Вася

Глава 14

В кузнице, куда мне велели явиться на следующий день, работало три человека. Не зная к кому обращаться, я отошел в сторону от дверного проема и прислонился к стене. Воздух в помещении был прохладным, и это не смотря на то, что вырывающийся из печи огонь раскалял заготовки металла до белого каления.

Сообразив, что здесь не обошлось без применения техник, я перешел на внутреннее зрение. Каскад из разнообразных конструктов, срывающиеся то от одного человека, то от другого, наполняли кузницу. Один из одаренных пользовался бахиром наиболее часто, присмотревшись к нему, я сделал предположение, что у него пройдено единение со стихией Огонь. После каждого конструкта, активируемого человеком с плоским носом, огромная печь вспыхивала особенно ярко. Еще один одаренный находился чуть в стороне, с его стороны конструкты вылетали где-то раз в пять минут, после каждой такой активации, воздух становился чуть свежее.

"— Теперь понятно, почему ворота во двор деревенской кузницы всегда держали закрытыми, любой прохожий мог подсмотреть конструкт и не покупать технику, — подумал я, после чего усомнился: — хотя, если у человека нет единения с нужной стихией, то и увидеть чужую технику он бы не смог"

Пользуясь случаем, я попробовал запомнить применяемую технику стихии Огня. Одаренный формировал конструкт настолько быстро и заученно, что только многократное повторение техники позволило мне разглядеть все особенности конструкта.

"— Надо будет попробовать при случае, — отметил я: — тут сколько не смотри, а некоторые нюансы все равно не понятны"

Пока я запоминал чужую технику, мое лицо было повернуто в сторону третьего человека, который использовал техники для работы с раскаленным железом. Энергию стихии Металла я по общему мнению должен был видеть, так что не было ничего подозрительного в проявляемом мной интересе.

— Обращайся ко мне наставник Жидоба, — закончив работу с очередной заготовкой, востроносый бегло осмотрел мою фигуру и спросил: — вижу ты уже к моим техникам присмотрелся, можешь повторить?

Внутренне я запаниковал, так как все то время, что провел в кузнице, я потратил на запоминание техники стихии Огня. Надо было как-то выкручиваться, так как правда вызвала бы слишком много ненужных вопросов.

— Уважаемый наставник Жидоба, я не могу повторить использованную вами технику, так как у меня нет опыта работы с металлом, — состроив на лице неуверенное выражение, ответил я.

Низенький, с вострым носом, но при этом с широкими плечами, одаренный явно имел единение как с Металлом, так и с Землей. Выслушав мои слова, он еще раз осмотрел мое субтильное тело и, неожиданно, остался доволен.

— Ответь ты по другому и я указал бы тебе на дверь, — на его лице проступила злая улыбка: — и не зови меня уважаемым, я не достиг ранга мастера, чтобы меня так величали.

Несмотря на отповедь в конце фразы, общий тон беседы остался доброжелательным. Продолжив разглагольствовать об необходимости набираться опыта постепенно, от простейшего к сложному, Жидоба говорил еще около десяти минут. За это время двое его помощников сменили заготовку на наковальне и разошлись по своим местам.

— Даже прирожденные к работе с Металлом чаще всего не имеют таланта к работе с железом! — закруглился наставник и оставил меня одного.

По прежнему находясь рядом с выходом из кузни, я стоял, не имея никаких поручений. Это в корне отличалось от того, как велись дела в деревне. Дети и подростки трудились "на земле" от зари до заката, и это была повсеместная практика. Заподозрив, что наставник опять решил устроить мне какую-то проверку, я во все глаза следил за его работой, параллельно запоминая используемую технику.

Вначале мне показалось, а спустя еще некоторое время я уверился, что используемые каждую минуту конструкты отличаются друг от друга. Иногда они повторялись, иногда чередовались или совсем были друг на друга не похожи. Запомнив основную часть схемы, я силился вычленить каждый из вариантов изменяющейся части. Не смотря на все приложенные усилия, это оказалось свыше моих сил.

— Ну как? Понял чего? — спросил подошедший ко мне наставник во время следующего перерыва.

— Используемый вами конструкт постоянно меняется, — озвучил я свои наблюдения и честно признался: — только я никак не пойму, отчего это зависит.

— А ты на железо то смотрел? — вокруг глаз Жидобы появилась морщинистая сеточка улыбки.

— А? О! — только и смог выговорить я.

— Используемая мной техника называется шлак, с ее помощью из сырого железа удаляются посторонние примеси и металл становиться лучше, — перейдя к теоретической части обучения, Жидоба наконец-то стал похож на наставника из воображаемых мной мыслей об учебе: — в зависимости от того, в каком состоянии находиться заготовка, применяется та или иная интенсивность очистки.

— Но вы же не менее сорока раз активировали технику?! — высказал я свое удивление: — зачем так много?

— Если бы ты смотрел не только на используемые мной конструкты, но и на изделие, то ты бы увидел, что техника применяется не по всей площади, а лишь на определенные участки, — обернувшись, и посмотрев, как продвигаются дела у своих помощников, наставник продолжил: — нет ничего сложного в активации техники, куда сложнее выровнять металл до однородного состояния.

Вернувшись вновь к своему месту, Жидоба кивнул помощникам, подтверждая, что можно приступать. В отличие от их рутинной работы, усиливающих жар в печи и осуществляющих приток свежего воздуха, наставник действовал избирательно, меняя вариацию активируемого конструкта в зависимости от ситуации.

В этот раз я смотрел и на обрабатываемый металл и на используемые конструкты. Наблюдать в двух измерениях оказалось тяжело. Сказывалась отсутствие привычки в подобной практике. Только к концу рабочего дня я стал различать оттенки в цвете у расплавленного металла, на которые, судя по всему, и ориентировался Жидоба.

Несмотря на ничего неделание, к концу дня я устал и еле волочил ноги. В довершении ко всему, я запутался в переходах крепостной стены и оказался в незнакомом мне месте. В отличие от коридора, куда выходили двери нашей кельи, лежащий передо мной проход имел куда более широкие проемы и лучшее освещение.

— Ну заходи, коли пришел, — в ближайшей нише появилась красивая женщина, изящно застывшая в проеме двери.

Обомлев от того, что ко мне проявили интерес, я двинулся на голос, не в силах отвести своего взгляда от ее лица. Неожиданно дверь в ее келью беззвучно закрылась за моей спиной, оставив наедине с незнакомкой. В тот же миг, жар бросился мне в лицо, щеки заалели, а ноги, сделавшись неуклюжими, не желая идти вперед. В келье царил полумрак, протянув ко мне руку, она ухватила за ворот моей рубахи и потянула за собой.

Сделав несколько шагов спиной вперед, она безошибочно обошла находящиеся в помещении предметы. Я продолжал смотреть только на ее лицо, ни на что более не обращая внимания. Опустившаяся на ложе, незнакомка откинулась назад, увлекая меня за собой. Стоило мне почувствовать податливую нежность женского тепла, как нечто-древнее, доселе спавшее в моем теле, проснулось и взяло ситуацию в свои руки.

— Твои волосы такие рыжие, никогда таких не видел, — признался я, умиротворенный от всего, что произошло между нами.

— Что?! — взвилась над ложем продолжавшая оставаться незнакомкой женщина: — какого цвета у меня волосы?

— Ну, медные? — замешкавшись в подборе более поэтичного сравнения, выдал я, после чего залюбовался ее обнаженной грудью.

В себя меня привели странные жесты, которые начали сопровождать невнятный бубнёж. Слова, произносимые полушёпотом, срывались с женских губ уже пару минут, косвенно показывая, насколько сложную технику использует одаренная. По инерции перейдя на внутреннее зрение, я так в нем и остался, дожидаясь, пока сложный конструкт наполнится бахиром и активируется.

— У меня черные волосы, у меня зеленые глаза, у меня белая кожа… — голос женщины разительно изменился, проникая в самые дальние уголки моей памяти и оседая на ее задворках.

Описываемый словами образ, совпадал с тем, что я видел в коридоре при нашей встрече. Переведя внимание на фокус-точки Воды и Земли, начавшие откачивать из опутавшего меня конструкта энергию, я сообразил, что нахожусь под каким-то воздействием. Чем больше бахира было поглощено, тем сильнее менялся голос женщины. Из звонкого сопрано, он скатывался вниз, пока не остановился на глуховатом баритоне. Перейдя в обычное зрение, я застал момент, как сквозь наложенную на незнакомку иллюзию, проступила ее естественная внешность.

"— Стихия Разума, — сообразил я: — антагонистические стихии и тип воздействия, все совпадает"

— А теперь иди и никогда больше сюда не возвращайся, — закончила свою ворожбу хозяйка кельи.

— Ну, если ты настаиваешь, — сказал я, принимая сидячее положение на ее ложе: — но мне как-то больше нравятся твои медные волосы, эбонитовая кожа и голубые глаза.

— Не действует! Вот проклятье! — дернув на себя простынь, женщина укуталась по самую шею, став вдруг застенчивой и скованной.

— И насчет последнего, — встав в полный рост, я не чувствовал стеснения от своей наготы и продолжил с уверенностью в голосе: — завтра я снова приду!

Одевшись под ее странным взглядом, я толкнул дверь и покинул уютный полумрак кельи. Идя по внутренним переходам крепостной стены, я сдерживал изо всех сил распирающую изнутри меня улыбку. В первый же день осознанного нахождения в крепости, я не только получил наставника, но и был с женщиной. Что бы там не было в прошлом, начинающееся будущее нравилось мне все больше и больше.