Вася

Глава 17

Постоялый двор Двухозерье располагался на перепутье трех дорог, сходившихся в одном месте. Деревня, лежащая между двух озер насчитывала более ста дворов, и, судя по свежим срубам домов, была отстроена не более нескольких десятков лет назад.

Стоило телегам каравана втянуться под воротную балку частокола, как скорость движения снизилась до пары локтей в пять минут. Постоялый двор оказался не таким просторным, как того требовало количество телег, и возницы устроили настоящий затор на деревенской улице, вызывая неудовольствие как у деревенских, так и у самих караванщиков.

— Слазь, приехали, — так и не став относиться ко мне лучше за три дня совместного пути, сутулый прогнал меня с телеги.

— Прощай Леха, — соскочив на превратившуюся в грязную "кашу" землю, я взмахнул рукой.

— И тебе, Васька, удачи, — попрощался со мной подросток.

Отойдя к краю дороги, я пошел по еще не разъезженной тележными колесами обочине. Спешить особо было некуда, так что я решил сделать крюк и осмотреть деревню. Сотня дворов растянулась вдоль двух улиц идущих параллельно друг другу. Свернув на соседнюю, я прошелся до противоположного края деревни и вернулся назад, как раз застав момент, когда последняя телега заезжала на постоялый двор.

"— А кузницы то у них нет! — хождение по улицам деревни напомнило о доме и мне совсем расхотелось куда-либо ехать: — вот было бы здорово здесь устроиться!"

Ворох мыслей о том, как может жить кузнец на перепутье трех дорог, вытеснили вынашиваемые ранее планы и желания. Так и не дойдя до постоялого двора, я свернул к дому старосты и ускорил шаг, как если бы меня кто-то мог обогнать и занять место кузнеца, опередив в самый последний момент.

— Эй вы, а ну прочь! — знакомый голос пробивался словно сквозь вату, я давно уже лежал на земле, закрывая голову руками, а живот поджатыми коленями.

Ставший привычным за последние три дня, свист рассекаемого воздуха от тяжелой палки, на этот раз то и дело прерывался болезненными вскриками. Через какое-то время меня ухватили за плечо и помогли подняться. Ноги совсем не держали, что не помешало моему спасителю довести меня до постоялого двора.

— Что случилось? — недовольный голос головы каравана вопрошал меня о произошедшем у дома старосты.

— Меня избили, — признал я очевидное.

— Это я и сам вижу, за что? — выказав легкое раздражение, продолжил расспрашивать седобородый.

— Я не знаю, — честно ответил я.

— Уведи его, — распорядившись на мой счет, голова каравана шевельнул пальцами, как если бы отталкивал меня прочь.

Леха, а именно он разогнал избивавших меня деревенских пацанов, заботливо приобнял мои плечи и помог выйти на улицу. Проковыляв до телеги, с которой я спрыгнул сегодня по приезду в Двухозерье, он помог мне перевалиться через борт и лечь на солому.

— Ну что, будешь теперь со мной тренироваться? — продемонстрировав длинную палку, крепкость которой испытали на себе деревенские, он весело ухмыльнулся.

— Буду, — согласился я, отлично понимая, что если и раньше у меня не было сил на тренировки, то теперь они уж точно не скоро появятся.

Мой разговор со старостой не задался с самого начала. Выспрашивая кто я и откуда, кряжистый мужик лишь кривился да морщился. Подорожную я решил не показывать, опасаясь, что староста забоится идти против воли Царя и отправит меня в город Алишер. Ну а после того, как я проговорился, что обучение работать с металлом прошел в крепости Отрада, староста погнал меня из дома, велев убираться из деревни.

— Не успел я выйти со двора, как меня кто-то ударил со спины, — продолжил я свой рассказ, уступив вопросам Лехи обо всем произошедшем.

— А ты что? Развернулся и дал сдачи?! — эмоционально переживал за меня парень.

— Ну, я попробовал создать технику, — соврал я.

— Ногами надо было бить по коленям, ногами! — показывая, как "надо", Леха лягал воздух, стоя рядом с телегой.

Говорить парню о том, что на мне была активированная Кора Дуба я не стал, так как именно из-за нее все и произошло. Видя, что не могут причинить мне никакого вреда, деревенские парни били все сильнее и сильнее. А когда защитная техника развеялась, на мое тело обрушились удары такой силы, в обычной жизни которыми можно было переломить крепкое дышло. Закричав тогда от боли, я еще больше раззадорил парней, наконец-то ощутивших результат от своих "усилий".

— Парень едет с нами, в деревне теперь знают, что он из Отрады, убьют, — вернувшийся глава каравана отдал соответствующие распоряжения.

"— Так вот за что меня начали бить, — наконец-то сообразил я, вспомнив истории о том, как обычные люди относятся к тем, у кого единение с несколькими стихиями: — странно только, что в моей деревне о живущих в крепостях "уродцах" никто ничего не ведает"

Двинувшись еще затемно, караван покинул негостеприимную для меня деревню. Продолжая обдумывать случившееся, я остановился на мысли о том, что в ближайших к перевалам деревнях специально могли распускать подобные слухи. Какие ужасы приписывались сбежавшим из-за перевала я не знал, но своей нечувствительностью к боли я дал лишний повод для лживых наветов о тех, кто живет в крепостях.

"— Вот бы послушать, что сегодня вечером будут парни врать девчонкам на завалинке", — тоскливо подумал я.

Для чего кому-то распускать слухи об "отверженных" у меня никаких мыслей не появилось. Судить о ситуации я мог только с точки зрения самих одаренных, имеющих единение более чем с одной стихией. Сбежав и не найдя себе места среди обычных жителей, такой отвергнутый одаренный оказывался вынужден вернуться в крепость, где все остальные еще три раза подумают прежде чем самим устроить побег.

"— Когда кто-то возвращается сам, да еще и приукрашивает творящиеся в деревнях ужасы, чтобы оправдать собственное возвращение, повторять чужие злоключения найдется мало желающих", — сделал я окончательный вывод.

Сон в измученное побоями тело никак не шел и я активировал на себя Кору Дуба. Появившаяся вокруг тела энергетическая защита придала твердость коже, снизив болезненность ощущений от тряски в телеге. Подумав о том, что кто-то мог обратить внимание на активацию техники, я решил, что не буду отрицать очевидное.

"— Да, активировал, но только это был конструкт стихии Металла, — мысленно придумывал я оправдания: — что он делает сказать не могу, как не могу и продемонстрировать. Семейный секрет и все.."

Убаюканный бесплотными мыслями о возможных разговорах, я заснул, наконец-то найдя удобное положение для тела. Впрочем проспать долго не получилось, так как вскоре караван остановился и мне пришлось слезать и пересаживаться к костру.

— Как там тебя, Вася, тебя голова зовет, — появившийся из сгустившихся сумерек в свете костра охранник позвал за собой.

— Мы идем на запад, тебе надо на юг, завтра после полудня будет развилка дорог, — вороша веточкой угли костра, голос старшего в караване был уверен и равнодушен: — ты сойдешь и пойдешь дальше пешком. И мой тебе совет, никому и никогда не говори, что ты был в крепости Отрада.

Ухвативший меня за одежду и отконвоировавший назад, охранник не дал мне ни возмутиться, ни поблагодарить за проделанный совместно путь. Пока я соображал, меня подняли и увели прочь.

"— Не пропаду", — вспомнив, что в заплечном мешке еще есть запас еды на пару дней, я молчаливо согласился с решением главы каравана.

— Прощай, — единственный, ставший мне близким за последние дни человеком, Леха протянул руку.

— Желаю тебе достичь ранга мастера в стихии Огня, — пожелал я парнишке, озвучив его тайную мечту.

Судя по взлетевшим в удивлении бровям сутулого, отец Лешки даже не подозревал о том, что у его сына есть собственные мысли относительно своего будущего. Оставшись через какое-то время на развилке в одиночестве, я присел на лежащее у дороги поваленное дерево. Идти одному, превозмогая боль во всем теле, я не видел ни причин ни выгоды.

"— Рано или поздно кто-то поедет, осталось подождать", — решил я.

Техника обогрев позволяла не бояться холодов, но я все равно развел огонь. Лежащая в заплечном мешке еда была холодной и требовала разогрева. Этим я и занялся, коротая появившееся время и играясь с техникой жара. Подсмотренный еще в кузнице твердыни Отрада конструкт, позволял контролировать температуру горения почти у любого материала. Готовить на открытом огне я не особо умел, но снижая и повышая интенсивность, мне удалось не пережарить ломтики зайчатины.

— Спасибо тебе Леха еще раз, — доедая третий кусок, я с благодарностью вспоминал паренька, заставившего на прощанье взять мороженное мясо.

Небольшой караван появился почти ночью, и судя по скорости передвижения, останавливаться на ночлег они не собирались. Я активировал гибкость ивы чтобы поспеть за едущими повозками и ринулся через сугробы, спеша к головной повозке.

— Чего тебе? — недовольно буркнул возница, после того, как я поравнялся с ним на обочине дороги.

— У меня подорожная, кто голова каравана? — оценив замызганный вид возницы, я отмел мысль о том, что он может быть старшим.

— На третей телеге спроси, — дернув вожжами, он подтвердил правильность моих умозаключений.

Договориться не удалось, толи было не принято брать в караван попутчиков в дороге, толи сгущающиеся сумерки не позволили оценить написанное в предъявленном мною свитке. Голова согласился только на то, чтобы я следовал за караваном по утоптанной телегами дороге.

— До следующего постоялого двора день пути, успеешь дойти, снова переговорим, — закончил он наш разговор.

Телеги быстро двигались гуськом и как бы я не старался, через полчаса последняя из них скрылась за поворотом. Споткнувшись пару раз и чуть не упав, я мысленно пожелал караванщикам обломать себе тележные оси и принялся шарить впотьмах. Стоящие плотной стеной вдоль дороги ели сгустили сумрак настолько, что даже отражающийся от снега свет звезд перестал помогать видеть хоть что-нибудь.

Наконец-то под мою руку попалась ветка, загоревшаяся сразу же, как я применил на нее конструкт жара. Снизив температуру до минимума, я двинулся вперед, продолжая двигаться по оставшемуся за караваном следу. Ветка горела медленно, но через какое-то время и она начала догорать, так что пришлось искать еще одну, а потом еще и еще.

Занятый поиском веток и движением по следам, я не заметил, как меня настигли трое мужчин. Только после того, как мое многострадальное плечо оказалось зажато в железной хватке, я остановился, вытаращившись через плечо на всадников.

— Кто таков? Куда идешь? Караван видел? — скороговоркой выпалил самый мелкий из троицы.

— Зовут Вася, иду в Алишер, караван видел, — продолжая выкручивать шею, просипел я.

— Давно видел? Куда они шли? — опять зачастил мелкий.

— Часа два назад, я за ними иду, голова каравана сказал, что в дне пути есть постоялый двор, если успею до утра, то возьмет с собой, — честно пересказал я.

— Зачем? — смотревший до этого вперед, длиннорукий перестал пялиться в темноту и повернулся ко мне.

— У меня подорожная, караванщики должны помогать, — удивляясь, что незнакомцы не знают очевидных истин, пояснил я.

— Давай сюда, — протянув ладонь и сообразив, что я не понимаю, чего от меня хотят, длиннорукий добавил: — давай подорожную.

Изучив извлеченный из моей котомки свиток, длиннорукий его не вернул, убрав в свой карман. Я на это даже не обратил внимания, так как стоял с отвисшей челюстью. Рассматривая текст на подорожной, мужчина активировал конструкт, заставивший начертанный на свитке текст вспыхнуть огненными буквами. Я даже не предполагал, что бывают подобные техники, а здесь, походя продемонстрированное "чудо", повергло меня в глубочайшее восхищение.

"— И конструкт не сложный", — несмотря на испытываемые чувства, я параллельно запомнил увиденное внутренним зрением.

— А как ты за ними идешь? — вновь влез в разговор мелкий.

— Ногами, — отойдя от эффекта, я сообразил, что остался без подорожной и все мои мысли переключились на то, чтобы получить ее назад.

— Понятно, что ногами, но дороги то нет, — не понимая моего состояния, мелкий дернул меня вбок, разворачивая к себе лицом.

— Как нет, вот же следы, — поведя себе рукой за спину, я вновь повернулся к длиннорукому и набравшись смелости попросил: — подорожную отдайте, а?

— Поможешь догнать караван, отдам, — пообещал мужчина.

— Хорошо, — согласился я и повернувшись к уходящим в лес следам сделал пару шагов.

Подхватив меня под мышки, длиннорукий усадил перед собой, и тронул бока крупного коня.

— Ты говори куда ехать, направо, налево, — продолжая оставаться невозмутимым, проговорил он в мой затылок.

"— Странные какие-то, — подумал я, впрочем тут же отбросив все непонятное на потом: — зато пешком идти не надо!"

Лошади сначала шли шагом, лишь через триста метров перейдя на галоп. Черные ели мелькали перед глазами, оставленный караваном след петлял среди холмов. Только сидя на лошади, я перестал испытывать боль в недавно избитом теле и смог сообразить, что обычным зрением дороги давно уже не видно. Отчетливо проступающие перед внутренним зрением остатки энергетических линий, воспринимались мной как следы на снегу посреди леса. После этого до меня дошло и то, почему преследователи ничего не видят.

"— Судя по их телам, единения со стихией Металла ни у кого из них нет, — мелькнувшая мысль, подсказала разгадку: — значит у преследуемого всадниками каравана имеется активированная техника этой стихии"

Спустя четверть часа скачки по лесу, в том направлении куда я указывал путь, показалась едущая последней телега. Я собирался об этом сказать вслух, но не успел, полетев с лошади вниз. Попавшийся на моем пути сугроб смягчил падение, но это не придало дополнительных сил. Встать и двинуться вслед за пустившимися в погоню преследователями, я уже не смог.

— Подорожную отдайте, — лежа лицом в снегу, пробормотал я.

Полыхнувшие за моей спиной активированные конструкты заставили на миг напрячься. Впрочем, я тут же расслабился, так как применяемые одаренными техники были слишком далеко и я не мог ничего толком разглядеть в той мешанине энергий, что выплеснулась в пространство.

Через какое-то время ко мне подошли. Судя по неспешным шагам, отчетливо различимым на скрипящем снегу, мужчина никуда не торопился.

"— Блин, и не убежать", — зло подумал я, смиряясь с неизбежностью.

— Ты что лежишь? — по голосу я узнал длиннорукого.

— Сил нет, — честно сказал я.

К моменту, когда мужчина дотащил меня до места столкновения каравана и троих всадников, яркий огонь спал, оставив после себя только жар и чернеющие головешки. В багряных отблесках углей на белом снегу рядком лежали застывшие фигуры, на которых кто-то из троицы преследователей применил так хорошо знакомую мне технику заморозка.

— Все здесь? — придерживая меня за шкирку, длиннорукий развернул меня лицом к замороженным телам караванщиков.

— Не знаю, — соврал я, злясь и на себя, из-за того, что подумал, что меня принесли чтобы я не замерз в лесу, и на троицу преследователей, воспользовавшихся моей помощью и не собирающихся никоим образом за это отблагодарить.

— Он врет, — подал голос молчавший до последнего времени мужчина и сделав пару шагов ко мне он спросил: — почему ты не хочешь сказать правду?!

"— Опять одаренный с единением в стихии Разума", — скривился я.

— Подорожную забрали, с лошади бросили, помогать не собираетесь, пропаду, — вывалил я скопом все свои обиды, отлично понимая, что против техник разума, как и против любой другой техники на основе бахира, моя защита конечно-же поможет, но далеко не сразу.

— Подорожную вернем, еще и награду за помощь в поимке каравана из Свободных земель получишь, — уверил меня разумник.

— Правда?! — обрадовался я, и, с трудом уловив в темноте его утвердительный кивок, ответил: — все здесь, было четыре телеги, каждой управлял возница, а на третьей сидел еще один, назвался головой.

— Пятеро, все здесь, хорошо, — разжав пальцы, длиннорукий выпустил ворот моей одежды.

Упав снова в снег, я продолжил лежать, так как силы ко мне не спешили возвращаться. Затеявшие между собой разговор преследователи отошли в сторону, так что услышать о чем они говорили мне никак не удавалось. Успокоенный мыслью, что обещали помощь, я неожиданно отключился, так и не узнав, как именно странная троица собиралась мне помочь.