Вороньи сказы. Книга первая

Какие колдуны бывают

Нелегко у Хлада учиться, но интересно. По дому много чего делаю, да много по колдовству помогаю – травы перебираю, косточки вывариваю, озеро да лес обхожу с Хладовыми заданиями, навроде найти гнездо лешего, в котором змея поселилась. Совсем немного времени сказы писать, ну я уж попусту марать бумагу не стану, буду пусть реже, но самое главное рассказывать.

Не соврал Хлад – увидала я буквы! Пока только с его помощью. Оказывается, тайны эти из копилочки можно брать да ими что-нибудь подписывать: для этого желание нужно и вслух произнести. Хлад на мне так тайну того, что он умелый колдун, написал – и я ярко буквы божьи увидала, и даже слова разобрала. Но выветрилась тайна (Хлад сказал, что будто бы сам мир скоро понимает – не так что-то, и меняет всё обратно, вроде как угольком тайна писана, стирается быстро), и опять пред мною не буквы, а точно мошкара в воздухе дребезжит.

Ещё стал меня Хлад учить колдовать, по-настоящему, а не как я до того. Выйдет с утреца на порог, потянется, воздуху озёрного дыхнёт – и как зачарует меня, чтобы дорогу к дому найти не могла или чтоб на каждом шагу спотыкалась, или чтоб мёрзла иль горела вся как огнём. Хлад смеётся, кричит мне, пока я, как кутёнок слепой тычусь:

– И чего ты молчишь? Сила – в словах! Ежели я тебя заговариваю: «Как туман над водицею, как снег в оконце, марево глаза закрой, взгляд отведи…» так ты возражай мне давай словами. У тебя колдовская душа, хоть Тёмн её и подпортил, похотник старый. Я те «туман», ты мне «ясно», я те «снег», ты мне «огонь». Вот, давай, говори, да от всего сердца, из души: «Как ясное солнышко огнём своим тьму прогоняет, так я марево развею, дорогу себе освещу».

Я повторю пару раз – и получается, вновь понимаю, где что, не морочит голову Хлад больше.

– Так, конечно, на всякий случай заклятий не наготовишь. Надо на ходу уметь их складывать. Какие-то всегда при себе держи, ну навроде от стрелы там, от меча, от дурного глаза, от нечисти разной. А дальше уж по наитию. Из тайн знамых слова бери, они силою божьей обладают.

Я отдышусь, и давай опять отбиваться, как Хлад учил, одни слова супротив других. Так, конечно, цельный день можно, если б язык уж не немел.

– А что, Хлад, только так колдовать можно? А я слыхала лютые охотники без наговоров умеют и огонь зажечь или ещё чего!

– Пфф, разве ж это колдовство? Баловство! Может, и без наговоров, да только всё равно хоть единое слово, но говорят, ну навроде «Гори!». Тебе волю свою колдунскую надо миру сообщить, а то как он поймёт, что менять?.. Да и заклятия у лютых на один пшик, а у настоящего колдуна долго заклятие мир не затирает, так оно крепко сказано. А для крепкого сказа нужно, чтобы слов побольше, да покрасивее, похитрее. Ежели ты доску на один гвоздь приколотишь, её и ребятёнок вырвет. А ежели на десять? Во. Одну веточку кто хошь согнёт, а цельный веник? То-то. Ну давай, расколдовывайся, пойдём в избу, я тебе расскажу, как разные колдуны колдуют…

Ну а что мне, расколдовалась с десятого разу и пошла слушать, теперь вот записываю. Даже человеку знаткому такое интересно б было, а уж мне, которую колдуны не учили, и подавно!

Когда рождается дитя, с первым вздохом вдыхает оно огонёчек солнечный, Светлом посланный, душу человечью. Некоторые из этих огонёчков благословлены богами на то, чтобы мир менять. Это души колдовские. Спит сила в ребёнке до тек пор, пока он в отрочество не войдёт, тогда пробуждается.

Девочку ещё сверх благословить Светл может или Тёмн. Но с Тёмном это как поглядеть, с одной-то стороны, конечно, и нечисть невесту Тёмнову не очень-то трожит, злое колдовство легко выходит, и всякое она такое умеет, что никто не умеет, ну, навроде заглянуть на перевёрнутые страницы Уложения, в прошлое стало быть, а с другой – втемяшится Тёмну, так он её и живую в подземное царство заберёт. А Светл-батюшка нет, добр, невест своих только любит, он их не для себя, для людей выбирает, чтоб помогали, исцеляли, защищали. Светлова невеста пригожа да здоровьишком пышет, всё у неё ладится, колдовство ей легко даётся, по одному слову.

Мальчики же, кому колдовские души достались, либо колдунами и становятся, либо охотниками лютыми. Как Хлад мне сказал, так тупые да сильные в охотники идут, а умные да хитрые – в колдуны. Ещё бывают девицы с колдунскою душою, которых боги то ли проглядели, то ли не захотели в невесты взять. Так те тоже лютыми или колдуньями становятся.

Колдуны учатся всю жизнь, тайны мировые собирают, силу колдовскую растят, до таких-то высот, что уж почти как боги мир менять могут, хоть и не навеки. Заклятия выплетают, чем длиннее, тем лучше, тем сильнее. Ну и меж собой длиною да витиеватостью заклятий меряются.

Лютые ратному делу учатся, чтобы людей от нечисти защищать, кто даже и за бесплатно. Колдовство их короткое да несильное: огонь зажечь, заклятье дурное разбить, рану заживить, всё, что в их ратном деле сгодится.

И получается так, что вроде невесты Тёмновы и колдуны – это знаткий люд, тайною тёмной овеянный, к царству подземному близкий, а невесты Светловы и охотники лютые ближе к людям да солнышку. Но Хлад сказал, что всякое бывает. И колдуны добрые, и невесты Светловы, что против людей повернулись… Потому как вместе с жизнью вдохнул Светл в нас разуменье. А кто своей головою думает, тот и путь свой сам выбирает.

И правда, я вот зла людям не желаю, хоть и обидно мне думать, что Тёмн меня забрать может. Ну так уж вышло, не с людей спрашивать за то. Лучше я буду знания копить да помогать, чем смогу. Может, найду так заклятия да друзей добрых, что Тёмну в руки меня не отдадут.

Я это Хладу рассказала, а он посмеялся.

– Ой, не могу… Ну чего ты скуксилась как упырь на крупу. Я смеюсь-то не с твоейной душеньки доброй, а с того, что знаний ищешь, а к Тёмну не хочешь.

– А что, дед, такого? Ты вон сам тайн сколько ведаешь.

– А то, что умных Тёмн любит. Я уж не знаю, чегось у него на такое колышек вздымается, но сколько раз видал, чем знаткей невеста, тем быстрей он за ней придёт. Ты ежели к нему не хочешь – дурёхой оставайся, оно спокойней.

Я ещё больше насупилась, конечно, но колдовское дело не брошу с такого.