В завоеваниях рожденные

Глава 2

Дорогая сестра!

Сейчас ты, наверное, обнаружила мое отсутствие. Да, Ниар, я ушла и возвращение невозможно — не только домой, но и в тот мир, где живут бракси.

Надеюсь, ты простишь меня. Мне многое приходилось скрывать от тебя, но, прочтя это письмо, ты поймешь, что у меня не было выбора. Благодарю за поддержку, хотя тебе, наверное, трудно понять, как она была мне необходима.

Я все объясню.

Ты помнишь, конечно, тот ужасный год, когда Джинар начал преследовать меня. Его грубость, моя беззащитность — все это было невыносимо. Когда ему надоело и он, наконец, ушел, я почувствовала облегчение. Я была уверена — можно найти способ избегать мужчин. Невзирая на закон, требующий подчинения каждому, пожелавшему женщину.

Каждый день я торопилась домой после работы и ждала, пока стемнеет. Лишь далеко за полночь я осмеливалась выйти на малолюдные улицы. Ты напоминала мне о том, что это опасно, но я тогда предпочла бы смерть встрече с человеком, подобным Джинару.

Однажды ночью, прогуливаясь вдоль вод Туэли, я увидела фигуру на пляже. Человек сидел спиной ко мне. Я готова была повернуться и убежать, но что-то остановило. В нем было нечто странное, непохожее на других мужчин.

Широкие плечи окутывал темно-серый плащ, на ногах — высокие черные ботинки. На руке я разглядела черную перчатку. «Что за глупец, — подумала я, — носит подобную одежду в разгар лета?».

Потом я вдруг вспомнила: только люди из клана браксана, представители высшего ранга, одеваются так и не любят яркие цвета. Испугавшись, я хотела бежать, но тут он повернулся ко мне.

Темные волосы обрамляли его бледное лицо. Черты были совершенны, словно выточенные умелым скульптором. Нет слов, моя дорогая сестра, чтобы передать совершенство этого высокомерного взгляда, пропорций тела. Я — в соответствии с законом — хотела отвернуться, но не смогла оторвать глаз от незнакомца.

Я хотела его.

Клеймо изменницы горело на моем лбу. И кто я такая, чтобы желать этого человека — образец красоты? И хотя он мог предать меня смерти, я смотрела на него. Пусть хоть глаза вкусят от того источника, к которому мое тело не может приникнуть.

Изящный меч покачивался на его бедре — Цхаор, поняла я, родовое оружие браксана! Он приближался медленно, с непередаваемой грацией высокородного; было больно смотреть на это совершенство движений. Воротник его плаща стягивал знак с печатью Кеймири.

Помню, я встала перед ним на колени, но была не в силах оторвать глаз от его лица. Мне казалось, что прошла вечность. В его глазах закипала ярость, нет, он не был зол на меня. Какие чувства привели его сюда, в Сулос, район бедноты?

— Кто был изменником? — спросил он, и в его голосе не было чувства.

— Моя мать, — слова застревали у меня в горле.

— Ее имя?

— Шерре, господин.

Бровь его поползла вверх.

— Не помню. Напомни мне.

— Она пыталась… оставить бракси ради алдоусца, служить в Межзвездном Центре, в космосе.

— В ней было много чужеродной крови — поэтому она так стремилась к алдоусцу?

— Она так думала, господин.

— И каким именем нарекли тебя, маленькая изменница?

— Ниен, мой господин, — никогда еще мне не было так больно произносить свое имя.

— Зачатая изменницей — понятно. Постой, женщина, почему ты так смотришь на меня?

Я стояла на коленях, мой страх не был для него очевиден.

— Вы прекрасны, господин, — прошептала я.

Он слегка улыбнулся.

— Мне часто это говорят. Но женщины моей расы не испытывают желания спать со мной. Существует долг, и я выполняю свой.

Долг? Расовый долг каждой женщины браксана рожать чистокровных детей?

Он посмотрел на меня и рассмеялся. Должно быть, угадал мои мысли.

Я потупила глаза и вдруг ощутила его руки на моих плечах. Он поднял меня с колен, прижал к себе, и я задрожала — нет, не от страха, а от голода…

— Ты желаешь меня, — судя по тону, это казалось ему забавным. — А знаешь ли ты, что я сегодня сбежал от троих из рода Кеймири: Уайрила, Винира и Секхавея? Они пытались соблазнить меня женщинами. И так получилось, что я оскорбил трех самых могущественных людей из Межзвездного Центра, среди них — своего отца. Потому что ни одна из этих женщин не желала ничего, кроме того, чтобы быть рядом с Высокородным или иметь ребенка от браксана; они только выполняли долг. Какое удовольствие я мог получить?

Он тихо рассмеялся, но в его смехе слышалась боль.

— Они посчитали меня импотентом. Пускай так. Это все равно, что сказать — он безвреден. Пускай они утешаются этой мыслью — зато я свободен.

Он поцеловал меня, потом еще раз. Я была готова отдаться ему тотчас же. О чувственности браксана ходили легенды.

— Где мы можем быть вместе? — спросил он. Вопрос удивил меня — куда можно и должно пойти?

У реки, залитой мерцающим светом Цитадели, мы нашли небольшой брошенный домик, в котором пол заменял ковер травы.

Чего еще желать? Я посмотрела на него, ожидая решения.

— Глупая! — он улыбнулся. — Браксана спят со своими женщинами.

Невольно я содрогнулась. Быть в распоряжении мужчины всю ночь, не имея возможности уклониться от его требований… спать с мужчиной?!

Воистину, браксана — варвары. Но место было найдено.

Когда я утром проснулась одна, то была поражена — как же я проспала мгновения его теплоты? Спала, когда его рука касалась меня…

Рядом с собой я обнаружила сорок золотых синаев — традиционный подарок от человека высшего класса. Мелочь для него, но такого количества денег не проходило через мои руки и за год. Только эти монеты были свидетелями того, что встреча с незнакомцем — реальность, а не сон. Но я бы без сожаления рассталась с ними, если б смогла вновь ощутить его близость.

Покидая домик, мне пришлось перешагнуть через мертвое тело. Видно, какой-то глупец попытался ночью украсть плащ моего господина и нашел свой конец, забыв, что Цхаор любого браксана всегда под рукой. И, улыбнувшись, я готова была признать правдой легенду: нет ничего сильнее страсти браксана, только что совершившего убийство…

Потом он пришел. Ты была готова уйти на работу. Помнишь ли ты его?

На нем была неприметная обычная одежда, он покрасил волосы, был без меча, но можно ли скрыть совершенство? Ты прошла мимо него тем вечером, неужели ты не заметила его?

Без слов, без вопросов я бросилась к нему в объятья.

Той ночью, лежа рядом с ним, подчиняясь его желаниям, я рассказала ему о своем прошлом. Ты вряд ли поверишь мне, но он относился ко мне по-доброму, с большой нежностью. Эти чувства не типичны для браксана, эмоции могут погубить их. Как я была рада, что рядом со мной мужчина, способный слушать. В свою очередь он рассказал мне о войнах и политике, о своем клане, рожденном для ненависти и удовольствий, но разучившемся их находить. Я мало что поняла, даже не могла осознать, зачем он мне это говорит. Возможно, ему хотелось преодолеть одиночество, ощущавшееся в нем, — то чувство, в котором не признается ни один браксана.

Начало светать, и он собрал свою одежду. Я знала: он уйдет, и воцарится пустота, но я также знала, что ничем не могу его задержать. Я никогда еще не испытывала такого острого чувства боли. Мне хотелось хотя бы словами заполнить пространство, которое должно было стать прибежищем моего отчаяния, и, стараясь не выдать своих чувств, я спросила:

— Как зовут тебя?

— Затар. Меня еще называют Затар Великолепный. Придет день, когда это имя станет правдой.

Великолепный.

— Правда ли, что у тебя есть и другое имя?

Я слышала, что у браксана есть еще одно — тайное имя, плод давней традиции. И известно оно лишь самым близким и доверенным людям. Я знала, что спросить это имя — значило навлечь на себя гнев Цхаора. Но я только хотела узнать — правда ли, что у него есть другое имя. Он меня не понял.

Гнев исказил его лицо, но вскоре сменился выражением боли.

— Я не уверен, что я такой, как все браксана, — прошептал он. — Я и так слишком много доверил тебе, может быть, это повредит мне. Неужели тебе этого мало?

У меня не было времени возразить. Знать имя браксана — это ответственность, которую может взять на себя не каждая женщина, и я промолчала.

— Я ухожу, — тихо сказал он. — Возможно, я должен был произнести для тебя мое имя. Может быть, хоть раз в жизни… Но почему именно ты… Нет, молчи, я просто думаю вслух.

Он замолчал. Казалось, ему хотелось побыть в полной тишине, но я не удержалась:

— Куда ты отправляешься, мой господин?

— На Ацию, малышка.

— На Ацию! Но…

— Тс-с. Запечатай свои уста! Даже мой отец не знает этого. Я годами изучал наших врагов. Я говорю на их языке без акцента, думаю, как они, двигаюсь, как они. У меня есть средства, чтобы обесцветить волосы, и чтобы не росла борода. Краска для кожи может сделать ее золотистой. Все продумано, как ты видишь.

— Ты будешь жить среди них?

Он кивнул:

— Да. Чтобы поразить врагов их же оружием. Ассимиляция — лучший способ и средство для любых политических интриг…

— Зачем это, мой господин?

Его глаза стали холодными — как в ту ночь, когда я встретила его.

— Власть. Вот единственная цель. Межзвездный Центр должен служить моим целям. Оружие они подсказали мне сами, и возможно Затар Великолепный начнет диктовать свои законы.

Я испугалась: его гнев, его ненависть и его страстная тяга к этому народу… Я боялась его поражения, но его победа, возможно, вызывала у меня еще больший страх.

Он снял массивный золотой перстень с левой руки, плотно обтянутой перчаткой. Подбросил на ладони.

— Я украл у отца достаточно яда, чтобы совершать убийства. Зачем мне жизнь, если нет власти? Я рожден, чтобы править, невзирая на эту кучку глупцов!

Он положил перстень мне на ладонь, сжал мои пальцы.

— Маленькая изменница, я не могу больше обладать тобой. Возможно, мы никогда не встретимся. Я знаю, через что ты прошла — часто именно насильственное обладание ведет к тому, что женщина больше не хочет мужчину. Этот перстень — знак браксана, люди будут удивляться, но никто не задаст тебе ни одного вопроса. Ты будешь носить его?

Я кивнула. Я боялась, что сейчас он поцелует меня в последний раз, и это будет началом вечной разлуки.

— Ты вернешься. Я буду ждать.

Он поцеловал меня и развел мои, обнимающие его, руки.

— Ты — бракси, Ниен, не забывай этого, — резко сказал он. — Пускай не будет больше ошибок — оставим их врагам. Будь горда и знай, что жизнь полна соблазнов, а не мертвых воспоминаний.

Он покинул меня. Да, ты прав, мой Господин. Но что же делать, если только воспоминания доставляют мне радость?

Еще до того, как я увидела людей, я знала, что за мной кто-то крадется. Я слышала шаги за спиной, видела скользящие тени.

Сквозь материю я нащупала перстень Затара, висящий на цепочке у меня на груди. Старалась идти спокойно, не бежать, но не смогла не оглянуться, ощущая невидимую угрозу.

Увидев их, я все поняла.

Ярко-голубые шарфы с печатями Кеймири. Центральная Служба! Остановившись, я повернулась к ним лицом и встала на колени. Что еще мне было делать?

Их было трое, и я страшилась их приближения. Боль пронзила меня, унося в темноту; его имя тихо слетело с моих губ, словно слова молитвы…

Темнота. Острое чувство голода, затем — боль. Источник света вдали. Голоса надо мной — мужские. Акцент браксана. И вновь боль, очень сильная боль и возвращение в темноту.

Я жаждала смерти.

— Она в сознании?

В лицо плеснули холодной водой, я очнулась. В темнице? Мои руки в цепях, прикованы к стене. Тело дрожит от сырости. Что это за ужасный кошмар?

Передо мной стояли трое из рода Кеймири. Один — старше других, то же лицо, что и у Затара, только более жесткое выражение глаз. Другой — средних лет, с лицом, способным к состраданию. Третьего я узнала по описанию Затара. Именно он, скорее всего, был повинен в моих страданиях. Я вспомнила, как Затар говорил мне: «Секхавей — настоящий садист. Его жизненная цель — разрушение. Будь это народы, планеты, женщины. Когда его посылают на войну, он возвращается с добычей — рабами и драгоценностями, но после него остаются только голые камни…»

Первым заговорил старший:

— Женщина, мы будем говорить без обиняков. Мой сын исчез. Где он?

В горле у меня пересохло:

— Ваш сын, великий господин, исчез?

— Я говорю о Затаре, дура! Не играй с огнем. За ним следили давно. Мы знаем, что он провел ночь с тобой.

«Слушай, сомкни свои уста!»

Я испуганно закрыла глаза:

— Он спал со мной, великий Кеймири. Больше ничего.

Он ударил меня. Я пыталась увернуться, но цепь крепко держала меня. Изо рта потекла кровь. Значит, это Винир, а еще один — Уайрил. Тогда я позавидовала тем нациям, у которых есть бог, готовый послать смерть, если к нему обратиться с просьбой об этой милости.

Я знаю, сестра, тебе было бы больно читать о тех пытках, не оставляющих шрамов, которые довелось вынести мне. Уайрил запретил им уродовать меня, надеясь, что если я и не знаю ничего, то могу понадобиться в качестве приманки.

Ниар, отнюдь не мужество наложило печать на мои уста. Ничего не понимая в политических страстях, обуревавших этих людей, я ясно видела, что между ними нет согласия. Секхавей был неутомим, его раздражали советы Уайрила. Стоило мне заговорить, и меня отдали бы этому палачу. Это было бы страшнее всякой боли.

Не помню, когда меня вышвырнули на улицу, там, где они нашли меня, в районе Сулоса… Три охранника, приставленные наблюдать за мной, изнасиловали меня, а потом быстро исчезли из виду, пока мое тело еще билось от боли.

Они будут ждать, ждать Затара, сына Винира и Касивы, ждать его возвращения к этой грязной проститутке, с которой ему было так хорошо. Они убьют нас обоих тогда — так предлагал Уайрил. Но вопреки всякой логике я знала, что этот план обречен на провал. Зачем же он предложил его?

В течение двух лет, сестра, за мной следили эти трое. А ты! Тебе казалось, что я пользуюсь успехом. Мало же ты знала… Ночью подарок Затара — золотые монеты — были рядом со мной. Перстень покоился на груди. Но больше я не осмеливалась носить его днем. Часто, без всякого предупреждения, рука одного из трех хватала меня, и в первом попавшемся месте они обладали мною, грубо смеясь над своими хозяевами, предпочитающими более укромные уголки.

Когда боль становилась невыносимой, я брала перстень Затара и шла к мерцающим водам Туэли. Я плакала. Бракси не позволяют себе этого, но будут благословенны слезы! Момент слабости, и со всем можно было бы покончить. Но я не хотела, не могла предать человека, единственного мужчину, который пренебрег позорным клеймом на лбу и увидел во мне страдающую женщину.

И когда однажды ночью я почувствовала, как его руки поднимают меня, когда я поцеловала его, я уже знала, что его лицо чисто выбрито, а волосы белы как снег.

— Как неразумно, — прошептала я дрожащим от счастья голосом. — Первый встречный убьет тебя.

— Они уже пытались, малышка. Трое самых главных из Центра Охраны — весь штат в их распоряжении. А против них — Затар со своим Цхаором. Силы неравны.

Я смеялась и плакала, обнимая его.

— Они причинили тебе много боли, — тихо сказал он.

— Нет. Я не помню ничего дурного. Я помню только то, что связано с тобой — счастье.

Он засмеялся, в его голосе нарастали чувственные потки:

— У меня не было женщины два года. Ты не боишься меня?

Я улыбнулась:

— Нет, мой Господин.

Его не убили; его объятия стерли все то, о чем мне хотелось забыть. Он жаждал меня, я ощущала это каждой клеточкой тела. Он требовал утолить его голод. Чего еще я могла желать рядом с ним?

— Я боюсь, мой господин.

— Боишься меня?

Я прижалась к нему:

— Нет.

— Моего отца? Клана Кеймири?

— Рядом с тобой — нет.

— Темницы?

Вместо ответа меня передернуло от жутких воспоминаний.

— Тогда мы разрушим все темницы, малышка, и уничтожим их создателей.

Автомобиль уже довез нас до его неприметного особняка. Он помог мне выйти из машины, обнял и повел к двери.

— Дай руку. Мой Дом знает, чего я хочу.

Послушно я положила руку на дощечку, прибитую к двери. Секунда — дверь отворилась. За ней удивленный охранник воскликнул:

— Господин Затар!

— Отец на совете сейчас, не так ли?

— Да, но… Господин?

Затар не обращал внимание на его смятение и быстро повел меня в дом. Величие здания трудно было описать — какова же должна быть власть человека, который им владеет! Рука Затара сжимала мою, я чувствовала, как нарастает его напряжение, как он устремился туда, где ему предстоит встреча с отцом. Он тщательно выбрал этот момент, заранее предвидя, как распахнет двери в зал заседаний, мощным ударом кулака раздробив механизм, сдерживающий тяжелые деревянные створки. И как он войдет вместе со мной в прокуренную комнату под возмущенный шум.

Сказать, что они были удивлены, — значило ничего не сказать. Их было пятеро, все из рода Кеймири. Троих я уже знала… Еще секунду назад их Цхаоры лежали на специальном столе, но стоило только лязгнуть двери, как с легкостью, типичной для браксана, они схватились за мечи. Но увидев вошедшего, опустили острие.

Лицо Винира залил гнев:

— Итак, ты вернулся…

Затар поклонился, само высокомерие.

— Мой отец, великий Кеймири! Я вернулся к тебе на крыльях славы.

В его голосе звучали ненависть и сарказм. Я старалась не привлекать внимания, взгляды моих мучителей красноречиво свидетельствовали об их чувствах. Я задрожала и почувствовала, как рука Затара все крепче сжимает мою.

Уайрил первым овладел собой. С легким смешком он подвинул свой стул и сел.

— Хорошо, Затар. Ты хочешь внести нечто новое в традиции Межзвездного Центра?

Волосам Затара был возвращен первоначальный черный цвет, но они еще не отросли. Золотистый оттенок его кожи удалось вывести.

Как счастлив он был, изображая ациа!

Глаза Затара сверкнули, он решил не отвечать.

— Садись, Кеймири!

— Чего ты хочешь от нас? — Винир сглотнул слюну. Он один остался стоять, когда остальные, не выпуская мечей, заняли свои места.

— Я принес новости — добрые новости. Следователь Ации Дармел ли Тукон мертв. Отравлен. Мною.

Все замолчали. Винир сел, пораженный, стараясь не выдать своих чувств.

— Тогда это объясняет… — начал один из Кеймири.

— Тише, — приказал Уайрил. Он посмотрел на Затара, лицо было непроницаемо. — Империя старалась скрыть это. Слухи доходили, конечно, но… Если так, — он улыбнулся уголками губ, — мы рады видеть тебя.

Затар усмехнулся:

— Благодарю.

— Очень впечатляет, — Секхавей передвинул свой стул, со стуком положив меч на стол. — И что теперь?

Затар сделал шаг вперед, увлекая меня за собой.

— Мое имущество, отец.

Ненависть, которую Винир испытывал к сыну, явно смешивалась с долей уважения.

— Хорошо. Решено, ты заслужил — у тебя будет свой Дом, деньги, положение в обществе. Все самое лучшее.

А я? Слуга, почти раба…

Лицо Винира потемнело, он указал на меня;

— А эта шлюха? Она будет Хозяйкой всего?

— Выбирай слова, отец. Но в общем ты не ошибся.

Я? Хозяйка в Доме Высокородного? Нет, Затар, нет! У меня клеймо изменницы, это вечный позор.

Тон Винира не позволял возражений:

— Этого не будет!

— Ты не можешь запретить. Я судом добьюсь своего.

— Ты еще ничего не получил.

Они смотрели друг на друга, словно это было испытание на прочность и выдержку. Тишина воцарилась в комнате. То, что сделал Затар, не позволяло больше Виниру подчинить сына себе. Но если он вручает наследнику долю имущества, тот вправе решать все сам. В конце концов Винир медленно произнес:

— Она никогда больше не появится среди бракси.

— Ты дашь мне поместье на Зене?

— Ты будешь доволен этим?

Темные глаза Затара сверкнули:

— Вполне.

— Согласись на эти условия, и я передам тебе часть имущества. Кеймири, вы — свидетели, пошлите информацию в Главный Отсек. А сейчас, может быть, ты оставишь нас? У нас есть дела. И это больше не твой дом.

— Но и у меня есть дело.

Винир выглядел не столько рассерженным, сколько усталым.

— Что еще?

Затар тщательно подбирал слова:

— Кто из вас, самых уважаемых из рода Кеймири, представит мое имя в Цитадели?

Винир взорвался:

— Не слыхано!

Гнев читался на лицах остальных. Только Уайрил не протестовал. Он может быть союзником, говорил Затар, если ситуация того стоит.

Довольно долго Уайрил изучал моего господина, и, невзирая на возмущение остальных, что-то в Затаре удовлетворило его. Он кивнул:

— Я, Уайрил Денири, сын Кереста и Сиенны, — все замолчали, услышав ритуальные слова. — Я, браксана, Кеймири Межзвездного Центра, под большим солнцем бракси и алдоусцев, представляю Затара Царвати, сына Винира и Кассивы, представляю его Кеймири, дабы он мог быть введен в сей благородный род.

Кривая улыбка Уайрила словно вопрошала: этого достаточно? Он посмотрел на остальных, особенно отметив взглядом Секхавея, который усмотрел нечто такое в лице Уайрила, что заставило его согласно кивнуть.

— Я принимаю твой выбор, — тихо сказал он.

Это был удар для Винира — двое из Кеймири уже пришли к единодушию и все остальные знали это. Представление Затара явилось концом их политического союза. На лице Винира боролись противоречивые чувства, но среди них ясно читалось уважение:

— Это все, я надеюсь?

— Да, Кеймири.

Он больше не называл его отцом. Поклонившись, Затар отправился к двери, увлекая меня за собой.

— Господин Затар!

Он обернулся.

— У тебя один день и одна ночь, чтобы забрать все свое, эту женщину, и убраться самому из моего Дома. Ты слышишь?

Затар послушно склонил голову. Прошло несколько минут, все изменилось: теперь он только человек, вторгшийся в чужой дом.

— И еще, Затар.

Тот поднял бровь в ожидании.

— Я пришлю в твой Дом счет за сломанную дверь. — Немного помолчав, Винир неохотно добавил: «Прекрасно. А теперь убирайся.»

— Они будут ненавидеть тебя, — сказал он, — ты не должна уезжать.

— Я хотела бы.

— На Зене живут одни браксана. Только Высокородные пользуются этой планетой, мало кто живет там всегда. Ты будешь чужой.

Я поцеловала его так, как он учил меня — долго не отрываясь от его губ. Как хорошо знать, что я могу приносить ему радость.

— Я люблю тебя, Кеймири Затар.

Мне пришлось использовать алдоуский диалект, в языке бракси было трудно найти нужные слова. И прежде, чем он исправил меня (вначале я назвала его род, а только потом — имя), я спросила:

— Как оно было — на Ации?

— Я долго жил среди врагов здесь…

— Они умеют быть счастливыми?

— Да, счастливыми… Они страдают от этого. Когда Тукон умер, его жена покончила с собой. Как глупо!

Он достал из ящика блокнот и карандаш.

— Любовь — это слабость. Ациа разрушают себя этим чувством. Тебе стыдно за меня, малышка? Не стоит. Вот, напиши сестре.

И я написала, Ниар. Его дыхание путается в моих волосах, его руки засыпают на моем теле…

Береги себя, дорогая, и пожелай мне удачи.

Я принадлежу ему. А он только начинает свой путь…