Вернуть Дворянство 5

Глава 21

Занемевшими связками кое-как я сказал:

— Сам.

Клим подхватил меня на руки, вбежал во дворец и выбил первую попавшуюся дверь. Целующаяся парочка замерла.

— Нахер отсюда! — завопил он. Дядька в гневе страшен, так что парень и забыл, о своём дворянстве выскочил вместе с зазнобой как провинившийся школьник.

Родич запер дверь и положил меня на стол, сунув под голову свернутый пиджак.

От манипуляций лекарей сознание немного прояснилось, но тело я по-прежнему не чувствовал. Глазами указал, что хочу сделать. Он взял мою руку и приложил к ране. Черная отрава уже расползлась по всей груди.

Я потянулся к гойле, но ничего не произошло. Я не понял, то ли не дотянулся до дара, то ли он не отозвался. В любом случае, стало страшно. В животе собрался холодный колючий ком.

Я ничего не успел! — на секунду пронеслась паническая мысль.

Я гневно глянул на Клима.

— Ты! — сипло выдохнул я не в силах разжать губы.

Он вытянул руку. Кровавый табур все же. Вдруг чего получится.

Я ощутил дикую боль. Будто по венам стекловата гуляла и теперь её начали вытаскивать через тот самый прокол. Черная кровь вылетела, и я вдохнул глубоко, чувствуя, как закружилась голова от переизбытка кислорода.

— Гойле, — сказал я, понимая, что стало легче, но я все равно умираю. Яд уже сделал своё грязное дело.

На лбу выступила испарина. Меня начало лихорадить. Лицо дядьки расплывалось.

— Я… я не могу. Никогда не мог! — затараторил он, голос двоился. Клим вытянул руки, закрыл глаза и пытался призвать гойле. Я понимал, у него нихрена не получится, он не верит или не считает себя достойным.

— Я не могу, Арс. Прости. У меня не выходит, — растерянно пробормотал он.

Я собрал остатки воли и схватил его за грудки, дернув на себя.

— Ты последний из Благих, чтоб тебя! — рычал я. — Ты двадцать лет претерпевал за эту фамилию. Ты имеешь право повелевать этой силой больше, чем кто-либо. Один сраный раз. Воззови!

Я упал. Все по краям обзора почернело, оставив узкое пульсирующее красным окошко по центру.

Сердце колотилось как бешенное, а потом пульс начал падать. Я был в сознании, но понял, что мотор встал. Я попытался вздохнуть, но ничего не вышло.

Давай, же Клим! Соберись!

Давай родной! Дава…

Картинка начала гаснуть, но тут все озарила вспышка. Меня будто разряд прошил, всего подбросило на столе. Вдохнул с таким шумом, что содрал воздухом слизистую в глотке.

Схватился за прокол, но его не было. Под коркой засохшей крови оказалась наросшая нежная кожа. Даже шрама не осталось.

— Ты смог. Ты все же смог.

Дядька лишь кивал головой с улыбкой на устах. Казалось, он все еще не мог поверить в произошедшее.

Я благодарно сжал его руку, и родич помог мне сесть.

— Ублюдок чуть не отправил меня на тот свет, — сказал я, отдышавшись.

— Они сходили первыми.

— Да. Теперь у нас все козыри. Что-то они накосячили. Явно ведь не так все должно было быть.

— Скорее всего, ты должен был свалиться во время поединка. Но повышенная регенерация Благих позволила дотянуть до победы.

— Возможно. Идём.

Рюриков и Дора ждали у двери.

— Как ты? — округлила глаза девушка.

— Всё хорошо.

— Ольг Мечеславыч, есть спутниковый телефон? — спросил я.

— Да.

Слуга подбежал с ним за считанные секунды. Я быстро набрал номер.

— Нам объявили войну. Начинаем! — коротко отбил я, и отключился. Затем набрал другой номер.

— Олег Аркадьевич. Предупредите все службы. Макаровы попытались меня убить. Я их выжгу нахер как сраную плесень!

Я отключился и отдал телефон.

— А мотоцикла у вас не найдется?

Рюриков пожал плечами.

— Вероятно, в гараже имеется парочка. Не знаю.

— Я воспользуюсь?

— Конечно.

Мы с дядькой рванули к гаражу.

— Сколько прошло времени с тех пор, как они уехали?

— Не больше пяти минут.

— Отлично. Есть шанс догнать.

Мы ворвались в гараж, там было десятка два автомобилей, на все случаи жизни. И три мотоцикла.

Я побежал к черному байку. Он походил на японский спортивный «Кавасаки». При этом фирма наша — «Кабанчик». Даже два декоративных бивня имеются. Резвый, насколько я слышал.

Я провернул ключ в замке зажигания и движок завелся сразу же. Следят за ними все же.

Клим уже открывал ворота. Я не стал дожидаться, когда створка поднимется, переключил скорость и, отпуская сцепление, провернул рукоятку газа. Припал к баку грудью и вылетел на улицу. С разворотом остановился на общей парковке, где несколько отъезжающих гостей обсуждали произошедшее.

— Куда Макаровы поехали⁈ — заорал я.

Два указательных пальца ткнули налево. Я вылетел с территории и увидел махающего парня из наших. Он бросил мне гарнитуру и шлем. Я подрубился к щебету, напялил мотоциклетный, а наш от брони подцепил сзади и снова дал по газам.

Стрелка спидометра показывала сто сорок.

— Говорит Зять. Кто-нибудь, нахрен, скажите мне, что за Макаровыми был хвост?

— Вулкан на связи, — отозвалась Джи-А. — Одна машина. Но колонна разделилась. Она ушла налево за двумя авто. Еще две проехали прямо к мосту.

— Принял!

Я услышал тихий щелчок, переключение на закрытый канал только между нами.

Бросил взгляд на панель. Скорость — сто шестьдесят.

— Как все прошло? — обеспокоенно спросила Джи-А.

— Меня чуть к праотцам не отправили. Клим с того света вытащил. Еду убивать утырков.

— Будь осторожнее.

— Как всегда, Чаги.

Я гнал как бешенный. Уже вылетел в город. Спидометр показывал сто девяносто пять. Номера их машин всех четырех я срисовал еще когда подъехал, так что знал, что ищу.

Иногда приходилось входить в состояние скольжения, чтобы разглядеть модель машины и номера на такой скорости.

Стрелка уже указывала двести двадцать. Но вот я увидел то, что искал. Как две пантеры они двигались стремительно, автомобиль сопровождения в точности повторял все перестроения за головной.

Я издали начал сигналить светом остальным участникам движения, чтобы убрались с пути. Но иногда приходилось перестраиваться, невольно создавая опасные ситуации.

Меня заметили. Но никак не реагировали. Мало ли, кто лихачит.

Двести пятьдесят! Да ну нахер!

Посторонних авто не осталось. Дорога вела на мост, а он в это время уже перекрыт. Я дал ручку газа на максимум. Управлять байком на такой скорости было охренеть как страшно. Я будто летел. Если бы не табур, в жизни бы так не ускорился.

Стрелка уперлась в край. И даже попыталась чуть зашагнуть за границу.

Я уже догнал первую машину. Встал на дыбы и вхерачил переднее колесо в заднее стекло, зацепившись бивнями за крышу, при этом страхуя контакт стеклянными крюками.

Я заскочил на крышу и вскрыл обшивку световым мечом. Струя огня ударила вверх, заставив отпрянуть. Внутри не было ни Гореслава, ни Горемысла.

Я лазером рассек машину поперек на две части. Обратным сальто отпрыгнул на байк, отцепил его, и ушел в сторону, чтобы начавшая тормозить задница не уронила Кабанчика.

Другая машина уже определила во мне угрозу. Из окна высунулся охранник и стал стрелять из пистолета, вызывая взрывы асфальта. Стрелковый табур. Где-то четвертый ранг.

Я начал петлять, но иногда куски щебня врезались в мотоцикл. Когда летишь под триста это неприятно, а один камень отскочил в шлем, вызвав паутину трещин. Я отбросил его, нацепив защиту от своей брони.

Высунулся второй охранник, в меня полетели серпы и огненные кометы. А на такой скорости уворачиваться от них было ой как непросто.

Часть техник я сбивал на подлете. Но шлейф от кометы изрядно оплавил ветровое стекло. Будь я в рубашке без доспеха энергии уже бы с голым торсом ехал и следах копоти.

Пару раз я пытался дотянуться до авто лазерами, но их тоже сбивали.

Не сразу заметил, что скорость почему-то падает. И лишь спустя еще секунд десять уловил плавный подъем дорожного полотна.

Мост разводят. Он поднимается! Твою ж мать!

Огневик снова высунулся из окна и пустил струю концентрированного до состояния луча пламени. Техника оставила на асфальте провал метр в глубину и два в ширину.

Я создал перед собой небольшой трамплин из песка. И перелетел преграду, чуть не кувыркнувшись через руль в момент приземления. Не привык к подобному.

Дорожное полотно не берегли, оставляя рытвины, которые должны были меня замедлить, но я попросту засыпал их твердым как камень песком. Сам не знаю, как успевал на такой скорости.

Были мысли пустить мощный лазер и обрезать мост к херам, чтобы противники рухнули в воду, а потом расстрелять их сверху как в тире. Но я прикинул, сколько мне выставят за такой вандализм, и решил, что ну его, лучше по старинке.

Я бросил вспышку света, одновременно метнув сгусток плазмы, который сильно громыхнул, и воспользовавшись всеобщей слепотой и глухотой, подъехал почти в упор и рассек авто двумя лазерами.

Вильнул в сторону от выпавшей центральной части с коробкой передач.

Боковые начали разъезжаться, и я успел схватить Горемысла за шкирку, шваркнул его об асфальт и перехватил за ногу.

Мост очень медленно поднимался. Потому на максимальной скорости байк под углом выдавал двести восемьдесят. Я тащил засранца по покрытию, надеясь содрать доспех. Который немного искрил зеленым от такой поездочки.

Я сместился вправо, посчитав башкой Макарова перекладины в перилах. А потом подбросил его вверх и выстрелил лазером, надеясь, что он взорвется как салют, вот было бы зрелище. С мостовых камер разлетелась бы красота по всем новостям.

Но Горемысл каким-то чудом держал доспех. Удар луча отбросил его еще дальше метров на триста. Которые на такой скорости превратились пять ударов сердца.

Тем не менее за это время Горемысл успел прокатиться, встать и даже обернуться, я поставил байк на дыбы и спрыгнул в песчаную перину.

Переднее колесо влетело противнику прямо в рожу, на ускорении я видел, как даже под доспехом сломанный недавно и вправленный нос снова съезжает под глаз. Я выстрелил лазером в бак, и мотоцикл взорвался.

Я пустил сканирующую волну, проверяя результат. Ублюдок был жив. Пламя пылало, пряча последствия моей атаки. Какого же он ранга? Я еще раз активировал сканер.

Пу-пу-пу. Золотой ранг. Вот тварь! Поэтому такой живучий. Знал бы раньше и не поехал за ним. А теперь уже отступать поздно.

Я встал, отряхиваясь от песка. И тут меня снова швырнуло в него. Какого хера?

Еще один удар в спину, и я качусь по асфальту.

Заскрежетал байк. Горемысл орал и сдирал с себя вместе с одеждой оплавленный метал и пластик. Но доспех на нём, хоть и пропустил часть урона.

Рядом еще громыхнуло. Я пустил волну и выругался. Каким-то чудом охранники преодолели километр за считанные секунды. Я обернулся. В голове захороводили матерки.

Один из макаровцев летел на стальных крыльях. Похоже, он и таксонул остальных до точки. Эх, сюда бы Клима. Вот бы я посмотрел на битву двух крылатых табурщиков.

Получается, это не просто какой-то секьюрити, а личный охранник Макарова. Он взмахнул крыльями, и с них сорвались стальные дротики. Я начал отплясывать и кувыркаться, уходя от атак. Ублюдки тянут время, чтобы Горемысл успел убраться.

Парень со стрелковым табуром садил двойками, заставляя постоянно быть в движении. Я начал кидаться в ответ световыми шарами-звездами. Противник вскинул руку, и асфальт вспух, закрыв его стеной. Он еще и полимаг! Да тут все с сюрпризом.

Ладно, котятки. Сегодня у вас плохой день на работе.

Летун миновал меня, и я услышал, как он сбросил еще троих. Черт! Да он и с первой машины ребят подтянул.

Я начал злиться. Сегодня меня никто не остановит. Только не сейчас.

Я пригнулся от стального меча крылатого. Ай какой резвый. Как колибри. Только я все равно быстрее.

Он завертелся, пуская стальные перья. В руке вспыхнул световой щит и меч. Я отбил щитом первое, разрубил второе, а потом раскрутил диск и метнул его в стального табурщика. Он сбил пташку на очередном маневре, и та рухнула на заботливо подставленный клинок света. Противник упал на асфальт. Меня попытались атаковать дальнобойными атаками, чтобы отвлечь от него, но я возвел две песчаные стены. Разберитесь с ними. Ага. Десять метров песка. Попробуй пробей файрболом. Только не лопни от натуги.

На ускорении я пнул крылатого, сминая им железные перила. Подобное к подобному. Звонкое вышло столкновение. И снова ускорившись, размазавшись во вспышке, вбил ему боковой плазменным кулаком. Противник провернулся несколько раз, кроша стальными крыльями асфальт и железо, и зарылся в дорожное покрытие головой. Он явно пребывал в нокдауне.

Я подошел и начал плавить стальные крылья, которые очень плохо поддавались даже моему мечу, но я все же отсек их.

Противник очухался. Я отскочил. Он пустил в меня стальной шар как из пушки, но я выставил меч, и он разлетелся об него, две половинки ушли в стороны, не причинив мне вреда.

Я ускорился, нанося удар. Оппонент даже успел выставить меч и, судя по сведенным плечам, пытался укрыться крыльями, которых уже не было. Вот что значит рефлексы. Обрезанный меч звякнул об асфальт, а сам он улетел по параболе в воду.

Я кинулся к краю и на всякий случай еще дал пять залпов лазера, а потом бросил слепящую вспышку и сферу плазмы. Оглушенный он, был унесен течением очень далеко.

Я принялся наращивать стену песка со стороны наступающих сзади противников. Она все росла и росла.

А затем я опустил кулак как судья молоток, и приговор был приведен в исполнение. Песчаное ценами рухнуло, подхватывая и подгребая под собой пятерых одаренных.

Я закрыл глаза. Я был песком. Я чувствовал, как в моих водах копошатся человечки, пытаясь выплыть. Швыряют свои глупые техники, не понимая, что из меня они пришли в меня и уйдут. А все что между лишь агония. Мои шуршащие золотые воды выплеснулись с моста выбрасывая людишек.

Рывком вернулся в создание.

Я смахнул с моста остатки песка, пряча следы и направился дальше. Мост уже был поднят под углом в двадцать пять градусов.

Противники карабкались по железному парапету как по лестнице.

Я раскинул руки призывая табурные когти, и, зарычав как зверь, рванул вверх. Порой из-под рук вылетали куски асфальта, но в целом взбираться можно.

Я быстро настигал добычу.

Ледяной табурщик заморозил пространство передо мной метров на двадцать. Я лишь пожал плечами и всадил когти в лед. Задрал голову, чтобы посмотреть на его реакцию и понял, он не для меня это сделал, а для себя.

Проскользив, он влетел в меня на бешенной скорости. Я даже ускорение включить не успел. Подъем был уже под сорок пять градусов, и я полетел вниз, спасибо, что тут не заморожено, а то бы ощутил себя как на детской горке, где билет в один конец.

Я всадил когти в асфальт, оставляя рваную борозду, и все же остановился, но услышал шорох льда. Противник морозил перед собой пространство, чтобы ускоряться и уже занес надо мной ледяное копье.

Я сильнее вжался в асфальт, чувствуя, как табурные когти появляются еще и на ногах. Удар отдался леденящей вибрацией во всем теле. Воздух из легких выбило облаком пара.

Противник такого явно не ожидал и пролетел. Я добавил ему инерции широким потоком неконцентрированного лазера в спину. Его с дикой впечатало в асфальт у подножия подъёма моста.

Я сощурился, обвел макаровца тонким лучом будто криминалист мелом. И он провалился вместе с куском моста в форме распластанного человека. Раздался бульк, я удовлетворенно кивнул и пополз вверх.

Противники уже были далеко. Я прицелился, дал пробных солнечных зайчиков из глаз и, а потом пустил стандартный луч, выбивая последнего охранника прямо через металлический забор.

Горемысл остался один. Он начал быстрее перебирать руками и ногами. До вершины оставалось совсем немного, Макаров намеривался перебежать на ту сторону.

На моём пути возникли малахитовый частокол. Я легко обрушил его парой взмахов светового меча. Горемысл уже взбирался на самый верх, и я решил рискнуть.

Импульс!

Мост сработал как направляющая у арбалета. Я пролетел и, сделав воздушный пируэт, оказался на вершине моста.

Градусов уже было почти девяносто. Я увидел, что на нас в бинокль смотрят рабочие с обоих сторон. И вывел им на небеса светящуюся иллюзию соединяющихся мостов.

Конструкция замерла, заставляя нас покачнуться, а затем завибрировала и начала опускаться. Горемысл судорожно глянул, прикидывая, сумеет ли продержаться против меня это время.

Я лишь покачал головой.

— Крыс я давлю без шансов.

В его руках вспыхнул ядовитый меч, и мы ринулись друг на друга. Теперь я был под доспехом и не боялся повторного отравления. Хотя, недавний порез предательски закололо.

За пять шагов до контакта, я почувствовал выброс силы и замер. Зеленое облако вспыхнуло в радиусе пяти шагов от противника.

Ядовитая тварь!

Я дождался, когда оно развеется и вошел в ускорение, не давая Макарову шансов на новую подлость.

Световой меч был воплощением меня, а потом так же пылал праведным гневом. Первом же ударом он разбил янтарный клинок противника. Я видел, как в замедленном режиме ползет по лезвию сеть трещин, будто белка из ледникового периода орехом шибанула.

Я нанес удар слева в печень. Тут же справа в сердце. Грудь. Колено. Шея. Глаза!

Всё это заняло не больше доли секунды. И я вышел из ускорения.

Меч в руке Горемысла разлетелся шрапнелью, неопрятно ударив в доспех. Его всего перетряхнуло, и нательный щит слетел, вспыхнув зеленым.

Я призвал второй меч, намереваясь разрубить засранца.

Он в отчаянии прыгнул в пропасть между мостами, и под ним соткалась янтарная дорога от края до края.

Охренеть, конечно, скорость создания техники.

Я тоже прыгнул и за две ступеньки настиг его, просто сбив плечом.

Импульс! Я вбил его в торцевую часть соединения мостов.

Он продолжал карабкаться, вверх, а я повис на нём и принялся наносить удары табурными когтями. Раз. Два…пять. Сорок!

Ублюдку было плевать. Он сконцентрировался на защите и продолжал ползти, всаживая зеленые когти в поверхность.

Но второй ранг, есть второй ранг. Первый раз я сбил его доспех чудом. И теперь больше не выходит.

Да будет так.

Он уже ухватился за край. Янтарные когти впились в асфальт.

Я вбил световой меч над его плечом, не позволяя ползти дальше и еще один над другим. Он развернулся, намереваясь скинуть меня.

И я протянул между двумя мечами плазменную удавку.

На лице Горемысла отразился ужас, когда он понял, что сейчас будет.

Я вылетел импульсом с ускорением, касаясь краем моста, отчего успел испугаться.

Мост снова соединился. Доспех Горемысла трещал. Вены на лбу вздулись от натуги. В глазах застыл первобытный страх. Там вспыхнуло неизбежное осознание смерти. Он вертел башкой как одержимый и орал.

Но сотни тонн конструкции моста безжалостно схлопнули свою пасть.

Доспех слетел и на асфальт выплеснулась красная паста. Лишь башка осталась торчать сверху.