Все поставлено на карту

Глава 21

Чтобы скоротать время до встречи с Островским, я наведался в Университет. На свою кафедру, где меня уже заждались. Моё появление вызвало приятное удивление.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Марина, секретарша декана, как только я вошёл в приёмную. — Сколько тебя не было⁈

— Долго, — улыбнулся я. — Но больничный пока не закрыт. Так, наведался узнать, как дела.

— Выглядишь неплохо, — девушка окинула меня придирчивым взором. — Ты точно болен? Небось замутил с какой-нибудь девахой и решил загулять?

Она часто подкалывала меня в подобном духе после моих отлучек. Они случались не то, чтобы часто, но работа на Комитет вынуждала иногда прогуливать лекции.

— Я бы не посмел такое провернуть, — ответил я. — Ты же знаешь, у меня слабое здоровье.

— Ну, да, конечно. Твои отмазки давно меня не вводят в заблуждение. Ладно, когда ты собираешься вернуться?

— Скоро. Через пару-тройку дней. Кто меня замещал?

— Все, кому не лень. Накопились работы. Может, возьмёшь проверить? Чтобы скоротать время на больняке.

— Конечно. Они на кафедре?

— Ждут на твоём столе.

— Вот радость-то. Ладно, значит, схожу и заберу.

— Предупреди, когда выйдешь на работу. Чтобы я не ставила замещений.

— Договорились.

Зайдя в кабинет, я прихватил стопку работ, которые давали моим студентам другие преподы, и поехал домой. Позвонил Софии узнать, как у неё дела. Она попыталась расспросить, чем я занимался и когда ей можно будет вернуться, но я ушёл от прямых ответов, заверив девушку, что сидеть в замке ей осталось недолго. Хотел бы я, чтобы это оказалось правдой.

Вечер скоротал, проверяя работы. Ещё и на следующий день осталось. Наконец, пришло время ехать к Островскому.

Его дом находился на Английской набережной. Не знаю, кому принадлежал раньше, но явно предки профессора не сразу туда заселились: здания в этом районе строили ещё во время основания столицы, и о роде Островских тогда слыхом не слыхивали.

Четырёхэтажное здание нежно-зелёного цвета с белыми колоннами классической архитектуры тянулось вдоль Невы. Крыльцо стерегли большие львы, держащие передние лапы на каменных шарах. Балконы покоились на плечах грудастых кариатид с целомудренно увитыми виноградными лозами бёдрами.

Поднявшись по ступенькам, я трижды ударил бронзовым молотком в виде кольца в дубовую дверь. Спустя несколько секунд на пороге появился седой мажордом в синей ливрее с позументом.

— Чем могу помочь? — спросил он, глядя мне в глаза.

— Граф Оболонский. Я приглашён.

— О, разумеется. Прошу, — дворецкий отступил, впуская меня в дом.

Я оказался в просторном холле, облицованном жёлтым мрамором. С двух сторон висели зеркала, визуально увеличивающие пространство. Пол был выложен коричневой и белой плиткой в виде шахматной доски.

— Сюда, Ваше Сиятельство, — сказал дворецкий, направляясь к двустворчатой двери из красного дерева.

Подойдя, я понял, что это лифт.

Мажордом нажал на кнопку, механизм ожил, загудел, и через несколько мгновений дверь разъехалась, открыв пространство кабины.

Я вошёл. Дворецкий, к моему удивлению, остался на месте. Что ж, ладно.

— Какой этаж? — спросил я.

— О, это лишне, — ответил слуга. — Лифт доставит вас, куда нужно.

С этими словами он снова нажал кнопку, и дверь закрылась. Кабина слегка дёрнулась, и я почувствовал, что она поехала вниз. В подвале мне предстоит встреча, что ли?

Невольно я нащупал в кармане бильярдные шары. На спине в ножных была катана, на поясе — вакидзаси. Под мышкой — пистолет. Обоймы с различными боеприпасами были распиханы по карманам. Я был уверен, что меня обыщут, так что прихватил всё это на всякий случай, но — вот те на! — никто даже не попытался убедиться, что я не вооружён. Надо бы профессору поработать над службой безопасности так же, как и над приёмом гостей.

Лифт спускался слишком долго. Не меньше тридцати секунд. За такое время можно преодолеть несколько этажей. Какой же глубины в этом особняке подвал⁈

Наконец, кабина остановилась, раздался сигнал, похожий на звук колокольчика, и дверь сдвинулась.

В первый момент я замер в недоумении. Ибо перед моими глазами простирался затянутый думкой серого тумана лес с голыми скрюченными деревьями, на которых сидели нахохлившиеся чёрные птицы. В лицо повеяло утренней прохладой, воздух был напоён влагой.

Выйдя из лифта, я увидел над головой бледное небо. Нет, это не подземелье… Больше похоже, что лифт перенёс меня в какое-то другое место. И даже время суток. Телепортация? Скорее всего.

Дверь за моей спиной закрылась. Обернувшись, я увидел, что никакого лифта нет, а есть только каменная арка. В общем, магия.

Впереди вспыхнул жёлтый огонёк. Он замерцал, а затем устаканился. Поскольку это было единственным ориентиром в лесу, я двинулся к нему.

Влажная земля проседала под ногами, лицо обдувал свежий ветерок, он же заставлял клочья тумана двигаться, приобретая причудливые очертания.

Через пару минут стала видна башня. Огонёк горел в её крошечной бойнице на высоте примерно десяти метров. Приблизившись, я нашёл дверь, потянул за кольцо, и она беззвучно открылась. Внутри виднелись уходящие вверх ступеньки винтовой лестницы. Я пошёл по ним, пока не оказался на площадке со стрельчатой аркой. Зайдя, увидел большой зал. Размерами он явно намного превосходил диаметр башни. Опять какие-то игры с пространством.

В дальнем конце стоял человек в свободно струящейся золотой мантии. Когда я двинулся к нему, он обернулся, и стало ясно, что это Островский.

— Добрый вечер, граф, — проговорил он, улыбнувшись. — Добро пожаловать в мою тайную обитель. Как вам?

— Что у вас за Дар? — спросил я вместо ответа. — Как вы это делаете?

— О, ничего особенного, — профессор двинулся мне навстречу. Его мантия развевалась, словно в зале гулял ветер, хотя я никакого движения воздуха не ощущал. — Я обычный телепортер. Просто долго развивал свои способности, изучая Изнанку.

— Видимо, преуспели.

— Безусловно. Однако ещё недостаточно, чтобы нырнуть в самую её глубину. То, что вы видите, довольно простые фокусы. Это лишь поверхность. Вижу, вы принесли чемодан. Надеюсь, там все инструменты?

— Все, не сомневайтесь. К чему это представление? Зачем вы мне показали своё убежище? И признались, что являетесь магом?

— А чего мне бояться? — Островский указал на середину зала. — Пожалуйста, поставьте чемодан сюда. Ближе не подходите. Я хочу удостовериться, что внутри то, что нужно.

Я опустил чемодан на пол и отступил на несколько шагов. Островский приблизился, опустился на корточки и открыл его.

— Хорошо. Вроде, всё на месте. Надеюсь, вас не слишком расстроила эта потеря?

— Бывало и хуже. Теперь у нас с вами всё ровно? Конфликт исчерпан?

Профессор распрямился.

— Если вы про то, что я не стану пытаться вас убить, то да. Впрочем, это не потому что вы принесли инструменты артефактора. Видите ли, во время нашей последней встречи я понял, что вы нужны мне живым.

— Я не собираюсь на вас работать.

Островский сочувственно улыбнулся.

— Боюсь, это не вас решать, граф.

Его пальцы сложились в мудру, и тотчас вокруг меня на полу вспыхнула сложная схема, наполненная линиями, символами и геометрическими фигурами. Понадобилось всего три секунды, чтобы я понял, что уже видел её!

Именно такой чертёж вырвал меня из Джиннистана и привёл в этот мир!

Я взглянул на Островского. На его лице блуждала торжествующая улыбка.

Так вот, кто был тем чародеем, что призвал меня…

Наконец-то я встретил его — наглеца, посмевшего нарушить мои планы!

— Я призываю тебя, Абигор, первородный дух грома и молнии! Явись передо мной в смирении и покорности, дабы исполнить мою волю! — завопил профессор, вскидывая руки.

Его пальцы быстро двигались, одна мудра сменялась другой, и чертёж подо мной ослепительно вспыхнул, наполняясь энергией. Вокруг меня бушевало море волшебной силы, закручиваясь в невидимый вихрь.

Я почувствовал, как внутри меня что-то меняется. Узлы резко увеличились, течение энергии по каналам ускорилось. А затем я начал увеличиваться в размерах, одновременно покрываясь чёрной, похожей на крокодилью кожу бронёй! Трансформация происходила стремительно и сопровождалась резкой болью во всём теле. Пришлось стиснуть зубы так, что они скрипнули.

Издав короткий рык, я ринулся к профессору, но упёрся в невидимую преграду: чертёж на полу окружал меня магической ловушкой. Я словно оказался в стеклянном цилиндре, ощупывая его прозрачные стены подобно миму.

Меня захлестнула волна ярости. Я ударил кулаками по воздуху, но это не принесло никакой пользы. Моя демоническая сущность полностью пробудилась в человеческом теле и захватила его. Заклинание призыва пленило меня, и теперь Островский явно намеревался потребовать исполнения какого-то желания.

Мелькнула мысль, что после этого я, вероятно, смогу вернуться в свой мир…

Профессор быстро забормотал на латыни, делая пассы руками. Воздух вокруг меня начал покрываться причудливыми сверкающими символами. Казалось, будто они висят над полом, но на самом деле они были начертаны на невидимой стене моей ловушки.

Я понял, что Островский плетёт мощное заклинание пленения — подобно тому, которое царь Соломон или, как его ещё называют, Сулейман,использовал, чтобы заключить в сосуд духов, описанных в местном гримуаре под названием «Гоэтия». Похоже, профессор не просто хотел заставить меня выполнить одно его желание, а собирался заточить меня, сделав своим рабом!

Вот ведь урод!

Моя догадка подтвердилась, когда Островский, не прекращая бубнить заклинания, достал из складок золотой мантии продолговатый медный сосуд.

Меня снова накрыла волна гнева, но я постарался взять себя в руки. Нужно найти выход… В прямом и переносном смыслах.

Так, я ведь могу пожирать магию. А этот урод прямо сейчас накачивает мою ловушку энергией. Что, если я позаимствую немного? Заточение джинна — процесс небыстрый, и немного времени у меня есть.

Я прижал ладони к невидимой стене и сосредоточился. Это всего лишь человеческая магия… Я могу преобразовать её в свою… Наверное.

Постепенно голос Островского становился громче. В нём появились требовательные нотки. Кажется, этот жалкий чародей возомнил, что действительно способен поработить одного из высших демонов!

Энергия потекла из ловушки по моим рукам, разливаясь по телу и наполняя узлы и каналы. Я ощущал эту силу, и её было много, очень много! Островский не поскупился. Однако капкан не становился от этого слабее. Пока существовал чертёж, выбраться из него было невозможно.

Зато я почувствовал, как из моих энергетических узлов выделяются Печати! В чём дело⁈ Почему так происходит⁈

Сигилы приобретали форму и двигались по каналам к сердцу, становясь всё ярче от той энергии, которой я был наполнен.

Вот первый добрался до груди, вспыхнул фиолетовым и отпечатался на моём сердце! За ним то же самое проделал второй, а потом — третий. Поглощённые мною глифы убитых чародеев одна за другой накладывались друг на друга, образуя сложный пересекающийся узор.

Но главное — при этом они наделяли меня теми Дарами, которыми обладали их прежние владельцы!

Мы с Островским встретились взглядами. Судя по довольному выражению физиономии профессора, ритуал подходил к концу. Я почувствовал, как воздух вокруг меня сгущается, становится плотнее.

Проклятье!

Времени совсем мало! Что же делать⁈

В отчаянии я послал в Островского молнию, но она упёрлась в невидимую преграду и исчезла. Та же участь постигла и остальные техники, которыми я пытался атаковать чародея. Всё было бесполезно… Чертёж надёжно защищал его от демона.

Стоп!

Именно что от демона… А если…

Я быстро опустился на пол, подвернув под себя ноги. Спокойно! Либо получится, либо этот выродок засунет меня в медный сосуд на веки вечные.

Унять течение магической силы нелегко. Особенно, когда тебя обуревают сильные чувства. Но я не зря практиковался в медитациях, когда учился управлять новым телом и его несовершенно энергетической системой. Лишь бы хватило времени.

Пространство внутри ловушки уже стало совсем густым и вязким. Я словно погружался в огромную банку мёда. Как муха, попавшая в западню сладости.

Островский перешёл с латыни на арабский. Символы вокруг меня засверкали и завертелись в ускоряющемся безумном хороводе!

Стараясь не обращать на это внимания, я силой воли гасил свои энергетические узлы один за другим, прекращая течение магии по телу.

И вот мои размеры начали меняться!

Я уменьшался, чешуя сходила, доспехи исчезали. Из демона я превращался обратно в человека. Даже большего, чем был до этого, ибо вместе с энергетической системой убивал свою истинную сущность. Воздух вокруг меня становился всё прозрачней, дышать делалось легче с каждой секундой.

Когда закрылся последний узел, и течение магии внутри меня окончательно прекратилось, я открыл глаза и снова встретился взглядом с оторопевшим чародеем. Он продолжал бормотать последние слова заклинания, но, кажется, уже начинал понимать, что произошло, ибо медный сосуд в его руке заметно дрожал.

Холодно улыбнувшись, я встал и свободно перешагнул границу чертежа!

Островский испуганно попятился, выставил перед собой руку, глаза его расширились, а голос приобрёл визгливые нотки.

— Стой, демон! — завопил он, когда я сделал ещё один шаг. — Вернись!

— Хватит! — резко отозвался я. — Ваш план провалился, профессор. Вы не учли, что у демона человеческое тело. Так что перестаньте кривляться, и давайте поговорим.

— Нет! — выкрикнул, пятясь, Островский. — Ты должен мне подчиняться!

— Мы зря тратим время, — сказал я, идя за чародеем. — Вы же видите, что я уже освободился. Так почему бы не…

— Не трогай меня, чудовище! — истерично завопил Островский, выронил медный сосуд и сунул руку под одежду. Судя по всему, он был охвачен ужасом и плохо осознавал, что делает. — Я убью тебя! — гаркнул он, выхватывая из складок мантии пистолет.

Нажал на спусковой крючок, но выстрела не последовало. Выругавшись, профессор сдвинул предохранитель.

Поскольку он явно намеревался меня прикончить, я воспользовался возникшей задержкой, чтобы сложить пальцы в мудру и произнести короткое боевое заклинание.

Молния должна была ударить Островского на мгновение раньше, чем он поднимет пистолет, но вот профессор передёрнул затвор, досылая патрон в ствол, а электрическая дуга, которую я кастовал, не появилась!

Проклятье! Я же погасил всю свою энергетическую систему, лишив себя магии, чтобы выбраться из ловушки!

— Сдохни, демон! — торжествующе выкрикнул Островский, вскидывая пистолет.

Пришлось рвануть в сторону, чтобы избежать попадания. Пуля прожужжала мимо меня, словно разъярённая оса.

С протяжным воплем профессор продолжал жать на спусковой крючок, пытаясь попасть в меня. Четвёртая пуля чиркнула меня по икре. Ерунда, царапина!

Я прыгнул вперёд, сократив расстояние между нами с чародеем, но он быстро отступил, продолжая стрелять. Кувырком я ушёл от последних выстрелов. Пистолет защёлкал вхолостую. Островский швырнул его в меня, развернулся и бросился бежать. Я припустил за ним. Мы выскочили из зала и помчались по винтовой лестнице. Профессор перескакивал через несколько ступеней, рискуя навернуться и сломать себе шею, но страх гнал его вниз.

Вот Островский выскочил из башни и побежал через лес. Его золотая мантия развевалась в тумане, делая чародея похожим на огромного мотылька. Я почти настиг его, когда он выхватил откуда-то золотую Иглу Иштар. До меня донеслись звуки произносимого на ходу заклинания.

Профессор намеревался телепортироваться, оставив меня здесь — в какой-то части поверхностного слоя Изнанки. Этого допустить я никак не мог.

Катана легко выскользнула из ножен, описала в тумане полукруг и вошла в спину удиравшего мага, вспоров золотую ткань, мышцы и разрубив позвонки.

Споткнувшись, Островский полетел кубарем вперёд и распластался по земле. Клочья тумана взвились вокруг него тонкими струйками.

Золотая Игла вылетела из пальцев и исчезла в траве.

На спине чародея быстро расплывалось красное пятно. Он скрёб пальцами и хрипел.

Нашарив в траве Иглу, я сунул её себе в карман. Затем быстро обыскал профессора и нашёл ещё три.

— Где вы их берёте? — спросил я, наклонившись к уху умирающего мага. — Профессор! Откуда Иглы?

Изо рта Островского вместо слов вылетели брызги крови, а затем она хлынула потоком, и колдун забился в агонии.

Проклятье! Вот надо же было ему пытаться сбежать! Мог ведь попытаться договориться. Но страх перед вырвавшимся из ловушки демоном оказался слишком силён и лишил Островского разума.

Ладно, что мне теперь предпринять? По идее, раз я могу использовать Дары поглощённых Печатей, надо забрать глифу телепортера, использовать одну из его Игл и переместиться.

Перевернув профессора на спину, я вспорол ему грудь кинжалом. На сердце Островского мерцал сигил демона Базина. Я коснулся его указательным пальцем и начал творить заклинание, как вдруг сообразил, что ничего не выйдет: моя энергетическая система по-прежнему спала. Чтобы использовать магию, нужно было вначале снова запустить её.

Мысленно выругавшись, я попробовал открыть узлы, но они — вот те на! — не поддавались! Словно я захлопнул дверь, забыв прихватить ключи.

Так, и что делать⁈ Без магии мне отсюда не выбраться…

Мой взгляд остановился на башне колдуна. Наверняка там есть что-нибудь стоящее. Явно же Островский использовал это убежище на верхних слоях Изнанки, чтобы прятать то, что не предназначалось для чужих глаз.

Я вернулся к башне, поднялся по лестнице и начал осматривать зал. Из него вели двери в ещё две комнаты. Если существовали другие помещения, то обнаружить их мне не удалось. Возможно, получится, когда я верну способность к магии.

В одной из комнат стояли шкафы, забитые редкими книгами. Я прихватил несколько с заклинаниями. Теперь, когда у меня были новые Дары, требовались и формулы для их использования. Много формул, которые придётся разучивать.

Собрав гримуары в узел, я перешёл в следующую комнату, где хранились какие-то сосуды, похожие на тот, в который намеревался заточить меня Островский. На каждом имелся подписанный вручную ярлык. Возле стеллажа стоял стол. Судя по всему, профессор записывал что-то в толстую книгу, раскрытую в самом начале. Пролистав её, я понял, что это бестиарий. Островский изучал обитавших в этом слое Изнанки духов и заносил результаты в фолиант. Судя по всему, он проводил различные эксперименты, чтобы понять, на что они способны. Также имелись заклинания пленения, подчинения и управления. Коллекцию профессор собрал небольшую — всего девять образцов. Перечитав ярлычки на сосудах и сличив значившиеся на них названия с записями в бестиарии, я понял, что в ёмкостях содержатся те духи, которых ему удалось поймать.

Большая часть не показалась мне интересной. А вот один очень даже заинтересовал: в книге было отмечено, что подобный вид существ предположительно можно использовать для создания фамильяра — магического помощника, преданного хозяину и выполняющего его приказы. Более того — в него можно поместить часть своей души на случай, если чародея настигнет смерть. Тогда фамильяр сможет использовать эту частицу для восстановления мага.

Найдя на полке нужный сосуд, я внимательно изучил заклинания и характеристики духа, которого Островский условно обозначил как «S-7». Видимо, использовал латинское слово «spiritus» и порядковый номер. Не слишком изобретательно, зато теперь я хотя бы знал, что между сферами миров обитают духи, которых можно изучать и использовать. Так что спасибо профессору за труды. Не пропадут.

Ещё радовало, что сам Островский фамильяра так и не создал — иначе это было бы непременно зафиксировано в бестиарии, ибо прочие эксперименты он аккуратно занёс на его страницы. Значит, можно не опасаться, что профессор воскреснет. Видимо, его так увлекла идея обзавестись собственным джинном, что на фамильяра он просто забил. А может, не успел. В любом случае, мне же лучше.

Взявшись за пробку, я начал читать заклинание подчинения. Через несколько секунд сосуд в моей руке завибрировал. Символы, выгравированные на нём, начали светиться густым красным светом. Договорив фразу до конца, я быстро вытащил пробку и прижал горлышко сосуда к губам.

Ротовую полость окатило холодом, язык, щёки и нёбо мгновенно заледенели. А затем это ощущение начало распространяться по пищеводу, груди и животу. Я словно превращался в снеговика! Может, не стоило этого делать? Вдруг Островский не просто так отказался от создания фамильяра?

Попробовав пошевелиться, я обнаружил, что не могу сделать даже малейшего движения. Проклятье! И что дальше?

И тут я увидел разом вспыхнувшие узлы! Они запульсировали, быстро увеличиваясь до прежних размеров, от них потянулись тонкие сверкающие нити, сплетающиеся друг с другом в каналы.

Моё застывшее сердце сделало несколько сокращений и забилось, распространяя побеждающее холод тепло. Одна за другой на нём вспыхивали Печати.

Я выдохнул. С облегчением от того, что не превратился в ледяной столп, и вернул свою магию.

Так, теперь можно вернуться к Островскому и поглотить его Дар! Прихватив бестиарий, я сбежал по лестнице, прошагал через лес и наклонился над трупом чародея. Поднеся указательный палец к сигилу на его сердце, заставил его отделиться и подняться в воздух. Печать приобрела фиолетовый цвет. Аккуратно взяв её, я положил глифу в рот и проглотил.

Внутренним зрением увидел, как она присоединилась к тем, что уже были «высечены» на моём сердце.

Теперь, чувствуя магию чародея, я мог заново обследовать башню. Если Островский и хранил где-то сведения о тайном обществе, в котором состоял, то здесь — в Изнанке, куда никто не мог проникнуть. С его стороны было слишком самонадеянно привести меня сюда. Конечно, профессору было известно моё истинное имя, но он не продумал всё до конца и поплатился за это.

Вернувшись в его убежище, я прошёлся по залу и комнатам, обследуя стены и пол, пока не почувствовал присутствие магической Печати между двумя статуями уродливых горгулий в дальнем конце хранилища гримуаров. Даже здесь, куда никто, кроме Островского, не должен был проникнуть, он позаботился о том, чтобы защитить свой тайник.

Наложив на покрытую жутковатыми барельефами стену ладони, я сосредоточился на Печати, которую он создал, чтобы скрыть свои секреты. Конструкт неохотно дрогнул, а затем начал постепенно разрушаться. Понадобилось около минуты, чтобы разложить его на составляющие, а затем окончательно уничтожить их. Как только магия исчезла, стала видна дверь!

Толкнув её, я вошёл в маленькую каморку, где стоял всего один стеллаж, на полках которого виднелись тетради и блокноты. Быстро пролистав их, я понял, что это записи о тайном ордене, которые вёл Островский. И списки его членов тут тоже имелись. Меня охватило торжество. Запихнув добычу в узел, я поспешил наружу. Пришло время покинуть этот затянутый туманом лес.

Но сначала надо было найти заклинание для телепортации. Пролистав один из гримуаров, я отыскал подходящее. Кроме магической формулы, было указано, как воспользоваться Иглой Иштар. Вытащив один из артефактов, я вонзил его себе в руку и, превозмогая боль, начал быстро произносить заклинание.

Спустя несколько секунд очертания окутанного туманом леса подёрнулись красной дымкой и стали исчезать. Вокруг меня закружился светящийся вихрь. Постепенно он приобрёл форму воронки, а затем я вдруг понял, что вижу холл своего особняка!

Несколько мгновений очертания были расплывчатыми, но вот алое марево рассеялось.

Я был дома!

Так вот, как действуют Прыгуны…

Получается, они могут даже в Изнанку попадать. Правда, для этого нужно хорошенько прокачаться, как Островский, но мне потребовалась всего одна Игла, чтобы преодолеть барьер. И это было самым удивительным. Выходит, Изнанка существует совсем рядом, просто не видна. Возможно, даже телепортеры каждый раз проходят по её поверхности, переносясь из одного места в другое. Просто не осознают этого. Конечно, от верхнего слоя до путешествия в иной мир очень далеко, и всё же я, кажется, нащупал верный путь!

— Господин⁈ — раздался удивлённый голос Ани. Она спускалась по лестнице. — Я не слышала, как вы вошли.

— Не вини себя, — отозвался я. — Всё в порядке?

— Насколько я могу судить — да.

Я этот момент по ступенькам слетел и бросился ко мне Барсик. Пришлось присесть, чтобы не оказаться сбитым с ног.

— Привет-привет, — сказал я, потрепав его по косматой голове. — Ты-то мне и нужен. Пойдём со мной, — знаком я велел кручу идти следом. — Мы на некоторое время уединимся в лаборатории, — сказал я Ане. — Приготовь пока что-нибудь.

— Ужин готов, господин. Через сколько прикажете накрывать?

— Не знаю. Скажу, когда освобожусь.

— Хорошо, господин. Я буду ждать сигнала.

Мы с кручем отправились в подвал. Носить фамильяра в себе нет никакого смысла. Его нужно подселить в какое-нибудь существо. Желательно — в домашнего питомца. А такой у меня только один…