Во власти ночи

XIV

Я чувствовала чужой неприязненный взгляд даже сквозь покровы сна. Он заставил съежиться, и мелко задрожать. Резко открыв глаза, несколько секунд всматривалась в пространство комнаты, давая себе возможность привыкнуть к темноте. Мне кажется, что я не шумела… но я ошиблась.

Чья-то ладонь закрыла мне рот, не давая вырваться испуганному вскрику. Тяжелое тело опустилось на меня, придавив к кровати. Я не могла ни вздохнуть, ни крикнуть. Несколько неуверенных взмахов руками совершенно не спасли положение: пальцы соскальзывали со скользкой материи капюшона незнакомца. Посопротивлявшись нападавшему, я почти смирилась с тем, что возможно вскоре пополню ряды девушек — жертв нападения неизвестных маньяков, и меня найдут через пару дней убитой в собственной постели… Мысли завели на неприятную дорожку: тут же вспомнилось о том, что моя жизнь до этой ночи была не так уж и плоха, и мне есть что терять. С силой и отчаянной злостью я вгрызлась зубами в руку нападавшего. Он что-то сдавленно прошипел и сильно дернул за волосы.

— Попытаешься еще раз, и тебе будет очень больно! — едва слышный полушепот. Голос, который я бы никогда не смогла опознать, как бы ни старалась. Безликий, бесстрастный…

Я замерла, понимая, что совершенно бессильна против нападавшего. Тем временем он приподнял меня с кровати, прислонив спиной к стене. Его ладонь грубо упиралась чуть ниже моей шеи, не девая нормально дышать. Было слишком темно, чтобы разглядеть его лицо, а мысль о том, что я проживу достаточно долго, чтобы описать его милиции походила на самообман.

— Ты меня поняла? — нападавший был настойчив, и я растерянно кивнула. Это движение заставило прядь волос соскользнуть по щеке прямо на руку бандита. Я слегка повернула голову, чувствуя, что за что-то зацепилась. Может быть, его часы или браслет? Но если я их не вижу, значит не смогу опознать…

— Прекрасно, — непонятно чему обрадовался он, — а теперь я уберу руку, и мы поговорим. Но если ты издашь хотя бы один звук, я тебе отрежу язык.

В темноте что-то щелкнуло, и у своего лица я почувствовала холод металла. Будто до сих пор его аргументы были недостаточно вескими и пугающими! Возможно, это говорит о его неуверенности в себе? Или он простой садист?

Тебе бы польстило, если бы ночью к тебе в постель залез непростой садист?

Я крепче сжала губы, всем своим видом демонстрируя покорность и смирение, и одновременно перекрывая доступ к органу вкуса. Надеюсь, он поймет, что я совершенно безвредна, и не собираюсь делать глупости.

Целую минуту ничего не происходило. Он просто наблюдал за мной в темноте, которая была не такой уж и непроглядной. Не настолько, чтобы я смогла бы различить черты лица незнакомца, скрытые капюшоном, но в комнате начало сереть, скоро наступит рассвет. И, к слову казать, фраза «проснуться на рассвете» звучит гораздо лучше и оптимистичнее, чем «причина смерти — травмы, несовместимые с жизнью».

Наконец, нож исчез с поля моего зрения, и злобный тип перестал на меня давить, разумеется, физически, а не морально. Ощущения враждебно настроенного субъекта, да еще так близко заставило меня схватиться за простынь и подтянуть ее повыше, чтобы прикрыть грудь. Это движение привлекло к себе лишнее внимание, и я была уже не рада проявлению неуместной стыдливости.

— Да ты скромница, — даже почти не видя в темноте, я могла бы поклясться, что он улыбается, — но меня можешь не стесняться. Ты не в моем вкусе. А теперь смотри внимательно.

Не успела я порадоваться переборчивому вкусу нападавшего, безвредному для моего целомудрия и вздохнуть с облегчением, как он вытащил из кармана мобильник и поднес его ближе. Я непонимающе уставилась на него, но бандит, раздраженный моей глупостью, грубо схватил за шею, заставляя сосредоточиться на экране.

Я застыла, ошарашенная происходящим: передо мной развернулась картина прошлой ночи, где главные роли отводились мне и мертвому телу неизвестного мужчины.

— Думаешь, кто-нибудь поверит, что ты просто проходила мимо? — издевательски протянул тип. Я вместе с моей «героиней» повторно переживала события, попутно холодея от одной мысли, что была там, касалась тела, а в этот момент кто-то следил за мной, записывая каждое движение, каждый шаг.

— Его не нашли. Пока не нашили, — продолжал изводить меня ночной гость, — и теперь все будет зависеть лишь от тебя.

— Я его не убивала, — я снова вернулась в исходное положение — поближе к стене, подальше от типа, и прикрыла глаза, пытаясь сообразить, что же ему от меня надо.

Почувствовав его прикосновение к моим волосам, я не сдержала сдавленный крик.

— Тсс, — он прижал свой палец к моим губам, видимо совершенно за него не опасаясь, поэтому не успел среагировать на мое рефлекторное действие, отчего едва сам не нарушил тишину.

— Я ведь тебя предупреждал, — устало произнес он, — неужели с первого раза не доходит, что я могу и готов причинить тебе боль?

— Что вам от меня нужно? — ощутив во рту привкус его крови, я брезгливо сплюнула, надеясь, что нападавший хоть немного заботился о собственном здоровье и не передал мне какую-нибудь заразу.

— Вот это другой разговор, — ночной гость спрятал свою мобилу в карман и снова обратил на меня внимание. Возможно, это было лишь плодом моего воображения, но мне казалось, что он доволен, и даже улыбается. Как же мне в этот момент хотелось испортить ему настроение. Подавив в себе такое нетипичное для моего характера желание, я замерла в ожидании, толком не понимая, почему все это происходит именно со мной. — Нам нужна ты. Так уж получилось, что при всей твоей никчемности, ты можешь принести пользу.

— Почему я? — во рту все еще был мерзкий солоновато-горький привкус: кровь и страх…

— Ты слишком любопытна. Запомни одно: ты везде наследила. Твои пальчики есть на всех трех трупах и на ноже. Если будет нужно, милиция обыщет ближайшие мусорки, и если им повезет, они найдут твою одежду и обувь… Да, ту самую, которую ты не могла найти. А эта запись заставит спрашивать с тебя с большим рвением.

— Трупы!? Какие трупы? Я ничего не сделала! Никого не убивала! — непрошеные слезы катились по щекам. Бессилие, как же оно раздражало! Заставляло чувствовать себя слабой и зависимой. А я уже начала думать, что навсегда избавилась от этих чувств.

— Какая разница кто убил? Для всех убийцей будешь ты, — равнодушно пожал плечами гость, — это никого не касается, котеночек. Просто теперь твоя жизнь изменилась навсегда. Смирись.

— Я не… — в комнате посветлело, серые тени медленно отступали к углам. Я смогла рассмотреть то, о чем недавно уже догадалась: широкие мощные плечи, темный свитер под горло, лицо скрыто капюшоном. Одет не по сезону: кожаная куртка, плотные джинсы, скорее всего, профессиональный дресс-код преступников.

— Зачем? — заикаясь, спросила я.

— И давай без глупостей. Сейчас ты встанешь и соберешь свои вещи — ничего лишнего. А потом пойдешь со мной и будешь делать то, что я тебе скажу, — и словно угадывая мой не особо умный и уже надоевший ему вопрос, снова перебил, — и без лишних вопросов. Делай, что тебе говорят.

— Мне нужно в ванную, — я снова засмущалась, делая неловкую попытку подняться, одновременно стараясь закутаться в простынь, не решаясь предстать перед этим типом в одних трусиках и короткой маечке. Но он, словно желая поиздеваться, а заодно испытать мою психику на прочность, выдернул ее из моих рук, скомкав и отбросив в дальний угол комнаты. Затем, подложив под голову руку, нагло развалился на кровати, всем своим видом демонстрируя готовность к просмотру бесплатного недостриптиза.

Я потупила взгляд и быстро прошмыгнула за дверь ванной комнаты, прикидывая, удасться ли мне выбежать в коридор до того, как он меня схватит.

— Даже не думай, — я вздрогнула и испуганно обернулась, решив, что каким-то дьявольским способом этот человек способен проникнуть в мои мысли.

— У тебя все на лице написано, — зачем-то пояснил он, сделав это с улыбкой, едва видневшейся из-под низко надвинутого капюшона.

Хотелось сказать что-то грубое, но я сдержалась, прекрасно понимая, как жалки мои позиции. Может быть потом, чуть позже… Когда он не будет таким настороженным, а я такой напуганной.

Зайдя в ванную, я первым делом схватила щетку и зубную пасту. Уничтожить этот мерзкий привкус крови, сполоснуть рот, и только тогда можно почувствовать себя человеком. А если запереть дверь? Разве он сможет ее выбить, не привлекая внимания соседей? Я с сомнением поглядела на хлипкую, немного облезлую дверь, почему-то глупо радуясь, что руки так и не дошли ее покрасить. Было бы обидно потратить напрасно столько сил.

Я сплюнула пасту с резким вкусом ментола, прижалась лбом к зеркалу, и глубоко вздохнула. К такому я была не готова. Что бы мне ни пришлось пережить в прошлом, но сейчас я не готова… У этого человека видео с места преступления. Не знаю, как мои отпечатки пальцев могли оказаться на орудии убийства. Я ведь не вынимала нож из груди несчастного… или вынимала? Но разве это так важно? Я была там, рядом с тем мертвым, дотрагивалась до него, пыталась помочь… это то, что я помню.

Глаза испуганно бегали, стараясь охватить пространство, словно выискивая подсказку, что делать. Когда в дверь бесцеремонно постучали, пришлось ее отпереть, чтобы столкнуться нос к носу с моим ночным кошмаром.

— Что-то ты долго, — заметил «кошмар», — собирайся, у тебя осталось мало времени.

Вот тут он был полностью прав. Приоткрыв дверцу трехногого, подпертого какими-то деревяшками чтобы стоял ровно шкафа, я безразлично вывалила вещи с полки, извлекая из создавшейся кучи по одной и забрасывая в извлеченный из кладовки рюкзак. Спешить мне было некуда, чего нельзя было сказать о моем госте. Видимо, он не жаждал вытаскивать меня из квартиры под изумленные взгляды соседей, поэтому разгадав мой примитивный саботаж, выхватил у меня из рук очередную тряпку, и со злостью зашвырнув ее в рюкзак, рявкнул:

— Достаточно! Уходим!

Он отвлекся. А я как будто этого и ждала. Точнее, совсем не ждала, просто чувствовала, что именно сейчас, в эту самую секунду должна ударить в самое больное место. Раздался его сдавленный крик, и он одной рукой схватился за пах, а другой сжал мое запястье. Даже не делая попытки освободиться, я схватила из-под шкафа отвалившуюся ножку, и, изо всех сил двинула незваного гостя по голове. Удар пришелся в лоб, что не особенно задержало нападавшего, зато здорово его разозлило. Из-под немного съехавшего капюшона я рассмотрела тяжелый заросший щетиной подбородок.

— Убью! — пророкотал тип, но в этот момент я вцепилась руками в полированное дерево времен раннего совдепа, ставшее между нами преградой, и резко ударила нападавшего дверцей. Действуя скорее инстинктивно, напряглась, делая последнее усилие, понимая, что оно действительно может стать для меня последним в жизни, я свалила на типа двухстворчатый шкаф. Грохот мат и звон разбившегося зеркала слились в один оглушительный звук, а я, как последняя идиотка застыла на месте, возле сжавшейся в кулак порезанной чем-то ладони моего противника, появившейся из-под завала.

— Ты… сууу…

Он пытался выбраться, и это меня окончательно вывело из ступора. Набросив на себя футболку и джинсы, я схватила рюкзак и припрятанные на черный день деньги, и выбежала из дома, в последний момент вспомнив, что надо обуться.

По дороге, то и дело оглядываясь, забежала в супермаркет, стараясь не выглядеть слишком встревоженной и затеряться в толпе. Тот тип мог быть не один, и за домом, должно быть следили. Значит, мне нужно спрятаться. Исчезнуть, чтобы никто и никогда меня не нашел. Было совершенно не понятно, кому и зачем я понадобилась. Но если эти люди захотят, я могу сесть в тюрьму. Никто не поверит, что я всего лишь прогуливалась ночью, случайно став свидетелем убийства. Я и сама уже в это не верила. А вдруг это и правда была я? Кто может сказать, что происходит в голове у спящего человека? Я не знала себя, никто меня не знал. И если бы понадобилось заключение психиатра, у меня были бы все шансы оказаться в тюремной психбольнице, доказывая добродушному персоналу, что я не серийный убийца. Но, может быть, мне нужно сперва доказать это самой себе?

Я всматривалась в витрине магазина в свое побледневшее от страха лицо, не в силах понять, что меня пугает больше. Это шок, я просто еще не пришла в себя. Этот человек, кто бы он ни был, хочет меня оклеветать. Я не виновна! Просто не могу быть виновной!

Куда мне идти? К Иришке? Но если за мной следили все это время, то наверняка знают о ней. Мама так далеко, да и вряд ли мне удасться выехать за границу до того, как меня задержат. Неужели в этом мире нет ни одного места, где бы я могла спрятаться?

Утро, как известно, добрым не бывает. А когда оно еще и похмельное, это тяжелее вдвойне. Мне действительно было жаль Ксению, но собственные проблемы выступали на первый план. Эгоистично, без сомнения, но я никогда не претендовала на звание альтруиста. Впрочем, глядя на помятое, бледное и припухшее лицо девушки, я все же сжалилась над ней, и помогла добраться до ванной комнаты, надеясь, что она достаточно пришла в себя, чтобы не захлебнуться в воде. На этом я посчитала свой долг уплаченным, а терпение исчерпанным.

Забравшись с ногами на кровать, я принялась перебирать в памяти происшедшее прошлым вечером. Ничего особенного, всякое может случиться.

У него была моя фотография…

Он легко разделался с тремя боксерами, его ирония и насмешки выводили из себя.

Он меня поцеловал…

Я машинально притронулась пальцами к губам, словно стирая недавнее прикосновение.

Он чужой и ему нельзя доверять. К тому же, у него травмирована кисть. Иначе, почему бы ему ее скрывать под перчаткой?

Память услужливо воскресила картины из прошлого, но я тут же отмахнулась от них, словно не желая признавать, что такое может быть.

Я ведь запутала следы, он или они не могли бы меня найти.

Но ОН нашел…

Это пока не известно! К тому же, однажды я уже справилась с этой проблемой. И если придется сделать это снова, не побоюсь придавить врага чем-нибудь потяжелее шкафа. Чтобы наверняка.

Он знает, где я живу. Знает, что мне некуда идти. Я у него на крючке.

А если нет? Если это не он? Перебирая в памяти события последних нескольких дней я старалась разгадать шараду, которую мне навязали. Ночные убийства, бегство, блуждание по незнакомым городам, чтобы навсегда затеряться, исчезнуть. Поиски отца, встреча с братом, бандиты… загадочный заложник. Могли ли это быть звенья одной цепи? Или, может быть, мне угрожало что-то еще? Те бандиты явно охотились за камнем. Возможно, из-за этого пострадал отец. Но мой ночной гость… здесь что-то другое.

По крайней мере, это лучше, чем мысль о том, что, что ночью в припадке сомнамбулизма я ножом в сердце прикончила трех человек. И, разумеется, гораздо проще было думать, что тебя преследуют коварные убийцы, а не то, что убийца ты сама.