Всадник на белом коне (СИ)

Глава 17

16 января 2041 г.

…Ночь перед отлетом домой я провел в номере Голиковой, Вильман и Бахметевой. Правда, отрывался только с первой, так как Дина сбежала в мое логово еще до «отбоя», а Эрика, по своему обыкновению, побуйствовала только во время прелюдии, а потом, от греха подальше, перебралась на диван в гостиной. Танька, дорвавшаяся до возможности получить все и сразу, разошлась не на шутку и использовала представившуюся возможность с таким энтузиазмом, что угомонились мы в пятом часу утра. Вернее, в четыре ноль восемь вернулись из ванной, завалились на кровать, обнялись… и разговорились. Как ни странно, о серьезном — я признался, что считаю себя виноватым в том, что произошло с Лерой, но не имею представления, чем ее порадовать, а блоггерша приподнялась на локте и прищурилась:

— Значит, то, что ей уже перечислили деньги Горин, Котов-старший и Семен Ростиславович, тебя не удовлетворило?

— Танюш, она полезла к этим уродам для того, чтобы помочь мне, поэтому я хочу порадовать ее не деньгами, а чем-нибудь таким, что придется по душе.

— Она помогала мне. Из чувства благодарности за все то, что я для нее сделала. А пострадала из-за редкой бесхребетности Кота, позволявшего себя использовать кому попало. Ты же на тот момент был для Рыжовой моим знакомым и не более.

— Хорошо, пусть так! — нехотя согласился я. — Но желание отблагодарить ее по-настоящему все равно никуда не делось.

— Пять языков, кроме русского! — неожиданно выдала Голикова. — Немецкий, английский, французский, испанский и итальянский. И все в совершенстве.

Хода ее мысли я не понял. Поэтому попросил начать издалека. И получил то, что просил. В смысле, долгое вступление и много новой информации:

— Не знаю, в курсе ты или нет, но у меня есть сводный брат, рожденный в первом браке отца. Он официальный наследник и кичится этим с самого детства, а мне в том же самом детстве заявили, что удел любой девочки — это замужество и жизнь в другой семье. Не скажу, что меня не любят, но разницу в отношениях я ощущала всегда, что стало одной из причин, побудивших так вцепиться в этот блог. Кстати, с момента начала его серьезной раскрутки и по сей день я считаю это дело не более чем стартовой ступенью, которая при должном усердии может вывести на высокую орбиту и позволить создать куда более успешный бизнес. Рыжова тоже своего рода средство: она умна, добросовестна, фантастически работоспособна и, что самое главное, обязана мне очень и очень многим.

— Ты хочешь сказать, что пристроила ее к владельцу «Феникса» с дальним прицелом? — пошевелив мозгами, спросил я.

— Попал в десятку! — усмехнулась девушка. — Дядя Семен — профи, каких не так уж и много. И в его бизнесе личность с хорошими мозгами может набраться того самого опыта, который в будущем понадобится, как воздух. Но, как всегда, и тут есть свое «но»: этот мужчина носит в груди уже третье донорское сердце. А четвертой операции, как мне сказали совсем недавно, гарантированно не переживет. Увы, со вступлением в наследство его старшего сына безбедное настоящее Лерки прикажет долго жить: Николай Семенович не испытывает никакого пиетета перед моим отцом, а к Рыжовой клеится уже третий год и упорно не понимает, по какой такой причине эту сисястую телку нельзя трахать даже ему.

— И ты хочешь ее забрать прямо сейчас?

Голикова пожала одним плечиком:

— До знакомства с тобой того, что я получала с рекламы, размещаемой в блоге, хватало на мои хотелки и на слишком медленно растущий «гак», который откладывался на специальный счет. Таким образом, я не могла себе позволить платить достойную зарплату еще одному человеку. Инсайд о твоей победе над Стрельцовым в одночасье решил все финансовые проблемы и заставил задуматься о возврате Леры. Известие о неважных перспективах Семена Ростиславовича вынудило даже задергаться. Но соваться к отцу с требованием «Верни!» я даже не пыталась — для того, чтобы не потерять лицо перед близким другом, которому он уже отдал толковую девочку, ему требовалась очень веская причина.

— И теперь она у нас появилась… — собрав все разрозненные факты воедино, подытожил я.

— Сначала она появилась у меня — до твоей реплики о желании помочь Лерке я собиралась выдернуть ее в Москву, загрузить работой с блогом и параллельно поручить подбор вариантов по моим долговременным планам. Но если ты впишешься в эту затею, то я буду по-настоящему счастлива. И даже предложу поучаствовать в строительстве будущего, не связанного со смешанными единоборствами. Хотя бы частью тех финансов, которыми я распоряжаюсь по твоей просьбе.

Бить морды всю жизнь мне однозначно не хотелось, а на те деньги, которые мне вроде как всучила Татьяна, я не претендовал изначально. Поэтому решил провести «следственный эксперимент»:

— В данный момент я сосредоточен на уже имеющемся варианте будущего, поэтому забивать себе голову вторым однозначно не буду. Однако не буду именно забивать: с большим удовольствием поучаствую финансами, при необходимости буду оказывать любую посильную помощь, а в будущем, вполне возможно, вцеплюсь в него руками и ногами. Так тебя устроит?

— Еще бы! — обрадовалась Голикова, благодарно чмокнула в щеку и снова посерьезнела: — Тогда, дорогой компаньон, я предлагаю взять Леру на работу уже сейчас. Платить ей зарплату, купить машину и эксплуатировать на два фронта. Само собой, для всех, кроме нас троих, Насти и Джинг Рыжова будет считаться моим человеком. И в качестве официальной благодарности за самоотверженность тебе придется приобрести ей в дьюти-фри, например, часики. Тем более, что ее нынешний вариант никуда не годится.

Все перечисленное звучало достаточно здраво, поэтому я согласился и заработал еще один поцелуй в щеку. А Татьяна все не унималась:

— Рыжик живет в Кунцево, в пятнадцати минутах езды от твоего дома. В команду впишется без проблем. И, что самое главное, эта девчонка в принципе не умеет ни гнуться, ни предавать — ты это увидел только здесь, а мы оценили еще в школе.

О том, как Рыжову травили в «Президенте», как она мстила обидчикам, по каким причинам попала в свиту Голиковой и как стала для этих девчонок действительно близкой подругой мне рассказывали достаточно подробно и все десять дней добровольного заточения в номере. Поэтому я не стал уходить от темы, а задал последний вопрос, который считал действительно важным:

— Значит, ты озадачишь отца сразу после прилета, а говорить с Рыжовой мы будем после того, как получим положительный ответ?

— Ага. Но в данный момент куда важнее часы. И сопроводительный текст типа «Как только дорвался до магазинов, так и отблагодарил».

В магазины я уже заглядывал. Во время поездок в Мюнхен за травами. В первой чуть не купил мощный планшет, но получил по рукам от Настены, заявившей, что дарить такой подарок человеку, круглые сутки торчащему перед компьютером, не самый лучший вариант. А во второй загляделся на миленькую шубку. И нарвался на логичный вопрос:

— И где она, по-твоему, будет в ней разгуливать? За стойкой ресепшена? Вдоль фасада отеля? Между барами?

В общем, я согласился и с этим предложением Голиковой. Но попросил помощи в выборе «правильной» модели часов, получил согласие и услышал интересную новость:

— Да, чуть не забыла! Вечером, пока ты миловался с Эрикой, мне прилетела смс-ка от папы. Он сообщил, что Котов-старший наконец-то перестал тупить и законопатил Илью в какую-то очень дорогую и известную наркологическую клинику Германии.

— Надолго?

— Понятия не имею. Но два года назад Кот уже проходил полный курс лечения, длившийся полтора месяца, а слетел с нарезки уже через неделю после возвращения в Москву. Значит, есть все шансы на то, что в этот раз проторчит там хотя бы два-три.

Прошлое, настоящее и будущее этого парня меня совершенно не интересовало, а ситуация с Мальцевой, наоборот, держала в напряжении. Вот я и задал назревший вопрос:

— А Яна больше не звонила?

— С тех пор, как наорала за то, что я ее, видите ли, не прикрыла? Нет! И не ответила ни на одну смс-ку Эрики и Дины. Впрочем, по утверждениям папы там все плохо: Ананьев-старший прилюдно заявил, что их семье проститутки не нужны, а значит, ни о какой свадьбе Яны с Давидом не может быть и речи. Дядя Паша озверел, начал экономическую войну и при любом удобном случае цитирует дочке эту фразу.

— Ничем хорошим это не закончится… — вздохнул я. И удивился излишне резкой реакции Голиковой:

— Да и плевать: мы носились с нею, как с писаной торбой, помогали всем, чем могли, несколько раз вытаскивали из полной задницы, а она к этому привыкла и теперь считает нормой! Да пошла она знаешь куда⁈

— Не шуми. Не люблю, когда ты ругаешься.

— Прости, больше не буду! — пообещала она. Затем вжалась в меня всем телом и добавила: — А если ты меня как следует обнимешь, то замурлыкаю от счастья. И буду мурлыкать, пока не заснем…

…Не знаю, как долго мурлыкала Танька, но я отключился именно под этот звук и почти мгновенно. Проснулся так же быстро, но по будильнику, в темпе растолкал бессознательное тело подруги, прислушался к тишине в гостиной и рванул поднимать Эрику, заслуженно считающуюся самой махровой совой в нашей компании.

Она, конечно, среагировала на щипки и щекотку, но нахально заявила, что встанет только после «о-о-очень горячего» поцелуя. Спорить с ней было бессмысленно, так что я поддался на шантаж и получил возможность полюбоваться на страшно довольную девчонку, выбравшуюся из-под одеяла и отправившуюся приходить в сознание под холодным душем.

Во втором номере пришлось столкнуться почти с той же проблемой. Только будить не одну Вильман, а всю толпу. Хорошо, Настена с Джинг, как обычно, подорвались с кровати сразу после ускоряющих шлепков и помогли с остальными. Уступив мне почетную обязанность заказать очень ранний завтрак и, «заодно», спустить в машину чемоданы, собранные еще накануне. Пока мотался вниз-вверх, дежурная по этажу прикатила к номеру тележку с едой, и я, поблагодарив девушку за оперативность, вломился к голодной толпе, успевшей собраться за одним столом и уже вовсю подначивающей Рыжову.

Ну да, чисто теоретически для этого были все основания, ведь она единственной во всей компании вышла к завтраку топлесс. Но в присутствии персонального цербера, считающего, что перевозить Леру куда бы то ни было еще рановато, и старающейся минимизировать время контакта заживающих ожогов с одеждой, альтернативы такому виду не было и не предвиделось. В общем, пришлось вступаться, принимать все следующие удары на себя и параллельно отдавать должное кулинарным талантам поваров «Феникса». А после завершения трапезы еще раз пробегать по номерам, проверяя, не осталось ли в них чего-нибудь нашего.

В гараж спустились на четверть часа раньше, чем договаривались с тренерами. Чтобы без спешки разложить правое переднее сидение «моего» джипа и устроить на нем Рыжову в соответствии с ценными указаниями «главврача». Справившись с этим нелегким делом, усадили Эрику с Диной в машину к Тане, так как в нашей стало на одно место меньше. Затем организовали конференцсвязь, дождались Алферова и Батырова, еще раз обговорили новые правила движения и предельно плавно тронулись с места.

В этот раз девяносто километров между отелем и аэропортом преодолели за два часа с минутами. Зато уберегли «раненую» от неприятных ощущений. Да, с момента высадки из машин и до посадки в самолет ей пришлось немного потерпеть, но тут мы были бессильны. Зато договориться со стюардессой получилось без каких-либо проблем, поэтому и взлет, и посадку Рыжова пролежала горизонтально. Потом пережила прогулку по переходному «рукаву», мотания по коридорам терминала, общение с таможенником, прощание с тренерами и переход до лимузина, заказанного Татьяной сразу после получения еще одного электронного авиабилета. А в салоне здоровенной девятиметровой дуры, собранной на базе штатовского «Хаммера», легла, облегченно выдохнула и своим замученным видом спровоцировала Линь выставить мне ультиматум:

— Лера едет к нам. Чтобы не пугать маму своим состоянием и не мотаться через весь город на процедуры по два раза в день!

Я «возмущенно» выгнул бровь, выдержал небольшую паузу и возразил:

— Не к вам, а ко мне: вы с Настей постоянно тусуетесь у меня в квартире, а бросать гостью там, где никто не появляется неделями, как-то некрасиво.

— Денис, я и так доставила вам столько беспокойства, что готова провалиться сквозь землю! — залившись густым румянцем, виновато сказала Рыжова. И подарила еще одну возможность пошутить:

— Придется проваливаться вместе: сегодня я, наконец, нашел подарок, который может загладить хотя бы малую часть вины за ситуацию, в которую ты попала из-за меня. И даже приобрел. А вручить тупо забыл!

Коробочку в подарочной упаковке и с игривым бантиком положил Лере прямо на живот. После чего снова откинулся на спинку кресла.

Девушка сначала онемела, затем нахмурилась и попробовала что-то возразить. Но не тут-то было — толпа моих единомышленниц быстренько объяснила всю глубину ее заблуждения, затем заставила сорвать тоненький слой бумаги с рисунками на новогоднюю тему и зааплодировала, услышав потрясенный лепет:

— Часы «Тиссо»? Мне⁈ Денис, ты одурел?!!!

Эти же три вопроса горели в ее глазах всю дорогу до нашего дома, хотя часы уже заняли законное место на левом запястье, а красивая коробочка перекочевала в сумочку. Они же, вероятнее всего, беспокоили и во время процедур, на которые Рыжову загнала Джинг после того, как подняла в квартиру. Но я этого не видел и не чувствовал. Ведь сначала помогал Голиковой, Вильман и Бахметевой перегружать шмотье в тачки. Затем прощался, отвечал на вопросы невовремя позвонившего Борисыча и здоровался с дежурным охранником. А после того, как добрался до квартиры, лазил по Интернету и организовывал обед. В результате откликнулся на зов Леры, как только Кравцова с Линь умчались в соседнюю квартиру разбирать чемоданы. И невольно подобрался, увидев мрачную решимость в глазах обычно спокойной и приветливой личности:

— Денис, я уже большая девочка, давно не верю в альтруизм, а в людях разочаровалась еще в школе, поэтому не понимаю внутренней логики ваших поступков и пребываю в постоянном напряжении. Посуди сам: вы забили на отдых десять дней назад и все это время занимались мною и моими проблемами — по очереди дежурили рядом с кроватью первые несколько ночей, носили на руках, перестилали постель, кормили чуть ли не с ложечки, мотались в Мюнхен за травами и мазями, не позволяли сорваться в депрессию и так далее. Более того, Джинг не отходит от меня до сих пор, а ты даришь дорогущие подарки, привозишь домой и даже тут уступаешь свою кровать! В обычной жизни так не бывает, значит, есть какая-то причина, которую я не вижу.

Я засунул руки в карманы, прошелся по спальне, а потом развернулся к Лере лицом и криво усмехнулся:

— С верой в альтруизм и хорошим отношением к людям я, как и ты, распрощался достаточно рано. И за пять лет жизни в детдоме нашел одного-единственного человека, который не сразу, но заслужил мое доверие. Однако в начале осени этого года жизнь словно врубила режим компенсации — рядом со мной последовательно появились Настя, Джинг и Таня со своей шайкой-лейкой. Откровенно говоря, я до сих пор не привык осознавать, что на них можно положиться, но это не мешает моему внутреннему зеркалу отражать их тепло, заботу и нежность, добавлять свою благодарность и радоваться каждому счастливому дню. По этой же причине никто из нас не чувствовал особого дискомфорта из-за необходимости забить на катание — мы получали море удовольствия от игры в карты, шуточных пикировок, совместного просмотра фильмов и так далее. Ведь тут, в Москве, меня грузят с утра до вечера пять дней в неделю, и возможности отдохнуть, не думая о завтрашнем дне, появляются ой как нечасто. С выводами по поводу кровати ты тоже поторопилась — она будет твоей только днем, чтобы не дергать тебя лишний раз в случае прихода гостей. А ночевать придется в гостиной на диване. Ну, и последнее: решив помочь Таньке Голиковой, ты невольно влезла в интриги, закручивающиеся вокруг моего будущего боя с нынешним претендентом на пояс чемпиона промоушена, сильно пострадала, но показала себя настолько достойной личностью, что заставила себя уважать. А во время невольного заточения в номере приятно удивила добрым десятком черт характера, которые в наше время считаются анахронизмом. Таким образом, у истоков моей заботы лежит сразу два чувства — то самое уважение и чувство вины. Кстати, обрати внимание на последовательность, в которой я их перечислил: для меня, детдомовца, научившегося договариваться с совестью, задвинуть куда подальше чувство вины не такая уж и большая проблема. А с уважением куда сложнее: тем, кого я действительно уважаю, внутреннее зеркало всегда воздает сторицей!

Не знаю, что Рыжова углядела в моих глазах за время этого монолога, но задавать дополнительные вопросы или доказывать, что она чего-то там не заслуживает, не стала — сглотнула подступивший к горлу комок, вытаращила глаза так, как будто пыталась удержать наворачивающиеся слезы, и захотела скрыть ураган чувств, бушующих в душе, за немудреной шуткой:

— Не боишься, что привыкну?

— Боюсь разочаровать. И не только тебя… — без тени улыбки сказал я. — Чтобы не потерять остатки самоуважения. Поэтому приходится воевать с отстраненностью, недоверчивостью и цинизмом, давно ставшими частью моего «я».

Забавно, но эти четыре предложения словно сняли с плеч Валерии весь груз сомнений, добавили ей уверенности в себе и заставили ответить откровенностью на откровенность:

— Если честно, то с отношением к совести и уважению мы с тобой похожи: я тоже, бывает, договариваюсь с первой, а за тех, кто по-настоящему заслуживает второго, стараюсь держаться руками и ногами. Правда, на таких везет крайне редко. Ведь в школе я была человеком второго сорта, тщетно пытавшимся дотянуться до небес, хотя училась лучше всех. А во дворе и институте считалась выскочкой, задавакой и подстилкой для состоятельных папиков. Хотя я ни разу не принимала ухаживания парней из круга общения подруг, а единственным человеком, который хоть как-то подходил под определение «папик», был отец Татьяны, как-то забравший меня по ее просьбе после лекций на семейное торжество, посвященное нашему поступлению!

Дальше можно было не рассказывать. Ведь ее положение в школе и в ВУЗ-е не так уж и сильно отличалось от моего в детском доме. Так что я искренне посочувствовал и мягко поинтересовался:

— Теперь-то хоть полегче?

Девушка искривила губы в гримасе, мало похожей на улыбку, и пожала плечами:

— Ну, как тебе сказать? С одной стороны, я получаю довольно высокую «белую» зарплату, потихоньку двигаюсь по карьерной лестнице и прикрыта от откровенных наездов непосредственного начальства близкой дружбой между Семеном Ростиславовичем и Геннадием Владиславовичем. С другой все куда хуже. Ведь протекция Большого Босса вызывает лютую ненависть всех тех, кто «честно выполняет свои обязанности и не лезет вверх через постель начальства»; любое мое слово, жест или поступок рассматриваются через увеличительное стекло, а потом нещадно перевираются; проявление симпатии к кому бы то ни было добавляет «яркости» уже имеющемуся клейму «проститутка» и так далее. Впрочем, на фоне того, что позволяют себе отдыхающие, это еще цветочки!

Тут Рыжова спохватилась, сообразив, что опосредованно хает помощь, оказанную Голиковыми, и постаралась объясниться:

— Но все это мелочи. Ведь я, вчерашняя студентка, не имеющая опыта работы по какой-либо специальности, получила хорошее место в серьезной компании, более чем достойную зарплату и возможность карьерного роста. А абсолютное большинство моих одногруппниц, вероятнее всего, зашвырнуло диплом на полку и пошло оббивать пороги косметических салонов, баров и магазинов женского белья, чтобы пристроиться хоть куда-нибудь!

— Если не смогло выскочить замуж или не пошло по пути наименьшего сопротивления… — добавил я, вспомнив судьбу нескольких воспитанниц детского дома, выпорхнувших во взрослую жизнь на год-два раньше меня.

Как ни странно, Валерия рассмеялась:

— Денис, дураки давно перевелись! В наше время богатые мужчины предпочитают «лизинг». Поэтому находят девушку помоложе и посмазливее, оплачивают ее хотелки по самому минимуму и, наигравшись, меняют на более свежую модель. Благо желающих урвать хотя бы кусочек красивой жизни — миллионы. А про почти выродившийся институт семьи и брака я вообще не говорю: в том кругу, к которому стремятся эти мотыльки, браки заключаются только для того, чтобы укрепить союзы между кланами, гарантировать будущее слияние компаний и тэдэ.

«Да и те, бывает, не складываются…» — мысленно буркнул я, вспомнив договорняк Мальцевых и Ананьевых. Но обсуждать эту тему не было никакого желания, так что я просто махнул рукой: — Ладно, бог с ними, с мотыльками и студентами, стоящими у разбитого корыта своих надежд. У нас с тобой есть неплохое настоящее и пара вариантов достойного будущего. Поэтому имеет смысл выбросить из головы все, что мешает наслаждаться жизнью здесь и сейчас, и радовать тех, кто этого заслуживает…

…Вторая половина субботы тянулась, как резиновая. Да, де-юре этот день считался днем отдыха, и я мог с чистой совестью забить на все и вся, но де-факто пришлось отвечать на бесконечные звонки спонсоров, жаждущих уведомить о скором начале того безумия, которое они называли раскруткой.

Общение с отцами Эрики и Дины я пережил более чем хорошо. Скорее всего из-за того, что первый начал разговор с искренней благодарности за хорошее настроение дочери после отдыха и особо не грузил, а второй, вместо того чтобы гнуть свою линию, предлагал разумные варианты, прислушивался к моим аргументам и даже соглашался на компромиссы. Беседа с Голиковым-старшим напрягла, в основном, из-за очень приличного списка обсуждаемых вопросов и множества мелких нюансов, которые я считал не особо важными, а Геннадий Владиславович — наоборот. Но даже это было еще цветочками. А ягодка — двадцатиминутный разговор с отцом Яны — выжал меня, как лимон: Мальцев-старший, разобравшись с рабочими вопросами практически влет, долго выяснял, не замечал ли я за его дочкой еще каких-либо странностей, потом описал ситуацию с отменой бракосочетания и даже посетовал на то, что Яна «спуталась» не со мной, а с Ананьевыми. Видимо, в сердцах. Ну, и для полного счастья, сам предложил на выбор три варианта компенсации за нанесенное оскорбление, сам принял мой выбор, но упорно не мог понять его логику.

Естественно, отзвонился и Горин. Но только для того, чтобы сообщить, что прибудет лично, ближе к восьми часам и не откажется поужинать пирогами, которыми мы его как-то накормили.

Впихнуть в оставшийся промежуток времени желательную «трешку» в бассейне было нереально, поэтому я в темпе разобрался с заказом, залез на дорожку и пробежал пятерочку. Что интересно, соревнуясь не с Кравцовой, а с Линь. Потом с ней же на пару отправился в душ и выслушал обстоятельный доклад о текущем состоянии здоровья единственной пациентки, щедро приправленный восторженными эпитетами в ее адрес:

— Благодаря вашей заботе Лера перенесла перелет и оба переезда без каких-либо осложнений. Селезенка и левая почка, считай, восстановились. Правую верну в норму к началу февраля. А ожоги заживают в разы быстрее, чем я рассчитывала в самых смелых прогнозах, из-за фантастической дисциплинированности, исполнительности и терпеливости этой девчонки!

— В общем, лечила бы ее и лечила… — пошутил я и вызвал в китаянке нешуточное возмущение:

— Денис, со второго курса и далее меня таскали на практику в военные госпитали, крупнейшие больницы Пекина и дома для престарелых чуть не каждую неделю, так что больных я навидалась на любой вкус. И представляю, на что способны самые терпеливые личности. Но Лера переплюнула их всех — первые четверо суток ее должно было корежить от боли практически непрерывно, но я не слышала даже писка, она стоически переносила самые неприятные процедуры, не устраивала истерик из-за необходимости пользоваться уткой, не ныла, не капризничала, не изображала страдания и так далее. Поверь, так не бывает. И я под впечатлением!

— Выводы будут?

Она отрицательно помотала намыленной головой, отпихнула меня от терминала управления кабинкой и наощупь включила верхние форсунки:

— Нет. Обойдусь выговором за главное прегрешение месяца: перед тем, как покупать подарок настолько достойной личности, тебе стоило поделиться планами со мной и Настей. Тогда мы бы тоже поучаствовали деньгами и не чувствовали бы себя посторонними!

Претензия была обоснованной, и я почувствовал, что горю:

— Эти часы я купил по совету Тани только для того, чтобы посторонние не сочли меня неблагодарным. А настоящий подарок будет после того, как Лера полностью выздоровеет. И подбирать его мы будем вместе. Впрочем, я все равно виноват и прошу прощения.

— Решил избаловать Лерку так же, как нас с Кравцовой? — мгновенно перестав обижаться, ехидно спросила Джинг, явно намекая на все то, что я им надарил после боя со Стрельцовым, в последний день пребывания в Вегасе и на следующее утро после прилета в Зёльден.

— Нет. Счел правильным прислушаться к советам Голиковой. Но эту тему мы обсудим втроем. Если получится, то сегодня ночью.

— Волнительно, однако! — прищурилась она, провокационно провела ладошками по груди, вроде как, смывая пену от шампуня, но вовремя вспомнила о том, что приезд Большого Начальства не за горами, и нехотя прервала чертовски приятные поползновения: — Что ты со мной сделал? Одна мысль о близости — и тормоза просто испаряются!

— Ну-у-у… делал… многое… и в удовольствие… — протянул я, слегка распустил ручки и получил по печени:

— Так, стоп! Если я сейчас заведусь, то ты меня уже не остановишь. Поэтому давай домываться и выходить.

Она нисколько не преувеличивала свои… хм… способности, поэтому пришлось униматься, домываться, выходить и одеваться. Потом Джинг унеслась в спальню проведывать Леру, а я отловил Кравцову, извинился за «главное прегрешение месяца», получил прощение и был мобилизован в ряды кухонных принеси-подай для ускорения подготовки к визиту Горина.

В четыре руки стол в гостиной сервировался как-то уж очень быстро, поэтому уже в семь с минутами мы с Настеной с чистой совестью покинули кухню и отправились в гости к Рыжовой. Там влезли в шуточную перепалку между лечащим врачом и его пациенткой, потеряли ощущение времени и вернулись в реальность только тогда, когда ко мне на телефон пришло уведомление о доставке. Пришлось шевелиться — выбегать на балкон, засыпанный снегом почти по колено, разгружать квадрокоптер, покрытый инеем, возвращаться в теплую квартиру и получать по заднице кухонным полотенцем за мокрые следы на полу. А потом в дверь позвонил Алексей Алексеевич, и веселье пришлось прервать…

…Горин ворвался в прихожую, как порыв зимнего ветра, пожал мне руку, сделал по комплименту Кравцовой и Линь, спросил, в какой из квартир мы поселили Рыжову, и поинтересовался у китаянки, нельзя ли заглянуть к «выздоравливающей» хотя бы на пару минут.

Требуемое посещение не сразу, но организовали. Убрав небольшой бардак в спальне и придав Валерии более-менее презентабельный вид. И в который раз оценили весьма своеобразный характер работодателя: перед тем, как переступить порог спальни и обратиться к личности, не имеющей в его глазах никакого веса, он все равно подобрался и посерьезнел. А после приветствия взял быка за рога — принес «Валерии Евгеньевне» официальные извинения за случившийся инцидент, поинтересовался ее нынешним самочувствием, внимательно выслушал ответ и предложил обращаться за помощью, если таковая потребуется.

Говорил достаточно искренне, но меня все равно не оставляло четкое ощущение, что все эти слова — всего лишь мельчайшие фрагменты огромной паутины, которую вот уже который год сплетает этот человек в деловом мире Москвы. Впрочем, мысли о том, чем он занимается где-то там, за пределами сферы моих интересов, пропали в неизвестном направлении, как только Горин завел разговор о тех уродах, которые прилетали в Зёльден по мою душу:

— Кстати, наемники, которым вы объяснили всю степень их неправоты, больше никого не обидят. Не далее, как позавчера они проигнорировали ПДД на одном из горных участков дороги «Зёльден-Инсбрук», не справились с управлением во время заноса, пробили ограждение моста и упали в реку. Так что справедливость иногда торжествует.

Рыжова приняла новость более чем достойно — равнодушно пожала плечами и нисколько не изменилась в лице. Чем, кажется, приятно удивила Алексея Алексеевича. А потом мы оставили ее в покое, перебрались в гостиную, расселись вокруг стола, и Горин устроил мне разнос за личное участие в допросе наемников:

— Денис, твое дело тренироваться и побеждать НА КАНВАСЕ, а все остальные вопросы будь добр переадресовывать тем, кто получает деньги за их решение! Да, рядом с тобой была Анастасия Олеговна с инструментарием, позволяющим… многое. Но ведь техника срабатывает далеко не всегда! Ну, и зачем нам лишние проблемы?

Проехался и по моему решению подпустить к этим уродам Рыжову — очень подробно описал несколько возможных негативных последствий этого поступка, поинтересовался, чем я думал в тот момент и получил ли какие-либо реальные «дивиденды», хоть как-то оправдывающие эту дурь. Впрочем, «добивать» не стал — убедившись, что я осознал свои ошибки, потребовал забыть о детской наивности, юношеском максимализме и любви к войнам с ветряными мельницами, стребовал обещание в дальнейшем держать себя в руках и унялся. В смысле, вспомнил про Котова-старшего и усмехнулся:

— Кстати, неоднозначные поступки совершаешь не ты один. Скряга опять объединил приятное с полезным: для того, чтобы наказать сына за очередной серьезный залет, он забрал у него оба снегохода «Ямаха», подаренные на этот новый год, и их же подарит вам в качестве компенсации за доставленные неприятности!

На мой взгляд, подарок получался не из дешевых. Но высказывать такое мнение я поостерегся, не представляя, какие отношения связывают этих мужчин, и что может вывести из себя Горина. В итоге после долгих и нудных разглагольствований на тему тупой мелочности и неблагодарности дождался очередной смены темы разговора и здорово расстроился, услышав не самую приятную новость:

— Помнишь Линду Доулан? С седьмого по одиннадцатое января у нее были какие-то дела в Европе, а на обратном пути она «сделала небольшой крюк», заскочила в Москву и очень-очень расстроилась, что не застала тебя в городе…

Заметив, что я помрачнел, Алексей Алексеевич понимающе хмыкнул и перестал прикалываться:

— Не грузись — я свозил ее в ресторан, как следует напоил, а потом вправил мозги. В смысле, показал нарезку из боев Марата Алабина, позволил ознакомиться с графиком твоих тренировок на ближайшие полтора месяца и дал понять, что ты свой отдых уже отгулял. В общем, до поединка она тебя дергать не будет. Но с достаточно большой долей вероятности прилетит его посмотреть. А для того, чтобы тебя как следует порадовать и мотивировать, дала слово надавить на Ричарда Логана, чтобы тот свел тебя с кем-нибудь из первой пятерки официального рейтинга полутяжей «Овердрайва».

— Нет худа без добра? — мрачно пошутил я и получил в ответ любимую пословицу Кравцовой:

— Любишь кататься, люби и саночки возить.

Хотел я заявить, что эти саночки мне не по душе, но промолчал. И правильно сделал — невесть в который раз убедившись в моей вменяемости и управляемости, Горин озвучил новость, о которой мог бы и умолчать:

— А теперь новость не для всех, напрямую касающаяся Алабина и его не таких уж и могущественных покровителей. Вчера я встречался с одним… намного более влиятельным господином с гербами и звездами на погонах, являющимся большим поклонником смешанных единоборств и азартных игр. Беседа получилась долгой и интересной — он узнал о причинах проигрыша двух своих последних фаворитов, посмотрел несколько видеозаписей, подтверждающих мои слова, и обиделся. На недобросовестных менеджеров, «химиков» из некоторых промоутерских компаний и любителей устраивать договорняки. Последствия его обиды веселят Москву с раннего утра — одних вызвали на разъяснительную беседу, другим арестовали счета, третьих вовсю трясут оперативники ФСКН, четвертых уже задержали. А покровителям Марата прилетела настолько весомая плюха, что в ближайшие полгода о каком-либо противодействии с их стороны можно даже не думать.

— И теперь за меня будет успешно болеть еще один человек, верно? — спросил я, без труда доперев до наиболее вероятной «цены вопроса».

— Такой болельщик не помешает. Особенно у нас, в России…

…Алексей Алексеевич уехал в одиннадцатом часу сытым, упившимся чаем и довольным жизнью. А минут через двадцать пять отзвонился Котов-старший и попросил спуститься во двор, чтобы запустить на территорию жилищного комплекса его подарки.

Просьбу выполнили вдвоем с Кравцовой — пообщались с дежурным охранником по домофону, встретились с дарителем, обнаружившимся в фойе, поздоровались и вместе с ним вышли к воротам. А там ошалело оглядели две здоровенные дуры, на сидении каждой из которых запросто должно было поместиться два крупных мужика в зимней одежде или целая стайка девчонок, одинаково почесали затылки и задумались, куда же приткнуть все это добро. Хорошо, охранник, который контролировал процесс, напомнил о пустующем машиноместе нашей второй квартиры.

После этой подсказки джипы с прицепами умчались к въезду в подземный гараж, а мы с Котовым вернулись в подъезд и воспользовались лифтом. А потом началось самое неприятное: общение с расстроенным отцом «непутевого сына», пытающимся скрыть омерзительное настроение за перечислением ТТХ флагманов последней линейки моделей снегоходов компании «Ямаха» и советами по их эксплуатации. В результате домой поднялись в половине двенадцатого основательно продрогшими и здорово вымотанными морально. Оставили сверток с документами в прихожей, разулись, разделись и отправились к девчонкам. Показывать фотографии снегоходов, которые нащелкала Настя. А в одиннадцать пятьдесят три в дверь затрезвонили снова. Нахально и бесцеремонно до невозможности.

Я, конечно же, пошел выяснять личность человека, настолько не дружащего с головой, выглянул в коридор через терминал домофона и обнаружил Голикову. С волосами, собранными в несерьезные хвостики, в спортивном костюмчике самого затрапезного вида, в домашних тапочках на босу ногу и улыбающуюся во все тридцать два зуба.

Остыл. Впустил. И в мгновение ока обзавелся увесистым «рюкзаком». Правда, висящим спереди и от избытка чувств целующим куда попало. Отнес его в спальню, показал девчонкам и аккуратно посадил рядом с Лерой. А через пару секунд услышал первое членораздельное предложение:

— Рыжова, у меня возник вопрос интимного плана!

Та, естественно, заинтересовалась и попросила конкретики.

— Провалами в памяти еще не страдаешь?

— Сказала бы, что наслаждаюсь, но не хочу врать.

Татьяна фыркнула, но расспросы не прекратила:

— Тогда процитируй обещание, полученное сразу после того, как я предложила тебе поработать на Семена Ростиславовича.

Рыжей тут же стало не до смеха — она посерьезнела, смяла пальчиками простыню и не очень уверенно произнесла:

— Что в один прекрасный день ты меня заберешь.

— Прости, я соврала… — сокрушенно вздохнула развлекающаяся оторва: — Забирать приходится прекрасной зимней ночью. Надеюсь, ты на меня не в обиде?

Валерия выдохнула ответ еще до того, как дослушала последнюю фразу:

— В какой, нафиг, обиде⁈ Это самая лучшая новость, которую я когда-либо слышала!!!

— Тогда завтра в десять утра по Москве зайдешь на свою рабочую почту, прочитаешь полученный пакет документов, поставишь электронную подпись и отправишь обратно. Если что-то не понравится — наберешь мня. Но проблем не будет: вопрос уже решен окончательно и бесповоротно, претензий к тебе нет и не предвидится, а на двухнедельной отработке никто настаивать не будет. И еще: если в Зёльдене у тебя осталось что-либо действительно нужное, то составь список, и эти вещи тебе привезут.

Валерия молодцевато вжала затылок в подушку, изобразила лихость и придурковатость, выпрямила руки в локтях и гаркнула:

— Будет исполнено, ваше высокопревосходительство!!!

Голикова величественно кивнула, сделала вид, что поправляет несуществующую фуражку, стряхнула соринку с отсутствующих погонов и продолжила ерничать:

— Высочайше дозволяю использовать это титулование всегда и везде, но в глубине своей чувствительной души хранить верность самому «высоко» и «превосходительству» нашей компании, то есть, Денису Чубарову. Ибо он — наш настоящий Большой Босс. Просто пребывающий в режиме инкогнито и пока вкладывающий здоровье и душу в процесс накопления первоначального капитала, требующегося для реализации плана «Барбаросса»!

Кравцова, внимательно вслушивавшаяся в каждое ее слово, сделала напрашивавшийся вывод, но решила уточнить самые важные нюансы. Как водится, в шуточной форме:

— Как я понимаю, вы с Денисом договорились о чем-то серьезном и в данный момент накладываете лапу на перспективную молодежь?

Прекрасно понимая, что называть достаточно абстрактный ночной треп словом «переговоры» и в одностороннем порядке давать девчонкам какие-либо обещания будет неправильно, Татьяна вопросительно посмотрела на меня. Я размышлял о ее предложении целый день и успел определиться со своей позицией. Но прежде, чем ее озвучивать, оглядел остальных девчонок.

Настя выглядела спокойной, как удав, но, судя по легкому прищуру и положению корпуса, пребывала в приличном напряжении. Вероятнее всего, со знаком «плюс», так как изредка изображала едва заметный намек на удовлетворенную улыбку. Джинг волновалась. Но в меру. Видимо, понимая, что присутствие во время этого разговора можно считать подтверждением ее членства в «команде будущего». Валерия была счастлива до умопомрачения, что невольно заставляло задумываться о реалиях ее работы в «Фениксе», оставшихся за кадром. А Татьяна, хоть и улыбалась, но дико боялась услышать отказ или что-нибудь столь же неприятное. Пришлось успокаивать:

— По большому счету, четких договоренностей еще нет. Есть вариант строительства будущего, не связанного с вечным мордобоем, возможность законного получения первоначального капитала, доверие друг к другу, как к деловым партнерам, и команда личностей, не умеющих подставлять и предавать, обладающих разноплановыми навыками очень высокого уровня и способных добиваться одной цели.

— Стартовые условия великолепны… — признала Линь, скрестив руки под грудью. — А о плане «Барбаросса», как я понимаю, пока говорить рано, так как он будет прорабатываться как минимум до тех пор, пока не наберется нужная сумма и Денис не разберется с договорными обязательствами перед Борисычем и Гориным. Поэтому у меня только два вопроса: сколько человек в команде и кем вы нас видите — наемным персоналом или младшими партнерами?

Первый вопрос беспокоил и меня, поэтому я поймал взгляд Голиковой и предложил озвучить ее точку зрения достаточно понятным поворотом ладони. Она облизала губки, пару секунд поколебалась и решительно тряхнула волосами:

— Пока в команде только мы: Яна в пролете, даже если приползет просить прощения на коленях, Дина будет помогать всем, чем сможет, но ее рано или поздно загрузят семейным бизнесом, выдадут замуж и тэдэ, а Эрика стоит на перепутье, пытаясь определиться со своими планами на будущее. А по поводу второго вопроса скажу так: я бы предпочла работать с младшими партнерами. Денис, как я вижу, тоже. Но мы примем любое ваше решение. Вернее, его примет он, а я по ряду причин вижу себя на вторых ролях.

— Такой Большой Босс мне по душе и по телу! — мурлыкнула Кравцова и, судя по льдинкам, на миг появившимся во взгляде, замаскировала под следующей шуткой вполне серьезное требование. — И с этого мгновения он говорит — мы делаем. Улыбаясь, прогибаясь и все такое.

— Лер, учти, «все такое» — это переменная, текущее значение которой должно соответствовать сложившейся ситуации, настроению любимого босса и еще десятку параметров, которые мы доведем до тебя позднее… — подхватила Голикова.

— Хорош пугать девчонку! — возмутился я.

— А кто пугает-то? — округлила глаза Рыжова. — На мой взгляд, они описывают самые радужные перспективы! По крайней мере, для меня.

Рассмеялись все, кроме Татьяны: задрав левый рукав и посмотрев на часы, она потемнела взглядом и повесила прелестный носик:

— Ребят, давайте договорим как-нибудь потом, ладно? А то мне надо бежать: я обещала провести этот вечер с родителями и свалила на полчасика только из-за того, что к ним заглянули соседи…