Под звуки барабанной дроби, стройные ряды квальтийцев и ангваров, бросали свои штандарты в общую кучу. Мы стояли на трибуне и с надменным видом наблюдали за процессом. А на самом деле все катилось под откос. Правящие верхушки обеих стран признали мою власть, а несогласных убрали, каждый своим способом.
Когда все знамена были сложены, я взмахнул рукой и Шеб, скрытый от чужих взоров заклятием, поджег их.
– Люди, слушайте меня внимательно! – мой голос, усиленный магией, словно раскат грома прокатился по округе. – Среди вас больше нет подданных империи! Среди вас больше нет граждан Ангварского союза! Отныне, все вы служите мне – Кершифу!
– И, что теперь? – поинтересовалась Хэл.
– Как что? – удивился Менчич. – Теперь, мы власть – будем править.
– Э, нет, – покрутил головой Шеб, – я, на такое, не подписывался.
– А, что, не так? – не понял Менчич.
– Это нарушение законов Альянса, – пояснил я. – Если сюда заявится кто-то из них и увидит, что мы тут натворили. Нас, в лучшем случае, посадят. В худшем, – я провел указательным пальцем по шее.
– Да, ладно, – отмахнулся Менчич. – С чего им тут взяться? Никогда до нас дела не было, а, теперь, придут проверять?
– Именно. Забыл? Я просил Танкреда помочь вам. Зная их, можно в ближайшее время ждать волшебную комиссию.
– Делать-то что будем? – опять спросила Хэл.
– Выкручиваться…
Мой идеальный план трещал по швам, это да. Но с другой стороны, Ангварский союз и Квальтия прекратили войну. Вот уже несколько дней на фронтах не прозвучало ни одного выстрела и никто не погиб. Как говорится: «Нет худа без добра».
Оставаться в этом мире правителем – следить за тем, чтобы они не взялись за старое и не начали убивать друг друга, по объективным причинам, я не мог. Нужно было доходчиво объяснить всем, война это плохо и найти человека, который сможет повести за собой обе державы.
– Зачем ты явился сюда, злорадствовать? – проворчал генсек, когда мы с Шебом, материализовались в его камере. Одетый в тюремную робу, он сидел на металлической кровати. На его осунувшемся лице была трехдневная щетина.
– Есть разговор.
Шеб наколдовал мне кресло и письменный стол. Усевшись за него, я продолжил:
– Видишь ли, вся печальная суть происходящего в том, что я переоценил тебя, императора и преданность ваших министров. В отличие от тебя, Кольтейна казнили.
– О чем ты хотел говорить?
– Моей целью было положить конец вашей бессмысленной войне, а не захват власти. Я надеялся, что перед лицом общего могущественного врага, вы отложите в сторону свои противоречия и объединитесь против меня.
Генсек пристально посмотрел мне в глаза, после чего сказал:
– Забыть все, преступления этих фанатиков? Их зверства над пленными? Массовые убийства и чистки? – он злобно оскалился. – Ты глупец, если даже на мгновение допустил, что я соглашусь на это!
– Вы проливаете кровь друг друга больше тридцати лет. Жертвы и герои есть по обе стороны, как и военные преступники, которые безнаказанно совершают свои зверства. Изо дня в день, война уносит множество жизней, пора положить этому конец.
– Я не примерюсь со своими заклятыми врагами…
– Генсек, не вариант, – развел я руками, когда мы с Шебом вернулись в нашу штаб-квартиру.
– Что он сказал? – поинтересовалась Хэл.
– Много чего, но нам это не поможет.
– И, что дальше? – спросил Менчич. Он сидел в одном из кресел у камина, пил вино и курил трубку.
Я сел в кресло рядом, положил ногу на ногу и задумчиво сказал:
– Нужно подумать…