Утро в Фаргоне

Наступил рассвет, птицы запели утреннюю песню. Фародин и Нурамон стояли на краю рощи, где ночью разбили лагерь. Отсюда можно было осмотреть окрестности. Вдалеке на севере раскинулся большой лес, а на юг простирались холмы почти до самого Фельгереса на побережье.

Мандред еще храпел, Юливее натянула на голову одеяло. Возможно, ее снова будет непросто разбудить.

— Пусть поспят еще немного, — заметил Фародин. — Вчера был трудный день. Я уже оседлал лошадей. Времени терять не будем.

Бегство от рыцарей ордена выбило всех их из сил. Они настолько устали, что Нурамон ненадолго уснул во время дежурства. К счастью, ничего не произошло, и никто из его товарищей ничего не заметил.

Покоя в Фаргоне им не было. С тех пор как они увидели в церкви изображение Гийома, им стало ясно, за что люди ненавидят детей альвов. Все началось в Анискансе. Виноваты были в этом они, и Нурамон никак не мог смириться с тем, что их добрые намерения вызвали такую ненависть. Они уже тогда слышали лживые истории, однако Нурамон никогда бы не помыслил, что в результате может вырасти что-то подобное. Королева была права; их поражение в Анискансе стало семенем, которое породило зло.

— Что мы теперь будем делать, Фародин? — спросил Нурамон. — Мы уже не можем двигаться так, как раньше. Повсюду эта враждебность и воины!

— С этим мы справимся, — холодно ответил Фародин, глядя на восходящее солнце.

— Ты знаешь, что я считаю невозможным лишь очень немногие вещи. Но после того, что мы видели вчера, я уже не уверен.

— Ты имеешь в виду контроль?

— Да. — Из своего укрытия они наблюдали за тем, как рыцари ордена останавливали путников, чтобы осмотреть их уши. И поскольку у одного человека уши оказались несколько более остроконечные, его увели прочь. Стоит ли говорить, что уши его нисколько не напоминали эльфийские. Что стало с верой, которой когда-то посвятил свою жизнь Гийом? Священнослужители уже не лечили людей, они их мучили.

— Ты беспокоишься о Юливее, — тихо произнес Фародин.

— И о ней, и о нас. Все эти новые тропы альвов пугают меня. Не может быть случайностью то, что они соединяют крупнейшие города в Фаргоне.

— Ты прав. Очевидно, человек завладел камнем альвов и короной. Как бы это нас ни пугало, отнять камень альвов у человека наверняка легче, чем у потомка альвов. Я уверен, что мы отыщем камень.

— А тебя не удивляет то, что ты не можешь найти следа короны?

Фародин самоуверенно усмехнулся.

— Если бы мне нужно было гадать, то я сказал бы, что корона в столице.

Нурамон покачал головой.

— Альгаунис — это крепость. Ты же сам видел.

— А разве у нас есть выбор? Что мы должны, по-твоему, делать?

— Можем поискать союзников. Ты помнишь истории об эльфийских воинах, которые сражались против сторонников Тьюреда в Ангносе и на Эгильских островах?

— В конце концов, они могут оказаться всего лишь людьми. И как они смогут нам помочь?

Нурамон обвел взглядом холмы.

— Здесь тоже должны быть враги поклонников Тьюреда. Никто не станет терпеть это унижение вечно. А жизнь человеческая коротка.

— Но люди слабы.

— Ты ошибаешься, — ответил Нурамон. — Я был в Фирнстайне и видел, что они стремятся к свободе. Они будут восставать.

— Может быть, так бывает в таких местах как Фирнстайн. Они далеко от того, что творится здесь. Вспомни Искендрию и ее Бальбара. Жители приносили в жертву детей. Дурачье!

Нурамон вспомнил свое первое пребывание в Искендрии.

— А вспомни Анисканс! Что сделали люди, чтобы помочь Гийому против воинов? И в конце концов, взяли да и объявили убийцами нас.

— Тут ты, пожалуй, прав. Но если бы кто-то сумел разжечь в них маленькую искорку, то… — он не договорил. Послышался звук, похожий на далекий раскат грома.

На гребне далекого холма появились одетые в белое рыцари ордена и тут же снова скрылись из виду. Они неслись прямо на лагерь.

Фародин уже не колебался:

— Давай! Буди остальных!

Удар сердца — и вот уже Нурамон рядом с Мандредом, трясет его за плечо. Ярл вскочил и схватился за секиру.

— Всадники! Нужно уходить! — пояснил Нурамон.

Фирнстайнец вскочил и принялся поспешно и бестолково распихивать остатки ужина по седельным сумкам.

Нурамон прикоснулся к Юливее и испугался. То, чего коснулись его пальцы, было слишком твердым для спины маленькой эльфийки. Он отбросил одеяло. Под ним лежали только книги и узелок Юливее.

— Ты только посмотри, Нурамон! — воскликнул Фародин.

Нурамон вскочил и подбежал к товарищу, в то время как Мандред навьючивал на свою кобылку седельные сумки. Фародин махнул рукой вперед.

Юливее была там. Она выскочила из кустов на поляне. Две долины отделяли от нее всадников. Нурамон хорошо видел, что на их копьях сверкает утреннее солнце. Он обернулся к Фародину.

— Бегите! Подождете нас на опушке! — Нурамон вскочил в седло и понесся прочь.

Юливее бежала быстро, но была еще довольно далеко от рощицы. Всадники находились где-то между холмами. Эльф мог только надеяться на то, что будет быстрее. Никогда он не простит себе, если с Юливее случится беда.

Маленькая эльфийка была очень проворна, однако когда всадники пронеслись через кустарник, которым порос последний холм, Нурамон понял, что будет непросто.

— Скорее, Фельбион! — крикнул он. Примерно половина рыцарей ордена была вооружена пиками, угрожающе опущенными книзу. У остальных в руках были мечи. Как и всадники, которых они видели вчера, воины были одеты в длинные кольчуги, а поверх них — белые мундиры. На щитах красовалось черное дерево Тьюреда, дуб, у которого сожгли Гийома. Этот символ не должен ознаменовать конец Юливее.

Фельбион мчался со всей возможной скоростью. Он успеет настичь Юливее раньше всадников. Она держалась храбро и бежала не оглядываясь. А потом это случилось! Юливее споткнулась…

Нурамон почувствовал, как Фельбион без команды понесся еще быстрее.

Острия копий опустились еще ниже.

«Вставай», — в отчаянии думал Нурамон. И, словно услышав его мысли, малышка вскочила. Однако она совершила ошибку, оглянувшись назад и одновременно побежав снова. Опять споткнулась.

И вот уже Нурамон нагнал ее, протянул ей руку. Юливее вскочила и ухватилась за нее. Нурамон втянул ее в седло перед собой. Поглядев на врагов, он понял, что повернуть Фельбиона уже не успеет. Копья воинов указывали на него, мечники высоко подняли мечи.

Нужно, по крайней мере, попытаться. Он хотел развернуть Фельбиона, однако конь продолжал нестись вперед, на всадников. Сначала Нурамон не понял, что происходит. Юливее закричала от страха и вцепилась в гриву коня перед Нурамоном.

Эльф еще успел вынуть из ножен меч Гаомее. Фельбион заржал, и лошади врагов расступились. Вот сбоку устремилось первое копье. Нурамон пригнулся, одновременно защищая Юливее. Острие копья просвистело над его головой, но древко больно задело его висок. Справа последовал удар мечом. Нурамон успел выпрямиться, чтобы парировать. И вот он уже пронесся мимо всадников.

Он спрятал меч обратно в ножны. Тут он обнаружил сломанный клинок меча, пробивший луку седла.

— Юливее! — испуганно вскрикнул он. Малышка не отвечала. Нурамон склонился вперед. Девочка закрыла лицо руками и дрожала.

Нурамон потряс ее за плечо.

Она подняла голову и посмотрела на него.

— Мы еще живы? — спросила она, широко раскрыв глаза.

— С тобой все в порядке?

— Со мной да, а у тебя большой синяк!

Нурамон вздохнул с облегчением и мимоходом коснулся виска. Древко копья, должно быть, просто оцарапало его.

— Полечить?

Нурамон не стал спрашивать, где она научилась этому заклинанию, потому что и так знал ответ.

— Позже полечишь. — Он оглянулся через плечо и увидел, что всадники развернулись и стали преследовать их.

Нурамон направил коня к цепи холмов. Прежде чем спуститься с другой стороны, Нурамон оглянулся и увидел, что человеческие воины немного поотстали. Едва они достигли ложбины между холмами, как Нурамон повернул коня на запад и поехал, стараясь держаться в тени длинной гряды холмов. Он несколько раз оглядывался, ожидая появления всадников.

Вот они! Нурамон тут же погнал Фельбиона вверх по склону, чтобы снова оказаться на лужайке. Он успел увидеть, что воины заметили его и поскакали по вершинам холмов, наперерез ему. Но Фельбион снова оказался проворнее. Нурамон уже оставил холм позади и устремился к рощице, где они стояли лагерем.

Люди потеряли много времени, спускаясь по кустам. Их лошади устали от гонки за Юливее и не так уверенно чувствовали себя на склонах, как Фельбион. Когда преследователи наконец выбрались на лужайку, между ними и людьми оказалось уже не менее сотни шагов.

Юливее выпрямилась и поглядела за спину Нурамона.

— У нас получилось!

Нурамон усадил маленькую эльфийку обратно в седло.

— Рано радоваться! — заметил он. Конечно, людям никогда не догнать Фельбиона, но кто знает, какие опасности поджидают их впереди?

Они проехали рощу и устремились к большому лесу.

— Там! — махнула рукой вперед Юливее.

На краю леса верхом на лошадях сидели Фародин и Мандред и смотрели на них. Они ждали! Это было не похоже на Фародина.

— Вы ранены? — крикнул Мандред.

— Нет, не ранены! — ответила Юливее прежде, чем Нурамон успел что-либо сказать.

— Это было хорошо, Нурамон! — с уважением произнес Фародин.

Нурамон был удивлен. Слышать комплименты из уст эльфийского воина он не привык.

Они молча ехали по лесу. Хотя лошади их почти не оставляли следов, видимых человеческим взглядом, они прошли большой отрезок пути по реке и даже отважились пройти через небольшое болотце. Лошади чувствовали твердую почву и вывели их к краю леса.

Там они устроили привал под сенью деревьев.

Едва Нурамон снял Юливее с коня, как малышка бросилась разведывать местность.

Нурамон схватил ее за руку и удержал.

— Погоди! Не так быстро! Мы еще не закончили.

Юливее остановилась, выражение ее лица было отчаянным.

— Мне очень жаль!

Эльф присел перед ней на корточки и поглядел в глаза.

— Ты всегда так говоришь. А потом снова делаешь то, чего делать не должна. Сколько раз я тебе говорил, чтобы ты не уходила из лагеря? А ты еще и заставила меня поверить, что ты лежишь под одеялом и спишь.

— Я все исправлю, — сказала Юливее, кладя руку на ранку у него на лбу.

На миг скривилась и снова отняла руку.

Когда Нурамон ощупал лоб, кожа оказалась гладкой, опухоль спала. Он не сдержал улыбки.

— Спасибо, Юливее. Но пожалуйста, будь ночью в лагере!

Тут вмешался Фародин.

— Как ты вообще смогла уйти незамеченной? — поинтересовался он.

Нурамон почувствовал, что его подловили. Он ночью задремал, и малышка, должно быть, воспользовалась этим моментом.

Юливее ответила:

— Не ругай Нурамона. Я стала невидимой и убежала, когда он был на краю лагеря. — Отговорка была хорошей, однако заговорщицкий взгляд, брошенный Юливее на Нурамона, испортил все.

Фародин промолчал; его глаза были красноречивее всяких слов.

— Но зачем ты вообще подвергла себя такой опасности? — поинтересовался Нурамон.

— Вы ведь задавались вопросом, что намереваются делать фаргонцы. И я подумала, что вы обрадуетесь, если я это выясню. Так вот, я стала невидимой. Из-за всех необходимых для этого заклинаний я очень быстро устала. Но я видела сквозь стены и слышала вещи, о которых говорили втайне. Хотя я еще маленькая, и у меня не очень много сил, — серьезно закончила она. Очевидно, она не подозревала, какой силой обладает на самом деле. Волшебство было для нее просто игрой.

— Это было очень глупо с твоей стороны, Юливее, — сказал Фародин.

— Да что вам не нравится, я же жива!

Мандред рассмеялся, но взгляд Фародина заставил его замолчать.

— Ну что, вы хотите узнать то, что знаю я, или нет?

— Расскажи нам, пожалуйста, — попросил ее Нурамон.

Юливее уселась на упавшее дерево и дождалась, пока вокруг нее соберутся все трое товарищей. А затем стала рассказывать о своих приключениях.

— Луна светила ярко, когда я тихо спустилась с холма и побежала до самого Фельгереса. Будучи невидимой, я проскочила мимо стражников и последовала за своим чутьем. И когда я достигла гавани, то увидела, что перед городом стоит на якоре добрая сотня кораблей.

— Клянусь всеми альвами! Они собираются окончательно поработить Эгильское море, — заметил Фародин. — Корабли из Рейлимее не смогут уже заниматься торговлей.

— Спасибо, Юливее, что выяснила это, — сказал Нурамон.

— Но ведь это еще не все! Я подслушала разговор нескольких командиров. Капитаны и рыцари ордена, даже князь ордена в Фельгересе. Эти корабли должны контролировать не Эгильское море, они отправятся на север. Они хотят достичь Фьордландии еще до начала осенних штормов. По пути туда они должны объединиться еще с одним флотом.

Мандред вскочил.

— Что?

— Они получили приказ сломить сопротивление на севере, — пояснила Юливее. — Им это тоже не понравилось. Но они сказали, что того хочет верховный священнослужитель. Он хочет научить друзей эльфов смирению, так сказали те люди.

— Мы должны отправиться в путь и предупредить их! — воскликнул Мандред. Он метнулся к коню, однако снова вернулся. — Мы должны рискнуть прыгнуть с одной звезды альвов на другую.

— Это исключено! — ответил Фародин. — Сначала мы должны найти камень альвов и корону джиннов. Вероятно, это отвлечет их от нападения.

Вероятно мне не достаточно, — прогрохотал воин. — Речь идет о Фирнстайне, проклятье! Они хотят сжечь его, как Искендрию! Я не буду беспомощно наблюдать за этим!

Нурамон и Фародин переглянулись.

— Мандред прав. Мы должны прервать поиски камня. Подумайте о вратах на утесе. Они ведут прямо на границу сердца страны. Священнослужители Тьюреда не должны уничтожить их! Или хуже того… Представьте, что им удастся пробиться в Альвенмарк. Подумай о друзьях, которые у нас там остались! Мы должны предупредить королеву ради них! Смог бы ты предстать перед Нороэлль и сказать, что не сделал ничего ради них только потому, что хотел выиграть пару месяцев для ее поисков?

— Им ведь еще ни разу не удалось открыть врата в Альвенмарк, — настаивал Фародин. — Они могут только разрушать… Но в остальном ты прав: это вопрос дружбы. — Фародин обернулся к Мандреду. — Прости меня. — Он протянул ярлу руку. — Ты давно уже стал для нас верным другом. Настало время нам проявить свою верность. Фирнстайн может рассчитывать на наши мечи! Мы сделаем все, чтобы защитить твой народ.

Мандред схватил протянутую руку.

— Два ваших меча стоят больше сотни секир. Я горд, что вы со мной.

Фародин положил руку на плечо ярла.

— Но пользоваться тропами альвов, проходящими сквозь Фаргон, мы не можем. Они ненадежны. — Он обернулся к Юливее. — Ты сказала, что рыцари ордена выступят до начала осенних бурь.

Девочка кивнула.

— Тогда нужно уходить из Фаргона по суше. Как только мы оставим это королевство за спиной, то сможем рискнуть и отправиться по тропам альвов.

— Фародин прав, — поддержал друга Нурамон.

Мандред кивнул и уставился в пол.

— Клянусь Лутом! Никогда не думал, что то, что мы сделали в Анискансе, может означать опасность для Фирнстайна. — Он посмотрел на Юливее и не сдержал улыбки. — Спасибо тебе, маленькая эльфийка! Ты настоящий товарищ! — Северянин отвернулся. — Давайте отправляться.

Фародин пошел к лошадям вслед за Мандредом.

Нурамон взял Юливее на руки и отнес ее к Фельбиону.

— Ты хорошо потрудилась, — сказал он, поднимая маленькую волшебницу на коня. Та довольно улыбнулась. — Но… — начал он.

— Но? — повторила за ним девочка.

— Но никогда не пугай меня так больше.

— Я тебе чем-то дорога, правда?

— Да. Ты мне как сестра.

На лице маленькой эльфийки возникло удивление.

— Правда? — переспросила она.

Нурамон взлетел в седло. Юливее повернулась и посмотрела на него. Очевидно, она ожидала подтверждения.

— Да, Юливее.

— Тогда ты сделал меня своей родственницей. Так, как тебе сказала королева?

Нурамон кивнул.

— Именно так. И что бы ни случилось, я выступлю против тысячи всадников, чтобы защитить тебя.

На глаза Юливее навернулись слезы. Нурамон чувствовал, что в ней происходит. Но он сказал правду. Она была для него как маленькая сестренка, не как дочь. Для этого она была слишком сильна. Нурамон не мог сказать, что судьба готовит для него и его товарищей. Но он непременно хотел уберечь малышку от битвы. Настало время отвести ее в Альвенмарк, чтобы она была в безопасности. Может быть, Обилее позаботится о ней, если, конечно, еще не ушла в лунный свет.

Загрузка...