрез не желая переучиваться! Ну, а говорить о сложностях первых дней обучения вчерашних крестьян стрелецкой науке и вовсе не приходится… Так что в помощь Солнцеву сегодня откомандирован Тапани.

Лермонт же сегодня поведет в атаку и первую сотню (собственную) и вторую (эскадрон отсутствующего финна), и даже третью, уже лично мою. Так что у надрывающегося сейчас Джока, гарцующего на боевом жеребце перед стройными рядами новоиспеченных рейтар, и в настоящий момент мотивирующего служивых надрать пехотинцам зад («а мне плевать, что бой только учебный!» — цитата), день будет явно непростым…

Погнав верного Хунда бодрой рысью (ну а как же, во время учений приходится держать планку!), я проскакал вдоль строя нашей пехоты. Надо сказать, что в лицах «городских казаков» (то есть записанных в служивое сословие крестьян) читается сильное волнение — и отчаянная решимость колоть «пиками» в случае чего. Еще бы! Если кто-то из рейтар не успеет вовремя осадить лошадь, он может и врезаться в ряды новоявленных пикинеров — такой исход исключать никак нельзя. Хотя я рассчитываю, что за пять дней тренировок мы худо-бедно натаскали детей боярских и даже донцов, и что обойдемся без происшествий. Ну, а если что не так — колья «пикинеров» не заточены; по идее, в худшем раскладе мы отделаемся не очень значительными травмами.

Как я надеюсь…

А вот за спинами городовых казаков играют скулами стрельцы — в том числе и сотня новобранцев, построенных в первую шеренгу. К слову, на учениях сегодня присутствует и воевода — а Артемий, воспользовавшись случаем, устроил нечто вроде импровизированного смотра и выгнал в поле почитай, все пять сотен «служивых» крестьян; в крепости остались лишь с полсотни стрельцов с затинными пищалями, воины воротной стражи да пушкари. И надо сказать, пехотный строй примерно в семь сотен воинов выглядит весьма внушительно! А ведь воевода еще порывался вытащить на снег и пушки на «волоковых станках» — примитивных таких лафетах с маленькими цельнодеревянными колесами. Но, тем не менее — мобильный артиллерийский резерв крепости из семи орудий, способный здорово жахнуть картечью в поле по накатывающей вражеской коннице! Правда, мне пришлось отговорить горячащегося воеводу от столь искрометной идеи — ибо выстрелов пушек с близкого расстояния наши лошади точно испугаются, и тогда возможны самые непредсказуемые последствия…

Учитывая же, что город покинули также практически все его гражданские жители — ну еще бы, такого развлечение здесь еще не видывали! — рисковать точно не стоит!

За спиной заиграл горн — и, обернувшись на его звук, я увидел, что Джок закончил накачивать солдат, и уже готовит к атаке первую сотню. Приветственно взмахнув Лермонту рукой, я чуть пришпорил Хунда, переходя на галоп и за пару минут доскакал до правой оконечности строя пехоты, где с трубачами замер заметно волнующийся Юрий Солнцев. Я ободряюще улыбнулся стрелецкому голове, тот в ответ кивнул с самым серьезным видом.

— Ну, с Богом… Начинай!

Я несколько картинно выхватил райтшверт из ножен, дав сигнал к началу учений — и не отрывающий от меня взгляда Лермонт не менее торжественно обнажил свой палаш. После чего хайлендер медленно так склонил клинок параллельно земле — и под сигнал горнов «атака» пришпорил своего жеребца, поведя за собой первую сотню рейтар…

— Стрельцы… Вперед!

Стрелецкие трубачи так же гулко затрубили — и под этот звук сквозь специально разреженные шеренги «пикинеров» наши мушкетеры двинулись навстречу рейтарам. Первая линия — отчаянно волнующиеся новобранцы, а сразу следом и вторая, состоящая из сотни перевооруженных на кремнеевые и колесцовые карабины ветеранов приказа. Последних, к слову, ведет Тапани… По-хорошему, конечно, стоило бы сделать линии стрельцов покороче, а число их шеренг побольше. Но на первый раз мы решили все же не усложнять жизнь итак напуганным новобранцам, коим предстоит спешно заряжать пищали на скорость перед лицом накатывающей на них сотни рейтар!

— Заряжай!!!

Над головами «мушкетеров» первой шеренги послышались отрывистые команды десятских голов — и ратники принялись спешно засыпать порох из «апостолов» в дула пищалей…

Зарядка фитильной пищали — процесс не быстрый. И даже если исключить из уравнения закладку пули и ее трамбование шомполом, все одно остается еще и пыж, и запаливание фитилей, и махинации с пороховой полкой… Считается, что на полноценную подготовку стрельца требуется целый год — но сотня новиков, коих до того гоняли едва ли не круглые сутки с зарядкой этих самых пищалей пять дней подряд, сейчас справились за пару-тройку минут. Что есть весьма неплохой результат! И за это же время эскадрон Лермонта сократил разделяющее всадников и пешцев расстояние до пятидесяти шагов… Стрелецкий голова, терпеливо ожидавший, когда же его подчиненные справятся с зарядкой мушкетов, теперь бодро выхватил саблю из ножен — и громогласно проревел, на все поле, словно забыв о трубачах:

— Целься… ПАЛИ!!!

Мгновением спустя грянул залп первой шеренги стрельцов — пусть немного вразнобой, но достаточно громкий для того, чтобы Хунд прижал уши и обеспокоенно всхрапнул. А ведь это боевой жеребец, бывший не менее, чем в дюжине крупных схваток — и без счета мелких стычек! С сильным волнением я принялся ждать, когда заволокший все дым развеется и я увижу рейтар… Но между тем, первая линия стрелков уже подалась назад, в одно мгновение сломав строй (шагистикой, пока еще полезной с практической точки зрения, с новиками покуда не занимались). Городские казаки уступили место ветеранам стрелецкого приказа, перевооруженным на карабины — уже заряженные и готовые к бою!

И только из-за пелены рассеивающегося дыма вроде как показались всадники, как Солнцев тут же бодро проорал:

— Целься… ПАЛИ!!!

Второй залп — и я снова ничего не вижу! Юрик, конечно, молодец — стрельцов своих обкатал против всадников, но получится ли хоть что-то у рейтар после двум оглушительных залпов⁈ И пусть пока все идет по подготовленному мной же плану — но елы-палы, как же сейчас страшно стало за наших всадников!

И словно в ответ на мои мысли из только-только прояснившейся дымной пелены вынырнула сохранившая равнение первая шеренга рейтар! Чудо!

— РАЗВОРОТ!!!

Бешеный рев Джока заставляет осадить коней даже тех всадников, кто из-за порохового дыма мог растеряться — и проскакать вперед, на выставленные городскими казаками колья… Шеренга, состоящая всего из двадцати всадников, заученно замедлила бег своих лошадей — после чего рейтары развернули коней вправо и влево, ровно по десять человек, и строго по центру! И тут же грянул первый ответный залп из кавалерийских пистолей, заставивший вздрогнуть многих недавних крестьян в первом ряду «копейщиков»… Еще пара секунд — и проскакавшие вдоль строя пехоты дети боярские, вытянув пистоли в сторону «противника», разрядили парное оружие едва ли не в лица городских казаков! При этом уступив место второй шеренге, уже накатывающей на строй условной баталии…

И даже наши донцы, коих я удачно поставил на фланги рейтарских шеренг, в этот раз нигде не ошиблись, и не сломали последовательность караколя. Так что я от всей души заорал, надеясь перекричать все прочие звуки:

— Молодцы!!! МО-ЛОД-ЦЫ!!!

Правда, одновременно с моим криком раздался залп рейтар второй шеренги первой сотни Лермонта…

— Неожиданно здорово. Смотрел я на ваши учения до того — и по совести сказать, думал, что сегодня выйдет хуже.

Я благодарно кивнул подъехавшему сбоку воеводе, после чего искренне поблагодарил его на привычный местным манер:

— Спаси Бог! Я тоже думал, что выйдет хуже. Но не зря нас отправили готовить рейтар из порубежников — ваши всадники очень опытные, и все схватывают на лету.

Артемий кивнул с самой благодушной улыбкой, после чего с неподдельным интересом спросил:

— А вот если бы уцелевшие после залпов стрельцов всадники, проредив копейщиков собственным огнем из пистолей, не разошлись бы в стороны, а ударили бы всем кулаком — покуда стрельцы не перезарядили пищали… Не было бы это лучшим решением для атаки пешцев?

Я невольно усмехнулся — после чего склонил голову перед воеводой:

— Резонный вопрос, говорящий о немалой смекалке… Действительно, обученный эскадрон, ну то есть сотня рейтар — облаченных в защиту, включая стальные рукавицы, шлем, кирасу… А ведь к ней еще могут крепиться и наплечники, и закрывающие ноги полы! Так вот, если такая сотня столкнется с пехотой в сомкнутом строю, то она ее протаранит не хуже кирасир, дав предварительно один-два залпа из пистолей по врагу.

Сделав небольшую паузу и видя, что Артемий слушает меня с неподдельным интересом, я продолжил, решив блеснуть знаниями:

— Так было полвека назад в битве при Дрё в землях франков. Армия гугенотов… то есть лютеран по-вашему, ведомая принцем де Конде столкнулась с королевскими войсками. Последние, в свою очередь, были латинянами… Так вот, войско де Конде уступало в общей численности армии королевских воевод Монморанси и де Гиза, но имело перевес в кавалерии. И жандармы принца — то есть тяжелые всадники наподобие крылатых гусар — вкупе с рейтарами так стремительно атаковали королевские войска, что коннетабль… главный воевода короля почти сразу же оказался в плену. А швейцарские наемники-пикинеры понесли огромные потери от караколирующих рейтар… Правда, захватив коннетабля, всадники лютеран бросились грабить обоз. Большая ошибка! В ответ ударила тяжелая конница латинян, сокрушив пехоту противника на правом крыле… В общем, сеча длилась еще какое-то время и завершилась победой латинян, но рейтары де Конде в этом бою проявили себя с наилучшей стороны: они не только расстреляли швейцарских пикенеров, но дважды, сплотив ряды, атаковали в сомкнутом строю. В первый раз — когда захватили коннатебля. Во второй раз — ударили навстречу жандармам врага, снесшис их собственную пехоту! И ведь сумели их опрокинуть, выбив около тысячи тяжелых латинянских всадников! Н-да… Ну а прославленные швейцарские наемники умылись собственной кровью. И именно после этой битвы число мушкетеров — ну то есть стрельцов — в европейских армиях возросло кратно.

Искоса подглядев на все так же внимательно слушающего меня Измайлова, я решил завершить речь — ведь на рубеж атаки вышла уже вторая сотня детей боярских!

— Но даже в настоящий момент мушкетеров среди пешцев все одно недостаточно, чтобы воспрепятствовать караколированию рейтар. В конце концов, те имеют сразу по несколько пистолей, заранее изготовленных к бою, на сближение каждый всадник может сделать и два, и три, и даже четыре выстрела… В то время как мушкетер с фитильным мушкетом — лишь только один. И потери от огня последних будут все одно меньше, чем если бы рейтары подобно кирасирам, сразу после первого залпа бросились бы на выставленные копья пикинеров…

Воевода, по-доброму усмехнувшись в усы, крепко шлепнул меня по плечу:

— Ну, наплел кружева словесные! А все самое важное выдал под конец, одним предложением… Тебе бы к царскому двору, ротмистр — там такое умение бы пригодилось…

Вздрогнув всем телом от дружеского «похлопывания» и едва удержавшись в седле, я сквозь стиснутые зубы заметил:

— Благодарю за мысль, обязательно постараюсь воспользоваться вашим предложением…