В завоеваниях рожденные

Глава 25

Бесшумно, подобно тени, Секхавей шел по плохо освещенному коридору. Его окружали каменные стены; каменной была и лестница, по которой он сюда спустился. Камень — холодный, серый, грубый, влажный от подземной сырости. Там и здесь обосновалась плесень, разъедавшая известку плохо отесанных плит. Запах разрушения пропитал угрюмые переходы. Сюда не раз заглядывало страдание, и приход его можно было ожидать вновь.

Он никогда не позволял себе расслабиться, но сегодня напряжение в нем было подобно натянутой струне. Казалось, гнев Секхавея заставляет вибрировать эти древние стены. И ничто не сможет унять его ярость.

Он проиграл. Нет, он не проиграл. Это было важно: он не мог проиграть. Другие — с жалостливыми думами, доверяющие женщинам, недооценивающие своих врагов или друзей — те могли проиграть, увидеть, как неумолимо рушатся их планы. Но не он. На какое-то мгновение жизнь повернулась к нему темной стороной, только на одно мгновение. Он попытался подавить свой гнев, пообещав самому себе: «Завтра, завтра я смогу отомстить».

Но завтра уже не будет, Секхавей знал это. Он жаждал власти над Бракси с того самого дня, когда впервые ступил на эту планету, — циничный юноша, в душе которого еще не зажили шрамы унижения, они не сразу признали его своим. А потом вся его жизнь была посвящена одной цели и мечтам о том, что она осуществится. Секхавей стал союзником Уайрила, потому что тот пользовался авторитетом среди Кеймири. И неуспокоенность молодости шла рука об руку с неисчерпаемой мудростью зрелого мужчины. Именно Уайрил обучил его политическим играм, интригам, Уайрил помог ему обрести себя. Они использовали друг друга, и это было частью ненаписанного соглашения. Они объединились с Виниром — в тот момент это был выгодный политический союз: три человека, действующие заодно в правительстве, представляли значительную силу, — поскольку мало кто тогда поддерживал друг друга. А потом — Затар! Его губы скривились, когда на ум ему пришло это имя, казалось, он хочет выплюнуть ненавистное слово. Затар создал ситуацию, в которой провозглашение монарха стало необходимостью, и сам стал этим монархом. В то время, как Секхавей из-за неприятной случайности был лишен возможности что-либо предпринять. Затар! Секхавей когда-то мечтал использовать горячего юношу, создать замешательство в Кеймирате. Он тогда еще не знал, что ему придется столкнуться с ним на дороге к власти, но был уверен в том, что сумеет победить. Он мечтал об этой победе…

А потом была Венари.

И Эпидемия.

И бессилие.

Резко он ударил по панели на стальной двери, которая поднялась вверх, чтобы пропустить его. Он нажал кнопку уже изнутри, и та опустилась. Секхавей очутился в крошечном каменном подвале, пропитанном сыростью и запахом смерти и страха.

«Затар, я уничтожу тебя!».

Он медленно огляделся, испытывая странное облегчение. Этот подвал был самый маленьким в его Доме, своего рода подражание темным катакомбам Иллиана. Сырое, мрачное помещение, цель которого — заставить попавшую сюда жертву испытать кошмар клаустрофобии — замкнутого пространства: низкий потолок состоял из плохо подогнанных камней, готовых, казалось, в любую минуту раздавить человеческую плоть; стены, суживающиеся у потолка, сжимали и без того малое пространство. Попав сюда, жертва ощущала всю тяжесть горной породы, готовой обрушиться на нее.

Секхавей сломил здесь многих. Нет, он ничего не делал — сам подвал обладал страшной мощью, призванной подавить тех, кто привык к светлым небесам и безграничным просторам Пустоши. Сейчас здесь был только один узник — женщина, которую била лихорадка. Прикованная к стене, она дрожала от страха. Секхавей рукой в перчатке коснулся ее лица. На ней не было одежды — только капли жаркого пота поблескивали в тусклом свете. Ее золотистая кожа казалась серой, ее прекрасные белые волосы, рассыпанные по плечам, были грязны. Дипломаты Ации имеют привычку посыпать волосы золотым порошком — ей же досталась серая сырая сажа. Помощник Командира, капитан истребителя, просто разведчик… Он точно не помнил ее звания, но это и не имело значения. Ее доставили на Бракси, и он сломал ее, выдавив нужную информацию о военных силах ациа в этом районе из ее бьющегося от боли тела — так выдавливают сок из фруктов. И уже опустошенное от боли тело было отдано ему…

Она посмотрела на него. Или сквозь него? Глазами, которые давно утратили свой блеск, и ее дыхание замерло от страха. Одно приближение Секхавея было солью для ее ран, он знал это. Он подошел еще ближе, прижав ее к стене своим телом, и улыбнулся, когда глухой стон вырвался прямо из сердца жертвы. Она ненавидела замкнутое пространство, он быстро обнаружил в ней эту скрытую клаустрофобию. Он с удовольствием использовал эту слабость — на Ации, видимо, ей удавалось избегать ситуаций, где она была бы спрессована между стенами. И жизнь, быт, если и порождали неприятные ощущения, то не больше, чем легкую боль и желание удалиться. Но она тогда не знала, что ей предстоит встреча с Секхавеем.

Заглянув в ее глаза, он увидел итог своей работы: она была на грани безумия, она жаждала его, но ужас не отпускал ее в бессознательный мир. Можно заставить ее страдать еще долго. Секхавей подумал о том, каких еще вершин может достичь ее страх, если он приложит усилия? Эта мысль будоражила его, заставляла сердце биться быстрее. Когда-то плоть женщин могла бы доставить ему удовольствие, ему нравились их крик, их мольба, их смерть… Но сейчас он любил только их боль, только этого требовала его душа. Пальцем он надавил на глаз женщины — та инстинктивно отстранилась. Забавно, что тело еще хочет защищать себя, когда душа уже отказалась от надежды. Он вырвет ее глаза — стоит сравнить, как она прореагирует на черноту, присущую слепоте, в отличие от сумрака этого подвала. Будет ли что-то новое? Будет ли слепота для нее более мучительна? Или же наоборот: вечная темнота, в которую уже никогда не проникнет свет, уменьшит ее страх? Жажда ответа заставила его кровь быстрее побежать по жилам.

Внезапно она закричала, широко открыв глаза от ужаса.

Нет, он еще успеет. А вот Затар… он проклинал это имя, его Дом, а больше всего собственную глупость. Он отомстит. Нарушит ли Секхавей закон или нет — неважно, но триумф впереди. Затар погибнет от своих же собственных слабостей. Секхавей не зря столько лет причинял боль, не только ради удовольствия. Он знал, как ранить Затара, если не удастся лишить его власти. Он сможет заставить душу Притьера истекать кровью до тех пор, пока браксианский трон не опустеет, до тех пор, пока тот не испытает стыд и страх импотента, которые был вынужден испытать Секхавей.

Он уже все спланировал. Скоро. Все будет скоро. Ниен будет первой жертвой. Он нанесет этот кровавый удар, даже не скрываясь. В ней нет крови браксана, и закон не защищает ее от Смерти по приказу браксана — смерти по прихоти. Затар много лет считал, что она в безопасности. Притьера познает скорбь, утратив женщину, при которой он снимал перчатки…

Женщина вновь закричала, ее лицо побледнело, тело корчилось у стены, безуспешно пытаясь вырваться из оков. Это интересно. Секхавей взял ее за подбородок и заставил посмотреть себе в глаза. Кровь струйкой текла из кричащего рта, заливая перчатку мучителя. Какое-то повреждение внутренних органов или порез губы? И все — благодаря его присутствию? Что дальше? С любопытством он смотрел на нее, но… —

…отшатнулся как можно дальше, когда понял причину ее боли.

«Нет!» — прошипел он. Черная пена уже залила ее губы, потекла по подбородку, вслед за струйкой крови, которая уже проложила свой след. Яд уже разъедал ее внутренности, и черные пятна начали появляться здесь и там на серой коже. Черная Смерть.

Первоначальный шок прошел, разум вернулся к Секхавею. Пока он в безопасности, ее тело приковано. Но когда ее руки и ноги начнет разъедать Черная Смерть, она может дотронуться до него. Он быстро повернулся и положил ладонь на дверную панель.

Ничего.

Еще раз.

Дверь не шелохнулась.

Пот выступил на лбу, руки задрожали. Вновь и вновь он старался открыть дверь. Нет, что-то случилось с устройством. В конце концов он нагнулся и попытался поднять дверь с помощью физической силы — но не было ни ручки, ничего, за что уцепиться.

Он испугался.

Ее крики стихали. В другой раз они доставили бы ему удовольствие, но сейчас кровь стыла в жилах, руки были холодны как лед, сердце лежало в груди тяжелым камнем. Он отодвинулся от нее так далеко, как только мог, и закрылся плащом. Сможет ли он оградить хозяина от ужасных мук? Звать на помощь — бессмысленно. Кто услышит его голос? Да и помогут ли они, если услышат? КТО-ТО запечатал дверь, это не случайность. Кто-то имеющий доступ в Дом, разбирающийся в компьютерном оборудовании.

— Позови Сильне! — пронеслось у него в голове.

Комок разъеденной плоти пролетел рядом с его лицом, и размазался по стене, только случайно не задев.

Было унизительно звать на помощь женщину, но Сильне — единственная в Доме, кто не позволит ему умереть. Без него у нее не будет Дома, даже жилья — женщина, которая не смогла помочь своему Хозяину — никогда не найдет защиты. Она не осмелится… поэтому он мог доверять ей.

— Сильне!

Черная полоса появилась на ноге женщины, тело билось от ужасной боли, и черные комья плоти отваливались и становились сгустками грязи. Один упал на его плащ, но он быстро стряхнул смертоносный ком.

— Позови ее, дай ей знать! — кричал он в отчаянии. Плащ становился все чернее. С ужасом Секхавей видел, как материя корчится, словно живое существо. Неужели и его ждет такой же конец?

— Компьютер! Позови…

И вот кусок разъеденной плоти упал на его руку, и яд быстро впитался в шерсть перчатки. Если бы на нем было что-нибудь другое, может быть, он бы успел соскрести это черное пятно Цхаором, но его одежда была из животных волокон и тоже представляла пищу для Черной Смерти, как и человеческая плоть, к которой та устремилась. Он застонал, когда почувствовал резкую боль в руке, пытаясь собрать все силы, чтобы позвать на помощь. Но только бессловесный крик издало его горло…

Он даже не мог коснуться зараженной руки, кожа которой уже начала пузыриться — тогда яд начнет распространяться еще быстрее. Где спасение? Он заставил себя не двигаться, хотя боль подбиралась к плечу, а черные хлопья уже падали с пальцев.

«Но должен же быть путь к спасению!» — пульсировала в нем мысль. Ациа бывали заражены, но не всегда умирали. Как им это удавалось?

Когда новый всплеск боли пронзил левое плечо, он вспомнил.

Секхавей сжал зубы… Теперь есть надежда. И странное удовлетворение, которого он раньше никогда не испытывал: он сумеет победить саму смерть, смерть, которую он сам приносил многим.

«Я и боль — старые товарищи».

Правой рукой он достал Цхаор, не без труда вытащив из ножен. Он вздохнул с облегчением, хотя слезы боли катились по щекам, пока он высвобождал острие. Ампутация — вот в чем секрет. Отделить зараженный участок до того, как распространится яд. Нужно действовать быстро. До того, как яд перекинется на тело, до того, как агония поразит сознание.

Меч, который мог бы разрубить металл, должен пройти сквозь его плоть, как сквозь масло, но… лезвие с силой ткнулось в плечо и отскочило — отскочило! Меч выпал из правой ладони, звякнув о каменный пол.

Секунду он в ужасе смотрел на него, а затем дико закричал — яд перекинулся на плечо и дальше… Бессмысленные звуки, агония, невыносимая боль. Черная Смерть коснулась щеки и обосновалась здесь, подбираясь к горлу. Но, словно опытный садист, яд оставил ему возможность дышать. Секхавей упал, его внутренности разъедало. Казалось, яд превратился в мучителя, который знал, как доставить больше мук. По жесткой иронии судьбы яд сейчас выполнял роль Секхавея, который был уже жертвой.

Но яд не достиг сердца — опять злая насмешка? Удары были неровны и мучительны… Кипение почерневшей плоти пошло на убыль, пена стала сереть. Нервные волокна вздрагивали от боли, но сердце все еще билось, словно борясь за жизнь, которая была хуже смерти. Но битва уже была проиграна. Кровь, вытекающая из вен, уже невозвратима. Разум, лишенный кислорода, корчился от муки, но и он сдался, погрузившись во тьму.

Старейшина Лорд Кеймири Секхавей, сын Лурата и Мнизы, был мертв.

Сильне ждала в библиотеке, с помощью Центрального Компьютера в Доме Секхавея изучая структуру финансового обеспечения. Уже слетались стервятники — Хозяйки из Домов браксана, старающиеся урвать от богатств Секхавея. Используя сеть Домашних Компьютеров, Сильне вводила программы, продавая и покупая акции с учетом своих интересов как бывшей Хозяйки и без этого учета. В течение веков все поступали именно так после смерти Хозяина.

И пусть Дом Маракса пытался добраться до Ауаратских шахт, остающихся без хозяина, она запутает след. И другие Дома пойдут ложной дорогой. Она сумеет направить их жадность по пути, ведущему в никуда. Она будет спасать в меру своих сил и умений планеты, оставшиеся без владельца.

Для нее это только забава — ничего больше. Она не любила ждать. Дом Секхавея перейдет к кому-нибудь из рода Сутракаррен, она будет выброшена отсюда. Ни одна Хозяйка, которая не смогла прийти на помощь своему Хозяину, не должна оставаться в обществе браксана. Хорошо: она уйдет. Но они будут помнить ее. Помнить, что богатство Секхавея берегла и приумножала она. Помнить, что та сила, которой обладал Секхавей (поэтому с ним искали союза) — итог не только его, но и ее стараний. И что его умение делать свое дело, его авторитет имели свою основу — основу, которую она породила своими руками и преданно охраняла много лет.

Она вывела на дисплей контракты, касающиеся поместья Тисаракене, и перепрограммировала соглашение так, что передача земель новому владельцу потребовала бы весьма кропотливого анализа. Она осмотрела свою работу: неплохо. Виноградники еще долго не достанутся Кеймири Лазиру, который уже тянет к ним свои жадные руки. Она вздрогнула, когда дверь распахнулась.

— Лорд Турак!

Сильне быстро выключила экран. Сын Секхавея вошел, дверь закрылась за ним. Библиотека, как они оба знали, была оборудована звуконепроницаемой системой.

— Они закончили? — спросила она.

— Мы закончили, — он подчеркнул «мы» и сделал паузу, анализируя ее замешательство. Как во многом он похож на отца! — Говорят, что случайность унесла жизнь Хозяина Дома.

— Случайность, — вздохнула она.

— Останки были изучены. Все доказательства сводятся к следующему: Секхавей хотел стать свидетелем Черной Смерти и отравил женщину, строго отмерив дозу и рассчитав время. Под защитой личного силового поля он вошел в подвал, чтобы понаблюдать за ее мучительной кончиной. К несчастью для него, поле было повреждено, поэтому не смогло защитить Секхавея. Яд перекинулся на него, разъел ряд органов и артерий и только потом прекратил свое действие. Так говорят эксперты, и кто я такой, чтобы с ними спорить? Он умер от сильной потери крови.

— Он умирал медленно, — прошептала она.

— Как это похоже на женщину Секхавея — отметить именно это! Медленно. Да. Если бы яд не прекратил свое действие, он умер бы даже раньше. Я думаю, он страдал. Тебе это приятно?

В ее ответе прозвучала насмешка:

— Я полагаю, ты путаешь меня с бывшим Хозяином, Лорд Турак!

— Как легко ты называешь его — «бывший»! Но как ты будешь жить без него? Ты ненавидела его, Сильне? Настолько сильно, что была готова убить? Ни грамма беспокойства. Теперь, конечно, следствие оправдало тебя. Было ли трудно подавлять свою гордость все эти годы, чтобы теперь получить власть, которую ты желала? Или же ты была с ним заодно? Никто не сможет угадать.

— Я не понимаю, почему это должно интересовать тебя.

Он пересек комнату и встал так, чтобы увидеть экран. Его шепот раздался рядом с нею:

— Они даже проверили: яд может проесть что угодно, даже ножны из прочной искусственной кожи. Вообрази! Я думаю, что любой, отправляясь на подобное созерцание, проверил бы свое силовое поле.

— Возможно, его занимали другие мысли.

— Возможно, — он положил руки ей на плечи — сильные и жадные руки. — Ножны его Цхаора были из великолепной гравированной меди. Я всегда, думал, что отец предпочитает кожу и шелковые вставки, может быть, я ошибался. Конечно, кожа могла бы быть повреждена при контакте с ядом. — Он заставил ее посмотреть ему в лицо. — Это был не тот меч, который он носил обычно?

Она отстранилась от него, отошла на несколько шагов и холодно посмотрела на Турака:

— Да, в тебе истинная кровь Секхавея.

— Его кровь, его воспитание и… твое, — он медлил, шел к ней. — Нежная, НЕВИННАЯ бывшая Хозяйка, — она вздрогнула от его Тона. — Мне нужен меч, который ты взяла, — потребовал Турак.

— Зачем? Ты донесешь на меня Кеймири? Нет, спасибо, Турак.

Он быстро подскочил к ней и схватил за плечи, она забилась в его руках.

— Меч, Сильне! У меня есть право!

Она посмотрела ему в глаза:

— Это — единственная улика, указывающая на то, что случилось на самом деле. Неужели ты думаешь, я храню ее?

— Я знаю тебя. Да, хранишь.

— Среди браксана нет тех, кто откажется от трофея — это ты имеешь в виду? Я не лучше, чем другие?

Он вновь сжал ее плечи.

— Я дал тебе яд. Отдай мне меч!

Она вырвалась, затем рассмеялась насмешливо:

— Как хочешь, Лорд. Следуй за мной!

Молча он шел за ней в комнату, которая походила на множество других, за исключением небольшого сейфа, впаянного в стену и совершенно незаметного. Коснувшись нужной части стены, она открыла дверцу.

— Секхавей никогда не был здесь — таков был наш уговор.

Она вытащила Цхаор — его богато украшенные кожаные ножны были частично разъедены, и черная сажа хлопьями спадала на пол.

Сильне протянула меч, Турак обнажил лезвие.

— Совершенно тупой, — он коснулся пальцем смертоносного острия, отдернул его без царапины. Его глаза заблестели. — Силовое поле? Ты…

— Я ни о чем не забыла, Лорд Турак. Я не думаю, что против меня больше улик, чем против тебя. Повреждение силового поля кажется разумным объяснением, все доказательства укажут на это. Я была очень, очень осторожна.

— Как всегда.

— Спасибо, — затем она осмелилась спросить: — А поместье? Ты разделил его?

— Часть. Основной Дом станет моим, — он вложил Цхаор в ножны, укрепил на боку, — и его жители.

— А я?

— Выбор за мной?

Он смотрел на нее, радуясь ее смятению.

— Что я должен, сделать с женщиной, которая предала своего Хозяина?

— Я была преданна! — вздохнула она. — Я всегда была преданна ему до того, как он стал запугивать мой народ. Когда я выяснила, что он замысливает недоброе против Притьеры, что я должна была делать?

— То, что сделала… Я не сомневаюсь. Но женщина, которая позволила своему Хозяину умереть… — он сделал паузу, подошел к ней и коснулся щеки. — Ты выполнила мою самую заветную мечту. Что я могу сделать еще, кроме того, как наградить тебя? Оставайся если хочешь, и помогай управлять поместьем! Ты будешь подчиняться только моей Хозяйке и никому больше! Власти у тебя будет меньше, но окружение, я думаю, более приятным. — Он поцеловал ее, желая сохранить в своем Доме. — Согласись!

Она прошептала:

— Да.

Он обнял ее, поднял на руки. Он хотел ее. И иного быть не могло. Его жажда отцеубийства была удовлетворена — с ее помощью. И, обладая ею, он чувствовал, что его радость неизмерима. И она, вдохновленная долгожданным убийством, жадная до человеческих наслаждений, в которой ей отказывали долгие годы, отвечала ему со всей страстью, на которую только была способна. Властные женщины всегда будоражили его, насилие было частью наслаждения. Почему отец не смог понять ее? Как он мог оказаться столь… бесчеловечен?

— Меч, — прошептал он.

— Что ты хочешь сказать?

— Кончик был тоже затуплен — почему?

Она улыбнулась, он увидел огонь в ее глазах:

— Я опасалась, что он может убить себя.

— До того, как придет Смерть?

— Ты разве не понял?

— Нет, — он рассмеялся. — Но был должен.

— У нас много общего, — мягко сказала она.

— У тебя и моего отца? Или у тебя и меня?

— У нас всех, у всех браксана… — Ее слова заставили его кровь быстрее бежать по жилам. — Ты не согласен?

Его тело ответило за него.