Вернуть Дворянство 5

Глава 4

Мишель Ребейро, или, если быть дотошным к деталям, Мишель Патрисио да-Силва Алесандро Ребейро всего за год из самого непредсказуемого члена семьи превратился в спокойного семьянина, готового прийти всем на помощь.

Рождение сына инициировало перерождения самого Мишеля. Будто сам Господь взял его шкирку, несколько раз встряхнул, и всё лишнее слетело. Ушла ненависть и злоба, а освободившееся пространство в душе заполнила любовь.

Ушли пьянки-гулянки, драки, угоны, и прочий криминал вместе с ненадежными друзьями. Самый горячеголовый из Ребейро перестал пылать праведной местью, искать способ подняться в преступной иерархии родного города.

Удивлению семьи не было предела, и, конечно, все радовались. Но радость за успехи родича одно, а доверие к нему совсем другое. Вот чтобы завоевать его Мишель и вызвался на миссию в Россию. Кандидатов было много, один достойнее другого, но сыграл неожиданный фактор.

— Мишель поедет, — сказал тогда Чарльз. — У него имя удобно на русский манер сокращать до Миша.

На том и порешали.

Мишель полетел обычным туром для богатеньких туристов, благо все оплачено не из кармана семьи, а со средств нового. Стандартный маршрут по четырем столицам. Днем экскурсия, вечером свободное время со списком рекомендованных к посещению для богатого иностранца заведений.

Все шло хорошо. Поддельный паспорт прошел проверку. Даже не смотря на то, что поехал не в сезон, Ребейро наслаждался путешествием, познакомился с кучей людей, лишь изредка перед сном, когда он оставался один сердце щемило тоской по дому.

Как там его малыш Алекс? Как возлюбленная Джессика?

Случайно встреченная на очередной гулянке девушка оказалась одаренной одной с ним стихии огня. Он это почувствовал, тогда еще незнакомка это поняла, и глаза её расширились от испуга. Лишь познакомившись и разговорившись, Мишель узнал, что девушка всю жизнь скрывала ото всех свой дар, чтобы её манипуляциями не втянули в какую-нибудь банду. Многие жительницы фавел мечтали стать любовницей главаря преступной шайки, но не имели возможности, у Джесс для этого было всё, но такой участи она себе не желала.

В тот день она отдалась Ребейро больше от испуга за своё будущее, боясь, что он выдаст её тайну. Но Мишель при всей сложности своего характера никогда не обижал девушек, тем более красивых.

После той ночи они больше не виделись. Когда через месяц выяснилось, что Джессика беременна, она понадеялась на порядочность фамилии Ребейро и пришла к старейшинам рода, всё рассказав.

Мишеля заставили жениться, и неожиданно для всех, это стало начало большой любви.

Помолившись за близких, Мишель отгонял тревогу и волнение, чтобы хорошо отдохнуть, ведь завтра предстоял очередной день, где ему придется идеально отыгрывать того, кем в душе он уже не являлся.

Как ни странно, не было ностальгии по старым денькам, лишь горечь о бездарно потерянном времени.

В Екатеринграде Мишель задержался, вояж по барам и ночным клубам выдался запоминающийся. С целью пересекся он лишь трижды. И всегда это были неудобные случаи. Объект находился либо с охранной, либо в компании друзей, а один раз с девушкой.

На четвертый раз Мишелю повезло. Ратибор Макаров был один. Не смотря на имя телосложением обладал не богатырским, а самым обычным. Парень сидел за столом недалеко от барной стойки на втором этаже ночного клуба. Звуки музыки здесь были не такие уж громкие и не заглушали собственные мысли. А сейчас Ратик, как звали его свои, думал.

Бывает такое состояние под утро, когда уже начинаешь потихоньку трезветь, накатывает какая-то меланхолия, хочется побыть одному, подумать. И, конечно, в такие моменты больше всего раздражают люди, которые пытаются тебя отвлечь.

Мишель, изображая пьяного, уселся за стол к Макарову опрокинув при этом свой стакан.

— Коля́! — с сильным акцентом всплеснул он руками. — Ай эм сори-и, Колья́! — добавил он пару слов на португальском извиняющимся тоном, но как свойственно бразильцам для русского уха их пара слов вылились в длиннющую тираду. Лишь после этого Ребейро поднял взгляд и столкнулся с полными раздражения глазами Ратибора. — Оу! Ты ни есть Николя! Сорри, май друг. — бразилец завертелся в поисках потерянного Коли и спросил на смеси русского, португальского и английского не видел ли он Колю.

— Не знаю, нахер, никакого Колю! — ничуть не проявив снисхождение к туристу бросил тот в ответ.

— Сори! Сори! — уже возмущенно добавил Мишель.

— Вали с моего стола, — сказал Ратибор, присовокупив еще парочку идиом, которым в первую очередь Ребейро и научили.

— Э́й, вошъе, омэ́и мау. Эу нун офэнди! Фи́лью да мулше́р венáл. Суа аррога́нсия э инсупорта́вэл! У ке вошъе пэнса ки пушъе фасэр? Компорте-си ком’ум аристократа! Сишун се дэшкульпар, еуш дешафьярэ́ ушъе па ум дуэлу. Уш кодишь ди онора душ кавалэйру э ума палавра фамилиар пара вашъе?

Конечно, Макаров не знал португальского, и понял лишь слово «аристократа», но смысл сказанного уловил по тону. Накопленная внутри злоба нашла цель, на которую можно выплеснуться.

— Ну пойдем выйдем, если ты такой дохера смелый туристишка.

Всю дорогу до подворотни у бара, где обычно выясняли отношения посетители, Ребейро не затыкался, доведя своими торопливыми тирада Ратибора уже до берсеркерской ярости, и когда он развернулся, глаза его полыхнули силой, Мишель попятился и уперся в стену.

— Ноу-но-но! — выставил он руки и показал два сжатых кулака. — Как мужчина! — добавил он по-русски.

Макаров усмехнулся, скинул пиджак и пошел на противника. Тот, казалось, не шелохнулся настолько быстрым был удар ногой с разворота. Все же всю жизнь капоэйрой прозанимался.

Ещё падая на землю, Ратибор успел накинуть доспех. Но касание затылком асфальта он все равно ощутил. В ушах зазвенело, картинка на миг потухла, но тут же вернулась, чудилось, голову засунули в стиральную машину, иначе почему всё кружится?

Даже в полуосознаном состоянии Ратибор начал создавать стихийный щит, не мог он предположить лишь, того, что бить техниками никто его не собирается. Сквозь шум в ушах раздался звук странного механизма. Запоздало Макаров понял, что это работа пистолета с глушителем.

Когда выстрелы стихли, изображение перед глазами перестало дергаться. Доспех почему-то не призывался. Лишь когда в груди разлилось холодное пламя Ратибор понял, что когда-то не успел восстановить энергоконтур техники.

Ребейро сделал контрольный в сердце и висок, чтобы уж наверняка и зашвырнул пистолет подальше как раз к мусорным бакам в конце подворотни.

Бразильский зелено-желтый «глок», который так обожают парни из фавельских банд. Если уж совсем вдаваться в детали пистолет был перевезен из Бразилии в Корею, а оттуда через Китай и Монголию попал в Россию. Именно этот пистолет принадлежал Бруно Винисио де Андрадэ, одному из лидеров группировки «кроко́дилуш дора́душ», что в переводе означает «золотые крокодилы».

Если быть до конца откровенным, он и сейчас ему принадлежит, точнее Бруно так думает, мало кто из бандитов способен заметить подмену собственного оружия.

Почему именно де Андрадэ? Да все просто, Мишель несколько раз чуть не получил по роже, ведь был очень на него похож, только разница татуировок и спасала. Собственно, Бруно, и правда, мог провести пистолет через границу, ведь у него имелся дар пространственного кармана, благодаря именно этой способности он так быстро рос в преступной иерархии, занимаясь особо ценной контрабандой.

Пора убираться. Выстрелов никто не слышал. Но скоро тело Ратибора найдут. И тогда тут все перероют, выйдя на след 'золотых крокодилов. А чтобы сыщикам было проще и не осталось никаких сомнений поддельный паспорт Ребейро на всяких случай сделал у тех же людей, у которых их обычно делают де Андрадэ.

Тяжелые деньки настанут у этой группировки.

Сойе была не в себе. Пророческий приступ случился неожиданно и для неё самой, а потому немая помощница шаманки заговорила на смеси мертвых восточных языков. Хайон мгновенно настроилась на волну и дублировала на корейском.

— Только пожелай и стань песком. Только захоти, и дорога в Единство тебе открыта. Только следуй судьбе и придешь в царство своё, отданное тебе не по крови, но праву обладания силой. Только… — она не договорила, от перенапряжения тело отказало, из носа буквально потоком хлынула кровь, помощница шаманки обмякла и завалилась. Я сам не понял, как успел подскочить и поймать её, осторожно опуская на траву.

Хайон передернула плечами отгоняя наваждение, из дома вышла недовольная Мин Юн и взмахнула рукой, призывая нас свалить.

— Идём, — сказал я немного пришибленно, дело в том, что Сойе била по площадям, разбрасывая по округе пришедшие ей образы, а поскольку я почему-то тоже могу за приёмник работать уловил несколько картинок.

— Что это было? — шепотом спросил по дороге отец.

— Если кратко, то у Славы очень большое будущее, если он того пожелает.

В образах, я уловил, он не просто складывал песчаные техники, а буквально повелевал песком силой мысли. И даже было что-то похожее на перевоплощение в аватар стихии, что, напомню, официально считается легендами и мифами. Впрочем, это дела грядущих дней и сейчас можно не беспокоиться об этом.

Мелкие ничего особо не поняли.

— Слава станет очень сильным одаренным. Сильнейшим в своей направленности, — пояснил я.

Мы отправились домой, сегодня впечатлений было достаточно. К вечеру приплыла Джи-А и провела нам мастер класс по готовке местной еды.

После ужина я, мама и отец стояли во дворе и болтали.

— Младшие все эти дни феноменально покладисты, — заметил отец.

— Кстати, об этом, — сказал я. — Часто у Славика с Машей конфликты?

— Что они и сегодня поцапались? — удивилась мама.

— Нет. Отыгрывают идеальные отношения, но я же чувствую, по взглядам и жестам.

Мать с отцом переглянулись.

— Началось месяца два назад, — сказала мама.

Я кивнул.

— Они пусть и неосознанно борются за лидерство в стае. Маша старше, а Слава пусть маленький, но мужчина. Итог закономерен. Я поговорю с ними.

— Маша, Слава, — подозвал я их, подорвалась и Анютка, но я характерным жестом «брысь», показал ей, что разговор не для её ушей. — Ну что, докладывайте, — вздохнул я, — Чего не поделили?

Отпираться не стали, неприязненно переглянулись.

— Он…

— Она… — одновременно начали говорить, и тут же замолчали.

— Просто…

— Понимаешь… — и снова всё повторилось.

— Так, по очереди. Я хочу услышать от вас взрослый осмысленный ответ, а не истеричный детскую ябеду. Маша атакует первая.

Она уперла руки в бока и с превосходством посмотрела на брата.

— Вы, если что, сейчас в равных позициях, — осадил я её. — От обороны действовать порой легче.

— Если кратко и по существу, — начала говорить она. — То Слава стал на себя слишком много брать.

— Это ты возомнила о себе не весть что! — набычился он.

— Так! — оборвал я их. — Вы чего добиваетесь? Ладно, о родителях вы не беспокоитесь, хотя им тоже больно смотреть на ваши ссоры, хоть они и происходят, как вы думаете, по большей части под ковром и в тайне от них. Вы хоть понимаете какого Анютке смотреть на эти перебранки? У нее же сердце каждый раз разрывается. В следующий раз, прежде чем начать конфликт, я хочу, чтобы перед вашими глазами стояло заплаканное лицо Ани, потому что это то, что у нее происходит внутри, когда она смотрит на вас.

— Арс, — посмотрел на меня Слава. — Я ведь не с пустого места с ней цапаюсь.

Ого. Да он со мной поспорить решил. Похоже, все зашло уже далеко.

— Я не знаю, осознаете ли истинные причины конфликта, но на всякий случай поясню, что бы вы там о себе не думали, реальность иная. Маша старшая и до сегодняшнего дня была единственной одаренной среди вас троих. У нее было полное право рулить ситуацией.

Она гордо задрала нос.

— Но… — тут же посмотрел я на нее. — Слава — мужчина. Именно ему брать в руки бразды правления кланом. Ему проливать кровь на дуэлях, отстаивая честь рода. И принимать решения он должен учиться уже сейчас. Пусть даже неверные. Вы, были в равных положениях, но вместо того, чтобы спокойно сесть и поговорить, как я вас учил, как подобало бы Сказовым, превратили все в детские обидки. Начали рушить сестринско-братские отношения. Кажется, какая-то там ссора — ерунда. Но получается картина, как с льдом попавшим в трещину в асфальте, чем больше циклом замерзания, тем шире трещины.

— И кто из нас должен быть главным? — не выдержала Маша.

— Разграничьте сферы, — сказал я. — Допустим, в доме главный Славик. За пределами поместья — ты. Слава, ты должен понимать, что в силу возраста, Маша может знать о школе и окружающем мире больше. Просто потому, что на два года дольше слушает школьные сплетни. Плюс у нее женский взгляд и восприятие, что изрядно добавляет гибкости в стратегии решения некоторых вопросов. Это доступно?

Собеседники кивнули.

— Дальше едем. Вы почему-то думаете, что проблема появилась недавно и вы всегда были подарками. Считаете, вы меня не бесили? Да вы только вспомните себя? Но ничего, я, стиснув зубы, засовывал недовольство поглубже и работал на перспективу, чтобы навсегда остаться в вашей памяти мудрым любящим старшим братом. Чтобы сейчас вы меня слушали, не сомневаясь в моей пристрастности, чтобы вы мне в первую очередь доверяли. Вы должны не в эгоизме соревноваться, а в мудрости. Посыл ясен?

Опять кивнули.

— Отлично. Смотрите, уже через пару взмахов ресницами вы повзрослеете, станете совершеннолетними, а я глубоким стариком.

На этих словах они заулыбались.

— Я здесь веду свою игру. Вы там и можете надеяться только друг на друга. Родители не вечные. Ты, дорогая сестра, почему-то не осознаешь, что, возможно, именно Слава будет подбирать тебе мужа. А ты, дорогой брат, по какой-то причине не понимаешь, что без Маши жену тебе вообще не выбрать. Потому что именно у нее будет доступ к слухам касаемо всех невест города, к части информации, которую никто больше не раскопает. Через четыре года вы уже можете оказаться в разных кланах, а через десять лет снова в одном.

— Как это? — не совсем понял Слава.

— Банальный пример. Отдадут Машу замуж в неплохой клан, по выгодной сделке. Появиться у нее новая фамилия и будет она, например, Маша Грязнопятника.

Брат рассмеялся, а сестра бросила на меня грозный взгляд, но тоже не выдержала и улыбнулась.

— Вступит этот клан в войну и проиграет. И тогда от смерти Машу будет отделять только тот факт, что каждый аристократ будет знать, что брат в ней души не чает. И если с нее хоть волосок упадет, придет Вячеслав Сказов и превратит всех в пыль и пепел. И тогда всех Грязнопяткиных вырежут под корень, всех кроме Маши. Или, наоборот, окажется, что Славик просто ужасный лидер клана, все потеряет, спустит на цацки для жены, и останется с голым задом на улице. И умереть бы ему в сугробе холодной зимой, но нет, ведь у него есть любящая сестра, которая уговорит мужа, и Славу примут в клан. И будет он гордо носит фамилию Грязнопяткин, а не побираться у вокзала и охотится на голубей. Это ясно?

— Да, — серьезно кивнул Слава.

— Да, — подтвердила Маша.

— И никаких больше Славик и Машка. Отныне обращаетесь к друг другу только по полному имени Вячеслав и Мария. Потому что «Машка» может быть дурой, а «Мария» только эксцентричной или взбалмошной. «Славик» может быть придурком, а «Вячеслав», только самодуром. А вы все равно таких умных слов не знаете, вот и не будите друг другу грубить.

Они снова заулыбались.

— Все, валите, — развернул я их и подтолкнул. — Детский сад, штаны на лямках.

В первый день Павел Лестных стойко держал оборону под напором Маслова и Сан Саныча и после посещения со своими бойцами всех красот острова отправился спать. На второй — коварные офицеры заманили его в онсен. Свезло, у всех троих имелись армейские татуировки, так что попали в один горячий источник.

Там уже под местные горячительные напитки разговор пошел серьезный. Паша помнил наказ Арса и как только его стали выводить на нужные вопросы, не запирался, а начал импровизировать.

— Тут подслушать не могут? — спросил он подозрительно оглядываясь.

— Не! — отрезал Маслов.

— Дело в том, что их трое изначально было в один месяц родились, он чистокровный Сказов, а еще двое братьев от одаренных слуг рода. Программа у них особая была. Но… крайне тяжелая. Умерли двое от нагрузок, а Арс вот выжил.

— Горе то какое, — сказал расчувствовавшийся Сан Саныч.

— Арс и в школу-то не ходил. Двойник всё больше, а он всю жизнь по полигонам и клановым воинам.

— У него двойник был?

— Ага. Убили парнишку, после освобождения Арса из заключения.

— Ужас, — покачал головой Маслов. — Что за жизнь у парня была.

— Вот такая, зато какой вырос. С детства самый-самый во всем! Помню двенадцать ему было, летели в детский спортивный лагерь. Самолет разбился.

— Ага, помню, что-то такое по новостям, — кивнул Виктор Палыч. — Все дети выжили, пилот и сопровождающие погибли. Кругом тайга.

— Ага, — кивнул Лесных. —

— И чего? — подался вперед Сан Саныч.

— Арс из подручных средств лук и копье сделал, набил дичи на неделю всем выжившим и в одиночку пошел помощь искать. Двести километров по лесу до ближайшей деревни.

— Жесть! — не сдержался Сан Саныч.

— Это еще что! — вошёл во вкус Пашка. — Слышали про серийную убийцу из Италии.

— Эта… как её, — пощелкал пальцами Маслов. — Милская Римфа.

— Римская Милфа, — кивнул безопасник Сказовых. — Она же Сицилийская Суккуба.

— Да помню в новостях показывали, жгучая штучка.

— В общем, выкрала она как обычно несколько одаренных из непримечательных аристократических родов. Она же убивала очень специфичным способом, опаивала, чтобы стояк не прекращался и выжимала ресурс организма досуха, пока человек не умирал.

— И чего?

— И ничего, — буднично сказал Лесных. — Затрахал Арс её. До смерти. В прямом смысле.