Глава 100

Как «спасителям столицы», кроме орденов мужества, моему взводу, а также скарвам и мадрам, дали два дня выходных. В первый же вечер, все мы собрались в самом лучшем ресторане города, чтобы отметить победу и обмыть повышение: командиров скарвов и мадров, как и меня повысили до лейтех и направляли на проблемные участки фронта.

Пиво, вино и самогон лились рекой. Столы ломились от еды, о которой в учебке можно было только мечтать. Весь ресторан был полностью в нашем распоряжении. Официантки в белых передниках бегали туда-сюда, безотказно выполняя любую нашу прихоть. Управляющий – худощавый мужчина в строгом костюме, густыми усами и очках с роговой оправой, следил за тем, чтобы мы ни в чем не нуждались. Были даже музыканты, которые играли веселую музыку.

– За Керша, самого отчаянного ублюдка, что мне доводилось видеть! – произнес тост Эзонс – командир скарвов, и залпом опустошил наполненный до краев двухсотграммовый стакан. Все дружно загалдели, стали чокаться стаканами и выпивать.

– Не удивлюсь, если всего через несколько лет ты станешь генералом! – добавил он, утираясь тыльной стороной ладони.

Несмотря на их радость, я все еще не решил, рад повышению или нет. Мне хотелось максимально отсрочить отправку на фронт, попасть в академию, отучиться, но, оказалось, есть способ быстрее продвинуться по службе – стать героем.

«Ну, раз так, давайте повоюем», – подумал я и опрокинул стопку.

– Ваш бродь, чего угрюмый такой? – ко мне подсела Хэл.

– Не знаю, – пожал я плечами.

– Брось! В первый же день на фронте ты проявил себя, стал героем и получил повышение! У тебя должно быть меньше всех поводов грустить! – с этими словами она поцеловала меня, потом залезла на стол, подняла бутылку над головой и выкрикнула:

– За Керша – героя союза!

– Нет! – покрутил я головой. – За павших товарищей!

Все тут же замолчали. Каждый из присутствующих понимал, что мог быть на месте погибших, а не здесь. Повисла гробовая тишина – дань памяти павшим.

* * *

Будучи изрядно навеселе, я, вдруг, понял, что давно не играл на гитаре и не пел, а душа хотела петь. Закинув в рот сочный кусок телятины и запив его пивом, я встал из-за стола и, стараясь не шататься, направился к музыкантам.

– Ну-ка, парни, дайте-ка мне, – с этими словами я взял у рыжеволосого мальчугана похожий на гитару инструмент, сел на ближайший стул, настроил ее и запел:

«Я бегу по выжженной земле,

Гермошлем захлопнув на ходу.

Мой фантом стрелою белой,

На распластанном крыле,

С ревом набирает высоту…»

Когда я закончил петь, все дружно взвыли и захлопали. Казалось, что никто уже и не помнит о царящем за стеной ужасе.

– Давай еще! – выкрикнул Эзонс.

– Да, еще! – довольно подхватила Хэл.

– Еще! Еще! – принялись скандировать остальные.

– Хорошо! Хорошо! – улыбнулся я. Смочил горло пивом и снова запел:

«Теплое место, но улицы ждут отпечатков наших ног.

Звездная пыль – на сапогах.

Мягкое кресло, клетчатый плед, не нажатый вовремя курок.

Солнечный день – в ослепительных снах.

Группа крови – на рукаве, мой порядковый номер – на рукаве,

Пожелай мне удачи в бою, пожелай мне:

Не остаться в этой траве, не остаться в этой траве.

Пожелай мне удачи, пожелай мне удачи…!»

Загрузка...