Виктория - значит Победа. Сердцу не прикажешь

27. Вопросы хозяйственные и не только

Дома меня встретили так, будто я вернулась не от соседей, а от какого-нибудь кровного врага, не иначе.

- Живы, слава богу, - выдохнула госпожа Жюстин.

- И как вы их не боитесь-то, этих де Риньи, - качала головой Лилу.

- Мне тут уже наговорили всякого, что я зря отпустил вас только с Шарло, - усмехнулся господин Фабиан.

- Ничего страшного, маркиз де Риньи – отменный собеседник, и округу здешнюю отлично знает, и подсказать может многое, - непререкаемым тоном сказала я. – И я ещё собираюсь его пару раз навестить до своего отъезда.

Если у нас выйдет с ним пара уроков – я буду рада. Опять же, дома можно попробовать попросить о подобных уроках господина де Люса… или виконта Гвискара. Вдруг получится?

Виконт просил рассказать ему о нашей с маркизом встрече, я подумала… и не стала сама никого вызывать. И просто легла спать – потому что завтра новый день.

Новый день начался со стука – я просила Мари разбудить меня чуть до рассвета. Потому что если я хочу вернуться к Рождеству, то нужно пошевеливаться. На сегодня у меня запланирован решительный разговор с Меленом-старшим, решение вопроса с управляющим, и потом нужно пойти в кабинет господина Сен-Мишеля и посмотреть, есть ли там документы, и какие.

За завтраком меня приветствовали господин Фабиан и Шарло.

- Господин Фабиан, вы не знаете, случайно, кому принадлежит тот дом, в котором живёт Мелен с семьёй? – спросила я.

Потому что мне совсем не хотелось оставлять здесь такое вот явление.

- Вам, Викторьенн, - тут же откликнулся господин Фабиан. - Ранее в этом доме жил предыдущий управляющий.

- То есть если я увольняю Мелена-старшего, то он должен освободить дом и покинуть мои владения?

- Верно.

- Значит, приглашайте после завтрака, сообщим ему, что он уволен. Дать три дня на сборы, как вы думаете?

- Как вам будет угодно, Викторьенн. Можно и не давать, - поджал губы господин Фабиан.

- Мы ведь посмотрели – он совсем обнаглел в два последних года, а до того служил плюс-минус прилично? – глянула я на господина Фабиана.

- Верно. Но мне кажется, Жюль Мелен не тот человек, с кем нужно быть добрым, - заметил он.

- Я пытаюсь быть вовсе не доброй, но справедливой и… реалистом, что ли. У него ж там домочадцы, вещи, всё это нужно собрать и куда-то вывезти. Пускай собирает и вывозит.

- Вам виднее, - кивнул господин Фабиан. – Я поддержу вас, командуйте.

После завтрака я решила сразу обосноваться в кабинете отца Викторьенн и велела пригласить Мелена именно туда. Кабинет стоял запертым, пыль там, впрочем, вытирали исправно. Я разместилась за столом и огляделась – у стола имелись ящики, уж наверное, в них что-то лежит, и ещё сбоку стоял большой шкаф. Ключей нигде видно не было, я попробовала открыть верхний ящик стола – о, есть связка. Отлично, после разговора с Меленом попробую открыть здешние тайны.

Мелен пришёл вместе с господином Фабианом. Шарло я ещё за завтраком попросила постоять снаружи и покараулить, и если господин Мелен надумает делать глупости – войти и помочь мне. Он радостно согласился.

- Госпожа де ла Шуэтт, - начал Мелен обиженно. – Для чего вы вчера расспрашивали Николя? Этот глупец не отличит дня от ночи и овцы от коровы, зачем он вам?

- Господин Мелен, я вчера беседовала со всеми, кто здесь живет и служит мне. И с вашим племянником – в числе других. И приняла решение – вам больше нет нужды ломать голову о том, где взять деньги на налоги и прочие расходы, с этим теперь будут справляться другие люди. Вы у меня более не служите, извольте освободить дом через три дня, - вот, я это и сказала.

Поглядим, что ответит.

- Как вы так можете, госпожа де ла Шуэтт! – взвился Мелен. – Вы… вы…

- Я могу, господин Мелен, в том и дело, что могу. Господин Фабиан свидетель всего того, что я уже смогла, если вы до сих пор его не расспросили – ну увы.

- И кто же возьмётся вытаскивать из дерьма ваши владения? – пафосно возгласил он.

- Это уже не ваша печаль, - улыбнулась я. – Ваша задача – чтобы к утру субботы вы освободили дом.

- И где я, по-вашему, должен жить? У меня супруга, сыновья и племянник!

- Возможно, вашим сыновьям пора на службу, чтобы сами о себе заботились? Впрочем, это ваше дело. И племянник ваш тоже, полагаю, справится сам.

- Ваш отец никогда бы так не поступил! А если бы и поступил, то хотя бы дал денег на дорогу! – продолжал страдать Мелен.

- Ещё одно слово, господин Мелен, и я сдам вас под стражу. И мы проверим все ваши счета, все до самой последней мелкой монетки. И если только там хоть что-то не сойдётся, то отправитесь в долговую тюрьму. Сейчас же я вас пока ещё готова просто отпустить – чтобы вы не обременяли меня своим присутствием. Но если вас это не устраивает – хорошо, пойдём по другому пути. У меня здесь солдаты его высочества герцога Монтадора, они приглядят за вами и доставят, куда нужно.

Солдат за эти дни видели все, и Мелен сник. Вздохнул тяжело, глянул на меня недобро и вышел.

- Шарло, попроси сержанта приглядеть, - сказала я ему вслед.

- Будет исполнено, госпожа Викторьенн! – радостно сказал тот и припустил за Меленом, видимо – хотел проконтролировать сам.

- Ну что, зовём господина Николя и ставим ему задачу? – улыбнулась я господину Фабиану. – К моему отъезду он должен утвердиться тут.

- Зовём, - согласился мой бесценный управляющий.

Николя появился вскоре.

- Что, вы прогнали дядюшку? – спросил он первым делом. – Я ж едва ему под горячую руку не попался.

- Прогнали, - кивнула я. – Скажите, вам есть, куда деться на эти дни? Они не попортят ваши вещи? Если что, мы поселим вас пока в этом доме.

- Я соглашусь жить в доме, - закивал тот. – Сделаю вид, что собираю вещи. Вы ж пока не сказали ему, что оставляете меня здесь?

- Не сказала, - улыбнулась я. – Сделайте вид, что собираетесь, и тихонько идите сюда. Если что – Шарло и сержант помогут. Идите тогда сейчас сразу, да?

- Да, - закивал Николя. – Но скажите, я что тут делать-то буду, без дядюшки?

Мы с господином Фабианом переглянулись и рассмеялись.

- А найдётся, что делать. Скучать не будете, это точно, - ответила я.

Николя ушёл, я выдохнула.

- Думаете, не будут пакостить? – спросил господин Фабиан.

- Не уверена, - покачала я головой. – Но если мы ждём и готовимся – это уже хорошо. Врасплох не застанут.

Ладно, вводить Николя в курс дела позже, а сейчас можно отправить господина Фабиана читать дальше Меленовы документы, а самой заглянуть в шкаф и ящики стола.

Первым делом я магически заперла дверь – мало ли, что тут можно найти, и по закону подлости меня попытаются прервать в самый неподходящий момент. А потом подумала – и ключ в замке тоже повернула. И только потом открыла тот самый ящик с ключами, достала кольцо, на котором все они висели, и рассмотрела.

Кольцо да и кольцо, и на нём пять одинаковых небольших ключиков, один побольше и один совсем маленький. И… ой, как я не заметила? Что-то вроде брелока, миниатюрная подвеска, похожая на те, что у меня на браслете позвякивают. Сердце из металла, похожего на золото, а в него помещена жемчужина. Ровная, золотистая. Красивая.

Я ощупала подвеску, и кажется, уловила немного магической силы, когда-то влитой в этот предмет. Несомненно, это был артефакт, но что он делал? Ладно, разберёмся.

Более того, я отцепила это самое сердце и продела свой браслет через кольцо от подвески. Пускай пока висит.

А пока – можно осмотреть ящики стола. Пять штук, по два в каждой тумбе и один сверху, под крышкой. Интересно, а потайные ящички есть? Маленький ключик прямо намекал на это. А самый большой ключ от чего?

И я принялась отпирать ящики стола. Начала с самого верхнего. И что же? Ключ проворачивался в замке и ничего не отпирал, хоть по размеру и форме подходил идеально. Что за ерунда?

А потом до меня дошло, и я только что по голове себя не треснула – уважаемый Антуан-Валентин был магом, и скорее всего, держал свой стол запертым от любопытных – не только при помощи ключей. Я прикрыла глаза, сосредоточилась – точно, запирающее заклинание, причём – наложено так, что походя не заметишь. Покрутишь ключ в замке, поцелуешь тот замок да и пойдёшь себе.

Заклятье ещё и снялось не сразу – умелым магом был господин де Сен-Мишель, я такое с ходу не наложу. Нужно будет попробовать, кажется, я поняла, что и как делать, но нужно сделать самой, и с господином графом посоветоваться тоже не мешало бы. А пока…

Ящик с лёгким треском открылся, и он был заполнен бумагами, как я и предполагала. Что ж, начинаем разбирать.

Здесь лежали разные официальные документы. Супер, просто супер. Насколько я знала, завещание господина де Сен-Мишеля прислали в пансион, где воспитывались Викторьенн и Тереза, и на его основании Викторьенн признали наследницей имущества её отца, и этот-то документ как раз был приобщён к другим прочим у господина Гаспара. А вот бумаги о том, что триста лет назад именно эта земля была получена предком господина де Сен-Мишеля от тогдашнего короля за верную службу – ценно. И насколько я смогла судить – Сен-Мишели бережно хранили то, что им досталось, не увеличив нисколько, но и не утратив ни поля, ни грядки. Очень хорошо, но не вполне то, что мне сейчас нужно.

Дальше здесь же лежали бумаги, свидетельствующие о рождениях и смертях, завещания предков Викторьенн, брачные записи и, например, документ, говорящий о том, что дед Викторьенн, тот самый господин Валентин, что якобы запер чрево своей невестке, храбро сражался и получил от его величества Луи Предыдущего орден. Орден лежал тут же, в углу, в мастерски подогнанной шкатулочке, широкой и плоской. Я открыла – ну да, лента и орден, кажется, тут написано что-то о святом Бонифации. Отлично, слава героическим предкам Викторьенн, и я сейчас без малейшей иронии.

Но – это было всё, что нашлось в ящике. На всякий случай я просветила его магическим шариком – нет, никакого двойного дна, никакой дополнительной замочной скважины под маленький ключик. Хорошо, идём дальше.

В правой тумбе я нашла переписку господина де Сен-Мишеля с его отцом, господином Валентином. Младший находился в столице, на службе, и отец наставлял его в праведной жизни, страшил всяческими карами, если он собьётся с пути и начнёт пить сверх меры и играть, и сверх меры же тратить деньги на женщин – хоть на придворных красавиц, хоть на продажную любовь. Судя по датам, господину Антуану было лет двадцать или около того, самый возраст делать глупости и пробовать жизнь на вкус, и мне даже стало интересно – слушался он своего строго папеньку или нет, как любой молодой человек?

О, а вот письмо, в котором господин Валентин сообщает, что нашёл господину Антуану невесту. Девица хороша собой, одарена магически, ей шестнадцать лет, и за ней дают не просто деньги, но участок земли, приносящий заметную сумму годового дохода, что упрочит положение семьи. Кстати сказать, судя по документам, семья никогда не была слишком большой – обычно у главы семьи рождался один сын, редко два. Дочерей не было – до Викторьенн, я просмотрела бумаги лет так на двести назад. Ответы господина Антуана нашлись в соседней стопке, и я прочитала, как он убеждал отца не торопиться, и в конце концов обещал приехать и всё с ним обсудить. Больше писем не было.

А в другом ящике нашлась переписка господина Антуана со своей супругой. Точнее, её писем не было – видимо, господин Антуан не хранил их. Зато его письма лежали по порядку, и начинались с сухого «Приветствую вас, госпожа Аделин». Совсем не похоже на переписку людей, которые состояли в браке сколько лет? Десять до рождения Викторьенн и ещё восемь после, госпожа Аделин скончалась, когда Викторьенн было восемь лет. Была ли Викторьенн к ней привязана? Хотела ли во что бы то ни стало добиться её любви? И почему господин Антуан не построил супругу и не оставил дочь здесь, он ведь любил Викторьенн, я вот прямо ощущала, что любил?

Кстати, Тереза рассказала, что Викторьенн хранила отцовские письма, которые тот исправно присылал ей до самой кончины. Но когда она прибыла в дом господина Гаспара, тот лично просмотрел все её вещи, и едва ли не собственноручно выбросил старую одежду, пару тряпичных кукол, бережно хранимых в сундуке, и те самые отцовские письма – со словами, что нечего хранить старый хлам. Я снова пожалела Викторьенн, как уже сто раз до этого.

Ящики стола закончились, тайны не начались. И где же?

Или нет никаких тайн, я их себе просто придумала?

Так, вспоминаем всё, что господин граф рассказывал о магическом поиске. И о том, что любое магической действие можно усилить своей кровью.

Я нашла на платье булавку, сморщившись, проткнула палец и капнула прямо на стол, добавив магической силы. И я буду не я, но в этот момент где-то в недрах стола раздался громкий отчётливый щелчок.

Так, и где же?

Верхний ящик послушно показал дно, но – ничего. Я снова просмотрела обе тумбы, но – тоже ничего. И только потом догадалась встать, обойти стол и посмотреть с другой стороны. И с третьей, и с четвёртой.

Что же, некая панель отошла сбоку, и бок этот был обращён к окну, и если не знать, никогда не поймешь, что за той панелью что-то есть. Сейчас же я присмотрелась и поняла, что ящики этой тумбы были немного уже, чем у второй, и эту разницу как раз заняло потайное отделение. У него была замочная скважина – крохотная, под тот самый маленький ключик. Я живо вставила его, и добавила магической силы – полагая, что без неё не выйдет. И точно, с приложением магии ключик живо повернулся, и ящик всё равно что выдвинулся сам. И там тоже лежали письма.

В небольшом ящике этих писем было набито… много. Так, интересно, отправитель один и тот же, или нет?

Я аккуратно вытащила листы и разложила по столу. Да, отправитель один, почерк аккуратный и мелкий, и – нигде не указано, как зовут эту даму. Вместо подписи она рисовала ему сердечко.

Так, а что у нас с датами? Есть они вообще?

Даты были не везде, и оказалось, что самые старые письма написаны лет через пять после свадьбы господина Антуана и госпожи Аделин, дальше встречались письма через год, через два, через три… Они то замолкали на несколько месяцев, то принимались писать друг другу едва ли не дважды в день. И да, это была история любви – с первого взгляда.

«…Я помню тот день, как будто он случился вчера, а не пять лет назад, когда вы вошли с докладом к моему отцу, а я навещала его, как делала всегда поутру, и взгляды наши встретились над столом, а потом прорезали отцовский кабинет, словно солнечные лучи, или же магический огонёк в тёмной комнате, не имеющей ни одного окна. Я увидела вас, восхитилась вашими тёмными глазами, и не могу забыть их, и не забуду никогда, сколько бы лет ни прошло и какие был расстояния нас ни разделяли».

Никакой особой конкретики в этих письмах, кстати, не было. Слова любви или рассказы о бытовых заботах – обычных, как у всех людей. Никаких деталей, что могли бы навести на след. Дама – опытная конспираторша. Наверное, она тоже была замужем? И не могла открыто высказать свою симпатию к господину Антуану?

Разве что можно зацепиться за слова «вошли с докладом к моему отцу» и поспрашивать маркиза де Риньи, кому служил Антуан в столице.

Последнее письмо в стопке содержало дату – шесть лет спустя после рождения Викторьенн.

«Милый мой Антуан, я плачу вместе с вами. Эта разлука, должно быть, разрывает вам сердце, и её никак не пережить, разве что, может быть, со временем она немного ослабнет, но нет, о чём это я? Я говорю слова, в которые не верю сама, потому что всегда помню и всегда тоскую, и тоски этой не избыть до смерти. Но вы знаете, что малютка в безопасности за толстыми стенами монастыря, и там вырастет, а дальше уже – как рассудит господь. Знайте, что мысли мои с вами, я думаю о вас ежечасно и если бы только могла, протянула бы дружескую руку через все те препятствия, что вечно разделяют нас. Не знаю, когда мне удастся навестить родных в следующий раз, и когда я ещё смогу увидеть вас – просто увидеть, может быть – пройти мимо, неожиданно остановиться рядом с вами и дышать одним воздухом, даже и не глядя, даже, быть может, говоря в тот самый миг с кем-то другим, но – ощущая вас рядом и сердцем моим, и душой. А если удалось бы мне чуть обернуться и заглянуть в ваши глаза, я почитала бы себя счастливейшей из смертных, потому что ваш взгляд – это то, что дарит надежду на новую встречу. И ещё веру в то, что когда-нибудь мы не просто мимолётно увидимся, но коснёмся друг друга, вы подадите мне руку, и я приму её, и мы отправимся… куда-то, где будем счастливы, пускай и мимолётно. Если вам удастся снова оказаться в столице, дайте знать непременно. Вы знаете мою изобретательность, я постараюсь придумать нам с вами возможность свидеться хоть ненадолго. Без вас я не живу, но существую, краски не так ярки, звуки не так громки, и даже музыка не даёт мне обычного утешения. Будьте же благословенны, и может быть, судьба повернётся так, что ваша крошка вернётся к вам и будет расти и взрослеть подле вас, оставляя счастье вашей жизни. Мне бы этого очень хотелось, и я буду молиться о том всегда. Любящая вас…»

Ну явно же эта особа знала о том, что Антуан отправил из дома любимую дочь… в безопасность? Интересно, почему зашла речь о безопасности?

Кажется, завтра с утра я отправлюсь к госпоже Галке и попробую выспросить её обо всех этих делах без свидетелей. У меня дома это оказалось затруднительно, разве только позвать её сюда и запереться с ней. А если я придумаю себе какое-нибудь недомогание – после травмы, например – и пойду к ней на консультацию, меня ж ни в чём предосудительном не заподозрят?

Ладно, убираем чужие тайны обратно, нечего им тут на виду у всех лежать, правда же? Я собрала листы в аккуратную стопку, открыла ящик, где они лежали, принялась укладывать их… и случайно задела какой-то деревянный шпенёчек сбоку того ящика.

Магическое пламя мгновенно охватило листы и поглотило – я и пискнуть не успела. Даже пепла не осталось. Я глянула осторожно – видимо, меня хранила моя здешняя судьба, когда я сумела вытащить письма, не задев того шпенёчка.

Что ж, это тайны двух людей, одного из которых уже и на свете нет, а о другой я пока так ничего и не узнала. Но… у меня есть ещё один не опробованный ключ, а если есть ключ, то и замок, который он отпирает, тоже где-то должен быть.

Я как раз успела всё запереть и наложить сверху охранное заклятье, когда ощутила магический вызов. Мощный и суровый, из всех моих знакомцев только один человек мог позвать меня так. Я достала зеркало и ответила.

- Доброго вам дня, господин маркиз.