Враг императора

День 17. Глава 3

— Я выполняю твою волю, Господь! — выкрикнул Айскадер и начал давить на кнопку. Выломанные кисти рук мешали это сделать и он орал от боли, но не бросал попыток. Турсулунцы уже бежали его остановить, но они были слишком далеко.

Что-то твёрдое упиралось в бок Кейт и она наконец вспомнила, что лежало в кармане куртки. Совсем маленький, будто дамский, пистолетик, который Верховный Судья называл Старым Гербертом. Таким будет сложно остановить человека…

Но результат оказался другим. Если бы не защитный наруч, отдача сломала бы ей руку, но всё равно суставы почувствовали боль. Пистолетик едва не вылетел назад. Айскадер рухнул на пол, дёргая ногой. Головы больше не было, её содержимое разбросало вокруг ровным тонким слоем.

Но внутри было что-то металлическое. Это не коронка и не чип. Маленькая блестящая капля, которая, оказавшись на воле, стала увеличиваться в размерах. Теперь это чёрный кубик, блестящий и дрожащий, будто живой. Иногда он ненадолго подлетал, и снова падал в кровь, но она к нему не приставала. Точно из таких же кубиков состоял Темпоральный Крест Мартиров.

— Вот же дерьмо, — пробормотал турсулунец в жёлтой повязке. — У него тоже есть чип?

— Послушай, — раздался слабый голос Брейлинг. Она зажимала ножевую рану на животе. — Этот человек… — квистор показала на тело Айскадера. — Он связан с Балябиным… называет его Богом.

— Тогда используем его, — турсулунец взял со стола горсть маленьких штучек, похожих на ос, и швырнул их на пол. Металлические осы начали разделяться на такие мелкие части, будто совсем исчезли. — Наноботы! Принести мне чип. Хм, он даже не пострадал. Но что нам делать, если отец проиграет? Он до сих пор не победил.

Виктор уже не мог отступать дальше, не хватало сил. Верховный Судья тоже не торопился. Может, и сам устал, может, хочет поиздеваться.

— В этот раз я победил, — сказал Романов.

Беда перехватил пустую винтовку за ствол, будто собирался драться прикладом. Турсулунец усмехнулся.

— Твоя решимость не стоит ничего. Ты проиграл, человек. Балябин тоже. Один из его сообщников должен был отключить мою броню к этому моменту, но не получилось. Ты труп.

— Я давно умер, — сказал Беда и кинулся вперёд.

Романов побежал навстречу. Попытаться столкнуться с Большой Черепахой в лоб — это всё равно, что обнять несущийся навстречу поезд. Это не было в намерениях Виктора. Он поднял винтовку, оторвал защитный кожух и нажал на кнопку AF-2, над которой заметными буквами было написано «Не нажимать». Про неё и писали в руководстве.

Казалось, что ничего не произошло, но Судья упал и несколько метров проехал по инерции, подняв в воздух кучу земли. Шлем попытался проанализировать случившееся, но ровные строки состояния на визоре превратились в нечитабельную простыню, а потом исчезли, будто это простое стекло, а не информационная панель. Броня стала жёсткой и неподатливой, каждое движение теперь надо было делать с усилием. А горящий свет на уцелевших столбах потух. Только глазной имплантат продолжал работать, в нём не было электросхем и электромагнитный импульс не мог их сжечь. Импульс намного более мощный, чем от мины.

Судья пытался встать, но не мог. Если бы Виктор использовал ЭМИ в начале боя, то Романов смог бы продолжить драться, а Беда сам бы остался без оружия. Пришлось ждать до последнего. Но турсулунец — старик, он очень устал и больше не может держать на себе несколько тонн веса. Он даже едва может ходить.

— Ты сдохнешь, — хрипел Романов. — Я не проиграю ещё раз.

Виктор выбросил бесполезную уже винтовку и достал игломёт. Не тот, с которым он ходил на большинство своих ликвидаций, тот остался где-то в руинах Квистуры. Он медленно пошёл к своей цели, хромая из-за разболевшегося колена.

— Что тебе снится, Верховный Судья Тиберий Романов?

Турсулунец рукой дотянулся до рычага и части экзоскелета развалились на модули. Бронеэлементы падали на землю, открывая жутко старый панцирь, пробитый во множестве мест бронебойными зарядами. Из дыр сочилась кровь. Но это помогло ему встать на ноги. Оказывается, под бронёй у него хвост, толстый и мощный, он помогает ему не упасть.

— Что тебя снится, Большая Черепаха? — спросил Виктор.

— Я скажу, что мне снится, — голосовой синтезатор турсулунца хрипел, но продолжал работать. — Ты узнаешь…

— Отец проигрывает, — доложил турсулунец, когда погасла последняя камера. — Эми импульс, резервная схема должна была перегореть.

— Если Судья проиграет, от чипа не будет толку, — хрипела Брейлинг, пытаясь встать. — Балябин победит.

Среди турсулунцев нашёлся один, кто понимал в человеческой физиологии, и он оказывал ей помощь, силой удерживая неугомонного квистора. Стрельба всполошила остальных турсулунцев, но, к счастью, среди них нашёл доктор, понимающий в людях.

— Начнётся война, — продолжала Петра. — Кланы обрушат на нас свою мощь, а потом… Империя применят Тёмный Лес или произойдёт что-то ещё. Но всё это будет согласно плана Балябина. Вы должны наплевать на приказ, — она посмотрела на турсулунцев. — Вы должны защитить Судью!

— Это невозможно, — сказал ей турсулунец-психолог. — Мы не имеем права вмешиваться.

— Тогда нужно сказать императору… — Петра откинулась на принесённую для неё подушку. — Я же сама ему говорила, что нельзя вмешиваться, или Судья будет вынужден сам начать войну. Сейчас Воронов победит и всё будет кончено.

Турсулунец-психолог, очень аккуратно, помогал доктору менять повязку на ране. Кейт подобрала свой Палач, проверила заряд и бережно положила на стол. Оружие не понадобится. Рядом лежал отработавший своё Старый Герберт, маленький пистолет чудовищной убойной силы.

Кейт хорошо помнила, что вчера говорил психолог. У Воронова промыты мозги и он всегда будет охотиться за своей целью, но однажды его психологическая установка сломалась. При сильном потрясении это может повториться. Когда Адалет спросила, что именно должно случиться, психолог не знал, но высказал догадку, что уничтожение объекта мести может помочь. Вы не понимаете друг друга, сказал ей вчера Верховный Судья, и не хотите понять. Но, кажется, Кейт поняла, кто находится в городе. Не только убийца, но и тот, кто давно не пользовался оружием и не собирался, но вновь достал его для мести. Если она свершится… может, эти сны наконец уйдут?

Гравилёт Хадена Айскадера всё ещё стоял во дворе, а пилот, не зная, что и делать в таких случаях, просто сидел у особняка, держась за голову. Но Кейт и сама умела управлять таким транспортом.

— Кейт, ты куда? — выкрикнула Брейлинг. — Нельзя вмешиваться, или…

— Я без оружия! — Кейт села в кабину.

Она посмотрела в сторону города. Виктор Воронов вновь начал убивать, когда смерть единственного дорогого ему человека потрясла его. Но если он закончит дело…

— Кейт, остановись? — Петра порывалась броситься следом. — Он тебя убьёт.

— Я знаю, — ответила Адалет и включила двигатель.

Она хотела сказать, что должна это сделать, что давала присягу защищать подданных императора даже ценой своей жизни, но передумала. Глупый пафос не только ей не поможет, но и может подточить её решимость. Никто не относился к словам присяги серьёзно, но Кейт всё же их нарушила несколько раз. Не пора ли её выполнить и искупить то, что было совершено?

Гравилёт поднялся в воздух и полетел в город.

— Я скажу, что мне снится, — Романов поднял голову. — Мне снишься ты!

Он рванул в атаку, но упал. Виктор едва успел отпрыгнуть. У Судьи больше не было скорости и силы, но он по-прежнему был опасен. Толстый хвост сбил уже бесполезный шлем, а Романов сделал ещё одну попытку подняться.

— Я не проиграю! Мне нельзя проигрывать!

Он встал на ноги. Виктор держал его на прицеле игломёта, но шкура Судьи слишком толстая, чтобы её можно было пробить иглой. Только в упор, прямо в пасть.

— Если ты опять победишь, — Романов сделал несколько шагов. — Всё будет кончено.

Он замахнулся, но тяжёлый панцирь на его спине начал перевешивать. Судья пытался сохранить равновесие, но Виктор прыгнул вперёд и толкнул. Всё равно, что толкать танк, вот только этот танк едва держался в этом положении. Тиберий Романов упал на спину и стал таким же беспомощным, как обычная перевернувшаяся черепаха.

Над головой пролетел гравилёт, но Виктор его игнорировал. Охране запрещено вмешиваться, но если они нарушат приказ, он успеет устранить цель… цель, разве не это самое важное в его жизни?

— Я тебе жопу надеру, — угрожал Судья напоследок, силясь достать Виктора лапами и хвостом, но уже не мог.

Беда забрался на него сверху и подошёл к голове. Тиберий тут же спрятал её в панцире, но это ему не поможет. Виктор приготовил игломёт.

— Неужели я опять проиграл? — прохрипел Романов и вытащил голову. — В следующий раз будет иначе.

— Смерть пришла, а я умру вскоре после тебя, — сказал Виктор и приготовился стрелять.

— Постой! — раздался окрик и Беда обернулся.

Гравилёт сел неподалёку, из него высунулась женщина в костюме офицера бастанджи. Это она!

— Это я тебя нужна, — сказала Кейт Адалет, убийца его сына.

— Именно ты, — шепнул Виктор.

Цель — Тиберий Романов, билась настойчивая мысль в голове. Цель должна умереть, как всегда готовили Беду. Он уничтожил все свои цели, разве что Сова смог отсрочить свою гибель на десять лет.

Беда спрыгнул с массивного панциря Верховного Судьи. Цель жива и должна умереть, так написано в досье, в приказе, так сказал Балябин, так билось в голове. Цель важнее всего, нужно вернуться и убить её, только потом приступить к уничтожению остальных.

Цель — Тиберий Романов, Верховный Судья Турсулунских Кланов. Но это больше неважно. Это никогда и не было важным. Всё ещё оставалось желание вернуться и добить раненую черепаху, но чем дальше Виктор отходил, тем более несущественным оно становилось. Скоро это желание совсем исчезло, как в тот раз, когда Сова выторговал себе жизнь. Большая Черепаха никто, больше она его не интересует. Так же, как те, кто умер от рук Виктора, и те, кто умер по его вине. Как его единственный сын, жена и друзья.

Всё это стало несущественным, есть только Виктор, его оружие, и та женщина, что убила его сына. Она его главная цель. Как когда-то он делал всё, чтобы жена и сын ни в чём не нуждались и никогда не оказывались в опасности, так и в последние дни, когда он уничтожал цели. Но все эти убитые люди не были целями, они были лишь препятствиями на пути к главной. Они не важны, важна лишь её смерть. Что-то в голове пыталось сопротивляться, говоря, что главная цель — это Тиберий Романов, но Беда легко отбросил мысль. Она больше не имела значения.

— Думаешь, что я тебя прощу? — спросил Виктор, целясь в женщину прямо на ходу. — Думаешь, что я убил достаточно и готов отказаться от всего? Нет, убью и тебя. Зачем ты пришла?

— Я кое-что поняла, — сказала Кейт Адалет, глядя на ствол игломёта. — Я по-настоящему верила в своё дело, но однажды нарушила присягу и убила невиновного.

— Твои извинения не помогут. Мёртвым плевать на извинения.

— Я знаю. Но ты потерял всё, что у тебя было, а я потеряла свою веру. Я верила, что делаю этот мир лучше и защищаю общество. А на самом деле это оказалось совсем не так, но я выполню то, ради чего стали дигеринов.

— Неважно, всё это неважно, — сказал Виктор. — Все эти сожаления не стоит ничего, они — это сон. Сон проходит всегда, остаётся только боль и смерть, то что, испытывают все. То, что суждено каждому. Что тебе снится, дженель Кейт Адалет, убийца моего сына?

— Мне снится он, — она закрыла глаза. — Каждую ночь. Во сне мне кажется, что я могу это изменить, но это оказывается бесполезно. Мне кажется, что это снилось мне всю мою жизнь, будто уже случалось раньше. Пусть уж лучше это прекратится. У меня есть только одна просьба…

Виктор прижал игломёт к её лбу.

— У меня остался кот вашего сына, заберите его, пожалуйста, хоть куда-нибудь. Он же никому не нужен.

Беда держал пистолет. Кот жив и был жив, когда Виктор думал, что его больше нет. Он был жив, когда Беда думал, что нарушил обещание, данное сыну. Жестоко убитому, хотя в жизни ни сделал никому и ничего плохого. А Беде было плевать, он просто шёл, убивая всех на своём пути, в чём его обвинял Айзек. Айзек, тот мальчишка, чью жизнь испортил сам Виктор, но вместо отмщения Медведь спас самого Виктора. Ценой своей жизни. Простил ли он его, или не хотел становиться таким же чудовищем, как сам Виктор Воронов?

Воспоминания, которые приходили только во снах, били с новой силой. Вера, его жена и единственная любовь, которая прошла с ним путь, не зная, кто её муж на самом деле. А потом взяла с него обещание, которое Виктор нарушил. Ник, единственный сын, жизнерадостный и добрый, играющий с котом. Он не пошёл путём отца, путём смерти и убийств. Айзек по прозвищу Медведь, боевой кинетик, который в детстве не отходил от Виктора, а потом возненавидел, когда к нему вернулась память. Странный парень и лучший друг его сына. И Натан, аналитик, который не мог выносить все эти убийства, но продолжал свою работу ради друзей, чтобы они не пострадали и дошли до конца. Все они мертвы, а Виктор их забыл. То самые чувство тоски от того, что он забыл нечто важное. Вот что он забыл… то, что значили для него единственные близкие ему люди. Но вместо этого он просто убивал всех, как ему говорили.

Он пришёл в себя, всё ещё держа пистолет у головы этой женщины, а она всё ещё стояла с закрытыми глазами. Но всё это бессмысленно. Мёртвые не могут страдать и желать мести. Им плевать. Как плевать и самому Виктору. Им настолько плевать, что они даже не приходят к нему во снах. Это его разум, стремясь восполнить потери и преисполниться сожалением, придумывает их, чтобы хоть как-то чувствовать себя человеком. Уничтожение целей не поможет ему, и Виктор знал это с самого начала. Есть только боль и смерть, но он теперь ощущал не только физическую боль от повреждений в бою. Та, другая боль, казалась ещё хуже.

Игломёт упал из ослабевших пальцев и Виктор пошёл по разбитой дороге разрушенного города. Больше ничто и никто не имеет значения. Он не сопротивлялся, когда его окружили несколько ликторов. Какая теперь разница, что с ним будет?

— Я не понял, — сказал Тиберий Романов, пока его дети его поднимали. — Когда реванш?

— Вот он тебя отделал, папа.

— Вы этого не видели. И не вздумайте никому сказать.

Тушу Судьи перенесли в Академию, подальше от разбитого города, а остальные турсулунцы приступили к лечению отца, или, если быть точнее, к его ремонту, учитывая количество механизмов в его теле.

— Он убил Донни! — воскликнул Тиберий, увидев мёртвого турсулунца в броне.

— Это я Донни, — возмутилась черепаха-садовник. — А это Юрий.

— Тогда ладно, — Судья зашипел, когда кто-то вытащил из его ноги кусок арматуры. — Значит, теория Драгомира о том, как можно сломать блок, оказалась верной. Квистор Брейлинг, как ты умудрилась выжить?

— С трудом, — призналась Петра, показывая на повязку. — В моём возрасте нельзя получать ножом в живот, это больно. А ты как, Кейт?

— Он просто не выстрелил, — прошептала Адалет. — Он хотел, но не стал. А я…

— Да, получать второй шанс бывает тяжело, — Брейлинг закашлялась и тут же скривилась. — Больно кашлять. Ликторы успели перехватить Воронова до того, как он ушёл из города, иначе императорские войска просто бы его убили. Пока он во временной тюрьме и я попрошу Луциана, чтобы он выделил ему защиту из тех, кто не мечтает его убить. А мы…

— Всё ещё нужно разбить голову Воронову и забрать чип, — сказал Романов. — Тогда мы выследим Балябина и…

— Мы уже нашли чип, — Петра показала на кубик, который держала сжатым в кулаке. Сейчас он не дрожал, будто спал. — Он был в голове у Хадена Айскадера. Он тоже работал на Корпорацию, как оказалось.

— Хм, странно, но ожидаемо, — Романов задумался. — Не думал, что этот путь когда-то сработает. Тогда, раз убийца жив… Балябин придёт к нему во сне, чтобы отомстить. И если вы будете рядом с ним, мы сможем вас синхронизировать. Это будет намного проще… если вы оба не умрёте.

— Я готова, — сказала Брейлинг.

— В вашем состоянии это может вас убить, — возразил турсулунец-нанотехнолог.

— Всё равно, иначе нам не остановить Сто Первого, — Петра кашлянула кровью. — Я иду за тобой, Максим Балябин, долбанный ты уёбок.

И тут же скривилась от боли.

— Приступайте. Он точно придёт?

— Да, — сказал Романов. — Он захочет отомстить Воронову. Он устроит ему настоящий ад.