Ворона устроившая сюжетный переворот (СИ)

Глава 27

Неделя пролетела, как одно мгновение. Преступления Рэджа Дивита получили огласку. В столице теперь звучали только сухие отчёты: списки разоблачённых аристократов, подписи под отозванными указами, имена, лишённые привилегий. Я не следила за хрониками, не отвечала на письма, не задавала вопросов. Просто ждала, когда вернётся Лиам из дворца.

Арина, назойливая как летняя мошка, не давала мне забыться. Она появлялась на тренировках, комментировала каждый мой выпад и с явным удовольствием мешала мне спрятаться в тишине. Иногда мне казалось, что у неё есть тайный дар телепортации. Стоит только подумать о том, чтобы сбежать, и вот она уже там, сидит и жует сушёные фрукты.

На следующий день я дважды проверила оружейную. Закрыла чарами окна, двери и даже трещину под каменной плитой. Арина появилась спустя пятнадцать минут — из шкафа.

— Ты правда думала, что я не найду другой вход? — весело поинтересовалась она.

— Уходи, — устало сказала я.

— Не могу. Тебя нельзя оставлять наедине с мыслями. Они мрачнее, чем мои шутки.

На очередной попытке уединиться в библиотеке она явилась с табуретом, корзиной пряников и заявлением:

— Решила, что если отмою с тебя хандру, Лиам разрешит мне пожить здесь подольше.

Подольше. Это слово волновало меня больше всего. Я не знала, как отреагируют принц и Лиам на заявление Рогула о моей причастности ко всему произошедшему. Страх сжимал всё внутри, медленно, настойчиво, не больно, но так, что дыхание становилось короче.

Я не боялась суда. Не боялась правды. Я боялась их взгляда. Того краткого мгновения, когда в глазах Лиама может вспыхнуть сомнение.

— Ты опять ушла в мрачные дали, — заметила Арина, не переставая жевать пряник. — Слышала, что Рогул с герцогом теперь хором твердят, будто всё это твоя идея.

— И что ты об этом думаешь? — спросила я, стараясь, чтобы голос прозвучал ровно.

— Думаю, на их месте я бы тоже сваливала вину. — Она встала и отряхнула крошки с платья. — Но, если по-честному. Всё, что они говорят, это воздух. Ты попаданка, которая умудрилась остановить катастрофу.

Она подошла ближе, нагнулась, и с выражением заговорщицы добавила:

— А Лиам… ну, он же не дурак. Упускать такое сокровище.

Я покачала головой, хотела было отозваться сарказмом, как из коридора донёсся стук шагов. Чёткий, ровный, знакомый настолько, что у меня пересохло в горле. Арина мгновенно умолкла, бросив на меня взгляд, в котором читалось, что всё будет хорошо. Или хотя бы не так плохо.

Дверь скрипнула. Лиам вошёл без предупреждения, словно всегда был здесь. Будто не прошло и недели. Будто я не отсчитывала каждый день, каждый час, каждую минуту.

— Могу войти? — спросил он, уже переступив порог.

— Как видишь, — я попыталась улыбнуться, — преграды нет.

Он задержал на мне взгляд.

— Можем поговорить?

Не успела я кивнуть, как Арина поднялась, пожелала мне удачи и выскользнула за дверь, оставив после себя только запах пряников и лёгкое ощущение, что всё под контролем.

— Я видел протоколы допросов, — сказал Лиам, делая шаг ближе. — И слышал, что говорили Рэдж и Рогул.

Я замерла. Вот он. Тот самый момент.

— Ты ведь не думала, что они смогут убедить всех, переложив вину на тебя? — продолжил он, и в его голосе промелькнуло не обвинение, а тревога. — Не собиралась исчезнуть? Потому что если бы и вправду решила, я бы не смог тебя найти.

Я отвела взгляд. Не потому что стыдно, а потому что он смотрел слишком прямо. Слишком близко к тем мыслям, о которых я сама старалась не помнить.

— Я не планировала убегать.

Несколько секунд он молчал, будто собираясь с мыслями, а потом подошёл вплотную. Его ладонь легла на мою.

— Хорошо, — сказал он. — Потому что я бы всё равно пошёл за тобой. Даже если пришлось бы искать по следу ворьньих перьев, по запаху дыма, по тени темной магии.

Я качнула головой, едва сдерживая улыбку:

— Учитывая, сколько у меня сейчас тёмной магии, ты бы просто пошёл по следу головной боли и язвительных реплик.

Лиам приподнял бровь.

— То есть, всё как обычно? Это даже проще, чем я думал. Надо будет внести это в инструкции для охраны: если слышите сарказм из-за угла коридора — значит, моя невеста рядом.

— Невеста? — переспросила я.

— Да, — кивнул он с видом человека, который давно всё решил. — Я получил разрешение у его величества. Он, конечно, сопротивлялся, не хотел отпускать перспективного тёмного мага, но Кайн его убедил.

Я прищурилась, обдумывая услышанное.

— Подожди. То есть я теперь не только носитель темной магии, но ещё и государственный актив на выданье?

— Ты всегда была чем-то гораздо большим, — сказал он. — Просто теперь это оформлено официально. С печатью и моими чувствами в приложении.

Я хмыкнула, но не отстранилась.

— Так ты теперь мой главный хранитель, наставник и, избранник по приказу его величества?

— По своей воле. Советы можно игнорировать. А вот желание быть с тобой, уже давно вне бюрократии.

Тишина между нами больше не звенела тревогой, она затихала, как комната, в которой вдруг стало спокойно.

— И что теперь? — спросила я.

Лиам чуть наклонился, нежно проводя пальцами по моей щеке. Я почувствовала, как что-то внутри, то, что долго жило под напряжением, вдруг потихоньку отпустило.

— Теперь мы… — он задержался, подбирая слова, — просто мы. Без титулов. Без границ.

— Без страха, — почти шёпотом добавила я, — и без сюжета, в котором кто-то обязательно должен быть сильнее.

И что же, на этом закончилась моя воронья история? Совсем нет. Это было всего лишь предисловие к новой главе. Не менее интересной. Не менее дерзкой. С непредсказуемыми маршрутами, знакомствами и приключениями, о которых я пока даже не догадывалась.

Ведь нельзя просто так вынырнуть из магического хаоса, вписать своё имя в историю, и после этого спокойно пить чай по утрам. Хотя… Иногда всё-таки можно. Особенно если он подаётся с поцелуем, ворчанием Арины за дверью и ощущением, что мир, каким бы безумным он ни был, стал чуть менее одиноким.

Иногда чай немного горчит. Иногда поцелуй сбивается от смеха. А Арину вообще никто не звал, но она уже стоит каталогами тканей и столового серебра.

И вот ты стоишь посреди этой суматошной, шумной, невозможной новой жизни и вдруг понимаешь. Что можешь смеяться громко, некрасиво, до слёз, и никто не исчезнет. Что можешь молчать не потому, что злишься, а потому что тебе и так спокойно. Что можешь ошибаться, плакать, готовить ужасный завтрак, и всё равно услышать: «ну, сойдёт, если добавить варенье и немного тебя».

Конец