В завоеваниях рожденные

Глава 18

Мое имя — Венари. Но это только бессмысленный набор звуков, ряд слогов, неразрывно связанных со мной. Когда их произносят, я отзываюсь, когда другие упоминают мое имя, мой образ предстает у них перед глазами. Но само по себе оно не имеет значения. Я тоже не имею значения. Я существую. Я живу. Я служу. Я — Венари.

Моя память возвращается на год назад.

Говорят, что была ужасная авария и что часть моей памяти заблокирована, чтобы освободить меня от боли. В любом случае я не помню ни того ужасного дня, ни того, что было до него. Моя жизнь на сегодняшний день — всего лишь пятнадцать месяцев, но кто определит возраст моей души? Я говорю на семи языках, но не помню, где и когда меня им обучали. Я не знаю, кто научил меня всему. Каждый день ко мне приходят смутные воспоминания, яркость которых, возможно, утрачена навсегда.

Мне снятся сны.

Чаще всего я вижу себя в маленьком корабле, стремительно пересекающем Пустошь. Мне видится нож, разрезающий темноту, и мой корабль врывается внутрь зияющей раны. Вокруг меня оборудование, от которого зависит моя жизнь. Я вижу, как танцуют руки в золотых перчатках по клавишам. Я чувствую тяжесть, давящую на меня, а также радость, заливающую все существо, приближающийся пик триумфа. Я громко смеюсь. Я вижу золотое лицо — под цвет моим рукам, плавающее в Пустоши. Я пытаюсь поймать его.

И просыпаюсь с криком.

Я учусь не кричать. Когда крик подступает ко мне, но я еще сплю, хотя сон готов ускользнуть, я пытаюсь приглушить эти крики ужасом и мыслью о том, что этот сон может стать известен всем. Этого обычно достаточно. Мысль — сильная вещь.

Образ: зеркало кривое, в нем отражение женщины с отметкой чужеродного происхождения. Искривленные пальцы, которые лучше назвать когтями, широкое лицо, растянутое по горизонтали — своего рода насмешка над точеными чертами браксана, которые меня окружают. Я высокого роста, очень. Узкие грудь и бедра, кожа темна. Я могу скользить, превращаясь из одной тени в другую. Когда случайный порез обнажает мою внутреннюю плоть, то она бело-розовая, как и у остальных, и кажется, что моя кожа — только грим, который легко снять.

К сожалению, я часто это вижу. И понимаю (следующая ступень познания себя): я — раба в доме Секхавея. Некоторые примитивные народы считают, что существуют варианты жизней после смерти, моя Хозяйка рассказывала о чем-то подобном. Эта вера основана на том, что какой-либо бог (или богиня) берет себе за труд следить за жизнью людей и обеспечивать вечность бессмертной душе. Мне все это кажется весьма скучным — все эти домыслы о волнующемся существе. Для разнообразия божество предлагает ряд контрактных видов посмертного существования. Один из них, хотя его и называют по-разному у всех народов, — это извечное страдание. Что это за страдание, никто толком не знает. Но они твердо знают, что там есть Хозяин, чье основное удовольствие состоит в изобретении новых разновидностей человеческой боли в честь бога-создателя. Я встречалась с этим человеком. Точнее, я служу ему.

Говорят, что характер Секхавея сформировался в детстве, когда его воспитывали женщины, и он страдал он высокомерия родителей. Я этому не верю. Разум легко поддается воображению, но трудно себе представить — даже при самом странном усилии, какого рода личностью стал Секав, сын Лурата и Монизы.

Конечно, у меня много предрассудков. Я — женщина. Я не знаю, что о нем думают мужчины. И никогда не узнаю. Я часто думаю: неужели браксана действительно оправдывают его, они, которые говорят о праве на удовольствие и своих женщин, как никакой другой народ. Секхавей не таков. Он это знает; как знак этого отличия он носит свое имя, которое ему дали инородцы. Но браксана используют его и, возможно, считают его самого представителем иной расы. Для меня это так. Но служу я ему.

С недавнего времени меня стал беспокоить вопрос, кто же я. Формула моей жизни проста и суха, и кажется, что все на местах. Но все же один элемент отсутствует. Я никогда не считала свою жизнь загадкой, но все больше и больше меня занимают эти утраченные годы. Кем бы я была, если бы помнила свое прошлое? Вряд ли эти воспоминания принесут радость. И стоит мне заикнуться, что часть моей жизни утрачена, как Хозяин или Хозяйка прикажут меня жестоко наказать. Но я не собираюсь ничего рассказывать, чтобы потом не подвергнуться пыткам, которые может выдумать изощренный ум Секхавея. И провести остальные дни под влиянием полуусыпляющих лекарств. Я не собираюсь говорить кому-либо, что мое прошлое не восстановлено. Но чем лучше я осознаю, что восстановить его невозможно, тем больше я ощущаю желание его узнать. Может быть, мои воспоминания ищут путь, чтобы ускользнуть из-под контроля, но им никак не пробиться на поверхность реальности.

Поэтому я пытаюсь не кричать, когда просыпаюсь.

Невзирая на все, наверное, я доживу свои дни, так и не узнав тайны своего прошлого. Но появился Он… Ах, меня охватывает дрожь, когда я думаю о нем! И мир изменился в мгновение ока.

Он прибыл с Войны на какое-то время. Кто скажет — почему? Очень часто заключается временный мир — этих перемирий не меньше, чем звезд в небесах. Возможно, забота о Доме привела его на родную планету, или же ремонт его корабля заставил его оставить Границу на какое-то время. Кто скажет?

В этот день я выполняла ряд поручений в районе центральных улиц и несколько припозднилась. Я так торопилась прийти домой в назначенное время, что не следила за дорогой. И когда я натолкнулась на него, то от резкого толчка растянулась на дороге. Первым чувством был страх. Почти все жители района Зейна — высокородные. Каким будет наказание для того, кто встал на пути браксана? Но когда я подняла глаза, увидела ЕГО, страх дал место изумлению.

Мало было сказать, что он прекрасен, красота — обычная черта браксана, к этому привыкли. Они подобны богам. Я привыкла к резким, непреклонным чертам своего Хозяина. Если бы рабыня попалась ему на пути, то гнев Секхавея исказил бы черты лица, превратил бы в ужасную яростную маску. Но незнакомец никак не выразил своего гнева, не искал мести. Ему все казалось забавным.

— Встань, женщина!

Я заставила себя подчиниться, чувствуя, как жар заливает мои щеки. Благодарю богов за мою темную кожу, на которой была незаметна краска стыда и смущения! Его присутствие волновало меня, но это не было неприятным. Он оглядел меня, коснулся рукой в перчатке моего подбородка и поднял мою голову — я посмотрела ему в глаза. Его красиво очерченные ноздри вбирали в себя воздух, я знала, что браксана обладают поразительным обонянием, способным различать тысячи запахов.

Он улыбнулся, чем-то я приглянулась ему.

— Чья ты?

Голос из моей памяти, он взбудоражил меня, я с трудом выдавливала слова:

— С… сек… хавея, — Лорд, я посмотрела на его медальон и добавила: — Кеймири.

— А твое имя?

Голос был глубоким, мелодичным и… знакомым. Остров воспоминаний в океане утраченной памяти. Пораженная, я выдохнула ответ:

— Венари, Кеймири.

Он посмотрел на меня, я задрожала. От шока? От страха? Да, и от тысячи других чувств, которым не было места в моей жизни.

— Простите меня… — начала я.

— Он развлекается с тобой?

Мое лицо покраснело:

— Нет, Кеймири.

— Да, это можно предвидеть, бедный Секхавей. А жаль, — его пальцы ласково коснулись моей щеки, шеи, груди, зажигая желанием. — Я возьму тебя на ночь, если он согласится. Ты будешь довольна?

Я почувствовала, как дрожат мои ноги, и боялась, что упаду.

— Я… как вы желаете, Кеймири.

— Скажи ему. Я зайду позже, чтобы обратиться с формальной просьбой. Попробовать то, что у него не хватает духу пожелать.

Мне казалось: еще немного, и ноги перестанут держать меня.

— Ваше имя, Кеймири? Кто, скажу я…

— Затар.

Имя казалось знакомым — кусок мозаики утраченного прошлого. Я кивнула, поклонилась, моя единственная надежда заключалась в том, чтобы ноги дали мне возможность добраться до дома.

Он хотел меня! Я вся дрожала, пока бежала. И внутри меня разрасталась уверенность: я знала его раньше.

Меня наказали, когда я вернулась. Хозяйка проследила за этим лично. Секхавей требует от женщин в своем Доме безупречности — забавно, если учесть, что этот человек считает женщину по природе ущербной. В этот день он предпочитал примитивные физические наказания: меня избили кнутом — более современные наказания не оставляют столь долгой боли — и позволили потом лечь на убогую кровать, где моя окровавленная плоть продолжала терзать меня болью. Я ничего не сказала о Затаре, я не хотела смешивать эту радость — или обещание радости — с мукой. Я опасалась, что его имя, как и другие кусочки мозаики утраченного, возвратятся ко мне и обретут меня на новые истязания.

Но я мечтала о нем! Как я ждала! Его прекрасное лицо приближалось, и, свободная от боли в мире моей мечты, я была рядом. Тайна мужчины будет открыта мне, и эта тайна была для меня сейчас важнее, чем мои забытые годы. Мои руки тянулись к нему, когда я очнулась, по-видимому, не случайно.

Вдали раздавались голоса, доносящиеся из приемного зала. Громкие голоса, раздраженные. Я сползла с кушетки. Осторожно попыталась выйти. Потом пошла по коридору. Чем ближе я подходила, тем отчетливее становились голоса.

Это был он — именно его голос разбудил меня. И вновь поразили знакомые ноты. Я затаила дыхание.

— …и покончим с этой чепухой, — сказал он.

— Эта «чепуха», как вы говорите, — мое дело. В соответствии с нашим договором…

— Неформальным.

— Но ко многому обязывающим! Она — моя рабыня, Затар. За тот миллион, что я заплатил, она должна остаться у меня. Я не хочу, чтобы она спала с кем-нибудь.

— Но это же бесчувственно…

— Я не обязан отчитываться. Мы заключили сделку. Мне это обошлось в немалую сумму. Эта женщина — моя собственность. Такова моя воля, МОЕ удовольствие, и я имею на это право. Я выслушал вашу просьбу. Я выслушал ваши аргументы. Мой ответ — нет.

Мое сердце обливалось кровью. Миллион? Он заплатил миллион синаев за меня или потратил их… на что?

Гнев их улегся, разговор стал тише. Я осталась стоять там же, пока не раздались шаги и дверь не закрылась за ним.

Одна, я опять одна. Как и всегда.

(Я не хочу, чтобы она спала с кем-нибудь!).

Он хотел меня.

Я прислонилась к стене, больше не замечая боли. Моя истерзанная спина перестала мучить меня. Я чувствовала себя опустошенной, слезы струились по лицу. Ночи напролет я лежала без снов, терзаясь сомнениями, задавая себе вопросы… Ни один мужчина не хотел меня. Ни один мужчина никогда не хотел меня. Внезапно мне стало ясно, что это — не естественный ход вещей, а итог бесконечных сделок. Зачем, Кеймири Секхавей, зачем?

Я заставила себя вернуться в комнату, чтобы укрыться там, где было мое единственное убежище. Я выдавила из себя только одно слово, если бы потребовалось два, то у меня бы не хватило сил:

— Зеркало.

На участке стены засверкала отражающая поверхность. Я встала перед ней. Дрожащими руками я расстегнула платье, и оно упало, обнажив мое тело. Сколько раз я всматривалась в себя, думая о том, почему же мужчины не испытывают ко мне желания? Я даже никогда не получала анонимных записок. Теперь я смотрела на себя с иной точки зрения.

Разве это тело отвратительно? Нет. Во мне нет ничего безобразного. Конечно, простым людям невозможно сравниться с браксана. Но я была хорошо сложена, не божественно, но вполне хорошо, чтобы привлекать мужчин. За пятнадцать месяцев моей осознанной жизни ни один мужчина не захотел меня, не потребовал меня или, как это бывает среди рабов, не овладел мною против моей воли.

Теперь я понимала, что это не случайность. Я подозревала это. Целомудрие — нечто чужеродное в браксианском обществе, но трудно вообразить себе даже, зачем оно охраняется с такой тщательностью? Неужели он заплатил каждому мужчине на этой планете, чтобы тот оставил меня в покое? Именно поэтому мне никогда не разрешалось покидать Цейне? Неужели все кусочки мозаики готовы сложиться в единое целое? На планете — ограниченное количество мужчин, все они служат в Домах браксана или же сами являются Хозяевами. Здесь можно использовать подкуп, это ясно. Но для чего ему это?

Мой плач тихо перешел в сон…

Золотые руки пляшут по клавишам — надписи на незнакомом языке. Слава Пустоши, которую никто не оспорит. Запланированное совершенство действий становится реальностью.

Рука на моем плече.

Я резко оборачиваюсь: кто может быть здесь, кто может делить со мной мой сон, мою смерть и мое одиночество?

Затар.

Не совсем так. Не так. Он не принадлежит весь моему сну. Я укрываю мое тело — оно может причинить ему вред. Он пытается обнять меня; я — между двух огней: между моим долгом, следовать которому я поклялась, и той страстью, которая зажглась в тайных уголках души и тела. На контрольной памяти — искры. Я кричу: «Нет. Еще нет!».

Еще не время! Конец будет позже. Я пытаюсь вырваться, затушить нарастающее пламя, но он крепко держит меня, его грубую ласку невозможно отвергнуть. Огонь все сильней вокруг нас и во мне. Я кричу, но причина мне не известна…

Я проснулась. Рядом со мной фигура женщины в ночной рубашке и ночных перчатках. Я прихожу в себя и узнаю Силне, Хозяйку Секхавея. Сердце еще тяжело бьется, лицо пылает после пробуждения. Я пытаюсь собраться с мыслями.

— Я слышала, как ты кричала, — сказала она. — Это сон?

Я кивнула, потом отрицательно покачала головой.

— Сон? Нет.

Я вздрогнула — я не привыкла лгать. День тому назад я бы не осмелилась солгать ей.

— Расскажи мне.

Я смутилась.

— Я думала о Затаре, — прошептала я.

— Ах, — она встала, — они враги, ты знаешь. Все может измениться…

Она посмотрела на меня, без сомнения, прочитав тоску и желание, написанные на моем лице.

— Тебе дать успокоительное?

— Нет, — мягко ответила я, — все в порядке.

— Секхавей не любит, когда его будят.

Я вздрогнула. Однажды это случилось. Его гнев был неизмерим…

— Я знаю, Хозяйка. Я постараюсь.

Она всматривалась в меня, пытаясь понять, как я смогу выполнить обещание. Я солгала, но она, кивнув, покинула меня.

И вновь воцарились тоска и темнота.

Утром меня вызвали к Хозяину.

С дрожью пробиралась я к библиотеке, где мне приказали встретиться с ним.

— Венари, — шепнула я, и компьютер, приняв мое имя, распахнул дверь.

Я вошла, потупив глаза, и опустилась на колени. Он молча смотрел на меня, затем встал со своего места и подошел ко мне.

— Кеймири Затар просил тебя.

Я посмотрела на него с надеждой. Первый раз в жизни я утаила от Хозяина правду: мне известно содержание их беседы.

Он улыбнулся, на лице отразилась радость собственного жестокосердия:

— Я ответил: нет.

Он позвал меня именно для этого: сделать более острым мое отчаяние. И ночная тоска вновь нахлынула на меня. Страх, унижение, неопределенность вновь забились в моей душе. Выражение лица, выдавшее эту муку, доставило ему неизгладимое удовольствие. Секхавей помолчал, зная, что я не могу и не буду противоречить. Потом он повернулся ко мне:

— Возвращайся к своим обязанностям.

Я ушла.

Мне теперь часто снился новый сон, но я научилась не кричать от тоски, как когда-то научилась не кричать от страха. В этом Доме и страх, и тоска могли принести еще больше боли. И смерть. Я не хотела умирать. Силне иногда спрашивала меня о моих снах, но ей было достаточно знать, что мне больше не снится золотое яйцо; бессмысленность этого видения была для меня болезненна.

Так и текла моя жизнь. И дни шли за днями.

Силне имела обыкновение время от времени менять наши обязанности, поэтому мы работали в различных частях Дома. Я думаю, что она это делала отчасти из-за Секхавея, который толком не знал, где нас искать, когда его охватывал гнев. К тому времени, когда она нас находила, его ярость успевала несколько поостыть. Если бы он мог обходиться без ее услуг, он бы выгнал ее, но традиции браксана не предоставляли ему такой возможности. Их стремления составляли своего рода баланс: она, решительно старающаяся поддержать порядок и традиции в Доме, и он, готовый в силу пустого каприза обрушиться на наше бытие, не думая о последствиях. Я бы лучше умерла, чем была на ее месте.

Чуть позже визита Затара я получила назначение в приемные комнаты. Там я случайно услышала отрывок разговора, который заставил гореть мое лицо.

— …ваши ацийские дела?

— Как я и планировал. Вы предвидели что-то другое? У меня нет сомнений…

Дверь с шорохом закрылась, когда они вошли в комнату для встреч, и автоматическая система звуконепроницаемости не позволила мне услышать остальное. Я хотела подождать, не появятся ли собеседники снова, но мне необходимо было вернуться к своим обязанностям. Мне пришлось самой додумывать остальное.

Ациа в доме Секхавея? Этого нельзя себе представить. Зачем? Где он будет проводить время? Чем он может быть полезен в этом личном владении? Даже склонность Секхавея казалась чем-то тривиальным на фоне того, что здесь пытаются использовать врага — неизвестно, правда, для чего. Пленный ациа может иметь много полезной информации, не так ли?

Вопрос об ациа волновал меня настолько, что очень скоро я поняла — нужно что-то делать, чтобы найти ответ. В принципе, все было очень просто. Мне нужно было только запросить домашний компьютер по поводу информации, касающейся этого вопроса. Я подождала, пока работа не забросила меня в библиотеку, постараясь попасть туда тогда, когда все другие уже разошлись.

«Дом Секхавея, — дала я команду компьютеру. — Статистика жителей по расовому признаку».

Подобную информацию могла получить даже рабыня. Очень быстро он ответил:

Население дома Секхавея

(свободные/наемные/рабы)

Категории (в порядке убывания) расового происхождения (только люди)

БРАКСАНА, ЧИСТОКРОВНЫЙ 1

БРАКСАНА, ДРУГИЕ 14

БРАКСИ 397

АЛДОУЗЦЫ 54

Р’ЛЕГАИ 3

ДАККАРЦЫ 2

В’НАШТ 61

АРАНЕЙКИ 12

другие: БЕЗ ЧЕТКИХ РАСОВЫХ ПРИЗНАКОВ / ОСОБЫЕ СЛУЧАИ 23

СМ. ХАРАКТЕРИСТИКИ

В доме Секхавея не было ни одного ациа.

Я вновь посмотрела на список. Я допустила ошибку? Нет, ациа не смешиваются с другими нациями, они не могут входить в число «без четких расовых признаков»; остаются только «особые случаи».

Я выключила экран.

Довольно долго я старалась ни о чем не думать. Если бы в моей жизни все было успешно, я бы просто отбросила эту проблему, которая меня не касается, и вернулась бы к своим делам. Но подспудные видения, вырывающиеся из подсознания, не отпускали меня. Я ПОЧТИ помнила, что уже встречала Затара, который разбудил во мне желание. Я помнила… что? Знала ли я раньше этого ациа? Играл ли он какую-либо роль в той аварии, и теперь он — там, за пределами моей памяти.

В эту ночь я долго не спала, вопросы преследовали меня, как стая гончих псов. Когда я в конце концов уснула, то меня все равно не посетило успокоение — мне снился сон…

…слезы струятся по лицу… красивейший мужчина с золотой кожей и густыми белыми волосами… и мы — рядом, но наш дом — Галактика, которая забирает его от меня одной ужасной кровавой ночью.

Я хочу умереть. Я хочу быть с ним!

Затар держит меня, улыбаясь сам себе, эти прекрасные черные глаза парализуют мои.

— Эксперимент, — шепчет он, и хотя его теплое дыхание согревает меня, но он меня презирает. — Взять женщину невысокого происхождения и посмотреть, может ли среда заставить ее присоединиться к жизни полноценной. Проанализировав, сможет ли сексуальное желание пробудиться там, где ученые запланировали его отсутствие. И мучить ее самым жестоким образом: разбудить это желание, но не дать ему вылиться — особый вид агонии, против которой у нее должен быть иммунитет. Секхавей и Ацийская наука. Бой начался. Смотрите!

Он командует, и я поворачиваюсь. Сжимая мое плечо, он толкает меня вперед.

— Зеркало! — раздается его приказ.

Вот оно уже предо мной. Я закрываю лицо руками…

…золотые руки на клавишах…

Он требует, чтобы зеркало отразило меня. Оно подчиняется. Я? Я — ациа.

Ложь!

Я проснулась. Тело в холодном поту. Мой ум неожиданно освободился от всех этих лекарственных воздействий, моя память сражается за свое прошлое после долгого бездействия. Все вернулось ко мне — и боль тоже! Лиэль умирает, мне не на что жить. Я отдам свою жизнь Ации. Слава промчит меня на крыльях между звезд, я узнаю все о Бракси, я вернусь потом. Я вернусь к любимому навсегда.

Затар… да, я знала его! Я сидела напротив него за дипломатическим столом, когда он говорил на этом своем сложном языке, и полдюжины переводчиков (я — среди них) следили за каждым его движением, за малейшим изменением выражения лица, в надежде добавить свои детали к наблюдениям Звездного Командира ли Митех. Я сидела рядом с ней, наблюдая на ним — заколдованная этими глазами, в которых была такая мощь и обещание жестокости, что приходилось делать неимоверное усилие, чтобы не подчиниться его воле, ненавидя и восхищаясь.

Воспоминания возвращаются, этот бурный поток подхватывает мою память, которая все быстрее несется по волнам прошлого. Лиэль, мой любимый! Ты уходишь вместе с другими пилотами, ты улетаешь от меня туда, где умирают, озаренные вспышкой славы; и во мне умирает жажда любви — я не могу без тебя, но остается ненависть к врагам, и она дарит мне жизнь, цель которой — умереть в бою, унося за собой жизни тех, кто осиротил меня. Я изучаю Цитадель, станцию Охраны, менталитет браксана — все, что может пригодиться. Звездный Командир поощряет меня. И хотя она не понимает, почему разлука с любимым — хуже смерти, Анжа чувствует во мне решимость, которую можно направить на то, на что должно — на мщение.

Я изучила всю ту скудную информацию о станции Охраны, которую только могла найти, ища уязвимые места. Я нашла их. Если выбрать этот угол, нужную скорость, при следующих обстоятельствах, то… Защитное поле будет перегружено, в нем возникнет прорыв, сквозь который может проскочить особый корабль… Я все просчитала. Я доказала это Анже с цифрами на дисплее, она согласилась отпустить меня.

И я разработала проект корабля — истребитель-смертник, который может вступить в игру только один раз. Если бы я даже захотела вернуться — это было бы невозможно; стоило изменить что-то в конструкции, и шансы прорваться сквозь защитное поле к Цитадели (моя основная цель) могли быть сведены к нулю. Самосохранение — не моя задача.

Цитадель. Кеймират. Великолепный спутник, где не только собираются Кеймири, но и расположены основные банковские данные и операторский пульт Браксианской Центральной Компьютерной Системы. Чтобы создать Цитадель, потребовалось столько усилий, а результат оказался столь эффективным, что некоторые цивилизованные народы готовы были сотрудничать или даже подчиняться власти браксана, чтобы иметь доступ к Системе.

Стоило уничтожить или хотя бы повредить Цитадель, и это было бы катастрофой для Центральных планет.

Я решила уничтожить ее.

Прежде чем отправиться в дорогу, оставалось еще одно. Анжа ли Митех вызвала Инструктора, который проанализировал мои ночные кошмары — боль моей памяти, к которым я никогда не должна возвращаться. Никакие военные секреты, которыми я владела как один из офицеров «Завоевателя», теперь не могли быть выпытаны. Ни воздействие наркотиков, ни физические мучения не заставят меня выдать своих людей.

Я отправилась в крошечном корабле — он мог пересекать браксианские сторожевые линии незамеченным. Набирая скорость, я все приближалась к станции Охраны. Одна только сила моего вторжения в защитное поле должна была перегрузить систему охраны.

Но мы все недооценили браксана и бракси, для которых война была не случайной конфронтацией сторон, а сутью. Ациа считают, что есть пределы возможного, наши враги полагают, что их нет, и воин может то, что недоступно простому смертному.

Кто мне скажет, куда я нанесла удар — где-то там, у двенадцатой планеты Большого Салоса? Я думала, что это статическое защитное поле. Эффект был схожий. Но браксана установили дополнительную защитную ловушку, перегрузки реального поля не произошло. На волосок я просчиталась, и мой корабль влетел в Пустошь, где уже распоряжался враг. Теперь они могли следить за мной, что было легкой задачей — у меня не было никаких защитных устройств. Я не помню, как я оказалась в руках врагов. Теперь у меня — это тело, эта реальность и этот человек, который находит свое садистское наслаждение в моем унижении. Но Затар разорвал оковы моей памяти и вернул мне мое «Я».

Я вызываю Зеркало. Это тело — не совсем мое, это плод хирургических операций. Оно нисколько не похоже на тот облик, который впитал в себя ненависть. Но ненависть они встретить не смогли. И невзирая ни на что, я — это я.

Покинуть Дом — не трудно. Но побег невозможен: куда податься беглой рабыне с одной из браксианских лун? Секхавей даже никогда не пытался меня запереть. Но я благодарна Хаше, что мой хозяин привез меня сюда. На Бракси было бы еще сложнее.

Я снимаю ночную рубашку и надеваю теплую одежду, которая сбережет меня от холодного ночного воздуха Цейне. Я жалею, что у меня нет оружия, но только глупец может попытаться приблизиться к арсеналу Дома. Я обойдусь. Понемногу план действий начинает проясняться у меня в голове, и хотя еще много туманного, одно я знаю наверняка: нужно успеть до утра. Я больше не могу притворяться, теперь, когда я знаю правду. Секхавей сразу же поймет, что к чему. Нужно действовать. И быстро.

Я тихо вхожу в комнаты гостей, стараясь не допустить ни малейшего шума. С собой у меня только то, что поместилось в карманах. Я надеюсь на свою изобретательность. Я благодарна Академии за то, что нас учили обходиться без оружия и инструментов (хоть я порой и проклинала эти занятия) в некоторых случаях.

На моем лице написано «я здесь своя», я покидаю дом моего заключения. Охранник у двери кивает мне и делает запись о моем уходе — к тому времени, когда поднимется Кеймири, я буду уже далеко. Он наверняка поймет причину моего раннего ухода и вышлет погоню. Я уверена, он может найти меня. Он — дьявол, будь он проклят! Он знает человеческую натуру, ему нельзя отказать в профессионализме.

Я должна заметить, что самоуверенность — язык для всех. Я не крадусь по улицам Цейне, я иду твердым шагом, всем своим видом выражая свое право быть здесь. Никто не обращает на меня внимания. Я — рабыня, идущая по делам. И никто не должен знать, что же именно привело меня на эти улицы в столь ранний час.

Напряженная, полная надежд, я приближаюсь к ближайшему космопорту. У Кеймири, которые любят принимать гостей, есть собственные площадки для приземлений и взлетов. Но есть и порты, куда прибывают не только гостевые корабли. Найти один из них не трудно, хотя путь не близкий. Серебряный круг — символ космопорта — маячит вдалеке, обещая свободу. Я верю, что женщина, обладающая должной долей ума и осторожности, может покинуть эту прославленную планету живой. Я знаю законы межзвездных перемещений. Я найду дорогу.

В порту около дюжины кораблей. Молча и осторожно приближаюсь к ним. Нигде я не вижу охраны.

Браксана ничего не крадут — у них достаточно своих богатств. Зачем здесь охрана?

Внезапно похолодев, я касаюсь рукой шеи, которую опоясывает тонкое кольцо… Хаша! Я забыла. Если я выйду за пределы территории, предписанной мне Секхавеем, эта чертова штука пронзит мое тело болью, я потеряю сознание. Я должна вначале избавиться от него или нейтрализовать последствия. Но все в свое время.

Укрывшись за грудами товара, я рассматриваю корабли. Семь явно не подходят: или они слишком велики, или слишком мне незнакомы, или их слишком хорошо охраняют. Мне нужен маленький, легкий корабль, владелец которого не слишком позаботился об охранных устройствах и управлять которым я умею.

Я выбираю себе корабль, делаю шаг вперед и… останавливаюсь.

Я вновь недооценила противника. Почему я так уверена в том, что, если это не ловушка для меня, то, возможно, западня для любого раба, пытающегося покинуть хозяина? Это очень похоже на них: поставить корабль — подсадную утку, вполне соответствующий целям…

С сожалением я отступаю.

Есть еще корабли, из которых я могу выбирать, и каждый из них не лучше и не хуже приспособлен для моих целей. Я решаю выбрать наугад, таким образом, смогу избежать их возможных ловушек. По крайней мере случайность может стать моим союзником…

Я останавливаю свой выбор на одном из кораблей. Дождавшись, пока поблизости никого не будет, я приближаюсь к нему.

Мне нужно перехитрить систему охраны. Эти чертовы кнопки, которые используют браксана, слишком сложны, ориентированы на определенные идентификационные коды. Но где-то на корабле, как и на всем межзвездном транспорте, есть внешний выход на систему управления, который используется в экстренных случаях. Я нахожу его не сразу — проект корабля мало знаком мне, и панели обычно маскируются, обнаружить их может только человек с техническими навыками. К счастью, когда-то мне приходилось немало заниматься техникой.

Я прячусь за корпус корабля и молюсь, чтобы никто не подошел ближе. Два охранника осматривают взлетную площадку и, удовлетворенные спокойствием, удаляются. Я полагаю, что это осмотр, традиционный на Цейне. Но все может измениться.

Я нахожу четыре замаскированные клавиши экстренного контакта и нажимаю сразу на все одновременно. Тонкий лист искусственного металла падает. Обнажается небольшая часть корпуса корабля, усеянного круглыми пластинами. Я отодвигаю одну пластину. Вторую. Ничего. Я отодвигаю еще несколько и начинаю улавливать некоторую закономерность. Вот, кажется, пластина Охраны безопасности…

Мои руки дрожат. Пускай я слабо знаю, как работает механизм допуска. Тем не менее, об этом лучше не думать. Но в проектах межзвездных кораблей есть своя логика, и меня учили ее понимать. В принципе технологические особенности транспорта сходны на Бракси и Ации, за исключением мелких деталей. Я изучаю пластину. Кажется, вот здесь… Я вынимаю один из инструментов, которые я прихватила из Дома, и очень аккуратно стачиваю часть металла. Царапины должны иметь определенную конфигурацию — я «перезаряжаю» устройство допуска. Потом вновь вращательным движением возвращаю пластину на место, жму на нее — информация пошла в компьютер. Если я сделала ошибку в расчетах, вскоре мне предоставится возможность понять это… Вход в корабль с другой стороны, я подхожу к нему. Передо мной зловещий черный люк. Я жму на него рукой. Если только…

Люк медленно поддается.

Вздохнув с облегчением, я забираюсь внутрь. Люк закрывается автоматически, зажигается освещение. Контрольная панель мне не очень знакома, но с ней можно разобраться.

— Компьютер? — запрашиваю я.

Ответ получен.

— Включен.

— Сними с меня этот ужасный воротник!

Я перечисляю те инструменты, которые могут понадобиться. Компьютер выдает информацию о том, где на борту корабля я могу обнаружить желаемое.

Я рассчитываю на то, что с помощью личного защитного поля я смогу нейтрализовать нейроконтрольный сигнал, заключенный в обруче на моей шее.

Хаша, помоги мне, если я ошибаюсь…

Шепча про себя молитву, я направляю лучи силового поля на тонкую нить металла — это ужасное ожерелье моей несвободы. Осторожней! И вот оно уже повреждено и падает на пол — безжизненное. Меня передергивает. Только сейчас я начинаю осознавать, что если бы я на йоту ошиблась, то меня бы уже не было в живых.

Я занимаю место перед контрольной панелью. Логика напоминает о том, что источник энергии должен быть где-то здесь, а контроль поля защиты там… Я изучаю клавиши. Через несколько минут, мне кажется, я ухватила суть. Пора в полет.

Маленький корабль с легкостью взлетает. После небольших маневров он уже набирает скорость. Хорошая модель?

— Автоматическое управление?

Я вздрагиваю, непривычная к инициативной беседе компьютера.

— Нет. Ручное управление.

— Я должен иметь звездное направление.

— Мы должны иметь звездное направление?

Внешняя гравитация начала делать свое дело. В животе у меня заурчало.

— Да. Если вы хотите направиться куда-нибудь, — логика машины была неумолима.

Я задумалась.

— Да. Звездная линия — Курат, на Бракси.

Подобное задание поможет мне выйти за пределы контроля на автоматическом управлении. Потом я включу ручное и смогу отправиться куда угодно.

— Вне зоны контроля, — сообщил компьютер.

Я выровняла курс. Свободна, я свободна! Этот космос прекрасен как никогда!

Где-то подо мной проплыл главный континент на Бракси. Я вся напряглась. Курат, столица моих мучителей. В ту секунду я пожелала, чтобы у меня были бомбы… Даже та мысль, что они могут упасть всего лишь в Такпихетское море, не принесла успокоения.

Я включила автоматический астрогатор и задала курс: орбита Алдоуза; мне было нужно время, чтобы подумать и отдохнуть.

Но что-то не то с экранами.

Я проверила курс — нет, что-то не так.

— Как я должна скорректировать курс?

— Я не могу принять ваши координаты.

— Но я же ввела ручное управление!

— Этот корабль на автоматике.

Я мало что поняла, во мне стало разрастаться холодное беспокойство.

— Объясните!

— У меня была предпрограмма для вас.

Хаша! Я закрыла глаза, стараясь успокоиться.

— Кто ее ввел? — спросила я, опасаясь услышать имя своего хозяина.

— Я не свободен. Не могу.

Раздраженно я прокричала:

— И что изменится, если я узнаю?

— Вы можете покинуть корабль. Вы можете найти способ изменить программу. Вы можете связаться с офицерами Центра. Вы можете послать сообщение своим. Полет может быть остановлен…

— Понятно, — я разозлилась. Столько усилий, чтобы меня вновь схватили! — И куда ты должен доставить меня?

— В Цитадель.

Этого я не ожидала.

— Почему?

Ответа я не ждала, и очень удивилась, когда его получила.

— Выполнить вашу миссию.

— Какую?

— Уничтожение Цитадели… Вы забыли? У меня есть лекарства, чтобы стимулировать вашу память.

— Не нужно.

Я не верила своим ушам. Часть меня наблюдала за тем, как корабль выходит на орбиту, параллельную Цейне, другая не переставала удивляться, не сон ли это. Кому из браксана могло это понадобиться?

— Тот, кто ввел программу, хотел чтобы я уничтожила Цитадель? — спросила я, не в силах прийти в себя.

— Зал Кеймири, но не Центральную Компьютерную Систему. Цитадель вращается, вы нанесете удар тогда, когда Зал будет перед вами, а вся компьютерная сеть останется без повреждений. Поскольку вам неизвестны периоды вращения Цитадели, расследование должно привести к выводу, что простая случайность обезопасила Систему.

— Но зачем? — удивленно спросила я.

— Будет продемонстрировано, что вы представляли опасность для Центра. Поскольку вам разрешалось находиться на Цейне на свободе, Центр был под угрозой. Человек, ответственный за продолжение вашего существования, будет нести тяжесть вины, его политическая карьера будет под угрозой.

— Секхавей! — выдохнула я.

— Кеймири предлагали уничтожить вас после допросов. Секхавей убедил их сохранить вам жизнь, чтобы провести экспериментальное исследование. Он гарантировал, что вы не можете причинить вреда.

Я начала улыбаться.

— Когда я нанесу удар на Цитадели…

— Его обещания будут проанализированы. А также его собственность. Немедленный итог: политическая изоляция; потеря поддержки верховного клана; формальное слушание дела об угрозе безопасности Центра, изменение политического курса, рассмотрение его методов работы. Последствия: изменение культурологического фокуса, незначительное, но — в соответствии с мнением моего программиста — необходимое.

Золотая Цитадель уже была видна за сверкающей кромкой планеты. Мы приближаемся, набирая скорость.

— Нас должны остановить силовые поля…

— У меня есть код приближения для досировки, известный в Доме Секхавея. После нашего уничтожения будут предположения, что вы сами узнали его.

Хаша! Так оно и будет.

Спутник все выше и выше над поверхностью планеты, теперь уже хорошо видимый. По форме он напоминал яйцо, кольцо доков опоясывает центральную часть. В моих снах Цитадель выглядела несколько иначе, но весьма похоже.

Но в этот раз я не промахнусь.

Мы вновь набираем скорость. Меня прижимает к спинке кресла. У корабля, подобного моему, минимальный резерв антигравитации. Тем не менее, я принимаю эту боль в груди — это знак моей победы. Нет, я не сделаю того, что хотела когда-то сделать. Но я нанесу удар человеку, которого я ненавижу больше всего на свете.

— Как твой программист узнал, что я выберу этот корабль?

— Есть большая разница между браксианскими и ацийскими чувствами, между военными и гражданскими людьми. Некоторые элементы в покрытии корабля гарантировали ваш выбор. Хотя вы не были способны осознанно сделать его.

— Я недооценила кого-то, недооценила, — прошептала я.

Цитадель все ближе и ближе. Я могу видеть крошечные корабли, пляшущие у периметра. Кровь застучала в висках! Образы побежали перед глазами — кадры моей прошлой жизни, которая утекала сквозь пальцы. И Затар. Я старалась не думать о нем вот так — по-браксиански, когда кровь убыстряет свой бег, пытаясь заставить тебя почувствовать враждебность, но… это было невозможно. Я довольно долго жила среди бракси, и их традиции стали частью меня. Но я не жалела об этом — разве не он помог мне сделать первые шаги к осознанию себя? Счастливое совпадение, что я натолкнулась на единственного браксана, которого знала в своей прежней жизни, который заинтересовался мной и заставил меня вспомнить…

Случайность?

Золотой спутник быстро рос на экране, вращаясь. Вот — Зал — перед нами, — Удар нанесен… Яркая вспышка. И вот невыносимый свет отпускает меня. Кольцо доков позади, позади платформа приземления. Огни тревоги вспыхивают на блестящей поверхности, но слишком поздно! Во мне нарастает радость, я наклоняюсь вперед, словно устремляясь в полет вместе с кораблем, мир пляшет передо мной золотыми бликами.

— Кто запрограммировал тебя? — требую я ответа. Теперь я его получу.

— Дом Затара.

Удар.