Вадбольский 4

Часть третья Глава 1

В Лицее пришлось прождать целые сутки, снова переночевал, но утром выдернули, усадили в автомобиль и погнали в сторону дворцового квартала. Как я понял по маршруту, везут к новому царскосельскому дворцу, который постепенно начали называть Александровским, так как был построен по Указу Екатерины Второй в подарок к женитьбе внуку Александру, тогда ещё великому князю, старшему брату нынешнего императора. Огромный, похожий на старинный небоскреб, положенный на бочину, вытянутый, да ещё с двумя флигелями по бокам.

Вход во дворец в центре, там два ряда колонн, тоже под старину типа коринфского ордена.

Автомобиль остановился, навстречу по ступенькам бодро сбежал молодцеватый но не молодой мужчина в мундире обер-камергера. Я малость прифигел, это же главный придворный чин, все остальные ниже!

Встретить меня могли послать обер-шенка, а то и вовсе обер-шталмейстера, не говоря уже о камер-фурьере, гоф-фурьере, мундшенке или тафельдекере, но только обер-камергер имеет право представлять императору получивших право на аудиенцию, так что теперь меня введут в кабинет императора не через чёрный вход, спасибо.

— Курсант Вадбольский, — произнес он красивым баритоном и сделал церемонно приглашающий жест. — Государь Император великодушно соизволил вам дать аудиенцию у себя в кабинете. Следуйте за мной.

— Ага, — ответил я утер нос рукавом, зябко повел плечами, мол, погода слякотная, — щас, уже иду.

Он даже бровью не повел, опытный, может быть я не первый так кочевряжусь, Суворов ещё не такие трюки выкидывал, князья и герцоги дорогу протоптали, иные тоже взбрыкивали, показывали, что им не так и потрясно, у них тоже дворцы и своя гвардия.

Ладно, молча пошёл следом, стараясь не слишком вертеть головой по сторонам, это по плебейски, аристократы всегда невозмутимы, хоть фигу им под нос поднеси.

Перед колоннами две мраморные статуи, меня передёрнуло, вроде бы древние греки, но надписи «Юноша, играющий в бабки» и вторая «Юноша, играющий в свайку», хрень какая-то, смесь французского с нижегородским и то лучше, чем эти древние греки в лаптях.

Поднялись по ступенькам в залы парадной анфилады, так это называется, там везде белый мрамор, ещё залы, часто переплетающиеся и переходящие один в другой, не знаю такого стиля, здесь он по всей пафосной красе.

Провожатый сказал почтительнейшим голосом:

— Здесь Его Величество Государь Император Самодержец всея Руки любит бывать со всей семьей!.. Так что если встретимся, вы должны остановиться и, замерев в полнейшей почтительности, отвесить глубокий поклон и не разгибаться, пока августейшие особы не пройдут мимо.

— Надеюсь, — сказал я, — никого не встретим.

Он сказал наставительным голосом:

— Нужно надеяться, что встретим!

— Почему?

— Это же такое счастье лицезреть Его Императорское Величество или Его Императорское Высочество!.. И быть облагодетельствованным милостивым взором…

Я промолчал, повезло, никого не встретили, никто меня не отблагодетельствовал, а то могут догнать и ещё отблагодетельствовать, застывшие с длинноствольными ружьями гвардейцы на входе и в коридоре входят в категорию «никого». Так дошли до двери, при подходе обер-камергер всё больше подбирался, распрямлял плечи, принимал осанистый вид, но когда по стуку открыл дверь, сразу стал меньше ростом и согнулся в поклоне.

— Ваше величество…

Кабинет роскошен, мебель шикарная, как сам исполинский стол из тёмного дерева, так и стулья, два дивана, высокие книжные полки с книгами и фарфоровыми статуэтками.

За столом сам император, а чуть сбоку немолодой мужчина с заметным брюшком, камзол из дорогого сукна, широкая алая лента через плечо и россыпь орденов и звёзд. Граф Фёдор Матвеевич Апраксин, подсказала тихонько Алиса, тайный советник, один из трёх тайных, кому император доверяет целиком и полностью, и кто заходит в этот кабинет без спроса и без стука.

У императора ни одного ордена, вообще скромная офицерская одежда, понимай как хочешь.

— Ваше величество, — повторил обер-камергер, — объект доставлен…

Император кивнул, сделал небрежное движение кончиками пальцев, камергер тут же испарился за дверью. Я стоял молча, не зная, нужно ли мне что-то говорить, а они оба смотрели на меня с некоторым интересом, как на щенка, перебегающего дорогу.

— Вадбольский, — произнес император неспешно, — снова прислали по вам бумаги. Баронет из Сибири, что получил от графа Басманова в подарок имение, на основании чего граф вас возвел в баронское достоинство… очень интересный человек. Несколько драк и пара дуэлей… Ну, это обычное, интереса мало. Но в этой вот папочке подробные сведения, что вы создали некий вид спичек, лучше продаваемых в Империи?

Я слегка поклонился.

— Ваше величество, ваши службы работают оперативно.

Он чуть поморщился.

— Как видите, не совсем. Иначе не пришлось бы вам спасать августейшую семью.

Я промолчал, я не спасал августейшую семью, а старался остановить террористов, ну да ладно, нужно все трактовать в свою пользу хоть и задним числом.

Он смотрит очень внимательно, ощущение такое, словно понимает, что я думаю. Апраксин подвигался в кресле, словно собирается в нём лечь спать, сказал ворчливым голосом:

— Ваше величество… там у вас на столе ещё докладная, что этот юноша не только самолично застрелил одиннадцать человек и зарубил двоих, но он ещё и усовершенствовал винтовку Бердана, что вообще-то важнее всего.

Император взял другой листок, бегло просмотрел, поднял на меня взгляд смертельно усталых глаз.

— Ну, это дело других служб. Я же оставил за собой только самую необременительную. Вас, барон Вадбольский, рекомендовали примерно наградить, чтобы всё видели, подвиги не остаются без внимания Отечества и августейшей фамилии.

Апраксин, кряхтя, вылез из кресла, придвинул императору по столешнице красивую коробочку размером с портсигар. Император встал, вышел из-за стола, сделал шаг ко мне. Высокий, хорошо сложенный, он сам смотрится тем рыцарем, что на турнирах выбивает копьём одного сильнейшего противника за другим.

— Барон Вадбольский, — произнес он сильным и торжественным голосом, — за личный подвиг вы представлены к награде. В комитете мнения разделись. Вы не служите в армии, так что воинские награды вам не по чину, но двое моих генералов убедительно доказали, что вы учитесь в Лицее на инженерном факультете, а там та же воинская наука, упражнения, учения, углубленное изучении тактики и стратегии, как и на воинском, вы уже будущий офицер. Потому вам жалуется орден святого Георгия четвёртой степени с бантом на алой ленте и серебряными мечами. Плюс золотая сабля с надписью «За храбрость». А также, это уже инициатива августейшей государыни Александры Фёдоровны, денежное пособие, чтобы герой не был стеснен в средствах.

А Зильбергауз говорил насчёт кинжала, мелькнула мысль, но вытянулся, сказал срывающимся голосом:

— Служу Российской Империи!

Он на мгновение застыл, всмотрелся в моё лицо, потом неожиданно усмехнулся.

— Думаю, это не последняя награда, барон. Ещё научишься отвечать правильно. Ещё раз спасибо от меня и от моей семьи!

Он пожал мне руку, Апраксин кивком головы указал мне на дверь, вышел вслед за мною, там выдохнул и вытер тыльной стороной ладони вспотевший лоб.

— Ну ты и даешь, Вадбольский! Я насчитал восемь нарушений этикета, как ты только успеваешь?

— Я талантливый, — заверил я. — Государь Император это заметил. Но он не мелочный.

Как раз мелочный, мелькнуло у меня. От своей скрупулезности, от желания всё тащить на себе, всё перепроверять, от этого и работает по восемнадцать часов в сутки без выходных, но осёл на мельнице работает ещё больше, но никто его царём не делает.

Из рук Апраксина меня принял обер-камергер, ни взглядом не показал, что заметил у меня на мундире приколотый императором боевой орден, а в руках золотая сабля с рубинами в роскошных ножнах, исключительно точный механизм по исполнению служебных обязанностей, ничего лишнего.

Телохранители, правда, оживились, пялятся откровенно и уважительно.

Меня усадили так же на заднее сиденье с тем же мышчастым охранником, автомобиль сорвался с места, а я сказал мысленно:

— Мата, послушай что там после моего ухода.

В сознании прозвучал недовольный голос Алисы:

— Мог бы и мне поручить, а то эта дурная летучая мышь такого поназаписывает!

— У тебя самая важная работа, — сказал я виновато. — Мне нос утирать! Куда ещё и за всеми дронами следить!

— Я не слабый человечичек, — напомнила она гордо, — я суперинтеллект, нам хлеба не надо — работу давай!

— Тогда действуй, — согласился я. — На тебе общее руководство. Делай карьеру!

Мата Хари апгрейдится при каждой возможности, теперь у неё не только лазерная пушка, но и прекрасная оптика и акустика, императора и Апраксина вижу отчётливо, каждую волосинку в бровях, седых императорских и иссиня-чёрных Апраксина, хотя Мата Хари зависла в воздухе в сотне саженей от окна кабинета.

— Что скажешь? — спросил император.

Апраксин снова в том же кресле, только император стоит к нему спиной и смотрит в окно на площадку перед дворцом, откуда сейчас уезжает автомобиль со мной.

Апраксин подвигался, словно раздвигая кресло под свои объёмы, кашлянул, прочищая горло.

— Двойственное впечатление, ваше величество.

Император вскинул брови, Апраксин сказал чуть быстрее:

— Он умен, сами видите. Даже по тому, как строит фразы, уже заметно, что мыслит быстро и логично, нет лишних и мусорных слов, излагает ровно, как давно выверенную позицию, что странно для столь молодого парня. Он не льстил, как заметили, и вообще не видно, чтобы преклонялся перед вашим величием, но в то же время нет дерзости и юношеской гордыни. То, как он сказал насчёт Отечества, понятно, что оно для него на первом месте, а государь император, уж простите, на втором…

Император нахмурился.

— Уж не социалист ли?

Апраксин покачал головой.

— Этого в нём не заметил, хотя молодежь обычно склонна к бунтарству. Нет, он, судя по направлению его мыслей, озабочен слабостью России-матушки. Я велел покопаться в его деле, так вот он создал какие-то новые спички, я их не видел, но отзывы самые положительные. И ещё очень хорошие болеутоляющие микстуры, что производятся в лавке графини Кржижановской. Мне доложили, это его разработка.

— Коммерсант?

Апраксин сдвинул плечами.

— Сравнение для него слишком лестное, но… Ещё сто лет тому Ползунов создал паровоз, Нартов — токарный станок, Шувалов — всю нашу артиллерию… А Ломоносов, а Демидов? Так что и этот парниша может быть таким же. А что спички… Ползунов помимо паровоза сколько полезного в горном деле, в метеорологии, в математике! А Нартов помимо токарного станка, которым и сейчас пользуемся без малейших изменений, сколько сделал в области изготовления монет, медалей и вообще создал первые образцы меры длины и веса… Так что вы зря, как я уже говорил, запретили принимать в гимназии и высшие учебные заведения людей из простонародья. Аристократия мельчает, всё не потянут. А мир усложняется.

Император слушал уже в нетерпении, постукивал кончиками пальцев по подоконнику, хмурился, наконец прервал, не поворачиваясь к Апраксину:

— Ладно, Ломоносов тоже чем только не занимался. А что насчёт винтовок?

Апраксин улыбнулся.

— И эту докладную записку прочли?.. Да, винтовки он мастерит отменные. Есть отзыв даже от младшего сына Горчакова, он с ним дружит и успел пострелять из его винтовки. Говорит, дальность вчетверо больше, прицельная точность просто невероятная, магазин на пять патронов, а это значит — пять выстрелов один за другим!.. Вы представляете, какая это убойная мощь?.. Плюс, у него порох почти не даёт дыма!..

— Без дыма?

— Да, это так удобно для егерей! Сидят, стреляют из засады, и никто не видит, откуда. Кстати, князь Горчаков подсуетился, даже без нашего одобрения послал к нему три сотни своих гвардейцев. Теперь его люди учатся обращаться с винтовками Вадбольского. Уже поступил первый отчёт.

— Ну-ну?

— Полковник Жилин, командир его гвардии, в восторге. Говорит, теперь эти три сотни гвардейцев равны по мощи двум тысячам таких же, но вооружённых винтовками нашей армии.

Император раздражённо крякнул, скривился, прошёлся взад-вперёд по кабинету, наконец сказал:

— Говорят, поносит нашу армию?..

— Хочет сделать её сильнее, — уточнил Апраксин. — Он говорит, что если Англия и Франция высадят десант в Крыму, то захватят Севастополь и отрежут нас от тёплых морей. И нам придётся такое унижение принять и подписаться.

Император стукнул кулаком по столу.

— Они не пойдут на такое! Это большая война, им не поздоровится.

Апраксин смолчал, вспышка императора вызвана страхом, что Англия и Франция всё-таки пойдут на военное столкновение с Россией. Экономика России, честно говоря, безнадёжно отстала, сейчас это начинает понимать даже император, хоть и отчаянно не хочет в такое верить. В России проглядели бурное развитие промышленности в других странах. Этот нагловатый кадет прав, Россия в самом деле может проиграть войну, если Англия и Франция рискнут высадиться в Крыму. Только и надежды, что не высадятся, это риск большой затяжной войны, им такое тоже не нужно.

Император прошёлся по кабинету, злой и напряжённый, вид такой, словно сейчас разбросает мебель, никто же не видит, можно спустить пар.

— Ладно, — прорычал он зло. — Установить за ним негласное наблюдение!.. При любом подозрении, если близок к социалистам или, боже сохрани!.. к анархистам, немедленно принять меры!

Апраксин поклонился, принимая приказ, но уточнил:

— Какие, ваше величество?

Император чуть поперхнулся, сказал зло:

— Проверить насчёт преступных связей! Хорошо бы доказательства, чтобы суд вынес верное решение! А все его наработки конфисковать в казну.

Апраксин поклонился.

— Будет сделано, ваше величество.

Он вылез из кресла, удалился неслышными шагами, император обвел кабинет раздражённым взглядом. Мне показалось, что вот сейчас, оставшись в одиночестве, он достанет из шкафчика бутылку с коньяком, нальёт в гранёный стакан и сразу же осушит до дна, а потом нальёт снова, вон какой здоровенный, для него и бутылка, что слону дробина, но нет, же не пьет, не курит и от работников своего кабинета требует такого же поведения.

Эх, ваше величество, быть хорошим и честным человеком — это хорошо, но так мало для правителя!