Всадник на белом коне (СИ)

Пролог

Пролог.

11 августа 2035 г.

— Может, все-таки ко мне? — вкрадчиво поинтересовалась Селезнева, игриво облизав аппетитные губки. И, не дождавшись мгновенной реакции на провокацию, нанесла добивающий удар, сдвинув подол и без того короткого летнего платьица на ладонь выше.

Предложение было сказочным, и еще в прошлую субботу Михаил принял бы его, не задумываясь. Но сегодня… сегодня это было бы редкой глупостью. Ведь четыре первых будних дня этой недели он убил на подготовку к шагу, который должен был изменить всю его жизнь, а шесть последних часов старательно создавал необходимое настроение. В общем, рука, потянувшаяся было к сенсорному экрану, чтобы вбить в навигатор новый адрес, была перенаправлена к хрупкому плечу, прикрытому почти невесомой тканью, скользнула вдоль ключицы к краю скромного выреза, ласково коснулась шелковистой кожи и едва заметно вдавила в нее несколько звеньев ожерелья от «Harry Winston».

Намек был понят влет — самая красивая девушка если не всей Вселенной, то, как минимум, столицы России безмолвно согласилась прекратить издевательства, прижала к груди дорогущий подарок и пододвинулась поближе, подставляя щечку под поцелуй. Правда, после прикосновения губ не удержалась от легкого укола — едва заметно развела колени, выждала несколько секунд, а затем, как ни в чем не бывало, поправила плотную повязку на глазах.

— Ну, и лиса же ты, Алиска! — облизав пересохшие губы, восхищенно выдохнул Торопов, под жизнерадостный смех любимой плавно снизил скорость почти до нуля, съехал с асфальта в свеженакатанную колею и врубил дальний свет.

Стоило тяжеленному бронированному джипу закачаться на первых же колдобинах, как Селезнева продемонстрировала ту самую незаурядную способность к анализу, благодаря которой и привлекла к себе внимание владельца далеко не самого захудалого торгово-промышленного холдинга России:

— Как я понимаю, мы за городом. Вероятнее всего, где-то на юго-востоке. Судя по углу наклона машины и изменению звукового фона, поднимаемся по лесу на какую-то возвышенность. Из интересных возвышенностей, имеющихся в радиу-… Так, стоп: меня ждет сюрприз! Поэтому выключаем голову, считаем себя жертвой умопомрачительно сексуального маньяка и готовимся к восхити-… ой, о чем это я? Конечно же, к жутко страшной ночи и невероятным удово-… ой, опять ошиблась: правильнее будет «нестерпимым страданиям»!

Желание, вспыхнувшее в нем в этот момент, было таким острым, что он изо всех сил сжал пальцы на руле, затем сглотнул подступивший к горлу комок и хрипло попросил:

— Алис, не буди во мне зверя!

— А разве он хоть когда-нибудь засыпает? — притворно удивилась чертовка и внезапно перестала издеваться: — Прости! Я шучу, чтобы не сойти с ума от предвкушения. Ведь я восхищалась твоей безумной фантазией и любовью к нестандартным розыгрышам чуть ли не с первого дня работы в холдинге. А теперь, когда ты разыгрываешь не других, а меня, плавлюсь от счастья!

«Это будет не розыгрыш…» — мысленно признался Торопов. Затем накрыл ладонью предплечье женщины своей мечты и мягко улыбнулся: — Потерпи еще минуты три-четыре, ладно?

— Можешь рассчитывать на шесть-восемь… — великодушно заявила Селезнева. И хищно ощерилась: — А на девятой я отпущу тормоза!

«Угроза», приятно согрев душу, заставила ускориться. Поэтому Михаил плюнул на возможные проблемы с подвеской и чуть-чуть добавил газу. А когда машина, последний раз рыкнув мощным мотором, преодолела самую крутую часть затяжного подъема и выкатилась на вершину холма, прикипел взглядом к местности, которую до этого видел только на картинках с камер квадрокоптеров. Тем не менее, квадратный силуэт Семена Макеева, застывшего памятником самому себе неподалеку от опушки, заметил только после того, как начальник службы безопасности поднял правую руку и продемонстрировал кольцо из большого и указательного пальца. «Доклад не по форме» откровенно порадовал и помог расслабиться — обрадованный мужчина благодарно мигнул помощнику аварийкой и, дождавшись его исчезновения в кромешной тьме ночного леса, остановил джип точно в середине прямоугольника, предупредительно подсвеченного крошечными зелеными светодиодами.

Вглядевшись в траву со своей стороны машины, но так и не заметив камуфляжную маскировочную сетку, под которым бригада строителей надежно спрятала беседку, кое-какое «вспомогательное оборудование» и колею, оставленную строительной техникой, Торопов удовлетворенно хмыкнул, проверил, на месте ли коробочка с обручальным кольцом, и заглушил двигатель:

— Все, приехали! Сейчас я обойду тачку, открою твою дверь и объясню, что делать дальше.

Селезнева коротко кивнула и прикусила губу. А секунд через тридцать послушно вцепилась в протянутую руку, нащупала ножкой поверхность тартановой дорожки, выбралась из джипа и принюхалась:

— Ого, какие интересные запахи!

— Тут много чего интересного! — ухмыльнулся Михаил, помог девушке пройти четыре метра до небольшой площадки, залитой все тем же тартаном, и остановился рядом с декоративным столиком: — Алис, ты мне доверяешь?

Она утвердительно кивнула:

— Да! Причем не только тебе, но и твоему зверю.

У Торопова мгновенно пересохло во рту. Тем не менее, он все-таки смог справиться с очередной вспышкой безумного желания и озвучил именно то, что собирался:

— Слева, сантиметрах в двадцати от твоего колена — лавка. На ней купальник, который желательно надеть, не снимая повязки. Справишься?

— Показать стриптиз без музыки? Запросто! — хохотнула она и подняла руки, чтобы, вроде как, распустить волосы. Но сделала это настолько эротично, что у Торопова пересохло во рту, а руки сами собой потянулись к небольшой, но чертовски красивой груди, крайне выгодно обрисованной натянувшимся платьем.

«Она занималась современными бальными танцами целых восемь лет!» — мысленно напомнил себе несчастный мужчина и зажмурился:

— Алис, мы с тобой стоим на перепутье. Продолжишь доводить меня до белого каления — я сдамся и сойду с ума от счастья, но мой сюрприз получится куда менее ярким, чем хотелось бы. Отложишь на потом — расстроюсь, но…

— Поняла. Отложу. Я быстро… — без тени обиды в голосе протараторила она и зашуршала тканью.

Торопов занялся тем же самым. Но сначала вытащил из внутреннего кармана пиджака коробочку с кольцом и спрятал ее в траве, а затем встал так, чтобы не видеть, как обнажается его женщина. Как и следовало ожидать, в таком режиме процесс переодевания не затянулся, и через считанные минуты за спиной Михаила раздался спокойный голос Селезневой:

— Все, я готова.

Он развернулся на месте, оглядел точеную фигурку, затянутую в темно-синий раздельный купальник, и задохнулся от восхищения:

— Знаешь, терять голову от юных красоток я перестал лет в двадцать пять. Годам к тридцати окончательно убедился в том, что для меня доброта, ум, жажда знаний, чувство юмора, внутренняя чистота и порядочность в разы важнее даже самой сногсшибательной внешности. А сейчас смотрю на тебя и понимаю, что наконец нашел свой идеал — в тебе есть и красота, и все те черты, которые превращают женщину в Личность, достойную уважения и любви!

— Захвалишь…

— Ты не избалуешься! — уверенно сказал он, спрятал в левой ладони вожделенную коробочку, приобнял девушку за талию и помог ей сделать еще несколько шагов по дорожке. А когда довел до очередной площадки, остановился и предвкушающе улыбнулся: — Перед тобой металлическая лесенка. Нащупай поручни, спустись вниз и отойди в сторону ровно на один шаг.

— Бассейн на вершине холма, поросшего лесом⁈ — ошалело выдохнула она, шагнув на первую ступеньку и почувствовав пальцами ноги теплую воду.

— Что-то вроде того… — буркнул он, подождал, пока она спустится в воду и отойдет от лестницы, спустился следом, повернул спиной к той части небосвода, которая подсвечивалась заревом никогда не засыпающей Москвы, и обнял за талию: — Все, повязка больше не нужна.

Селезнева включила голову еще до того, как отбросила в сторону ненужное украшение и как следует огляделась:

— Ночной лес… Светодиоды в качестве подсветки… Звездное небо… Ты хотел, чтобы я полюбовалась Персеидами, верно?

Торопов отрицательно помотал головой:

— Не совсем. Говорят, что каждая падающая звезда — это одно желание. Мелочиться не в моем вкусе. Тем более, на пару с тобой — я решил загадывать желания оптом!

— А шеи не устанут? — хихикнула она.

— Неа: под поверхностью воды — двухспальный лежак. За левым бортиком — холодильник с напитками и закусками. А чуть правее — пульт от стереосистемы. Правда, зная твой характер, почти уверен, что сегодня мы обойдемся без музыки…

…Лежать в теплой воде, переплетя пальцы рук, смотреть в ночное небо, болтать о всякой ерунде и загадывать желания было настолько приятно, что Торопов очень быстро потерялся во времени. Нет, на вопросы любимой девушки о покупке никому не нужного участка, не самом стандартном строительстве и будущем этого заповедника счастья ответил достаточно подробно. И даже отшутился, услышав диагноз «Ты сумасшедший!». Но о порядком надоевшем бизнесе со всеми его вечными проблемами практически не вспоминал. Зато улыбался, когда улыбалась или смеялась Селезнева, таял от нежности при каждом ее прикосновении, сходил с ума от легкой хрипотцы, периодически появляющейся в ее голосе. А еще раз за разом представлял, как будет делать предложение самой восхитительной девушке во вселенной, мысленно шлифовал формулировки отдельных фраз и… чувствовал себя не сорокалетним мужиком со специфическим жизненным опытом и неподъемным ярмом большого бизнеса на шее, а влюбленным мальчишкой, еще не разбившим первые розовые очки.

Что самое забавное, последнее радовало больше всего остального. Ведь, пребывая в давно забытом состоянии перманентного счастья, он мечтал о будущем с детской наивностью и головокружительным размахом. То есть, представив несколько важнейших вех будущей жизни с Алисой, задумался о детях. Да, именно о них, хотя до этого момента считал подобные мечты прерогативой одних лишь женщин. Более того, определился с желаемым количеством отпрысков. Видимо, поэтому среагировал на падение очередной звезды, скажем так, не очень адекватно — вместо того, чтобы загадывать желание про себя, озвучил его в полный голос. Да еще и в форме обращения к любимой:

— Хочу, чтобы ты родила мне двух сыновей и дочку!

Как ни странно, но именно в этот момент метеор, преодолевший треть пути до горизонта, вдруг распался на две отдельные искорки! Одна, заметно более крупная, промчалась сквозь сияние над столицей и унеслась во тьму космоса. А вторая, описав красивую дугу, упала куда-то к восточной окраине города одновременно с уверенным ответом Селезневой:

— Рожу!