Времена грёз. Том 2

Старые обиды

На новый урок король пригласил меня только через неделю, заранее отправив посыльного с точной датой и местом встречи. К этому времени Энн уже пошла на поправку под чутким присмотром родителей и докторов, а я успела немного изучить окрестности дома, обнаружив на соседней улице лавку Макдоннелл, с аккуратными жестяными коробками кофейных зерен на полках из темного дерева. Внутри за стойкой маячил консультант, поочередно показывая клиентке сорта, чуть дальше в глубине зала зерна жарились и мололись вручную, на виду у покупателей. На небольших пакетиках из вощеной бумаги от руки писались названия сорта или сбора, а к горловине цеплялась готовая инструкция: как именно и с чем можно варить кофе. На симпатичных плакатах у магазинчика я узнала свою случайную знакомую на балу, художник удачно показал открытую улыбку Уны и ее лукавый взгляд. Золотистые вихры торчали из-под шляпки, румянец на щеках придавал кокетства, тонкие пальчики, обтянутые белоснежными перчатками, держали утонченную фарфоровую чашечку полную темно-коричневого напитка, исходящего паром. В лавку быстро зашел прохожий, на миг выпустив на улицу яркий запах мускатного ореха, апельсина, корицы и, конечно же, кофе. Душа требовала зайти и взять хотя бы что-то на пробу, но время поджимало, нужно было вернуться к дому до того, как за мной приедет машина из замка.

Потоптавшись на пороге и нервно стукнув стальным наконечником трости о тротуар, я развернулась и отправилась в обратный путь через небольшой сквер на углу улицы, где под сенью падуба на изогнутых скамейках отдыхали люди. Из окна ближайшего дома играла музыка, слов было не разобрать, но звук походил на знакомые мне композиции оркестра Гленна Миллера, из-за чего создавалось ощущение, будто я попала то ли в мультфильмы раннего Диснея, то ли в «Особняк Красная роза» Стивена Кинга. Во всяком случае, окружающие выглядели весьма идиллично: две подружки в прямых элегантных платьях с заниженной талией и только входящими в моду короткими стрижками щебетали между собой, обсуждая какого-то кавалера-южанина, группа мужчин, с виду простых рабочих, в плотных и будто чуть великоватых им костюмах обменивались сигаретами, пока один из них хвастался новыми наручными часами. Я со своей монстрообразной тростью и мрачноватым псевдовикторианским стилем на общем фоне выглядела так, словно сбежала из фильма Тима Бертона. Каин честно пытался добиться от швей более современного варианта одежды, чтобы мне было комфортно у светлых, но целестинские модельеры уже успели шагнуть в новую эпоху, а я всё осталась иной и непохожей на других. Посматривая на местные витрины с нарочито андрогинными силуэтами, я была даже благодарна за такую оплошность.

Город утопал в зелени, отражался солнечными зайчиками в стекле огромных витрин, блестел ажурными арками плетистых роз, дышал праздником и благоухал цветами на многочисленных клумбах, пока я старалась держаться в тени и недовольно щурилась от яркости города.

— Леди Серафина! Я как раз за вами.

Оказавшись на подъездной дорожке дома, я и шагу не успела ступить ко входу, когда меня окликнул знакомый водитель. В своем белом костюме, с поблескивающей у высокой горловины пиджака вышивкой, он был мне поистине противен, светясь в десятки раз ярче, чем любой другой прохожий. Поморщившись, я невольно втянула голову в плечи и разве что не зашипела, чувствуя, как начинают ныть глаза.

— О, уже, я думала, что успею зайти домой за блокнотом и ручкой.

— Не стоит, если нужно, король всё выдаст вам и так, не переживайте.

— Х-хорошо.

Дверь авто, припаркованного в тени вяза, тут же открылась, водитель улыбнулся и протянул мне руку.

— Надеюсь, сегодня вы всё же дойдете до места встречи с господином.

— Если не найдется дел поважнее.

Опершись на чужую ладонь, я забралась внутрь машины и, сев на диван, позволила себе расслабиться. Между тем, пальцы словно сами потянулись к шторам на окнах, желая спрятаться от чужого внимания и оставить в салоне приятный полумрак. На улице всего на мгновение мелькнул удаляющийся дом Карвенов, прежде чем плотная ткань закрыла мне обзор.

Водитель, выезжая на главную дорогу, чуть повернулся ко мне, не сводя взгляда с пути.

— Разрешите поинтересоваться, как вы себя чувствуете? Прошлый визит не доставил серьезных проблем?

— Все в порядке, но повторять не хотелось бы.

— Если вы не против, я провожу вас до места встречи.

— Если это нужно.

— Только мне, за вашу своевременную доставку я отвечаю головой.

Я не смогла сдержать улыбки, хоть и искренне посочувствовала его роли. Да, неделю назад всё вышло крайне неловко.

— Сильно досталось?

— Я отговорился тем, что не обязан был вести вас до кабинета, но во второй раз, боюсь, это не сработает.

— Понимаю, что ж, так и быть, мне придется появиться вовремя на встрече с королем.

— Я ценю вашу жертву.

— Не стоит, я лишь надеюсь, что мне не каждую неделю будут попадаться дамы в беде.

— Честно говоря, даже обидно, что вы не мужчина, в благодарных девицах не было бы отбоя.

— О, знаете, мне и так неплохо живется, спасенная кухарка угостила меня потрясающими пирожками.

— Искренне завидую, давно не баловал себя подобным.

За легкой беседой я и не заметила, как мы въехали на хозяйственный двор, а оказавшись на пороге замка, даже пожалела о том, что не могу еще хотя бы пару часиков просто посидеть в машине, болтая с водителем и желательно всё же посматривая на столицу в окно. Вокруг вновь сновали рабочие, на кухне в столовой собралась пересмена охраны, а я едва не пропустила нужный поворот, желая как и в прошлый раз подняться по лестнице к кабинету, но мой провожатый вовремя подхватил меня под локоть, уводя куда-то дальше, по галерее первого этажа. Я запоздало припомнила «сад пряных трав» как место встречи, обозначенное в письме пару дней назад.

— Вы очень ответственны.

— И не люблю наказания.

— Их никто не любит.

— Отнюдь, я бы поспорил, но мы уже пришли.

Миновав отдаленное и самое старое крыло замка, мы оказались на террасе, своими светлыми ступенями уходящей в аккуратный, словно по линеечке построенный сад, от которого уже приятно тянуло лавандой и тимьяном. Успев обрадоваться пейзажу, я не сразу подметила отсутствие самого короля в этом чудном месте. Водитель отпустил мою руку и чуть поклонился.

— Господин скоро подойдет, а обратно я заберу вас сам. Если от запаха вдруг закружится голова, обязательно сообщите, но, надеюсь, вам понравится здесь.

— Благодарю, вы крайне любезны.

— Даже чересчур. Финиан, ты же был в Кадате, неужели тебе там было мало девок? Или не досталось тогда?

Непроизвольно вздрогнув от нового голоса, оказавшегося совсем рядом, я резко повернулась к говорящему: на вид ничем не примечательный министр или граф, хотя лицо на миг показалось знакомым. Подтянутый, невысокий, невыразительной внешности лет пятидесяти, мимо такого пройдешь и не заметишь, и лишь самодовольная улыбка привлекала внимание, как и помои, что сплошным потоком неслись из размыкаемых губ.

— Не понимаю, о чем вы, и впредь попрошу воздержаться от подобных высказываний, господин Фоули.

— Не дорос еще, чтобы мне указывать, пошел вон отсюда.

Финиан сжал челюсть, но промолчал, вновь склонив голову передо мной. Силы были неравны, одного взгляда хватило бы, чтобы отметить дорогие украшения, новый костюм и холеное лицо «министра». Водитель ушел, оставив нас наедине, а мое сознание разрывалось между двумя равноценно важными мыслями.

Фоули. Где-то я уже слышала эту фамилию.

Девушки Кадата? О чем-то таком говорила мне Ив, когда проверяла то, что осталось от моей прошлой жизни.

«…после войны мы имеем полно материала для исследований… Некоторые из женщин даже специально остаются работать здесь, в надежде помочь себе или другим…»

Глаза предательски защипало, металлический набалдашник трости предупредительно нагрелся под ладонью. Мне потребовались все моральные силы, чтобы медленно выдохнуть и нацепить на лицо подобие ухмылки.

— Фоули, говорите? А Тристан случайно не был вашим сыном?

Мужчина рядом почти незаметно напрягся, его брови грозно сошлись на переносице.

— Был.

— Какая жалость, что он так рано и скоропостижно скончался.

Я не смогла сдержать улыбку на лице, вложив в свой голос столько яда, сколько было в том злополучном яблоке на званом ужине в поместье Блэквудов. Мне показалось в высшей степени милосердным сдержать свое ехидство, вспоминая незадачливого интенданта стражи, захлебнувшегося собственной рвотой под хозяйкой борделя, а потому я, больше не стесняясь, расправила плечи и полностью развернулась к министру.

— Говорят, если вести беспорядочные половые связи, можно сильно заболеть и неприлично рано сдохнуть. Соболезную вам, господин Фоули, надеюсь, у вас был запасной сын.

Всего какую-то секунду министр стоял на месте, переваривая сказанное мной, но не успела я и глазом моргнуть, как он оказался рядом, дернув к себе за воротник жилетки.

— А ну-ка повтори, дрянь! Повтори, что ты сказала! Мало я таких шлюх, как ты, голыми руками передушил, нужно было больше.

— Не расскажете об этом подробнее, Фоули?

Спокойный и вкрадчивый голос Авеля прозвучал тихо, но его невозможно было не услышать. Фоули, словно закаменев, нерешительно разжал ладонь. Я не шелохнулась, хоть и готова была подхватить трость для своего фирменного удара, успел бы он мне навредить или нет, было неважно, абсолютное моральное удовлетворение я получила уже от признания министра. Интересно было, как отреагирует король на это.

— Мой король, я лишь исполнял свой долг в военное время.

— Правда? Что-то говорит мне о другом.

— Солар упаси вам врать, готов поклясться, что от моей руки не пала ни одна невинная некромантка.

К горлу подкатила неприятная тошнота. Что именно он подразумевает под словом «невинная»? Почему король вообще медлит?

— Авель…

— Хорошо, я понял тебя. Иди.

Фоули раскланялся и тут же скользнул за стены замка, скрывшись от моих глаз. Потеряв дар речи от такой наглости, я не могла поверить своим ушам и глазам. Душу отчаянно жгла месть и ненависть, и не знала, что из них больше. Авель, усталый и какой-то отчужденный, окинул меня равнодушным взглядом и отвернулся, направившись с террасы в сторону сада.

— Ты правда ему поверил? Серьезно?

— С чего ты это решила?

— Но ты отпустил его.

— А должен был убить на месте?

Поджав губы, я осталась стоять на месте, наблюдая, как Авель спускается по ступеням. Невольно захотелось чуть вздернуть подбородок, чтобы наблюдать за королем свысока, как это обычно делал Ньярл, пока бесновался его подопечный.

Нет ни единой причины оставить его в живых.

Я жалею, что не могу это сделать сейчас.

Будто почуяв неладное, Авель остановился на последней ступени и обернулся ко мне, протянув ладонь.

— Ты заставляешь меня ждать.

— Я не собираюсь помогать вам, пока вы не объясните свой поступок.

— Что я должен тебе объяснить?

— Почему вы защищаете этого подонка.

— У меня нет доказательств для суда, его делом займутся специально обученные люди, — король, не опуская руку, строго взглянул на меня. Я видела, как быстро тает его терпение. — Или вы собрались собственноручно наказывать каждого, кто вам не нравится?

— По мне это вполне справедливо, учитывая, в чем именно признался Фоули.

— А мне кажется, что вы здесь не для разборок на кулаках, а для моего обучения.

Напряжение, охватившее меня, постепенно спало, позволив всё же пройти навстречу Авелю и вложить в его ладонь свою.

— Он успеет уйти, и к тому же, какие доказательства вам нужны, вы же король.

— Сэра, прекрати мне выкать, я уже понял, что ты недовольна, но даже полномочия короля не дают права убивать подданных без суда и следствия.

— Твой отец с тобой бы поспорил.

— Именно потому я не желаю стать похожим на него.

Еще одна марионетка министров.

Король невесомо прикоснулся губами к моей руке и положил ее себе на локоть. Не дожидаясь моего ответа, он продолжил говорить, направившись вглубь ароматного сада.

— Ты уже единожды была под стражей, неужели тебя это ничему не научило? К чему ты лезешь на рожон?

— А с чего бы я должна молчать и просто наблюдать? То есть нужно было просто оставить кухарку наедине с пьяным оборотнем, а министра просто слушать и кивать, когда он буквально признается в преступлении?

— Нужно быть умнее и звать стражу, или использовать информацию в своих целях.

— И ни за что не бить в ответ. Да, хорошая тактика. В последний раз она мне обошлась синяками и выдранным клоком волос, а Каину и Таранису множеством царапин от стекла, потому что мы не имели права отбиваться от стаи рабочих, что решили меня убить.

Мы резко остановились где-то близ клумб тимьяна. Запах трав быстро наполнил легкие и будто бы слегка опьянил. В сочетании с почти летним теплом и легкой дрожью после всплеска злости я чувствовала себя словно в муторном, неприятном сне, из которого не было пути к пробуждению.

— О чем ты?

— Ты правда не знаешь? Ох, не зря говорят, что ты вообще не контролируешь свое королевство, даже столицу.

Резко вцепившись в мою кисть, Авель потянул меня вперед, к аркам благоухающих, сливочного цвета роз, за которыми вдруг открылась светлая, поистине прекрасная беседка с ажурной решеткой и покрывалом алых листьев винограда.

Узнав это место, я захотела повернуть назад и сбежать отсюда как можно скорее. Сознание Ньярла вспыхнуло болью и сожалением. Едва держась на ногах, я села за стол, мысленно поблагодарив богов за то, что передом ной не оказалось чайника с парой чашек.

— Теперь объясни по порядку. Что произошло?

— Когда я провожала отца в порт, на нас напали рабочие, они выглядели как обычные прохожие. Перевернули машину, выбили окна и попытались нас убить. Водитель сбежал и его до сих пор не нашли.

— Мне никто это не говорил.

— Видимо, это было недостойно твоего внимания.

— Не ёрничай, я правда не всё могу контролировать и физически не могу заниматься сразу всеми проблемами королевства. Для этого и есть министры.

— Да, я заметила, какие люди работают под твоим началом.

— Это исключение.

— Правда, что ли? А если я копну еще чуть глубже?

Не в силах усидеть на месте, Авель принялся ходить взад-вперед по беседке, потирая между пальцев случайно сорванный стебель тимьяна. Сиреневые цветки-звездочки печально слетали на пол, незамеченные хозяином.

— Ты меня просил рассказать о некромантах, и я расскажу тебе, какой позиции придерживался Ньярл: подобные личности, как Фоули, после своих преступлений не заслуживают высокого звания «человека», и их ценность не выше куска мяса на рынке. Ты же знаешь, что в Сомне не было тюрем? Вместо них был алтарь, и за вредительство человек обязан был жертвовать кровь или плоть, чтобы возместить ущерб и быть хоть в чем-то полезным окружающим.

— Меня всегда поражало потребительское отношение некромантов к чужому телу.

— О-о-о, ну давай, расскажи мне о потребительском отношении, король страны, где половина жителей воспринимается не более чем удобной мебелью.

— Что?

— Женщины, я о женщинах, неужели не приходило в голову, что им не нужен надзиратель в течении жизни? Даже вдовы могут распоряжаться своим кошельком и свободой только в исключительных случаях.

— Ты перевираешь факты, это сделано только для их блага.

— О да, я заметила. Даже удивительно, отчего им в Сомне не нужна такая забота и благо.

Авель остановился, отбросив остаток измочаленного стебля. Он хотел было открыть рот, но в последний момент промолчал, хотя его лицо выглядело красноречивее слов.

— Если ты скажешь, что им пригодилась бы защита во время войны, я встану и уйду прямо сейчас.

— Нет, конечно, нет, я не имел это в виду.

Он отвернулся, будто попытавшись скрыть свои эмоции, но я успела разглядеть кривую усмешку в которой изогнулись его губы.

— Скорее я упомяну о том, что даже в мирное время ваши принципы и внимательность не помогли распознать шпиона в Эребе. Подумать только, как много времени он оставался рядом. Уверен, если бы за жизнью Аван получше присматривал ее брат или покровитель, они не допустили бы такой оплошности.

От спины по телу прошла волна холода, мурашками пробежав по затылку. Ответа не находилось. Никакого. Ньярл вместо меня рвался наружу, словно ужаленный этой новостью, и, забрав, кажется, всю мою ненависть себе. С трудом разлепив губы, я заставила себя произнести хотя бы что-то. Голос звучал сипло, будто бы чужой.

— Что?

— Вы разве не из-за этого его казнили? Вы же объявили его предателем.

— По другой причине.

Спрятав дрожащие руки под столешницу, я почувствовала, что вот-вот разрыдаюсь. Ужас и такое бесконечное отчаяние легли на плечи, будто огромный отрезок моей жизни пропал впустую. Боги, что будет с Аван, когда она узнает? А с Герой и Ганимом? И даже с Момом, он вообще больше всех верил отцу и ненавидел светлых, выстраивая свою жизнь вокруг Эреба.

— Сэра?

— Думаю сегодняшний урок был вышел крайне продуктивным, мне пора домой.

— Я не отпускал вас.

— Хотите, чтобы я осталась? Вы уверены?

— Снова на «вы», Сэра, не всё же мне краснеть перед вами, темные тоже совершают ошибки.

— Вы называете «ошибкой» множество оборванных жизней и рождение трех детей от врага и обманщика.

Авель осекся, за пеленой слез я не видела его лица, но фигура разом ссутулилась, словно он действительно чувствовал неудобство из-за произошедшего.

— Я… не это имел в виду, и это не была моя идея. Его семья была отправлена в Сомну уже давно.

— Чтобы вы почувствовали, если бы я сказала, что ваш отец предатель, убийца и просто недостойный человек?

— Я бы вам не поверил и был рассержен.

— А если бы у меня нашлись доказательства?

Длинные, аккуратные пальцы огладили спинку стула в раздумье.

— Не знаю. Был бы расстроен. Очень сильно.

Я не смогла не улыбнуться, горько и грустно, как получилось. Ни о каком уроке не шло и речи. Этот день всё сильнее напоминал мне кошмарный сон, где среди прочих страхов неожиданно замешался новый, наиболее актуальный из всех: кого я отправила с Каином в Кадат? Еще одного шпиона?

— До встречи, Авель.