Вик Разрушитель 3

Часть вторая. Под оком государевым. Глава 1

1

Аксинья взглянула на спящего мужа. Обычно люди во сне расслабляются, черты их лица становятся мягкими, умиротворенными. У Георгия она никогда не наблюдала подобного. Все эти складки, морщины, упрямо выпяченный подбородок, словно изваянный из гранита… Даже во сне муж продолжал сопротивляться проблемам, анализировать и думать. Изредка судорожный вздох — и снова дыхание приходит в норму.

Ее рука скользит по груди мужа, перебирая поседевшие волоски и понимает, что ждет, когда дрогнут веки, а сильные руки обхватят Аксинью и притянут к себе. А промелькнувшая мысль выдает парадоксальное: «как хорошо, что он приехал на несколько дней позже, чем планировал».

Из Ленска Мамонов не мог вылететь по банальной причине: с моря принесло ненастье, зарядили дожди с сильным ветром. Почти вся якутская земля и часть дальневосточных пределов оказались под властью природной стихии. Жоре ничего не оставалось, как сидеть и ждать чистого неба. Клановые маги настоятельно уговаривали его не безумствовать. Они бы ни за что не смогли пробить безопасный коридор в бушующем на огромной территории дождевом фронте. Это ведь не пять верст лишних облететь — риск не удержать самолет в воздухе оставался чрезвычайно высоким. Шаман Омрын, окутавшись дымом в яранге, постучал по «коню» — так он называл свой бубен — пообщался с духами и вынес однозначное решение: лететь нельзя, все равно ситуация разрешится без участия князя. С сыном ничего плохого не случится.

Скрепя сердце, князь согласился с доводами магов и принял на веру слова Омрына. Позвонив Аксинье, он предупредил ее, что задерживается, и тут же услышал, что княжич Андрей найден живым и здоровым. Правда, переволновался изрядно. Слухи шли, что диверсантов «отрабатывали» волкодавы из тайного спецподразделения самого воеводы Иртеньева. Андрейка же сам неохотно говорил о том, что произошло. Видать, кто-то просил его не разглашать детали освобождения.

Булгаковы спрятали Андрея в своем имении и долгое время не позволяли ему общаться с внешним миром. Появился он в гимназии спустя неделю. Почему Аксинья знала такие подробности — так сам опекун звонил и скупо рассказал о деталях произошедшего. Обещал устроить встречу, как только мальчик отдохнет ото всех перипетий и придет в норму.

— Он же не девка, чтобы рефлексировать по каждому поводу, — проворчал недовольный поведением Булгаковых Георгий, но в голосе его слышалось облегчение. — Я все равно приеду. С адвокатами. Заставлю их отдать сына.

Аксинья ничего не стала тогда говорить, осознавая безнадежность аргументов и здравого смысла. Она кротко попрощалась и стала ждать приезда супруга, чего не делала уже много лет. Князь, как и обещал, с приездом не задержался. Как только позволила погода, он сел со своей командой в клановый комфортабельный «Феникс» и с двумя промежуточными посадками на дозаправку прибыл в Москву.

Княгиня никак не ожидала, что Георгий появится в доме Гусаровых. Мамонов с обаятельной улыбкой и огромным букетом роз вышел из машины, больше изумив боярина Федора, чем его дочь.

— Сюрприз, однако, зятек, — пробурчал Федор Ильич, встречая гостя. — Надумал-таки проведать нас, не побрезговал.

— Перестань, отец, из меня какого-то злодея лепить, — рассмеялся князь, входя в гостиную, с любопытством крутя головой по сторонам, словно пытался найти изменения во внутреннем интерьере дома. — Я ведь по зову сердца, а не ради корысти какой.

Следом за ним прошел тесть, настраиваясь на какую-нибудь очередную неприятность. Последние пятнадцать лет он привык к пустому месту возле своей увядающей дочери, и теперь не знал, как реагировать. Все домочадцы с облегчением видели, что Аксинья стала оживать; ее страхи и боязнь куда-то отступили или спрятались в закоулках женской души. Как бы не упирался Федор Ильич, он понимал, что Георгий сумел наладить отношения с дочерью. Без мужика баба похожа на дикий цветок, растущий на пустыре. Вроде бы и красивый, но стебель с трудом пробивается через неухоженную почву, а маковка понуро клонится все ниже и ниже. А теперь смотри-ка: прическу меняет чуть ли не каждые два-три дня, тщательно выбирает наряды и аксессуары, платья красивые и вызывающие надевает (по мнению самого Гусарова). Сегодня так и вообще с утра не выходит из комнаты. Пригласила маникюршу, визажиста, парикмахера, гоняет горничную по делам…

— Да кто тебя знает, — Гусаров что-то шепнул появившейся Маришке (она была чуть ли не правой рукой Аксиньи в доме), и тяжелой поступью прошел к одному из кресел, занял в нем место. — Своими выходками девку едва в старуху не превратил.

— Все причастные наказаны, — отрезал Мамонов, продолжая стоять с букетом в руках, словно ждал появления жены. — Не будем об этом. Глупости и ошибки надо уметь оставлять в прошлом. Мы и так много времени потеряли в бесконечных препирательствах. Хватит. Вот вытащу из жадных лап Булгаковых сына — уедем все вместе в Ленск. — Объясни-ка мне, Жора, одну вещь, — хозяин дома положил руки на колени и слегка подался вперед. — Ты в самом деле хочешь выполнить требования моего внука искренне, без тайных умыслов? Мне представляется такая картина: мальчишку заберешь в семью, Аксинью опять забудешь.

— Искренне и без тайных умыслов, — повторил Георгий, все же аккуратно положив букет на стол. — Так и есть. А что до Аси… У меня еще две жены, и между ними приходится умело лавировать, чтобы не возникали ревность, обида и прочие шалости.

— Ничего себе — шалости, — зло фыркнул Гусаров. — Ребенка едва не сгубили, девку до сумасшествия, еще немного, и довели бы. Каких трудов стоило удержать ее на грани разума, ты даже не представляешь.

— Я ценю вашу самоотверженную заботу, отец, — кивнул князь. — И отблагодарю так, как могут только Мамоновы. Здесь, перед вами, говорю: Ирина и Лена получили свою порцию наказания. Повторная ошибка будет грозить им отлучением от Рода. Они просто вернутся домой с позором. Могу, конечно, вывезти в тайгу и закопать их там… Но я же не зверь какой, чтобы так с женщинами обращаться.

Сказано это было таким нейтральным тоном, что Федора Ильича пробрало. Этот может! Увезет в глухую тайгу, лично свернет шею и закопает. Не зря же там в ходу «закон — тайга, прокурор — медведь». Серьезные, суровые люди. Недаром Мстиславские с большой осторожностью смотрят на Мамоновых и лишний раз стараются не конфликтовать в тех областях, где можно договориться. Если уж кто похож на таежных хозяев, так эти два клана. Сытые, мощные, лоснящиеся и с виду добродушные… Ох, зря сюда влезли Булгаковы.

— Что дальше делать собираешься? — сменил опасную тему Федор Ильич. — Думаешь, император пойдет наперекор своим законам и заставит Булгаковых отдать твоего сына?

— Я взял целый штат адвокатов, сейчас работающих в авральном порядке, — кивнул Георгий. — Пусть жирок растрясут на московских угодьях. А то в Ленске достойных противников уже давно нет. Заскучали… Конечно, я буду биться за Андрея. Опекуны сделали вторую серьезную ошибку. Они не обеспечивают в должной мере безопасность мальчика, относятся к важной составляющей их обязанностей спустя рукава.

— Так себе аргументы, — боярин покрутил пальцами в воздухе. — Есть закон, где четко прописаны все пункты. Андрей считается сиротой, поэтому Булгаковы его забирали из приюта при условии полной опеки. Ваше родство еще не доказано, и до совершеннолетия он будет носить фамилию Волховский, хотите вы этого или нет. Исполнится ему восемнадцать, можете сразу провести экспертизу.

— За три оставшихся года произойти может все что угодно, — нахмурился Мамонов. — Я своим нюхом чую, что Булгаковы просто уступят Андрея императорскому клану за очень вкусные коврижки.

— Если таковое событие случится, значит, предмет торга очень значимый, — пожал плечами Гусаров.

— Ты своего внука предметом торга считаешь?

— У нас из доказательств родства — только слово Ивана Булгакова, — отрезал хозяин дома. — Оно никакими документами не подтверждено. Поэтому начнешь давить на Булгаковых через суд — проиграешь. Сделают удивленно лицо и скажут, что все это выдумки, мальчик — круглый сирота. Почему ввели в заблуждение Аксинью Федоровну? Можно придумать тысячу причин, лень даже перечислять. Георгий, ты проиграешь, если у тебя не будет результатов генетической экспертизы. А их не будет, потому что… смотри закон о сиротах и о попечительстве.

Мамонов с трудом скрыл недовольство. Тесть был прав, не убавить, ни прибавить. Но он почему-то надеялся на Федора Ильича, хотел услышать горячую поддержку, а получил холодный душ.

— Буду добиваться аудиенции у Ее Величества Анастасии Павловны, — Георгию не хотелось признавать поражение, еще не вступив в бой.

— Делай, как считаешь нужным, — махнул рукой Гусаров и неожиданно спросил: — Выпить хочешь?

— Пока не хочу, — улыбнулся князь. — Вот если разрешишь остаться в гостях на несколько дней, тогда вечерком можно посидеть, поговорить.

— Не поедешь в свою гостиницу? — по-хитрому прищурился тесть.

— Я поселил там своих адвокатов. Не думаю, что везти целую свору своих слуг на твое подворье — хорошая идея.

— Правильно думаешь, нечего им тут без дела шляться, — Федор Ильич вдруг торопливо встал и кивнул на прощание. — Вечером обсудим. Пойду, распоряжусь насчет ужина.

Мамонов удивился такому резкому окончанию разговора, пока не догадался повернуть голову. За его спиной стояла Аксинья в темно-синем платье из атласа, верхняя часть которого переливалась серебристо-изумрудной волной, состоящих из множества вышитых узоров и завитушек. Темные волосы аккуратно уложены в прическу, и только несколько завитых прядей спадали на плечи. На открытых руках хорошо смотрелись изящные браслеты из золота — давний подарок Георгия молодой жене. Клановый ювелир изготовил полный свадебный набор: кольцо, сережки, подвеску с бриллиантом и вот эти браслеты с тонкой чеканкой. Из всего набора Аксинья надела их и еще сережки, которые сейчас поблескивали в ее ушах сапфировыми капельками. А вот супружеского кольца среди перстней он не заметил, как и подвесок. Жена продолжала сомневаться в чувствах, и нужно было как можно скорее сломать остатки плотины, мешавшей полному воссоединению двух взрослых людей.

Георгий мгновенно окинул взглядом фигуру Аксиньи, положительно оценивая пропорции линий и волнительные изгибы в нужных местах под облегающим платьем, шагнул к ней навстречу, сомкнул руки на ее гибкой талии и притянул к себе. Хотелось впиться поцелуем в сочные губы жены, но сдержался, едва коснувшись карминовой помады. Ведь недавно виделись, зачем по-мальчишески себя вести? А хотелось.

— Я не слышал, как ты спускалась по лестнице, — сказал он.

— Применила «скрыт», — довольно улыбнулась княгиня, стрельнув глазами на пышную шапку роз.

— Не потеряла хватку, — похвалил Мамонов, делая несколько шагов назад. Взяв в руки букет, преподнес жене. — А это тебе, самые свежие, которые смог достать по дороге сюда. Не смог удержаться, когда увидел их на витрине.

— Спасибо, они такие чудесные, — коснувшись кончиком носа нежных лепестков, Аксинья тут же завертела головой, выискивая, куда можно пристроить букет. Вовремя появившаяся Маришка с хрустальной узкой вазой (у Георгия мелькнуло подозрение, что девчонка стояла за дверью и ждала удобного момента), наполненной водой, забрала у молодой хозяйки цветы и по ее указанию поставила на середину стола. И тут же быстро исчезла, оставив княжескую чету наедине.

— Какие у тебя планы? — женщина присела на диван, Георгий примостился тут же, положив ладонь на ее колено. — Надеюсь, в самолете ты все хорошо обдумал?

— В самолете я спал, — добродушно улыбаясь, ответил Мамонов. — Думали адвокаты.

— И? — подведенные брови Аксиньи слегка приподнялись.

— Будет большая драка, — кивнул князь. — В суде, скорее всего, мне не удастся отбить сына у Булгаковых, но ждать три года слишком опасно. Как бы они его не перетянули в свой клан или не отдали в качестве доброго жеста Мстиславским.

— А такая вероятность существует? — задумалась княгиня, положив свою ладонь поверх мужниной.

— Очень большая, — подтвердил Георгий. — Что-то вроде подарка, закрепляющего союзные договоренности. Взамен Мстиславские могут расщедриться на земли или какие-нибудь активы.

— Но Андрей недвусмысленно дал понять, что признает нас родителями, — вздохнула княгиня. — Правда, выдвинул свои условия…

— Которые мы успешно выполняем, не так ли? — Мамонов наклонился к жене и легкими поцелуями в щеку показал свои чувства. И в самом деле, Аксинья зажгла в нем огонь молодости, даже старшие жены удивлялись его пылкости, не осознавая, что князь думает сейчас только об одной женщине.

— Что-то такое ощущаю, — с неуверенной улыбкой ответила Аксинья. — Но я бы хотела как можно скорее решить вопрос с сыном. Мне было бы спокойнее, если император признает его Мамоновым официально. Суд здесь не поможет. Нужно идти окольными путями.

— Отец только что сказал именно так же. Мы не выиграем дело.

— Тогда остается аудиенция у императрицы, — твердо заявила жена.

— Сначала я встречусь с Булгаковыми! Прощупаю их позицию, спровоцирую слегка и посмотрю, что они будут делать. Ну и потребую встречу с Андреем.

— Маловероятно, — покачала головой Аксинья. — У нас никаких доказательств родства.

— Когда ты виделась с сыном, внимательно на него смотрела? На кого он похож?

— Ну, на меня-то не очень, — усмехнулась женщина. — Кое-какие черты просматриваются, но слабо.

— Смотри, что я обнаружил в старых семейных архивах. Старый хрыч держал у себя пару альбомов с древними фотографиями, — Мамонов полез во внутренний карман пиджака и достал оттуда потертое на изгибах и потускневшее фото, залитое в тонкую защитную пленку. — Я только недавно вспомнил о них, представляешь! Это мой прадед — Аким Мамонов, Глава рода. Похож?

— Весьма, — признала Аксинья, внимательно вглядываясь в суровое лицо пятидесятилетнего мужчины в строгом костюме-тройке. Рубленые скулы, тяжелый подбородок, пронзающий взгляд — если все черты взрослости сгладить, то на снимке проявлялся Андрейка.

— Насколько помню, дед Аким не любил носить бороду, это уже в глубокой старости, перед смертью, стал отращивать ее. Повезло, что он здесь без метлы, — пошутил Мамонов. — И вот еще… Что скажешь?

Он извлек из кармана еще одну карточку. Это была фотография картины, которую Аксинья видела в родовом поместье Мамоновых. Потемневший от времени портрет первого Главы Рода, приявшего искру Источника, был нарисован каким-то художником, неведомыми путями попавшим в якутские земли, и чье имя уже затерялось в веках. Добр Мамонович еще молодой, дерзкий, с открытым взглядом, стоит за спиной сидящей на стуле красивой женщины, положив на ее плечи мощные, с прожилками вен руки, привыкшие к тяжелому труду.

— Если убрать бороду и сделать волосы потемнее — то вылитый Андрей, — выдохнула Аксинья. — Надо же, я не обращала на этот портрет внимание, а с годами и вовсе память о нем выветрилась.

— Мой самый убойный аргумент, — помахал фотографиями Мамонов. — Для суда, крючкотворов поганых, они не являются доказательством родства, но Булгаковым я рот заткну.

— С Андреем все нормально, я разговаривала с Иваном Булгаковым, — сказала Аксинья. — На мою просьбу встретиться с сыном, он ответил отказом. Говорит, пока рано. Глава рода категорически запретил какие-либо контакты с Андреем.

— Затаились, — хмыкнул князь, потерев в задумчивости гладко выбритый подбородок. — Ну, уж меня-то не смогут проигнорировать. Наведаюсь к Олегу, поговорю.

— Сначала поговори с полковником Кольцовым, — посоветовала Аксинья.

— А это кто такой? — удивился Мамонов. — Военный или из спецслужб?

— Начальник отдела «К», который курирует детей-сирот, имеющих искру одаренности. Когда они покидают приюты, то к каждому из них прикрепляют офицера. У Андрея, к примеру, тоже есть такой человек. Майор Рудаков, кстати. С ним тоже не мешает встретиться. Вдруг что подскажет.

— Ладно, приму к сведению. А что с Кольцовым? Есть телефон?

— Конечно. Визитка в моей комнате лежит… Так ты сегодня здесь остаешься?

— Если не прогонишь, — белозубо улыбнулся князь. — С твоим отцом и братьями я как-нибудь договорюсь.

— Чего ж прогонять-то, раз твердо решил остаться, — слабо отмахнулась Аксинья. — А мнение братьев тебя никогда не волновало.

…Мамонов открыл глаза, сонно поморгал и хриплым ото сна голосом спросил:

— Который час?

— Восемь, — кинув взгляд на прикроватную тумбочку, где сыто пощелкивал стрелками будильник. — Пора вставать. Не опоздай на встречу с Кольцовым.

— Да, конечно, — поцеловав супругу, князь упруго поднялся, накинул на себя халат. — Ты бы поспала еще.

— Я рано встаю, не переживай за меня.

— Ну, как хочешь, — Мамонов скрылся в ванной комнате.

Через полчаса он уже стоял на лестнице в темно-песочном деловом костюме и прощался с Аксиньей, не обещая скорого возвращения. День предстоял тяжелый, со множеством встреч. Поблескивая на утреннем солнце лакированными боками, подъехал «Хорс». Широкоплечий телохранитель Мамонова выскочил наружу, изобразил легкий поклон княгине и распахнул заднюю дверь машины.

Аксинья помахала рукой мужу и зябко поежилась от легкого ветерка, гулявшего по двору. Но пока «Хорс» не выехал на улицу, она не сдвинулась с места, словно пыталась передать Георгию свои эмоции и тайные надежды. Кто знает, а вдруг ему удастся сдвинуть с места проклятый бюрократический заслон, не дававший вернуть сына в семью?

2

Георгий назначил встречу полковнику Кольцову в гостиничном ресторане «Дюссо», считая его наиболее лучшим местом для серьезных переговоров. Здесь у него был личный кабинет на четыре персоны, отлично защищенный от различных подслушивающих устройств. Да к тому же можно прилично позавтракать.

Ровно в десять утра полковник Кольцов в сопровождении официанта, показавшего ему путь, вошел в кабинет. Князь встал и протянул руку офицеру:

— Рад знакомству, Артем Сергеевич.

— Взаимно, светлый князь. Спасибо, что нашли время встретиться со мной. Поверьте, тема для разговора весьма важная.

— В таком случае прошу присоединиться ко мне для утренней трапезы, — шутливо произнес Мамонов и показал на сервированный на две персоны стол. — Надеюсь, не откажетесь? Кабинет оплачен, так что не стесняйтесь. Милейший, что у вас сегодня из быстрого и сытного?

— Могу предложить нежный омлет с крабовым мясом, блины с красной икрой, а на десерт — запеканка, — отчеканил официант. — Или же ближневосточный сет на двоих: вареные яйца, утиный ростбиф, гравлакс из лосося, паста из баклажан и хумус.

— Вы чему отдадите предпочтение, Артем Сергеевич? — изображая мучительное раздумье, спросил Мамонов.

— Давайте попробуем сет, — улыбнулся Кольцов. — Звучит увлекательно. И минеральной водички еще бы.

— А мне, пожалуй, бокал коньяка, — заявил Георгий.

— Будет исполнено, — официант испарился.

Князь закинул ногу на ногу, откинулся на спинку дивана и поинтересовался:

— Вы курите? Если да — не стесняйтесь, дымите в свое удовольствие, пока завтрак принесут.

— А вы сами? — с нескрываемым любопытством полковник разглядывал князя Мамонова, которого до сего дня видел лишь на газетных снимках.

— Верите или нет — не курю. Я в молодости, когда еще не принял бразды семейного управления, частенько в тайгу уходил, точнее — на прииски. Жил там два-три месяца, вместе со старателями золотишко мыл. Чтобы знать досконально свое дело, которое приносит прибыль Роду, нужно самому в шкуре работника побывать.

— Согласен, — кивнул Кольцов, тоже приняв расслабленную позу. Он понял, что говорить о деле, пока собеседник голоден, не стоит. Добродушие приходит с сытостью, легче сглаживаются острые фразы.

— Так вот, в тайге комарья полно, и многие старатели предпочитали дымить папиросой во время работы, — продолжал вспоминать князь, — чтобы отогнать и мошку заодно, и гнуса. А меня они не трогали. Одаренному легче создать защиту вокруг себя. Поэтому и не увлекся куревом. Дед с отцом не курили, ну и я традицию продолжил.

После стука в дверь в кабинете появился официант с тележкой. Быстро и без суеты он расставил блюда на столе, пожелал приятного аппетита и удалился.

— Давайте поедим, — предложил Мамонов, и первый, дабы не смущать собеседника, принялся расправляться с завтраком, не забыв заправить салфетку за ворот рубашки. — Мне очень интересно, почему офицер из кураторской службы так настойчиво просил встречи, но я воздержусь. Деловой разговор никуда от нас не убежит, если вы сами не торопитесь.

— Ради такого случая можно пренебречь службой, — усмехнулся Кольцов, тоже взявшись за вилку и нож. Голодным он не был, но попробовать ресторанные блюда не отказался.

Утолив свое любопытство, нежели голод, полковник отложил столовые приборы, отпил в меру холодной минералки и промокнул губы салфеткой. Он был готов к разговору, прогоняя в голове те инструкции, которые император дал ему несколько дней назад.

— Я слушаю вас, господин полковник, — Мамонов уже не скрывал нетерпения. — Скажите только, от чьего имени вы действуете, а то как-то неприятно оставаться в неведении, когда собеседник знает твой расклад.

— Извините, светлый князь, что не уведомил вас об этом. Дело в том, что некоторое время назад я был вызван к Его Императорскому Величеству. В ходе беседы государь высказал свою просьбу встретиться с вами и поговорить о будущем некоего Волховского Викентия…

— Моего сына княжича Андрея Георгиевича, — не преминул напомнить князь.

— Давайте пока не станем торопить события, — не повелся Кольцов. — Если вы так уверены в родстве, то должны знать, почему мальчик вызывает интерес у двух влиятельных аристократических семей Москвы.

— Понятия не имею, — пожал плечами Мамонов. — Вероятно, ушлые Булгаковы обнаружили у мальчишки некий уникальный Дар и решили присвоить себе то, что не принадлежало им никогда.

— То есть вы не знаете? — решил уточнить полковник.

— Я уже высказал свое мнение.

— Хм… Очень хорошо, что император позволил мне быть с вами откровенным. Викентий на самом деле обладает редчайшим Даром на нашей скромной планете. Он антимаг, Разрушитель — и в этом скрывается величайшая проблема не только для него, но и для государства.

— Разрушитель? — Георгию захотелось выпить, и он пожалел, что не заказал сразу графин с коньяком. — И это уже установленный факт?

— К сожалению, да. Почему «к сожалению»? Дар антимага специфичен и опасен, в первую очередь, для самого носителя в плане неумения защищаться от обычного физического воздействия… кхм! Но самым первым о Разрушителе догадались Булгаковы. Точнее будет сказать, князь Иван Олегович. Именно он заподозрил у Викентия способность к антимагии и стал активно добиваться опекунства, получив добро от своего отца и деда.

— Каким образом? — Мамонов едва не заскрежетал зубами. Сын, оказывается, был на виду Леньки Козулина — этого балбеса, а не эмиссара! — а тот даже не догадался, что Викентий и есть княжич! Хотя, ему простительно. Нелегко увидеть в ребенке родовые черты Мамоновых.

— Мы отвлекаемся от истинной цели нашего разговора, — Кольцов попытался смягчить настроение князя, и передумал. — Иван Олегович совершенно случайно обнаружил эту способность у мальчика. Там вышла какая-то история, связанная с его дочерью Светланой, после которой Волховский оказался под опекой. Потом Дар подтвердился, что очень обрадовало Булгаковых. Естественно, появились планы на молодого человека, и, если бы Мстиславские не догадались — кто знает, кого бы взрастил союзный клан.

— А они как догадались?

— Соревнования в Лужниках, — посмотрел на князя полковник и снова отпил минералки.

— Ага, вот откуда ветер дует, — пальцы князя отстучали какой-то ритмичный марш по столу. Он на некоторое время задумался, разглядывая диспозицию блюд на столе.

Кольцов не мешал ему размышлять. Важно, что первая фаза переговоров не оказалась сорвана, и князь правильно воспринял информацию о Разрушителе: если не шокировала, то заставит мгновенно пересмотреть политическую расстановку в аристократических кругах столицы. Мамонов не стал переспрашивать, что же это за зверь такой «разрушитель», а значит, о носителях антимагии он имеет представление. Если «золотой тойон» сейчас уйдет, взяв время на обдумывание, ничего страшного не случится. Император допускал такое развитие ситуации. Это означает, что будут и другие попытки наладить контакт с Мстиславскими через него, начальника отдела «К». А ведь до сего момента кабинетная работа казалась потолком его карьеры.

— Почему император решил сыграть со мной откровенно, а не переманить моего сына по-тихому под свое крыло? — встрепенулся Мамонов.

— Может оттого, что Разрушитель становится опасным дисбалансом сил в России? — Кольцов осторожничал и никаких утвердительных интонаций в голосе не демонстрировал. — Сами подумайте, светлый князь, что произойдет, если о Даре Волховского узнают другие Семьи? Начнется брожение, все бросятся искать союзников, справедливо думая об усилении Булгаковых или Мстиславских… хотя последним куда усиливаться?

— А теперь и наш Род, — кивнул Георгий. — И это меня слегка напрягает.

— Что именно?

— Почему бы просто не признать Волховского, — эту фамилию князь произнес с непередаваемым презрением, словно не желал признавать ее, боясь быть замаранным в чем-то грязном и постыдном, — моим родным сыном? Для этого у императора достаточно законных инструментов. Но он предпочел какую-то интригу, прислав на переговоры обычного офицера… Это не как укор, Артем Сергеевич, а констатация факта, неприятного для меня. Будь вместо государя иной аристо, я даже не стал бы выслушивать ни единого слова.

— Я понимаю, светлый князь, и не сержусь. Однако у меня полномочия на откровенный разговор. Разве Мстиславские настолько наивны, чтобы безвозмездно отдать из своих рук такой куш? Они рано или поздно заставят Булгаковых «поделиться» даровитым мальчишкой. Но император не хочет прослыть негодяем или бесчестным человеком, играющим за спиной очень влиятельного в Сибири и на востоке Руси человека. Его Величество великодушно протягивает руку вам, светлый князь.

— Баш на баш? — хмыкнул Георгий, сцепив пальцы на колене.

— Если вам угодно, — кивнул Кольцов. — Государь заинтересован в тесном сотрудничестве с вашим Родом. Да, вы не союзники, и пока о таком значимом событии речи не идет. Но, отдавая вам сына, Мстиславские желают получить нечто весомое.

— Ловко, очень ловко, — Мамонов изобразил улыбку. — Поможем воссоединиться семье, а взамен возьмем очень жирный куш. А что именно?

— Совместные акционерные предприятия на побережье Охотского моря, в частности, порты. Семьдесят на тридцать. Как видите, император весьма скромен в запросах.

— Хм, это не скромность, господин полковник. Это нахальное желание зацепиться коготком за чужие земли. Разрушитель — это не тот подарок, которого я ждал.

— А что же вы ждали? — изумился Кольцов и машинально схватился за стакан с минералкой. Уф, эти ближневосточные пасты чересчур жгучи!

— Я хочу вернуть сына, — закаменел Мамонов. — А меня нагло разводят…

— Вы все-таки говорите об императоре, — заикнулся Кольцов и увидел, как вспыхнул князь. На плечи упали стопудовые гири, едва не сломав кости. Но тут же невыносимая тяжесть пропала.

— Извините, Артем Сергеевич, — поднял руки Мамонов. — Я не сдержался. Нужно контролировать свои эмоции. Да, я считаю предложение императора несколько… эм-мм… непродуманным. Кто такой Разрушитель? Одаренный с ограниченным функционалом, скажем так. Да, он защитит и себя, и даже сотню человек от магического воздействия, спору нет. Но одна-единственная пуля, выпущенная из винтовки умелым стрелком, разом перечеркнет все эти умения. Я знаю слабые и сильные стороны антимагии, полковник, и потому хорошо представляю, что однажды Разрушителя попробуют устранить подобным образом.

— Вы сгущаете краски, — убежденно ответил Кольцов, отходя от невидимого магического удара. — Если антимаг настолько уязвлен, то вреда от него не больше, чем от прыщика на носу.

— Следите за речью, полковник, — нахмурился Георгий. — Я понимаю, что вы пытались найти наиболее безобидное сравнение, но все же будьте осторожны.

— Прошу простить, светлый князь. Подтвердите, я правильно понял, что вариант сотрудничества с императорским кланом вас не устраивает?

— Мне нужны существенные гарантии, — наклонился вперед Мамонов. — Но я их, к сожалению, не вижу. Скажите, Артем Сергеевич, вам не кажется, что Его Величество нацелился на фактории Аляски? Сразу предупреждаю: там я не единственный хозяин. У меня с североамериканцами весьма тесные отношения и много совместных предприятий…

— Я не уполномочен вести переговоры по экономическим вопросам, — отрезал Кольцов. — Государь предугадал ваш отказ и поэтому приготовил еще одно предложение. Ответ не обязательно давать сразу. Подумайте, взвесьте, обсудите с родичами.

Полковник намеренно замолчал, дабы князь прочувствовал момент, и успев уловить в его глазах вспыхнувшее недовольство, выдал:

— Его Величество готов обсудить вопрос о помолвке Великой княжны Лидии и вашего сына. Таким образом Мстиславские предлагают союз на прочных родственных отношениях.

— Сильный ход, — одобрительно кивнул Георгий. — Действительно, сильный и перспективный, учитывая многовековое противостояние Мстиславских и Мамоновых. Я думал о родственном союзе, не буду скрывать, но не находил никаких аргументов в пользу того, чтобы государь отдал замуж одну из дочерей за кого-то из нашей семьи. И совершенно упустил из виду его старшую внучку. Она ведь ровесница Андрея. А сам цесаревич Юрий как смотрит на подобный альянс?

— Увы, это не в моей компетенции, — развел руками Кольцов. — Если вы согласны вести переговоры на взаимовыгодных условиях — дайте знать. Не торопитесь с ответом, но я буду ждать вашего решения в любое время суток.

— Один момент хочу прояснить, — князь вздел указательный палец вверх. — Предложение по Великой княжне и некие преференции для императорского клана на моих землях — все это входит в приданое молодых?

— Я думаю, так и есть. Если вы хотите вернуть сына гораздо раньше в обход законов, придется пойти на компромисс, завуалированный подобным образом.

— Что ж, я услышал предложение государя, — Мамонов сдернул салфетку с шеи, небрежно бросил ее поверх тарелки и встал, тем самым давая сигнал к окончанию встречи. — Ваш телефон, полковник, у меня есть. Послезавтра я дам предварительный ответ, готов ли продолжать обсуждение.

Кольцов тоже поднялся из-за стола, вытянулся и энергично кивнул — князь руки не подал — и нейтрально произнес:

— Честь имею, светлый князь. Жду вашего звонка в любое время дня и ночи.

— Всего доброго, Артем Сергеевич, — добродушно отозвался Мамонов и проследил взглядом вышедшего из кабинета офицера. Не было никакого смысла сердиться или срывать злость на переговорщике. Он всего лишь посредник между двумя сильными и влиятельными Родами. Разве ругают кнут, который отхлестал нерадивую корову, потоптавшую огород?

В кабинет осторожно заглянул обслуживавший их официант.

— Что-нибудь желаете еще, светлый князь? — поинтересовался он, разглядывая стоящего посреди помещения знатного посетителя с заложенными за спину руками.

— Повтори, любезный, коньяк и к нему чашку крепкого кофе, — принял какое-то решение Георгий и в ожидании заказа вернулся на свое место. Предложение императора таило в себе откровенно неприкрытую ловушку, и Мамонов хорошо ее видел, поэтому и не беспокоился, что легко попадет в нее. Проблема была в другом: преграждая путь Мстиславским к его землям, следовало отказаться от сына навсегда. Но Аксинья ни за что не пойдет на подобный шаг, а значит, ее решение пятнадцать лет назад убежать с Андреем из Рода оказалось правильным. На хрена такой папаша, который отмахивается от собственного дитя? Только вот беда: Георгий хорошо знал Мстиславских. Стоит им только залезть в чужой курятник, хоть одной ногой — и скоро начнут указывать хозяевам, какую курицу прирезать.

Официант принес на серебряном подносе бокал с коньяком и дымящуюся чашечку кофе.

— Разрушитель, надо же, — пробормотал Георгий, одним махом выпивая обжигающий терпкий напиток с насыщенными фруктовыми тонами, а вот кофе пока стоял нетронутый. — Этак он еще и Источник загубит! Одни проблемы от тебя, Андрейка, вырисовываются. Настоящий разрушитель… всего и вся. Эх, как бы с тобой встретиться, прощупать твои мысли, настроение, взгляды на жизнь? Разве что через Странника? Хм, зря, что ли, я чародею жалование плачу? Пусть поработает.

3

Два дня после счастливого и удачного освобождения я провалялся в постели, откармливаясь и залечивая полученные синяки и царапины под бдительным присмотром Людмилы Ефимовны и целителя Олафа Ингваровича. А потом тупо сидел дома, изучая учебный материал. Света приносила из гимназии разнообразные задания и подолгу сидела в моей комнате, мешая заниматься, все выпытывая перипетии произошедших событий. Оказывается, она подняла весь не только весь класс на уши, но и Наташу Тучкову решила вовлечь в поиски. В Строгино у некоторых из ребят, оказывается, были летние загородные дома. Нетрудно представить, что бы случилось, окажись масса пронырливой молодежи на улицах дачных поселков! Они же сплошь все одаренные, разом бы привлекли внимание наемников, и кто знает, чем закончилась бы подобная «помощь».

Судя по всему, сорванная акция по спасению одного молодого человека очень огорчила Свету.

Сидора — точнее, урну с его прахом — с почестями похоронили на кладбище, примыкавшем к родовому погосту Булгаковых. Там, под уютными и раскидистыми березовыми кронами, нашли последний приют бойцы клана, погибшие в различных конфликтах. К ним и присоединился инструктор по боевой и рукопашной подготовке, обретя индивидуальную мраморную дощечку на месте погребения со скромной информацией: имя, фамилия, позывной и две даты. Сидор Охримчук. Судьба ему отмерила тридцать пять лет… А позывной у него забавный — Клевер. Никогда не слышал, чтобы к нему так обращались. Все Сидор да Сидор. Признаться, я сначала и думал, что это его позывной.

Хорошо, что инструктор оказался неженатым человеком, все прошло гораздо легче, и даже деловито. Дядя Вася Булгаков произнес прочувственную речь, парни из охраны выстрелили в воздух из пистолетов, согнав с деревьев стаю возмущенных ворон. Потом все мужчины уехали на поминальную трапезу, устроенную в поселковом кафе.

Несколько раз приезжали следователи из разных силовых структур. Допрос они вели в присутствии кого-то из Булгаковых. Старейшина, что удивительно, постоянно был за моей спиной, нервируя гостей своим тихим покашливанием. Я уже на автомате твердил о событиях, произошедших с момента похищения и до освобождения меня волкодавами-магами.

Мое появление в классе было встречено радостным ревом мальчишеской половины. Девчонки, конечно, тоже обрадовались, но скорее, с большим сочувствием. Как-никак я целую неделю пропустил из-за событий с наемниками, прячась от пронырливых журналистов, пронюхавших о моем участии в задержании опасного государственного преступника. Старейшина безапелляционно заявил, что в конторе Иртеньева «протекает», а посему Главе СБ нужно перетряхнуть весь служивый аппарат.

— Здорово, ты как сам? — Федька Татищев похлопал меня по плечу.

— Нормально, жить буду, — отшутился я, здороваясь с остальными ребятами. Конечно же, первыми шли мои друзья: Ванька Смирнов и Игорек Дементьев. Они радовались, кажется, больше меня самого.

Вразвалочку подошел Серега Ушаков. Неожиданно протянул руку — я не стал кочевряжиться и пожал ее крепким хватом.

— Молодец, уважаю, — баском произнес он. — Сначала императора спас, а теперь диверсантов с твоей помощью изловили. Фотку свою на Дорожке Славы видел?

— Не обратил внимание, — смутился я. Ну и зачем мне эта известность? Теперь начнется паломничество разных делегаций из других гимназий. Существует такая практика, что учебные заведения, не имеющие «знаменитостей», приводят своих учеников для поднятия морального духа и спортивной злости. Дескать, вам есть куда стремиться, заодно славу своей школе или гимназии принесете.

— Ты там такой красавчик! — со смешком сказала Иринка Плещеева, накручивая на палец пшеничную косу с алым бантом. Выпендрежница.

Света сердито засопела и показала жестом подруге, чтобы та замолчала, а потом двинула локтем Дементьева, который вернулся на свое место.

— Ты чего, Булгакова? — удивился Игорек, вытянув и без того худое лицо. — Совсем озверела! За что?

— Ни за что! — огрызнулась моя «сестра». — Скажи Ирке, чтобы хвост прижала!

— Сама и говори!

— Ты же с ней дружишь!

— Ой, разбирайтесь без меня, — Дементьев подмигнул, когда я проходил мимо, и ухмыльнулся, показывая большим пальцем на покрасневшую Светку.

Я пожал плечами, как будто не понял намека, и сел за свою парту.

— Привет, Илана, — негромко сказал я, раскрывая учебник. Сейчас по расписанию должна быть биология. Маша-Няша, то бишь Мария Павловна Сарычева что-то запаздывала.

Рудакова покрылась легким румянцем, встретившись с моим взглядом, и коротко кивнула. Ее толстая коса, перекинутая через плечо, в этот раз была украшена заколкой в виде большой божьей коровки с милой улыбающейся мордашкой. Интересно, а кокцинеллиды — эти забавные жучки с пятнышками — могут улыбаться? Раз у нас сейчас биология, полезно вспомнить, как они по-научному называются.

— Я рада, что с тобой все в порядке, — тихо проговорила она и снова посмотрела на меня, но как-то очень и очень странно, у меня даже мурашки по спине пробежали. В ее глазах, похожих на лесные озера, таких непроницаемых, вспыхивали яркие искорки любопытства.

— Спасибо, — улыбаюсь в ответ. — Я живучий.

— Слушай, Волховский, — повернулся ко мне Дементьев. — Ты как умудряешься влипать во всякие истории? То в Евпатории потерялся на целую неделю, потом на Болотном дураком на боевую магоформу полез, теперь вот к ляхам-диверсантам попал в лапы.

Хлесь! Бам! С двух сторон сразу прилетели чувствительные удары от Светы и Иланы. Причем, один учебник влепился в спину Игорька, а Илана умудрилась попасть по лбу.

— Да вы чего? — завопил Дементьев, его шрам под губой задергался. — Сговорились, что ли? Защищаете Викешу как волчицы! Слова лишнего не скажи!

Со всех сторон раздались смешки. Кто-то сказал, что он еще мало получил.

— Ты поговори еще, умник, — пригрозила Света и зыркнула на нас обоих очень внимательно.

Илана не стала опускать голову, как раньше, а наоборот, вздернула носик и вызывающе посмотрела на более статусную подругу. На мимолетное переглядывание никто не обратил внимания, а я мысленно почесал макушку. Не нравилась мне эта ситуация. Вернее, нравилось, что две симпатичные девчонки борются за мое внимание. Но сыплющиеся из красивых глаз искры говорили о зреющем скандале. И о причине такового я догадывался. Может, пересесть к Ушакову? Он до сих пор по-королевски занимает всю парту.

— Нужно Викентия поблагодарить, что по всей Москве блокпосты сняли! — предложила Аня Лисицына, успевая и разговаривать, и слушать в наушниках музыку. — А то похлопали по плечам и разошлись, как будто, так и надо.

— Ага, с цветами и благодарностью от императора! — хохоча, воскликнул Колька Аксаков, отбиваясь от Федькины щелбанов. Во всем классе он был самым низкорослым, и даже Плещеевой едва доставал до плеча. Вдобавок к этой проблеме у Кольки все лицо было обсыпано веснушками, словно поляна с желтеющими одуванчиками. Понятно, что ему сразу прилепили прозвище «Конопатый». Слегка приподнятый кончик носа превратил Кольку в несносного и обидчивого мальчишку. Что поделать, не каждому дано родиться красавцем. Род Аксаковых, не самый богатый в дворянской Москве, к тому же, не имел никаких возможностей для улучшения внешних данных будущих поколений, на которое требуется не одно столетие.

— И тортик не забыть!

В классе нарастало бесконтрольное сумасшествие. Не знаю, что произошло бы дальше, не зайди в класс Маша-Няша. Среднего росточка, худенькая, но с горделиво расправленными плечами, в строгой светло-серой юбке и жакете, она простучала каблуками туфель до учительского стола, держа под мышкой классный журнал, оглядела мгновенно притихший класс. Остановила взгляд на конопатой физиономии мгновенно покрасневшего Кольки.

— Господин Аксаков, весьма недальновидно упоминать Его Величество в столь неподобающей форме, — заявила она мелодичным голосом, в котором явственно прозвенели металлические нотки. Пусть со старшими учениками Марии Павловне не хватало жесткости, на младших она сполна применяла свой педагогический кнут. — Не хотелось бы видеть вас в списках отчисленных.

Конечно, биологичка преувеличивала, но что в ней не отнять, не каждого она столь откровенно запугивала. Знала, кого можно просто попенять, а с кого и стружку снять. Аксаков для нее оказался каким-то непонятным раздражителем, каждый урок начинался с атаки на Конопатого.

— Извините, Мария Павловна, не подумал, — промямлил правильные слова Колька.

— Извиню, когда исправишь свою неудовлетворительную оценку. И «посредственно» меня не устроит, сразу предупреждаю, — отрезала Сарычева и зацепилась взглядом за меня, уголки губ дернулись в улыбке, сразу превратившую строгую учительницу в обаятельную Машу-Няшу. — Викентий Волховский! А вот это сюрприз! Я уже стала волноваться, что не увижу вас в первом триместре, столько всего наговорили про ваше самочувствие… Ты в порядке?

— Да, вполне, Мария Павловна, — я проявил вежливость, встав на ноги. — Готов постигать премудрости биологии и прочих наук.

В классе раздались смешки, даже Илана улыбнулась. Правда, сразу сжала губы в тонкую полоску, превратившись в ледяную красавицу.

— Похвально. Значит, сможешь рассказать о систематических группах простейших? Госпожа Булгакова утверждала, что вы занимались самостоятельно. Что ж, похвально. И все-таки я хотела бы убедиться, что ничего не упущено.

— Я так понимаю, уже нужно отвечать? Или первым начнет Аксаков?

— Эй! — возмутился Конопатый.

— Он пойдет на закуску, — иногда Мария Павловна умела шутить.

Я вздохнул и только раскрыл рот, чтобы начать увлекательный рассказ о корненожках, радиоляриях и прочих споровиках, как в коридоре послышался дробный топот ног, какой-то нарастающий шум, и вдруг кабинета распахнулась, на пороге появилась сама Антонина Елизаровна — наша классная дама. С виду всегда сдержанная, сейчас она лихорадочно поправила прическу, разгладила невидимые морщины на белой блузке. Уняв вздымающуюся от быстрой ходьбы грудь, она приложила к ней руку и прерывисто выдохнула:

— Прошу простить, Мария Павловна, что помешала вашему уроку. Боюсь, сегодня он может и вовсе сорваться.

— А в чем дело, Антонина Елизаровна? — нахмурилась биологичка. — У нас какие-то внеплановые мероприятия возникли?

— Получается, что возникли, — пространно сказала классная дама. — Через несколько минут к нам прибудет цесаревич Юрий Иванович с Великой княжной Лидией.

— В гимназию? — подобралась Маша-Няша.

— К нам, — четко выделила Антонина Елизаровна. — Сюда, в наш класс…

Ушаков не сдержался и громко присвистнул. На него зашикали, а классная, нервно сцепив пальцы, высмотрела меня и сказала:

— Ребята, для нас это величайшее событие. Члены императорской семьи посещали Щукинскую гимназию девять лет назад на пятидесятилетний юбилей. Срок приличный. Поэтому очень прошу быть ответственными, не свистеть по-дурацки, — она повысила голос и зыркнула на Ушакова. — Не заставляйте своих родителей краснеть за подобные выходки.

Дверь неожиданно распахнулась, классная тихо ойкнула и вытянулась, вся бледная и взволнованная. В кабинет вошли двое крупных мужчин в черных костюмах, сдержанно кивнули на приветствие учительниц и внимательно оглядели затихший класс. Я вдруг почувствовал на своей руке похолодевшую ладошку Иланы, и приятные мурашки снова оживились, оттаптывая мне позвоночник.

— Не бойся, — очень тихо произнес я, едва шевеля губами.

Соседка на мгновение прикрыла глаза бархатистыми ресницами и застенчиво зарумянилась. Ее ладошка тут же соскользнула на поверхность парты. Ох, что-то неладное происходит с Рудаковой! Она стала более настойчивой в желании завладеть моим вниманием. Зная Илану, могу только сказать: просто так атаковать одноклассника, находящегося под бдительным присмотром княжны Светланы, довольно опасно. Значит, есть какая-то причина.

Пока обыгрывал всевозможные версии поведения Иланы, по кабинету пронесся какой-то ветерок, словно два десятка человек разом выдохнули и замерли. В помещение неторопливо вошел цесаревич Юрий Иванович в длинном элегантном светло-коричневом плаще, с ребяческим любопытством разглядывая учебные стенды, горшки с цветами на стенах, замершие лица ребят. За ним без тени робости следовала Великая княжна Лидия в деловом брючном костюме бордового цвета, который выгодно взрослил ее. Тонкая фигурка словно вытянулась на несколько сантиметров вверх за счет туфель на среднем каблуке. Она скромно встала за спиной отца, сцепив пальцы рук на животе, поблескивая родовым перстнем с выгравированным гербом Мстиславских и парой искусных золотых колечек с драгоценными камнями. Густые волосы аккуратно собраны на затылке в затейливую конструкцию, открывая высокий лоб и изящную шею.

Моя бывшая напарница скользнула умелым, не показывающим никаких эмоций взглядом по сидящим ученикам, на долю секунды задержала его на мне, оценила застывшую рядом со мной Илану — и едва-едва заметно кивнула.

Мы загремели стульями, вскакивая на ноги.

— Ваше Императорское Высочество государь наследник! Великая княжна! — Антонина Елизаровна находилась на службе, поэтому этикет позволял ей склонить голову на две-три секунды для приветствия высоких гостей. То же самое сделала Маша-Няша, застывшая восторженным столбиком возле окна. — Мы рады видеть вас в нашем классе. Такая честь…

Она от волнения замолчала. Цесаревич еще мгновение ждал, пока классная закончит речь, но понял, что нужно брать инициативу в свои руки.

— Благодарю вас, Антонина Елизаровна, — сказал наследник мягко, демонстрируя свое знание педагогического состава. — У нас визит не совсем официальный, но согласован с директоратом гимназии, попечительским советом и Малой Канцелярией. Получается, немного официоза все же присутствует. Садитесь, молодые люди!

Дождавшись, когда утихнет шум взволнованной публики, цесаревич сделал шаг вперед.

— Несколько недель назад во время празднования Дня Рода произошло ужасное преступление против императорской семьи и высокородных гостей, — Юрий Иванович выглядел задумчивым, словно заново вспоминал перипетии того дня. — Кучка диверсантов по наущению группы лиц, умело руководящих из-за границы, сумела подготовить и провести террористическую атаку на высокородных гостей, приехавших по приглашению государя-императора на празднество. Но благодаря вашему однокласснику Викентию Волховскому их усилия пропали втуне. Можно сказать, один молодой человек встал на пути смертоносной магии, и рискуя жизнью, спас Его Величество с семьей и гостей праздника. Но об этом вы уже все знаете, нет смысла по сотому разу обсуждать известное. Господин Волховский, вы довольны наградой?

— Да, Ваше Высочество, — я вскочил и добавил с нужной интонацией: — Очень доволен.

— Мстиславские всегда сдерживают свое слово, — веско произнес цесаревич и улыбнулся, показав жестом, чтобы я садился. — Мало кто знает, что происшествие на Болотном имело продолжение. Зачинщиков поймали и наказали. Но настоящий дирижер диверсии не был пойман, поэтому в Москве ввели план перехвата. Помните блокпосты и усиленные меры безопасности в столице? Это и есть отголоски той атаки. Так получилось, что господин Волховский оказался втянут в дальнейшие события. Он был похищен группой оставшихся в живых наемников в отместку за то, что предотвратил беду, и несколько дней находился в заложниках. Сложность заключалась в обнаружении места, где содержался ваш одноклассник. Не буду приводить подробности операции, но в завершающей фазе именно он помог задержать того самого дирижера…

Я не понимал, зачем цесаревич решил раскрыть некоторые детали моего похищения. Да и не считал я, что чем-то отличился в поимке польских наемников. Даже пана Богумила взяли без моего участия. Применили какие-то магические пули, разрушающие магические конструкты. А я при чем? Здесь явно что-то другое, этакая китайская шкатулка, аналог русской матрешки. Наследник не стал бы из-за такого пустяка как мое освобождение из лап злодеев приезжать в Щукинское и говорить речи. Позвали бы, на самый крайний случай, в Завидово на званный обед. Очень и очень странно.

— Его Величество настоятельно просил, чтобы господина Волховского отметили каким-нибудь памятным знаком, и было решено провести небольшое мероприятие в вашем классе. Поэтому… Господин Волховский, извольте подойти.

Недоумение возрастало и возрастало. На деревянных ногах я выполнил волю цесаревича и застыл в двух шагах от него. Наследник протянул руку, и один из телохранителей, подпиравших дверь, плавно ускорился и оказался рядом, положив на его ладонь миниатюрную шкатулку, покрытую темным лаком.

— Есть моменты, когда не хочется оказываться героем и демонстрировать чудеса своего Дара, — глядя на меня, сказал Мстиславский. — Но приходится жестко давить свое малодушие и выполнять долг, возложенный на каждого из нас — защитить государя и Россию. Вы, господин Волховский свой долг перед императором выполнили, как и подобает дворянину: без колебаний, подобно тому, что произошло на ристалище Болотного.

Ну и стыдоба! Какой я там долго выполнил? Едва не визжал от страха, когда пули дырявили минивэн, малодушно (вот уж точно!) оттягивал момент, чтобы сбежать и навести на ляхов спецов имперской безопасности! Ну и немножко помог волкодавам-магам при захвате пана Богумила.

Мне виделось в этом спектакле что-то наигранное, неправильное.

— Его Величество император русский вручает вам личную награду: именной серебряный перстень.

Цесаревич открыл шкатулку и в таком виде положил на ладонь, которую протянул в мою сторону. На красном атласе лежал массивный перстень-печатка с искусно переплетенными вензелями в виде букв «ВВ». Я спиной почувствовал движение встающих с мест одноклассников, пытавшихся рассмотреть подарок из-за моей спины. Осторожно взял перстень и надел на палец.

— Большой, — вздохнул я, разглядывая свободно болтающуюся печатку.

— Так он регулируемый, — усмехнулся цесаревич. — Обрати внимание на внутреннюю часть кольца. Видишь косые сходящиеся полоски, как будто перстень состоит из двух половинок? Аккуратно надавливай — и перстень сядет как влитой. Шкатулку-то тоже бери. Она из императорской коллекции, идет в комплекте.

Я сначала проверил совет цесаревича: надавил на кольцо, которое тут же плотно обхватило палец, а потом поднял руку, по-ребячески демонстрируя подарок. А то ведь из-за парт вывалятся. Уловил смешинку в глазах Великой княжны. Ну и ладно! Не каждый день подобные события происходят!

— Благодарю, Ваше Высочество, — я склонил голову. — Для меня этот подарок действительно один из самых значимых.

— За исключением того, который ты получил ранее? — тихо спросил, прищурившись, Мстиславский.

— Да, Ваше Высочество. Он имеет неоспоримое преимущество. Позвольте еще раз выразить свою благодарность за него. Он вдохнул в меня надежды.

— Хм, неплохо завернул. Лидия!

Я не успел заметить, как в руке Великой княжны оказался конверт. Держа его на виду, она подошла чересчур близко, опахнув запахом тонких духов.

— Господин Волховский, позвольте пригласить вас на званый обед в кругу императорской семьи в Зарядье, — и протянула конверт, как-то загадочно посмотрев на меня. — Здесь все обстоятельно написано.

Бойтесь своих желаний! Думал о приглашении на обед с императором? Вот и получи! Не знаю, радоваться этому или бежать подальше от такой милости.

По кабинету пронесся гул удивления и оторопи.

— Дети! — не выдержав, повысила голос классная. — Прошу тишины!

И тут же приняла горделивую осанку, показывая цесаревичу, что здесь власть принадлежит ей.

— Буду непременно! — я потянул на себя приглашение, а бывшая напарница, словно издеваясь, слегка придержала конверт, изгибая кромки губ в хитрой улыбке. Но серьезность ситуации пересилила, и она, наконец, разжала пальцы.

Я дошел до своей парты и плюхнулся на стул, вертя в руках конверт. Илана покосилась на него и ничего не стала спрашивать, стараясь унять свое любопытство. Между тем цесаревич сказал еще что-то, и пожелав нам всем удачи в освоении знаний, вышел вместе с дочерью из кабинета.

— Заканчивайте урок, — сказала Антонина Елизаровна, кивнул Маше-Няше. — Его Высочество планирует посетить директорскую, поэтому я сейчас направляюсь туда.

Как только она вышла за дверь, класс загудел, делясь впечатлениями, но биологичка быстро пресекла вольности и заставила все-таки Аксакова отвечать на заданные вопросы. Конопатый сбивался через каждые два слова, а Мария Павловна страдальчески морщилась. Спасением стал заливистый звонок, огласивший тишину коридоров.

— Покажи перстень! — навалились на меня одноклассники вместо того, чтобы оголтело выскочить на перемену. — Ух, ты! Специально вензеля по твоему имени вырезали!

— А он чего, не магический, что ли?

— Да пофиг! Главное, сам император отметил Вика! Думаете, такие подарки просто так вручают? Да еще на обед пригласил!

— Викеша, ты там не теряйся, проси протекцию!

С трудом отбился от галдящих парней и выскочил в коридор. Хотелось побыть в одиночестве и обдумать странный (для меня он так и выглядел) подарок Мстиславских. Ладно, приглашение на обед, по нему все понятно. Я все-таки едва избежал смерти, поэтому император счел нужным компенсировать мои сожженные нервы и пережитый страх некой признательностью. А вот перстень? Его-то за что дали? Он же сродни боевой награде и носится с гордостью…

В коридорах стоял гул и суета. Оказывается, вся гимназия уже знала о визите цесаревича. Кругом гадали и делились версиями, что понадобилось Его Высочеству в обычный, ничем не примечательный день. Но центральный холл был перекрыт телохранителями. На улицу никого не выпускали, поэтому пришлось нырнуть в коридор, ведущий в цветочную теплицу. Она примыкала с западной стороны ко второму корпусу, и в нее можно было попасть как из здания, так и с улицы. Судя по идущим по коридору навстречу мне старшеклассникам, хотевшим выскользнуть наружу покурить во время перемены, теплица оказалась заперта. А курить в оранжерее не додумался бы ни один из них. Пойманный на подобном нарушении мог получить серьезные санкции. На улице — пожалуйста, но тоже оглядывайся.

Больше всего меня снедало любопытство, что же написано в приглашении. Как-то уж очень хитро смотрела на меня княжна Лидия. Я зашел в теплицу, дыхнувшую на меня настоявшимся теплом и смешанным запахом цветов. Спрятавшись между рядами георгинов и флоксов, я нетерпеливо раскрыл конверт, который даже не потрудились запечатать, и впился в каллиграфические ряды букв на плотной белоснежной бумаге с завитушками по краям.

Прочитал, не поверил. Еще раз, только внимательнее, прошелся по написанному, и почесал макушку. И что теперь прикажете делать? Черным по белому в приглашении было сказано, что я могу прибыть на званный обед с персоной, которую посчитаю нужным пригласить лично, будь то барышня или же молодой человек.

И снова мучительный вопрос: зачем так усложнять мне жизнь? За моей спиной ощутимо задвигались тяжелые фигуры, но пока они скрывались в густой пелене тумана, и ощущать их присутствие я мог лишь по странным и непонятным действиям. Сначала с легкостью разрешили провести генетическую экспертизу, фактически дав в мои руки мощное доказательство родства с Мамоновыми. Потом дарят именной перстень (а подобные подарки по простоте душевной Мстиславские не раздают!), и вот теперь еще и на обед с девушкой позвали! Ну, не Федьку Татищева же брать или Серегу Ушакова! Смешно будет! Не, точно надо барышню какую-нибудь пригласить! А вот кого? Кандидаток на важное мероприятие хватает! Первой, конечно же, в очереди стоит Светка. Потому что мне придется раскрывать тайну приглашения, и она сразу захочет быть моей леди на вечер. Иначе мне не жить! Можно, кстати, Анжелику взять. Приятная девушка, артистичная. Вдруг получится осуществить ее мечту через протекцию императора?

Наташу Тучкову опасно, хотя и соблазнительно. Куракин весь на мыло изведется. Зачем мне снова проблемы с этим невыдержанным идиотом?

А еще Илана. Вот достойная для визита кандидатка. Скромная девочка из семьи военного и сирота — отличная пара, неброская и умилительная для взрослых. Правда, Мстиславские знают, кто я такой на самом деле. Не посчитает ли император подобный выбор дерзким и вызывающим? Дескать, ты же княжич, пусть и инкогнито. Мог и подостойнее пару подобрать. С другой стороны, немного притворства не помешает. Если я стал центральной фигурой в непонятных клановых спорах, то мне позволительно многое.

Аккуратно положив конверт во внутренний карман пиджака, я вышел из теплицы и направился в свой класс. Входная дверь холла по-прежнему была закрыта. Значит, цесаревич до сих пор находится в гимназии и ждет, наверное, когда ученики разбредутся по кабинетам. Хочет уехать без лишней шумихи. Ну и мне тоже спокойнее.

Отсидев еще два урока, мы гурьбой высыпали на улицу и рванули на стоянку, чтобы занять лучшие места в автобусах, а те из учеников, кто приезжал в гимназию в сопровождении охраны, степенно шли к своим машинам. Увидел Наташу в окружении подруг и приветливо помахал ей. Прошел мимо Егора Дубровского, по-пижонски сидевшего на капоте белого восьмицилиндрового французского «Дэлоне», хищно прижавшегося к земле и глядящего на суету мира сквозь толстые призматические фары. Очень редкий зверь в наших краях — я про машину, а не про Егора. Иностранные автомобили могли себе позволить только богатые аристократические семьи. Император и государственные чиновники передвигались на машинах русских марок, которые были ничуть не хуже «чужаков», сугубо из-за прагматических условий. Рекламировался местный автопром, прибыль не уходила за границу, народ получал рабочие места при возросших аппетитах населения к передвижению на колесах.

Мой соперник по боям на экзоскелетах о чем-то весело разговаривал с двумя парнями-одноклассниками. Увидев меня, усмехнулся и поднял руку в приветствии. Я ответно кивнул и заторопился к автобусу. А то все лучшие места расхватают.

Ускорив шаг, пересек половину стоянки, пропустил несколько машин и автобус, и тут услышал свист. Обернулся на ряды блещущих лаком и хромированными деталями внедорожников и серьезных легковушек, увидел, что мне машет рукой Тесак — один из охранников Старейшины. Осень еще баловала теплом, поэтому личник щеголял в рубашке, которая непонятно почему до сих пор не разорвалась по швам на широченных плечах.

Я удивился. Дед редко отпускал от себя телохранителей. Может, он сам приехал сюда и теперь ожидает меня внутри? Не из-за цесаревича ли? Изменив траекторию движения, подошел к личнику.

— Привет, — сказал я и провел рукой по нагретому капоту солидного бронеавтомобиля. Тихо спросил: — Старика привез?

— Нет, — усмехнулся Тесак. — Он приказал сопровождать тебя из школы домой. Утром тоже буду отвозить.

Я пригляделся. На переднем кресле устроился еще один охранник Семена Игоревича. У него было забавное прозвище, впрочем, не дающее никакого права собеседнику шутить по такому поводу. Серьезный дядька. Барбос нацепил на глаза черные очки и слушал музыку в наушниках.

— И как это Старейшина отпустил лучшую охрану от себя? — еще больше удивившись, пробормотал я.

— Сказал, чтобы жирок растрясли, — ухмыльнулся Тесак, демонстративно для поглядывающих на нас учеников распахивая дверцу передо мной. — А то засиделись на месте, хватку терять стали.

Я пожал плечами и нырнул в салон, пахнущий кожей и мужским недорогим одеколоном с легким привкусом табака. Ну, это же не личный автомобиль Старейшины, парни могут здесь курить, не боясь гнева своего патрона. Тьфу ты, прилипло словечко после знакомства с ляхами!

— Здорово, Барбос! — поприветствовал я второго личника, уверенный, что он меня не слышит.

— Здорово, шкет! — наушники полетели в бардачок, телохранитель мгновенно включился в работу. — Ну что, едем?

— А Светку заберем?

— Было указание бдеть только за тобой, — вполоборота повернув голову, сказал Тесак.

— Негоже отроковице княжеских кровей в автобусе ездить, — пошутил я.

— Главе скажи такое, — хохотнул Барбос. — Сразу моральный кодекс рода прочитает. Скромность приучает к дисциплине, дисциплина ведет к вершинам власти. Вот так-то, Вик-чирик!

Ага, с легкой руки Старейшины теперь вся его команда охранников так меня и называет.

— А она знает, что вы меня заберете? — не отставал я.

— Да все в порядке, предупредили, — успокоил меня Тесак, аккуратно выруливая с автостоянки. Мощный мотор бронеавтомобиля дрожал в нетерпении взбрыкнуться и полететь по широкой дороге, распугивая своим величием всякую разноцветную мелкоту, сверкающую на осеннем солнце.

Я отвалился на упругую спинку сиденья. Что ж, неплохо. Везут как падишаха какого, машину предоставили. Столько подарков сразу. Знать бы, что от меня потребуют в будущем.

Вечером за ужином я показал приглашение родителям Светы, а та сразу надулась на меня и укорила, что мог бы и поделиться тайной. Но через несколько минут уже в нетерпении дрыгала ногами, ожидая нужного для нее ответа. Я же не торопился, глядя на Булгаковых. Вдруг у них свои расклады появились от такой щедрости Мстиславских.

— Сам что надумал? — с улыбкой спросила Людмила Ефимовна, переглянувшись с мужем.

— Есть варианты, — солидно ответил я. — Пока не определился.

— Варианты? — сощурилась Светлана. — Это какие такие варианты? Я думала, мы вместе пойдем.

Начинается!

— Ну…, — соображаю, как ответить, чтобы не обидеть подругу. — Вдруг у тебя какие-то дела? Или семейное мероприятие? Всегда нужно просчитывать иные пути.

— Ничего себе! — запыхтела девчонка. — Я к нему со всей сестринской душой, а он меня в «варианты» отнес!

— Помолчите-ка, барышня! — не выдержал Иван Олегович, постучав черенком вилки по тарелке. — Викентий сам решит, с кем ему идти. Приглашали именно его, а сопровождение на выбор. Но хотелось бы узнать имя избранницы, чтобы не вышло неприятного конфуза.

— Да я понимаю все, — я пожал плечами. — Есть у меня знакомая, Анжелика Салтыкова, дворянка. Илана Рудакова еще…

— Анжелика? — сморщила нос Светка. — Это та певичка из «Луны»? Артем мне все уши прожужжал про нее. Тоже мне выбор…

— Чего это я жужжал? — возмутился брат, до этого с интересом слушавший перепалку. — Поделился своим мнением. И вообще, она действительно шикарно поет! Хочешь послушать? Можем съездить в субботу вечерком в «Луну». У нее как раз будет выступление.

— Еще чего! — фыркнула сестра. — Слишком много чести для нее!

— Ты же не знаешь эту девушку, зачем говоришь так? — удивилась Людмила Ефимовна. — И откуда столько скепсиса и недовольства в голосе?

— Прости, мама, — склонила голову девица, исподлобья глядя на меня рассерженными глазищами. — Я перегнула палку.

— Если бы у Викентия не было какой-то хитрой идеи, то пошла бы ты, — усмехнулся Булгаков, проницательно глядя на меня. — Подозреваю, что таким образом он хочет «засветить» одну из девушек перед императорской семьей. Ведь так?

— Так, — неохотно ответил я. Опекун в моей голове роется, что ли?

— И это очень благородно, — кивнул Олег Иванович. — Решение грамотное. Несколько дней у тебя есть, поэтому думай.

— А почему меня одного не пригласили? — поинтересовался я. — Куда логичнее выглядело бы.

— У Мстиславских на званые обеды одиночек не приглашают, — усмехнулся Булгаков. — Исключение делается для боевых офицеров. Это все от императрицы Анастасии пошло и неукоснительно соблюдается уже на протяжении двадцати лет. Учитывай, Вик, что ты под патронажем Попечительского совета, и визит к Мстиславским обретает иную конфигурацию. Думаю, вам будет о чем поговорить. О твоем будущем, к примеру…

Булгаков не оговорился. Он что-то знает или догадывается. Смотрит пристально, в глазах легкая задумчивость. Я с облегчением дождался десерта, быстренько его уничтожил и попросил разрешения покинуть стол. Отгородившись ото всех в своей комнате, упал на кровать, и закинув руки за голову, задумался. Пора что-то решать о своем будущем. Три года пролетит быстро, а я до сих пор нахожусь под бдительной опекой Булгаковых. Мои перспективы туманны и неясны. Чего они от меня хотят на самом деле? Даже я убедился, что Дар Разрушителя не настолько эффективен, как того хотелось бы и мне, и опекунам. Захватили меня наемники в заложники, и я не смог противопоставить им ни-че-го! Сразу всплыла картинка, как волкодавы-маги стремительно разобрались с ляхами. Четко, быстро и без соплей. Хочу быть таким же волкодавом! Может, им нужны спецы с уникальными магическими дарами? Вот только освою накопление энергии для физического воздействия — и буду одним ударом кулака крушить любое препятствие! Антимагия станет приятным дополнением к защитным возможностям.

Только Зосю все равно жалко, хоть она и наемница. Не промедли со своим решением повязать пана Богумила — осталась бы жива. Как и Сидор.

«Зато у меня появилась странная способность, — перестав уничижать себя, я оживился. — И это точно не проявление Стихийного Дара. Некая сила, образующая энергетический сгусток в той точке, куда идут потоки от солнечного сплетения. Бронированный кулак, которым можно проломить даже бетонную стену. Для пилота «механика» такая способность — находка! Только одна проблема останавливала от желания облачать броню ради службы в армии. Я не одарен магией в той степени, которая позволяет эффективно воевать. Может и в самом деле податься в Службу Безопасности?

Тук-тук! Туки-тук! Условный сигнал от Светланы.

— Открыто, втекайте! — шутливо крикнул я, вставая с кровати и пересаживаясь за стол. Типа, обложился учебниками, грызу гранит науки.

Светлана переоделась после ужина, и теперь в своих коротких джинсовых шортах и футболке с изображением какого-то тропического пляжа протопала через всю комнату, нахально уселась на кровать и подобрала под себя длинные ноги. Но вид у нее был унылый. Поникшие кудряшки лезли на лицо, и Светка даже не откидывала их в сторону. Вздохнула тяжело.

— Нравоучения читали? — посочувствовал я, откладывая в сторону учебник математики.

— Еще как, — кивнула юная девушка. — Получила горячих от отца и матери, прониклась, и теперь прошу прощения.

— Прощаю, — великодушно ответил я.

— Ты знаешь, а родители правы. Мои возможности гораздо выше твоих, и лишнее появление на глазах императорской четы мне ничего не даст кроме гордыни. Типа, вот я на званом обеде побывала! Ну и что? Я княжна, за мной стоит мощный клан, Семья, Род. Никто не обидит, всегда придет на помощь. Когда до меня дошло, что хотели сказать папа с мамой, я такой дурой себя почувствовала!

— Хорошо, когда есть такие мудрые родители, — задумчиво ответил я, глядя на шмыгающую Светку.

— Знаешь, что хочу сказать, — вскинулась она. — Ты лучше Иланку пригласи! Ну ее, эту певичку! Я поспрашивала тут по визору о ней… Не самый лучший вариант. Мстиславские знают Салтыковых, и в курсе, что дочь дворянина поет во всяких легкомысленных заведениях вроде летних павильонов. Ее приглашением ты испортишь свою репутацию. А она сейчас у тебя довольно высокая. В гимназии уже прознали про перстень от императора, все группы в Сети обсуждают событие. Счастливчиком называют…

— Выскочкой мелкопоместной, — добавил я.

Светлана поморщилась.

— Ну зачем так? Я серьезно советую пригласить Рудакову. Дочь офицера, милая скромняшка. Очень даже тебе подходит как пара… и в будущем тоже. Император одобрит такой выбор.

Я почувствовал жар на щеках. Еще не хватало покраснеть.

— Ты на что намекаешь?

— Ни на что! — поспешно ответила подруга. — Просто так сказала…

— Ну ладно… а не будешь ревновать? — спросил, обращая ситуацию в шутку.

Булгакова фыркнула.

— Я и не ревновала. Когда Рудакова на тебя стала засматриваться, я решила проверить, сможет ли она зарычать на меня.

— Ну и как?

— С виду тихоня, но характер есть! Вик, я же все понимаю! У нас разные дороги и обязательства. У меня — перед Семьей и кланом. Ты выберешь свой путь, и я не сомневаюсь, что сможешь сказать свое слово. Неплохие отношения с Мстиславскими тебе нужно обратить в свою пользу. Может и такое произойти, что тебе предложат службу в императорском клане. Получишь законное дворянство вместо этого… неподтвержденного.

— Сама к такой мысли пришла? — улыбнулся я. — Насчет всего, что сейчас сказала?

— Ну я же не дура! — вскинулась Светлана. — У деда и Старейшины даже нет ни малейших сомнений, что ты станешь некой гарантией в укреплении общего союза Булгаковых с Мстиславскими. Папа иногда проговаривался, и никакой тайны, в общем-то, нет.

— То есть я изначально в ваш Род и не должен был войти? — я покачал головой.

— Вик, ну я не знаю всей картины! — воскликнула Света и покосилась на дверь. — Может, вначале и были такие расклады, но сейчас другие разговоры пошли. Особенно после твоего похищения.

Я пожал плечами. Что-то подобное висело в воздухе. Как будто разом большинство Булгаковых охладело ко мне. Даже Старейшина почти перестал появляться в доме опекуна. Словно уже все было решено. Интересно только, как все обставят? Отвезут в Зарядье под крыло Мстиславских?

В душе ворохнулось раздражение к матери. Ее импульсивное решение убежать из семьи обрекло меня на скитания по разным семьям. Сначала это был приют, теперь — поместье Булгаковых. Та же клетка, только комфортабельная. А дальше? Меня пристроят под крыло императорского клана, заставят служить Роду Мстиславских? Не слишком ли высокая цена за одну ошибку, и то не мою?

— Спасибо, что поговорила со мной, — я бездумно переложил учебники с одного края стола на другой. — А то я переживал.

Света соскочила с кровати и подошла ко мне со спины, обхватила руками за шею и уткнулась подбородком в макушку.

— Ты для меня как брат, — тихо сказала она. — И останешься таким. Честно. Поэтому говорю тебе: не отталкивай Илану. Она хорошая девчонка, из приличной семьи. Правда, шутит, что отец иногда перебарщивает в воспитании, забывая, что перед ним барышня, а не солдафон.

— Уговорила, — я рассмеялся. — Но я еще подумаю до завтрашнего утра.

— Если надумаешь, не приглашай ее при всех. А то начнутся всякие интрижки. Я, конечно, вмешаюсь, но лучше пусть все узнают постфактум. Позвонишь ей потом.

— Слова-то какие умные говоришь!

— Дурак ты, Волховский Викентий! — Светлана потрепала мои волосы и неловко чмокнула куда-то под ухо. Раздался смешок, и «сестра» выскочила из комнаты, оставив меня в странном состоянии, когда мысли перемешаны друг с другом, и подобный хаос только мешает правильно оценивать происходящее. Но в одном я был точно уверен: скоро мое будущее станет более ясным. Осталось лишь дождаться этого званого обеда и понять, в какую сторону подул ветер.