Во власти девантара

Три лица

Ворота в тронный зал были открыты. На противоположном конце его Нурамон увидел стоящую возле чаши королеву. Он хотел было войти, но мастер Альвиас преградил ему путь.

— Ты куда, Нурамон?

— Я хочу поговорить с королевой о Нороэлль и попросить ее о милосердии.

— Ты не должен входить в этот зал в гневе!

— Боишься, что я смогу поднять руку на Эмерелль?

Мастер Альвиас смерил его взглядом.

— Нет.

— Тогда пропусти!

Альвиас перевел взгляд на владычицу, и так коротко кивнула.

— Она примет тебя, — нехотя произнес он. — Однако держи свои чувства в узде! — И с этими словами он отошел в сторону.

Спеша навстречу Эмерелль, Нурамон услышал, как дверь за его спиной захлопнулась. Королева встала у ступеней, ведущих к ее трону. На лице ее отражались спокойствие и доброта. Никогда еще Эмерелль не воплощала для него в такой мере мать всех детей альвов.

Нурамон почувствовал, как отступает гнев. Королева стояла молча и смотрела на него так же, как в ту ночь, когда пришла в его комнату и внушила мужество и веру в себя. Невольно вспомнились слова оракула, которые она поведала ему и которые так много значили для него.

— Я знаю, о чем ты думаешь, Нурамон. И ценю в тебе то, что ты еще не научился скрывать свои чувства.

— А я до сих пор ценил твое чувство справедливости. Ты же знаешь, Нороэлль никогда не могла сделать ничего ужасного.

— Тебе Обилее сказала, что произошло?

— Да.

— Забудь о том, что Нороэлль была твоей возлюбленной, и скажи мне, что она ни в чем не виновата!

— Я люблю ее. Как я могу об этом забыть?

— Значит, ты не поймешь, почему я вынуждена была так поступить.

— Я пришел не для того, чтобы понять. Я пришел молить о милосердии.

— Никогда прежде королева не отменяла своего приговора.

— Тогда изгони и меня в то место, где находится Нороэлль. Окажи мне такую милость.

— Нет, Нурамон. Я не сделаю этого. Я не могу изгнать невинное дитя альвов.

А как же Нороэлль? Разве она не жертва? Ее обманули, и за это ей пришлось поплатиться. Разве Эмерелль не должна была приложить все силы к тому, чтобы наказать истинного виновника?

— Где девантар?

— Бежал в мир людей. Никто не может сказать, какой образ он принял. Одно ясно: он последний из своего рода. И жаждет нашей погибели. Ибо суть его — месть.

— Не уменьшилась бы вина Нороэлль, если бы мы остановили демона?

— Он сыграл свою партию. Теперь выжидает, хочет посмотреть, что из этого выйдет.

Нурамон был в отчаянии.

— Но что мы можем? Что-то ведь можно сделать!

— Есть кое-что… Вопрос только в том, готов ли ты к испытанию.

— Чего бы ты ни потребовала, я обещаю, что сделаю все, чтобы освободить Нороэлль.

— Смелое обещание, Нурамон. — Королева помедлила. — Ловлю тебя на слове. Подыщи себе спутников и найди ребенка Нороэлль. Помни о том, что теперь он — мужчина. Многие искали его. Тщетно. Так что ты не первый, кто отправился в этот путь. Однако возможно, тебе повезет больше, потому что у тебя есть необходимый стимул, чтобы найти дитя-демона.

— Нороэлль опасалась за жизнь своего сына. Нам тоже стоит делать это?

Эмерелль долго молчала и разглядывала Нурамона.

— У Нороэлль был выбор. Она выбрала наказание, потому что защищала ребенка девантара.

— Как же нам сделать то, что не смогла она?

— Неужели твои обещания стоят так мало? — ответила Эмерелль. — Если я должна отпустить Нороэлль, то ты и твои помощники должны убить ребенка.

— Как ты можешь обрекать меня на такие муки? — негромко ответил ей Нурамон.

— Помни о своей вине и вине своих спутников. Из-за того, что вы оказались слабы, девантар добрался до Нороэлль. Он принял твой облик, воспользовался Нороэлль и зачал ребенка. И Нороэлль не смогла отдать его потому, что не могла избавиться от мысли, что ты его отец и в нем твоя душа. Она даже назвала его твоим именем. Ты сделаешь это не только ради Нороэлль, но и ради себя, и своих товарищей.

Нурамон колебался. В ее словах была доля истины. Он был уверен, что не поднимет руку на ребенка. Однако сын Нороэлль давно вырос и стал мужчиной. Наверняка открылась его истинная сущность.

— Я найду сына Нороэлль и убью его.

— Я выберу тебе спутников из числа лучших воинов. А что насчет Фародина? Он ведь наверняка захочет сопровождать тебя?

— Нет. Помощь твоих воинов я приму, однако не стану звать Фародина. Когда Нороэлль вернется, то пусть ненавидит меня за то, что я убил ее сына. Но на руках Фародина не будет крови. В его объятиях она обретет любовь, которой заслуживает.

— Ну, хорошо. Это твое решение. Однако ты, по крайней мере, примешь коня из моих конюшен. Выбери тех, кто подойдет тебе и твоим спутникам.

— Непременно, королева.

Эмерелль подошла к нему. Теперь она смотрела на него с сочувствием. Ее окружал успокаивающий аромат.

— Всем нам приходится следовать за своей судьбой, куда бы она ни завела нас. Однако мы сами определяем, как пойдем по этой дороге. Верь в слова, которые я открыла тебе в ту ночь. Они справедливы. Что бы ни болтали о тебе, никто не посмеет заявить, что ты предал любовь. А теперь иди. Отряд эльфийской охоты вернулся, вы должны отдохнуть в своих покоях. Сам решай, когда отправляться в путь. На этот раз вы поедете не как отряд охотников, а по поручению королевы.

Нурамон вспомнил о доспехах и оружии, которые давала ему Эмерелль.

— Я хотел бы вернуть доспех, плащ и меч.

— Вижу, доспех из драконьей кожи и плащ сослужили тебе хорошую службу. Оставь их в своей комнате, как того требует обычай. Однако меч пусть будет твоим. Это подарок. — Эмерелль встала на цыпочки и поцеловала эльфа в лоб. — А теперь иди, верь своей королеве.

Нурамон послушался. Прежде чем покинуть зал, он обернулся и еще раз посмотрел на владычицу. Она улыбалась ему по-дружески. Оказавшись за дверью, он никак не мог взять в толк, как королеве удалось повернуть разговор: она приняла его, как любящая мать, осудила, как хладнокровная правительница и отпустила, как добрая подруга.