Всадник на белом коне (СИ)

Глава 9

23 ноября 2040 г.

…Горин заявился к нам в номер в половине двенадцатого утра злым, как собака. Поздоровавшись со мной и девчонками, обратил внимание на бумажную книгу в моей руке, удивленно выгнул бровь и поинтересовался, что это я читаю. Узнав, что «Маленькую хозяйку большого дома» Джека Лондона, уважительно хмыкнул и сделал напрашивающийся вывод:

— В общем, даже сегодня спокоен, как удав?

Я утвердительно кивнул. И жестом пригласил проходить в гостиную.

— Тогда озвучу очередную «веселую» новость: без десяти четыре утра в окно твоей квартиры «совершенно случайно» влетел дрон службы доставки сети ресторанов быстрого питания «Гурман», перехваченный «некими злоумышленниками» для использования в качестве средства пересылки тяжелых наркотиков клиентам.

— А через считанные минуты в квартиру, конечно же, начали ломиться оперативники ФСКН, отслеживавшие конкретно эту доставку… — насмешливо продолжила Кравцова, разливая по бокалам безалкогольные напитки.

— Как ты догадалась? — язвительно поинтересовался мужчина, за последние две недели до смерти уставший от регулярных попыток тех самых «неизвестных злоумышленников» вывести меня из себя.

— После хамского поведения допинг-офицера, прибывшего за анализами крови с медсестрой, у которой тряслись руки, чудом не удавшегося тарана машины Дениса со стороны пассажирского сидения, нескольких попыток подкупить ассистентов Алферова, серьезной аварии на подстанции, обеспечивающей электричеством наш спорткомплекс, и сразу двух неприятных инцидентов на взвешивании можно было ждать и худшего… — заявила она и вручила ему бокал с «Дюшесом».

— Представляю, как разозлились те, кто планировал эту операцию, изучив записи камер жилого комплекса и узнав, что в квартире никто не появляется уже двое суток! — осторожно влезла в разговор Джинг.

— Да, переезд в ВИП-номер «Акинака» был весьма своевременным… — сказал я, поблагодарил Настену за протянутую минералку без газов и снова повернулся к Алексею Алексеевичу: — Будь этот бой титульным, я бы еще понял подобную суету. А так…

Мужчина задумчиво потер идеально выбритый подбородок, затем кинул на Кравцову вопросительный взгляд, получил такой же безмолвный ответ и перестал фильтровать озвучиваемую информацию:

— Согласно прогнозам аналитиков, просчитывавших последствия удачного охмурения Татьяны Голиковой, ряды твоих фанатиков должны были сначала пополниться семью-девятью процентами ее подписчиков, а после прекращения отношений потерять полтора-два. Реальный результат оказался в разы выше — на твоей страничке уже зарегистрировалось порядка сорока двух процентов ее читателей, и процесс продолжается. Но самое интересное даже не это: узнав о первом серьезном увлечении дочери, отец Татьяны приказал своим СБ-шникам собрать всю возможную информацию о тебе и, заодно, взять девочку под плотный контроль. Специалисты у него не хуже моих, соответственно, о том, что она поставила на твою победу в первом раунде все свои накопления, ему доложили сразу же после визита девочки в букмекерскую контору «Кацман и сыновья». Прекрасно зная, что его дочь далеко не дура, Гена, вероятнее всего, проанализировал ее поведение, не нашел в нем ни единого признака стандартной подростковой влюбленности, пришел к выводу, что она каким-то образом получила инсайдерскую информацию, и решил поучаствовать в этой забаве своими деньгами.

— А дальше не могла не начаться цепная реакция… — криво усмехнулась Кравцова. — Для того, чтобы повысить планируемый выхлоп, он был обязан слить конкурентам инфу о том, что сделал очень крупную ставку на Стрельцова. А те, изучив его досье и узнав, что он терпеть не может любые игры на деньги, засуетились.

— Именно! — подтвердил Горин. — Я тоже приложил руку к раздуванию этого ажиотажа — через десятые руки известил тренерский штаб Стрельцова о том, что тебе недавно серьезно «пробили» бедро левой ноги, и ты все никак не восстановишься.

Тут я подобрался и выпал из разговора, пытаясь представить все те возможности, которые подарит стремление Огнетушителя воспользоваться этой «уязвимостью». Прокрутил в голове пару-тройку интересных вариантов и еще несколько отбраковал. Затем условным жестом попросил Настену выйти в центр комнаты и занять правостороннюю стойку, встал перед ней, мысленно проиграл последовательность его и своих действий, дождался медленного джеба в подбородок и… расплылся в хищной улыбке!

— Что-то придумал⁈ — одновременно выдохнули все трое, судя по выражениям лиц, все это время наблюдавшие за моими раздумьями.

— Ага! — аж подрагивая от предвкушения поддакнул я.

— Не рассказывай и не показывай!!! — мгновенно посерьезнев, потребовал Алексей Алексеевич. — Да, номер, вроде как, проверяется достаточно регулярно, но лучше перестраховаться…

…После ухода Горина я продолжил отдыхать. Умял тарелку гречки с двумя кусками куриной грудки, порубился с девчонками в карты на желания и посмотрел свежий голливудский криминальный боевичок. А ближе к четырем часам дня начал собираться. Вернее, неторопливо оделся, сделал комплимент Настене, нарядившейся в потрясающе красивое темно-вишневое вечернее платье и в туфельки на высоченном каблуке, подтянул повыше замочек «молнии» спортивного верха Джинг, дабы всякие левые мужчинки не могли лицезреть умопомрачительный бюст, символически прикрытый кружевным лифчиком, и взял с кресла заблаговременно собранную спортивную сумку.

Звонок Коли Докукина, командира группы сопровождения, раздался ровно в шестнадцать ноль-ноль, так что, поговорив с ним по телефону и узнав, что он и его парни уже стоят за дверью номера, я накинул капюшон толстовки, снял с вешалки теплую куртку и вытолкал девчонок в коридор.

Спуск на лифте для ВИП-персон в отдельное помещение подземного гаража прошел без каких-либо эксцессов. Равно, как и процесс рассадки по машинам. А потом кортеж из двух роскошных бронированных лимузинов и четырех не менее бронированных джипов стремительно вознесся по спиральному пандусу на уровень земли, вылетел на улицу, втиснулся между двух полицейских автомобилей со включенными мигалками и понесся по направлению к «Лужникам». Как водится, напрочь игнорируя требования ПДД, действуя на нервы работникам полосатой палочки и пугая прохожих. В таком режиме езды пробки нам не грозили, так что до служебного входа на Большую Арену доехали всего за двадцать минут. Там без труда миновали «заслон» из доброго десятка шкафообразных охранников, отсекающих левый народ, прогулялись по хитросплетению служебных коридоров и добрались до помещений, выделенных персонально для меня-любимого. Ну, а после их инструментальной проверки продолжили убивать время, ибо приехали, мягко выражаясь, рановато.

С появлением тренерского штаба стало куда интереснее: Алферов с Батыровым, ввалившиеся в комнату отдыха взъерошенными, как после хорошей драки, сходу включились в работу. Сначала устроили форменный допрос, выясняя, как я спал, что ел, и в каком настроении. Затем деловито поинтересовались, как мое бедро и смогу ли я нормально отработать новый гейм-план. А после получения утвердительного ответа устроили настоящее шоу, гоняя меня по несуществующей стратегии и тактике!

Приблизительно в том же ключе прошла и «практика»: дав мне как следует размяться, Дмитрий Петрович помог «запрограммировать» сознание на те варианты проходов в ноги, которые реально готовились под бой со Стрельцовым, а Али Мавлетович дал себя повалять в партере. При этом оба ни словом, ни жестом не показали своего недовольства тем, что я переиграл их планы. Хотя с вероятностью процентов в девяносто пять обязаны были как минимум злиться.

Третьим звеном в цепочке «Слишком быстрая инструментальная проверка — шоу тренеров» стало появление Алексея Алексеевича. Вернее, то «неподдельное волнение», с которым он просил меня ни в коем случае не рисковать, не проявлять инициативы и, не задумываясь ни на мгновение, выполнять каждое Ценное Указание Алферова и Батырова! После такой «подсказки» я окончательно убедился в том, что вокруг меня закручивается спираль очередной «многоходовки», пообещал быть благоразумным и с чувством выполненного долга отправился сдаваться Линь.

Разогревала она меня без иголок, но даже так умудрилась не только взбодрить, но и вывести тело на самый пик возможностей. В результате к моменту появления сотрудника промоушена, предупредившего о том, что до моего выхода осталось пять минут, я пребывал в готовности к чему угодно. Хотя нет, не так — я жаждал боя! Причем боя на максимальных скоростях и на пределе сил! Поэтому «танцевал» по помещению, всаживая забинтованные кулаки в ладони, подставляемые Алферовым, и «берег» левую ногу. Не потерял этот настрой и во время торжественного выхода к октагону, купающемуся в лучах десятков прожекторов: спускался под старенькую, но от этого не менее любимую композицию Луки Сестака «Walk with the devil», не слыша ни музыки, ни рева толпы, ни того, что говорили члены команды, идущие следом. А потом вообще «отключился», более-менее придя в себя только во время своего представления публике и лишь потому, что почувствовал насмешливый взгляд Стрельцова.

Где-то на границе сознания всплыли те громкие обещания, которые этот боец дал своим болельщикам в самом начале стердауна, но внутреннего спокойствия не поколебал. Равно, как не разозлил и показанный мне театральный жест в стиле императоров Древнего Рима, приговаривавших проигравших гладиаторов к смерти — я смотрел не на большой палец, показывавший на канвас, а сквозь стареющего показушника, пытающегося поддерживать былую славу скандалами в Сети. И ждал команды рефери. Соответственно, сосредоточился на происходящем в клетке уже после того, как Антон Перепелицын представил зрителям эту личность:

— Хесус Герреро, Испания!!!

Пока Хесус рассказывал, что нам можно, а что нельзя, включилось тоннельное зрение и отсекло даже девицу, выгуливающую по канвасу табличку с цифрой «один». А когда мы с Огнетушителем были отправлены к противоположным углам восьмиугольника и подтвердили свою готовность к бою, заработал и «фильтр», отсекающие лишние звуки. Так что команду «Fight!» я услышал, а рев трибун и все остальное — нет. И, выдвинувшись к центру октаэдра, атаковал Стрельникова джебом из правосторонней стойки.

Часть сознания, анализирующая его поведение, тут же отметила, что он аж прищурился от радостного предвкушения. Но из режима боя не выбила — я качнулся назад, чтобы не дать достать себя пристрелочной двойкой, принял на поднятую голень лоукик по передней ноге и тут же сместился вправо-вперед, уходя от хайкика в голову.

Следующие минуту и пятьдесят с лишним секунд четвертый номер официального рейтинга этой весовой категории старательно убеждал меня в том, что собирается закончить бой нокаутирующим ударом в голову. То есть, отбивал или просаживал вниз мою переднюю руку, пытался всадить одиночные джебы или двойки в череп, разбавлял атаки лоукиками по правой ноге и изредка взрывался комбинациями, неизменно заканчивающимися или хайкиками, или правыми кроссами в уровень подбородка. А «пробитую» ногу не замечал. Ну и, конечно же, привычно защищался от проходов в ноги, благо соответствующего опыта у него было хоть отбавляй. Да, иногда доставал. Но вскользь, на излете или в защиту. И потихонечку заводился. Из-за того, что никак не мог вывести меня в положение, в котором можно было бы вложиться в лоукик по травмированной ноге.

А я, в свою очередь, «хитрил» так, чтобы убедить его в своем желании перевести бой в партер, в котором, даже по уверениям самых предвзятых спортивных аналитиков, чувствовал себя заметно лучше этого конкретного противника. Естественно, не повторяясь, а создавая «фон», который мог ощущаться именно так. Кроме того, на самой грани все тех же смутных ощущений, которыми опытные бойцы руководствовались на «автомате», показывал некоторое падение скоростных возможностей, вызванное страхом перегрузить пробитые мышцы, и отсутствие привычки биться в такой стойке. А через считанные мгновения после сигнала, информирующего нас, бойцов, о том, что бой длится уже две минуты, и сразу после вопля одного из тренеров Стрельцова, пытавшегося что-то там подсказать, вдруг оказался в положении, которого ждал. Поэтому прихватил пальцами правой руки запястье его полусогнутой левой и, рванув на себя, сделал вид, что пытаюсь взять захват.

Огнетушитель дернул руку на себя на одних рефлексах. И, тем самым, помог мне сместиться вправо-вперед, оказаться сбоку и нанести правый боковой в подбородок из «мертвой зоны»! Подсечка, через долю секунды выбившая из-под Стрельцова левую ногу и закрутившая его по часовой стрелке, подарила еще одну ожидаемую возможность: я, в этот момент оказавшийся прямо за спиной противника, захлестнул правой рукой его шею, зафиксировал удушающий захват левой и, подкручивая запястье в заключительной фазе приема, в мгновение ока отступил к сетке. Чтобы усадить противника, пребывающего в состоянии грогги после удара в челюсть, на канвас и обнулить даже самые призрачные шансы на контратаку.

Кем-кем, а дураком Антон не был — даже понимая, по какой причине я выбрал именно такой вариант захвата, он застучал по моей руке чуть ли не раньше, чем ощутил себя сидящим! Однако я продолжал давить. До прыжка рефери, бросившегося на помощь бойцу, попавшему в положение, чреватое серьезной травмой. А потом перестал радовать зрителей демонстрацией слабости человека, заранее раззвонившего на весь мир о своей неминуемой победе, и видом его перекошенного от боли лица. Еще через миг разжал руки, неторопливо выпрямился и презрительно фыркнул. Прямо в камеру дрона аудио- и видеофиксации, подлетевшего к самому лицу. И, наконец, услышал восторженный рев беснующихся трибун…

…То, что не удалось сделать Стрельцову, чуть не исполнили Алексей Алексеевич со товарищи, примчавшиеся ко мне из нашего угла и начавшие меня тискать. Нет, ребра, конечно, не сломали. И даже не нокаутировали. Но были к этому очень близки. Еще бы: комбинация, проведенная на третьей минуте поединка, принесла им очень неплохие деньги. Точнее, Горину, скорее всего, безумные, а остальным, наверное, просто «приличные». Впрочем, заработал и я, по совету спонсора поставив все имеющиеся средства на предполагаемый исход боя у очень надежного букмекера.

В общем, радовались все. Само собой, за исключением Огнетушителя, его команды и фанатов. А потом наступил миг триумфа. Нет, не в тот момент, когда рефери вскинул вверх мою руку, а чуть опосля, когда владелец промоушена, решивший поторговать лицом перед властной и деловой элитой страны, собственноручно протянул мне микрофон, поздравил с победой и проявил очень неплохое знание техник единоборств:

— Денис, я заметил, что удар, которым вы отправили в нокдаун своего противника, был выполнен далеко не в полную силу. И что состояние, в котором Стрельцов пребывал после этой плюхи, позволяло вам выбрать любой из доброго десятка вариантов завершения боя. Однако вы не стали добивать Артема со спины, не усыпили его почти таким же захватом, а заставили признать поражение! Может, поделитесь со мной и с нашими зрителями причинами, заставившими вас поступить именно так?

— По-моему, это понятно и без объяснений всем тем, кто присутствовал на нашем стердауне или видел его по телевизору: Огнетушитель заявил, что забитым сироткам вроде меня, пытающимся поднять отсутствующую самооценку и социальный статус попытками хоть как-то выделиться в спорте для настоящих мужчин, надо научиться соразмерять свои желания с возможностями. И даже проявил редкое великодушие, предложив дать пару совершенно бесплатных уроков по самообороне, дабы меня, наконец, перестали обижать сверстники. Сотрясать воздух пустопорожней болтовней, красуясь перед публикой, не в моем стиле. Так что пришлось высказывать свое мнение действием.

— А вы злопамятны! — хохотнул человек, заслуживший неофициальное прозвище Питон за исключительную деловую хватку и крайне жесткий характер.

— Так и есть… — согласился я. — Но лишь по отношению к тем, кто ведет себя недостойно мужчины.

— Что ж, достойная позиция! — «признал» он и поинтересовался, не хочу ли я что-нибудь сказать тем, кто вкладывал в меня свой талант, время и деньги, поддерживал во время подготовки, искренне переживал за исход поединка и т. д.

Тут я и развернулся…

…Добраться до душевой удалось только через сорок минут после завершения боя — меня рвали на части все, кому не лень, включая толпу незнакомых лиц в очень дорогих костюмах и с протокольными мордами, вроде как, регулярно мелькающими телевизоре. Не оставили бы в покое и в после «побега», но официальной причиной моего «ухода в отрыв» была озвучена необходимость обработать единственную ссадину, полученную в бою. А после завершения этого процесса творческим квартетом из личного врача Горина, Насти, Джинг и Татьяны я тихонько выскользнул в другую дверь и получил возможность как следует помыться.

Возвращаться к толпе, начавшей отмечать колоссальные выигрыши и, заодно, мою победу, не хотелось от слова «совсем», поэтому одевался я крайне неторопливо. Однако растягивать этот процесс до предела было чревато неприятными последствиями, так что в какой-то момент я все-таки заставил себя наступить на горло собственным желаниям и отправился комнату отдыха. А когда переступил ее порог, приятно удивился, обнаружив, что народу в ней здорово поубавилось. Точнее, празднующих не осталось вообще, а им на смену подтянулись все три верные подружки Голиковой.

Увы, начало общения с ними мало чем отличалось от общения с предыдущей группой «поклонников» — донельзя возбужденные девчонки, захлебываясь словами и ожесточенно жестикулируя, описывали свои впечатления от боя, рассказывали, насколько я крут, и клятвенно обещали, что будут болеть за меня вечно. Причем делали все это одновременно! А еще усиленно демонстрировали себя-любимых в самых выигрышных ракурсах, жутко страдали из-за того, что, в отличие от Татьяны, не смогли сфоткаться со мной прямо в клетке и компенсировали этот моральный ущерб альтернативными съемками. То есть, в моих перчатках, в халате, в котором я спускался к восьмиугольнику, и т. д.

Вклиниваться в этот гомон получалось с большим трудом, однако я иногда умудрялся делать девчонкам комплименты, благо наряды, в которых эта троица приехала посмотреть на бой, на редкость удачно подчеркивали все плюсы их фигурок и скрадывали минусы. А еще развлекал, рассказывая и показывая, как правильно душить ухажеров в стойке. Если бы не звонок, вынудивший Таню поднести к уху телефон, веселился бы и дальше. Еще некоторое время. А так отвлекся, мысленно отметил, с каким вниманием она вслушивалась в то, что говорил ее собеседник, и с каким странным выражением лица пообещала что-то там попробовать. Впрочем, наблюдать за тем, как она набирает на экране какой-то текст, счел невместным и продолжил общение с ее подружками. Как оказалось, зря — буквально через минуту она ткнула меня локтем в бок и взглядом предложила ознакомиться с тем, что напечатала в каком-то текстовом редакторе.

Я тут же прочитал три не особо длинных предложения и коротко кивнул:

— Сделаю. Но чуть попозже. И сразу же перезвоню.

— Черт, я с тобой не расплачусь! — пошутила она, затем посмотрела на часы и перешла на командный тон: — Так, девки, нам пора: через восемь минут Денис должен быть в машине!

«Девки», конечно, расстроились, но дисциплинированно замолчали, по очереди чмокнули меня в щеку, пожелали оторваться, как следует, на праздновании победы, и следом за предводительницей поплелись к выходу. Мы тоже не стали тормозить — пробежались по комнатам, проверяя, не забыли ли чего-нибудь, подхватили уже собранное добро, вышли в коридор и в сопровождении Докукина и его ребят ломанулись к выходу.

Не скажу, что пробиться сквозь толпу сотрудников Большой Арены, лиц, невесть как получивших возможность просочиться в эту часть здания, некоторых ВИП-персон и даже отдельных членов тренерского штаба Стрельцова было легко, но мы справились. Оказавшись на улице, на которой моросил мелкий противный дождик, как-то пережили еще одну психическую атаку и юркнули в лимузин, к которому нас подвели.

Как и следовало ожидать, Горина в нем не оказалось. Но я не стал тянуть время впустую — дождался, пока кортеж начнет движение, и набрал генерального спонсора:

— Алексей Алексеевич! Прошу прощения, если отрываю от чего-нибудь серьезного, но Геннадий Владиславович Голиков изъявил желание ненадолго заскочить в «Акинак», чтобы лично поздравить с победой хорошего знакомого своей дочери и, при наличии у вас соответствующей возможности и встречного интереса, пообщаться тет-а-тет.

— Как я понимаю, он передал эту просьбу через Таню, верно? — спросил он. Я, естественно, подтвердил. И услышал ответ, в котором звучало не очень доброе удовлетворение: — Интерес, пожалуй, имеется. Пусть подъезжает. С дочкой. Их встретят и проводят.

Я передал эти слова Татьяне. Она поблагодарила, сделала небольшую паузу и добавила:

— И еще одно! Денис, мне очень надо с тобой пообщаться. Желательно, наедине. Само собой, не сегодня, а в ближайшие пару дней. Если сможешь выделить время — сообщи. Буду ждать с нетерпением.

С момента «заключения мирного договора» она появлялась у нас почти каждые выходные и дважды оставалась на ночь. Однако «официальный режим» не включала ни разу. И ни разу не пыталась исключить из обсуждения какого-либо вопроса Настену с Джинг. Само собой, я слегка напрягся. Но причин не идти ей навстречу не нашел и озвучил свое решение:

— Завтра у меня только бассейн, да и тот в ленивом режиме. На воскресенье планов нет. Выбери время и приезжай. Только сообщи хотя бы за час-полтора.

— Договорились! — чуть менее напряженно сказала она и отключилась. А я, засунув телефон в карман куртки, повернулся к Кравцовой и Линь, которые пялились в планшет и истерично хихикали: — Что там у вас такого смешного?

— О-о-о!!! — сладострастно простонала Настя. — Танька только что залила в блог закольцованный ролик, в котором на запись наказания Стрельцова наложена звуковая дорожка с тем бредом, который он нес на стердауне. И теперь ее подписчики изгаляются в комментариях так, что можно… хм… опозориться!

Я заинтересовался. И минут пять-семь с мстительным удовлетворением вчитывался чуть ли не в каждое сообщение под постом, медленно, но уверенно втаптывающим в грязь личность, которая большую часть трэш-тока глумилась над тем, что я сирота, вырос в детдоме и т. д. Потом начал посмеиваться. А после забавного «обращения» какого-то парнишки из Армавира начал истерически ржать:

«Але, мужик! Ну, ты, который снизу! На уроках по самообороне учат побеждать, а не сдаваться! А если ты решил плавно забить на спорт для настоящих мужчин и уже начал тренироваться работать одним языком, то учти, что лижут в другой позе и с другой стороны…»

— Да, Танька умница, рвет подметки на ходу! — вторя моим мыслям, усмехнулась Кравцова.

— Так и Денис не хуже! — вступилась за меня Линь. — Вытащил ее на канвас сразу после боя и подарил возможность сделать несколько исторических фоток с победителем, его командой и владельцем промоушена!

— Главное, что не забыл про нас… — вроде как пошутила Настя, но к плечу прижалась вполне серьезно. И даже спрятала взгляд за опущенными ресницами.

— Ее я вытащил по настоятельной рекомендации Алексея Алексеевича, а вас по велению души! — честно сказал я и мигом оказался сразу в двух объятиях. В которых и зависал, пока не заметил за окном знакомый ориентир и не допер, что мы уже подъезжаем. А минуты через две аж застонал, вспомнив о том, что моя «обязательная программа» на этот вечер еще не закончена…

…На сцену ночного клуба я вышел все под ту же «Walk with the devil» и восторженный рев толпы, оглядел сплошное море голов и вскинутых рук со сжатыми кулаками, жестом попросил внимания и заорал:

— Привет, «Акинак»!!!

Ответное приветствие чуть не оглушило. Но я выжил, снова добился относительной тишины и продолжил заготовленную речь:

— Я вернулся с победой. В клуб, который считаю родным, и к вам, собравшимся в этом заведении для того, чтобы посмотреть мой бой в теплой компании единомышленников. Мне не стыдно смотреть вам в глаза, ведь я сделал все, что мог. Точно так же, как вы делали все, что могли, поддерживая меня жаром своих сердец, чувствовавшимся даже там, в клетке. И поэтому я говорю вам большое спасибо!

Второй восторженный вопль получился куда громче первого. А еще из зала начали доноситься отдельные выкрики, в которых «особо преданные» поклонники высказывали всякое-разное. Вот я и воспользовался удачной возможностью сделать вид, что отвечаю на чей-то вопрос:

— Да, мне, к сожалению, придется вас покинуть, чтобы отпраздновать эту победу с теми, кто поверил в меня еще тогда, когда я находился в самом начале своего Пути, кто поддерживал на нелегком пути профессионального бойца и так далее. Но я уйду только после того, как выясню, понравился ли вам этот бой!

По моим ощущениям, от громкости ответа на этот вопрос должен был рухнуть потолок. Ан нет, выдержал. И я, успокоившись, твердо пообещал народу, что очень постараюсь закончить следующий поединок не менее интересно, после чего позорно сбежал. В смысле, виновато развел руками, пятясь, дошел до кулис, сделал шаг за тяжелую портьеру и облегченно перевел дух:

— Фу-у-у!!!

— Да, вас встретили похлеще, чем большинство звезд первой величины, которых сюда приглашали! — без тени улыбки заявил какой-то седовласый мужик, выглянувший из-за спины Кравцовой.

— Звезды к такому привычные, а я нет… — пожалился я, на всякий случай склонил голову в знак уважения, и ломанулся следом за Докукиным в сторону служебного лифта. Чтобы через пару минут подняться на следующую Голгофу и оказаться в очередном перекрестии взглядов.

Тут, в банкетном зале, собрался куда более солидный люд, чем в клубе, поэтому хоровых воплей не было вообще. Зато хватало аплодисментов, речей, больше похожих на застольные тосты, и покровительственных похлопываний по плечам, от которых сводило зубы. Но я улыбался во все тридцать два, вежливо отвечал на однотипные вопросы, выслушивал Очень Важные Советы и т. д. Кстати, сподобился пообщаться и с отцом Татьяны, узнав его по имени-отчеству, поведению, чем-то неуловимо отличающемуся от поведения всех остальных гостей, и острым взглядам, которыми этого мужчину провожали особо бдительные личности. Зато пролетел мимо беседы Голикова с моим работодателем и даже не заметил их отлучки. Но нисколько не расстроился, понимая, что рылом не вышел. В общем, шарахался по огромному залу, составляя компанию то одному, то другому «благодетелю», мило улыбался их супругам и любовницам, ежился от плотоядных взглядов отдельных подвыпивших дам и изредка поглядывал на Настю, Джинг и Татьяну, общавшихся с моими тренерами.

Потом устал. Как-то сразу. И почувствовал себя настолько разбитым, что не передать словами. Промаявшись в таком состоянии эдак с четверть часа, отправился на поиски Горина. Пусть не сразу, но все-таки нашел его стоящим в компании каких-то вояк, показался на глаза и вместо ожидаемого разрешения удалиться по-английски был отловлен, «взят в болевой захват на запястье» и «отконвоирован» во что-то вроде комнаты для переговоров, перед входом в которую изображал памятник начальник личной охраны Алексея Алексеевича. А там Большой Босс, скорее изображавший состояние алкогольного опьянения, чем пребывающий в нем, сходу взял быка за рога:

— Есть несколько новостей, о которых тебе надо знать. Новость первая — твой бой со Стрельцовым посмотрел сам Ричард Логан, единоличный владелец и руководитель «Овердрайва». Шоу, которое ты устроил на канвасе, настолько понравилось, что он сходу сунулся проверять твою медийность и тоже не разочаровался. Поэтому нашел контакты Борисыча и предложил заключить разовый контракт на бой против Махмуда Наджи по прозвищу Носорог — этот турок должен драться двадцать первого декабря, но его противник отказался от поединка из-за травмы.

— У меня, как бы, «эксклюзив», по условиям которого я имею право выступать только в нашем промоушене… — осторожно напомнил я. А заострять внимание на минимальных сроках на подготовку вообще не стал. Прекрасно понимая, что не откажусь от шанса зацепиться за «Овердрайв» даже в том случае, если выходить на канвас придется уже в следующую пятницу.

— А вот тут мы подходим ко второй новости! — ухмыльнулся Горин. — Гена Голиков, которого ты так вовремя подогнал, имеет великолепнейшие возможности влиять на решения владельца «М-1», ведь этот промоушен, как организация, уже порядка пятнадцати лет обслуживается именно в его банке!

— Миленько! — выдохнул я, чувствуя, что начинаю подрагивать от предвкушения.

— Не то слово! — довольно осклабился он. — Впрочем, не имей Голиков этого выхода, ни о каком союзе не было бы и речи. А так… выслушав описание появившейся проблемы, он клятвенно пообещал добиться отмены запрета на твои выступления в других организациях. И заявил, что провел кое-какие переговоры, так что уже в ближайшие дни промоушен предложит тебе провести поединок с Маратом Алабиным. Тем самым, победа над которым позволит выйти на титульный бой против нынешнего чемпиона!

— О, как! — ошалело выдохнул я. И почти сразу же подобрался, заметив, что в глазах Алексея Алексеевича появились льдинки:

— А теперь пара слов о том, как все это скажется на тебе. Банк «TDS» и еще несколько крупных компаний подключатся к раскрутке уже с середины следующей недели, а где-то во второй половине декабря начнут предлагать первые серьезные рекламные контракты. Само собой, только в том случае, если мы с Голиковым и его партнерами не остановимся на стадии предварительных договоренностей, а найдем взаимовыгодные условия для долговременного сотрудничества. Как ты, наверное, понимаешь, эти самые условия могут быть разными. И для того, чтобы нам включили режим наибольшего благоприятствования, потребуется твоя помощь.

Я коротко кивнул в знак того, что внимательно слушаю, и чуть-чуть подался вперед.

— Подружки Татьяны Голиковой — дочери ближайших партнеров ее отца. И если ты из хорошего знакомого этих девочек постепенно превратишься в близкого и очень надежного друга, то члены их семей волей-неволей начнут испытывать симпатию. Дальше объяснять?

Я отрицательно помотал головой.

— Что ж, это радует. Но имей в виду, что Бахметевы и Вильман категорически не приемлют добрачных отношений применительно к их любимым дочуркам, поэтому с этой парочкой девиц ты должен быть корректен до безобразия!

— Учту… — приняв к сведению и эту информацию, пообещал я. Мысленно порадовавшись тому, что мне не придется соблазнять хотя бы Дину и Эрику. А потом поймал за хвост мысль, мелькнувшую на краю сознания, и поторопился ее озвучить: — Алексей Алексеевич, может, тогда мне стоит «остепениться»? Ведь если я продолжу спать со всеми подряд, то Бахметевы и Вильман рано или поздно увидят во мне угрозу как минимум для моральных принципов их дочерей. А значит, тем или иным способом постараются ограничить наше общение.

Он нахмурился, обдумал мое предложение и признал его не лишенным смысла:

— Пожалуй, ты прав! Тогда логика дальнейшего развития событий должна выглядеть приблизительно так: по достоинству оценив помощь Голиковой и ее верных подружек в ведении информационной войны против фанатов Стрельцова, ты ответишь добром на добро, организовав небольшую вечеринку «только для своих». В процессе общения почувствуешь симпатию к трем особам, незаслуженно обойденным твоим вниманием, и, отвечая на их интерес к тренировочному процессу, начнешь таскать в зал, бассейн и тир. Причем отнюдь не в качестве зрителей. А совместные тренировки просто не смогут не вылиться в настоящую дружбу…

Слушать, как он цинично планирует кампанию по использованию лучших чувств ни в чем не повинных девчонок в целях личного обогащения, было чертовски неприятно, но я продолжал вежливо кивать. Ведь эта самая «кампания» должна была освободить меня от куда более неприятной обязанности, а отношения, которые предстояло изображать, можно было строить по-настоящему. В общем, к моменту, когда работодатель перестал фонтанировать идеями, я окончательно договорился с совестью и вернул себе утраченное внутреннее спокойствие. После чего безо всякого внутреннего сопротивления пообещал, что приложу все усилия, чтобы воплотить услышанное в жизнь.

Реакция Горина, удовлетворенного моей покладистостью, не заставила себя ждать:

— Ну, и последнее: в благодарность за ранний и исключительно точный прогноз на исход боя со Стрельцовым я дарю тебе квартиру и машину, которыми ты сейчас пользуешься. Документы оформят к среде и сразу же передадут Борисычу. Надеюсь, ты не в обиде…