Уйын Полоза. Книга первая

Глава 12 Менквы

Круговорот событий на столько захватил Максима, что он потерял счет времени. Создавалось впечатление, что он прожил в мире Уйын уже много лет и даже привык к новому позывному, хотя на самом деле, прошло меньше недели. Новая жизнь, новые люди, новые друзья, за которых он чувствовал ответственность.

Резкий, наглый, но правильный, пусть и грубый на вид в действиях Угрюм, заботящийся о себе меньше, чем о доверившихся ему людям в Сытухе, рискующий ради них жизнью. Неприспособленный к жестокой жизни в этом мире, на вид мягкий, но кремень в душе, не предавший даже под пытками, бывший ученый, Профессор. Девушка, еще совсем ребенок, совсем недавно спортсменка, поверившая, и ставшая в один час рабой урода, испытавшая за год столько боли и унижений, что некоторым, считающим себя стальными парнями, не вынести и часа, оказавшаяся прекрасной, заботливой и рачительной хозяйкой. Все они стали дороги, и за них Максим шел убивать.

Как бы не был чист воздух просторного подземелья Шубина, но ветер свежести открытого пространства гор, на много приятнее. Погода наладилась, дождь прекратился, и небо очистилось синевой бесконечности от туч.

Гвоздев вышел из проема, освобожденного откатившимся в сторону валуном. Остановился на опушке леса, на обрыве взлетающей к облакам горы, вдохнул наполненный горечью полыни воздух. Слева, через стволы березовой рощи, поблескивала в лучах полуденного солнца гладь реки. Справа, и сзади, с торчащими сквозь кустарник, усеянный как зубами спящего дракона, осколками разрушенных скал, крутой склон. Сытуха где-то впереди и недалеко. Ему туда.

Надо найти куда увел Угрюм менквов. Читать следы, и выслеживать Гвоздев умел, спасибо боевому прошлому, это несложно, тем более что твари не прячутся, уверенные в своей неуязвимости. Ну да ничего, сейчас он устроит им сюрприз: «Эх, Серегу бы сюда. Как с ним было легко. Как он там, боевой товарищ?».

Максим помнил, как выглядит менкв, такого и захочешь не забудешь. Огромная, сильная, ловкая, пусть и тупая тварь. Гвоздев понимал, что вступать с такой в открытый бой, значит, не смотря на чудо оружие в руках, проиграть. Тут нужны навыки, оставшиеся со времен службы в армии. Думал, что покончено с прошлым, а вон оно как вышло, не отпускает война, догнала она даже тут, в другом мире.

До Сытухи полкилометра легким бегом, деревня вымерла, и это не оборот слова. Выломанные двери землянок, повсюду следы уже свернувшейся крови, ошметки человеческого мяса и костей, с обрывками на них одежды.

На входе в «Едальню», валяется разорванный на части, обглоданный труп Шашлыка, не успел толстяк убежать, подленький был мужичек, ну да о покойных или хорошо, или помолчать, бог ему судья.

Чуть дальше, по дороге, голова женщины, с раскрытыми в ужасе глазами, и разорванным в безобразном крике ртом. Максим ее не знал, как и многих в поселении, но все равно сердце заныло от жалости, к такому нельзя остаться равнодушным, к такому нельзя привыкнуть, за такое надо мстить, за такое надо убивать.

Еще чуть дальше чья-то рука, с зажатым в восковой ладони, смятым, словно пластилиновым ПМ (Пистолет Макарова). На крыше одной из землянок, валяется оторванная по бедро нога, в домашней тапочке.

Это остатки тех бедолаг, которых не успел увести Угрюм, кого застали менквы врасплох. Первые жертвы внезапного нападения монстров. Могло быть и больше, спасибо хозяину поселения, вовремя подоспел, и организовал побег. Только благодаря ему остальные, пусть и в опасности, но все еще живы, и теперь от Максима зависит, долго ли продлится их существование, или прервется уже сегодня ночью.

Гвоздев внимательно осмотрелся. Конечно же он не стоял посередине площади, рассматривая весь этот ужас, расширенными от страха зрачками. Поначалу он долго, и внимательно наблюдал, притаившись в ближайших кустах, и только потом, стремительным рывком, переместился за угол «Едальни», где и залег, вжавшись в землю. Опыт в подобных действиях у него был немалый.

Один из Менквов сидел неподалеку, и с урчанием грыз чью-то кость. Первая цель для Художника, которой предназначено сдохнуть от его руки, открыв счет. Спешить нельзя, вдруг поблизости есть еще один такой, а может и несколько, которых пока не видно и не слышно, но и медлить то же не следует. Надо успеть вогнать кинжал, в затылок твари, пока та занята жутким обедом, и не особо внимательна.

Гвоздев прислушался. Тихо. Быстро, перебежал на другой угол местной забегаловки, и осмотрелся оттуда еще раз, но уже с другого ракурса. Никого не видно. Что же, пора действовать. Беззвучным, годами службы отточенным, словно перекатывающимся на ступнях, на полусогнутых, как пружины ногах, бегом, с помощью которого брал в свое время «языков», он рванул из своего укрытия.

Не добегая пяти шагов до цели, прыгнул, и кинжал с хрустом вошел в затылок менква, но тут же вылетел обратно, успев, однако провернуться в ране, разворотив шею. Монстр дернулся судорогой, и с грохотом мешка, набитого металлоломом, рухнул мордой вниз, забившись конвульсиями. Грязно-желтая жижа, воняющая уксусом и гнилью, вытекая из развороченного затылка, растеклась гноем возле уродливой головы. Максим сплюнул на труп, вытер о жесткую шерсть, словно о наждак, нож, оглянулся, и бросился, пригибаясь в сторону леса, искать следующую жертву.

След отчетливо виден, по нему легко идти, пора наказывать и остальных. Каждая минута промедления, это очередной убитый тварями житель Сытухи, он это понимал, и потому спешил.

Можно, конечно, немного расслабиться. Твари глупы, и мало заботятся о безопасности, но, однако и самоуверенность не приведет к добру, врага недооценивать, значит подарить ему свою жизнь, а в данном случае еще и мясо к жуткой трапезе.

Труп разодранной женщины висел на обломанном сучке осины, Максим опознал ее по погнутой, с оторванным прикладом двухстволке. Недалеко убежала. Оторва нашла конец своему пути в брюхе монстра. Глупая, не похитила бы в свое время Профессора, осталось бы жива. Одни «Бы», «Ка Бы», да «Если Бы». Назад прошлое не вернешь. Жадная, самоуверенная дура, жизнью заплатила за свою ошибку. Ну да пусть ее бог судит, Максим помолчит, зачем осуждать труп. Он побежал дальше.

Трое менквов спали на небольшой полянке в ельнике, переваривая жуткую пищу. Спешить теперь им некуда. Запах игроков не выветривается несколько дней, след остается отчетливый, они будут гнать добычу неторопливо, поймают и сожрут всех, а потом пойдут к новому поселению, и все повториться. Ведь они первые, лучшие, одаренные неуязвимостью создания Полоза, и только один пещерный нелюдь нашел возможность их убить, но он давно сгинул в своих подземельях, и даже память о нем выветрилась из неразвитого мозга тварей.

Максим вжался в землю, выбрав место под раскидистой елкой, более удобной позиции рядом не найти. Далековато конечно, но что делать, дальше открытая местность, усыпанная иголками, и пятнами пожухлой травы. Он внимательно огляделся, примечая каждый бугорок, каждую кротовую ямку, каждую ветку способную помешать, хрустнуть, зашуршать, потревожить сон врага, подвернуть неожиданно ногу при нападении, и решить исход боя не в его пользу, подарив победу, и обед менкву.

Один из монстров спал на правом боку, спиной к Гвоздеву, и являлся самой удобной целью. Второй храпел пузом вверх, пуская пузыри желтой слюны, положив под голову кулак, убить его будет трудно, затылка не достать. Третий, тоже удобная цель, постанывая спит, уткнувшись мордой в недоеденный труп мужчины. Получается, что двоих достать легко, а вот что делать с третьим непонятно. Подождать пока повернется в более удобную позу? А если наоборот другие изменят положение, став практически неуязвимыми?

Нет, надо действовать. Убрать по возможности тихо тех, кого можно, а потом уже решать с пускающим пузыри.

Гвоздев ужом вынырнул из-под ели. Быстро, но аккуратно и бесшумно, пополз к первому, лежащему на боку. Менкв располагался очень удобно, закрывая собой видимость остальным тварям. Несколько секунд, и вот уже его спина, протяни руку, и можно коснуться рукой вздымающейся, и опускающейся дыханием горы железных мышц. Тварь всхрапнула. Гвоздев замер и напрягся, но все обошлось. Она просто поджала ноги, свернувшись в форме зародыша, и услужливо, словно приглашая к действию, подставила затылок.

Точное, отточенное движение, и первая цель забилась в смертельных судорогах, окатив Максима вонючей кровью. Но он даже этого не заметил, потому как уже летел, перепрыгнув через нее, ко второй, спящей мордой вниз, видимо потревоженной шумом, издаваемым смертью собрата, и поднимающейся, встающей на колени, и поворачивающей голову. Кинжал вновь провернулся в затылке, и вторая струя жижи брызнула фонтаном в небо, а тварь уткнулась в недоеденный труп, засеменив ногами.

Два точных удара, две поверженные цели, но радоваться рано, потому как третья уже вскочила на ноги, и бросилась на посмевшего убивать ее братьев человека. С ней справиться будет труднее, но Максим предусмотрел и это. Он развернулся и быстро побежал в лес, где для врага уже был предусмотрен сюрприз. Разъяренный менкв бросился вдогонку. Лишь бы только он не отставал, и шел точно по следу, это очень сейчас важно.

Можно назвать это безумством, но ничего другого Гвоздев придумать не смог. Такое решение сразу пришло на ум, когда он только увидел эту, так удачно расположенную ветку. Лишь бы только она выдержала и не обломилась. Сколько всё-таки этих «Лишь бы и авось», влияют на нашу жизнь, но удачу и случайность никто еще не отменял, вот и молимся мы все порой этим несуществующим богам.

Менкв практически наступал на пятки, и вожделенно тянул крючки когтей, к такой близкой добыче, но Максиму только этого было и надо. Он летел к нужному дереву, отсчитывая шаги. Вот он, последний рывок, и резкий прыжок, ладони разрывает грубая кора ветки дерева, но плевать на боль, он прокручивает «Солнышко» (трюк, при котором спортсмен делает полный оборот вокруг турника на выпрямленных руках), и оказывается в той позиции, о которой мечтал, за спиной ошеломленной исчезновением человека твари, прямо на лету вогнав кинжал той в затылок. Конечно же, он рисковал, менкв мог успеть среагировать, и зацепить его когтем, тогда жуткая смерть, но Максим сделал ставку на неожиданность, и безумие, и выиграл бой.

— Четыре. — Гвоздев вытер слизь о жесткую шкуру еще дергающегося менква. — Осталось девять. Надо идти искать остальных. — Он побежал дальше.

Следующего монстра Художник обнаружил на берегу реки. Он сидел на краю невысокого обрыва, и раскачивался, толи любуясь красотами, толи воя про себя беззвучную песню. Кто их менквов разберет, что у них в недоразвитых мозгах? Тоже удобная цель, с этим великаном проблем не возникло, вода приняла жертву с развороченным кинжалом затылком в свои объятия, окатив брызгами благодарности убийцу, а Максим направился на поиски остальных.

Шестая и седьмая твари, дрались чуть дальше по берегу, мутузя друг друга за валяющийся под их ногами чей-то разорванный пополам труп, с обглоданной до черепа головой. Что с ними делать, Максим пока не знал, и потому рассматривал их, и ближайшую местность, из-за ствола березы, ища возможности для атаки, но не находил. В конечном счете решил не связываться с безумной парой, оставив на потом, для более удобного случая. Куда они от него денутся, найдет, не убегут. Надо поискать более удобную, доступную в данный момент для нападения цель. Он даже не представлял, на сколько оказался прав, не ввязавшись в безумную драку.

Следующий монстр самозабвенно пережевывал кусок человеческого мяса, когда его затылок нашел кинжал убийцы. Это тоже оказалось не очень сложно, правда пришлось поползать, так как тварь сидела на открытом пространстве, но на столько была поглощена своим занятием, что не обратила никакого внимания на крадущегося к ней человека. Смерть к ней, как и к предыдущим монстрам, пришла неожиданно и быстро, залив гноем землю.

Отдыхать было некогда, и Максим снова побежал дальше в поисках очередной жертвы. Он довольно быстро нашел то, что искал, но был несказанно удивлен и даже, неожиданно для самого себя, только вошедшего во вкус подобной охоты, разочарован от увиденного.

Твари ровненьким строем, одна за другой, все, оставшиеся семь, положив лапы друг другу на плечи, уходили гуськом, как послушные детки, в горы. Атаковать их сразу всех, было полным безумием, никакой кинжал, никакая ловкость, и умения не помогут. Оставалось только следить, и ждать подходящего момента, чем Гвоздев и занялся.

***

Угрюм лежал, устремив бездумный взгляд, в сереющее небо, и приводя дыхание в норму.

Вечер медленно заполнял Уйын прохладой. Неторопливо плывущие облака уже поджигались созревающим закатом, но до темноты еще долго. Эта ночь принесет конец созданному им мирку, конец спокойной, и как казалось безопасной Сытухи, конец жизням доверившихся ему людей, конец, и ему самому.

В темноте менквы переловят всех беглецов, не уйдет никто из них, эти твари ночью видят также хорошо, как и днем, если не лучше, а вот люди подобными талантами похвастаться не могут. Это его последний вечер, дальше смерть.

Он уже потерял двенадцать человек, и что еще с пятерыми доверившимися ему, если не считать Оторвы, которую скорее всего уже сожрали, не знал. Живы или нет, неизвестно, хочется верить, что живы.

Одна оставалась у Угрюма слабая надежда, на зеленого новичка, но того до сих пор нет, и придет ли, еще неизвестно. Не хочется думать, что погиб, а уж тем более, что испугался и сбежал. На вид парень бойкий, не трусливый, но кто его знает, как поведет себя, встав перед выбором жизни и смерти. Многие в такой ситуации ломались. В мире Уйын никому доверять нельзя, тут каждый за себя за редким исключением. Угрюм редко ошибался в людях, и надеялся, что и в этот раз не дал маху, и Художник относится к этому самому исключению.

Их гоняли целый день, как зайцев. Хозяин поселения, хорошо зная местность, выводил людей из, казалось бы, безвыходных ситуаций, вытаскивая из окружений, практически из самых лап менквов, отрываясь от преследования, не давал отдыху ни людям, ни себе и гнал их вперед и вперед, но все равно терял тех, кто ему доверился.

Последнего сожрали Хрома, тот подвернул ногу и не смог дальше идти, пришлось бросить бедолагу. Это невыносимо уходить от обреченного на смерть, слыша его мольбы: «Не бросай», — и проклятия, посылаемые в спины, вслед убегающим, в какой-то момент сменившимися воплями ужаса, предсмертной муки, хрустом костей и чавканьем. Но что делать, если, пытаясь сохранить жизнь одного, обязательно погубишь сотню других, выбор пусть и тяжелый, но единственно правильный. Вот и сожрали твари Хрома.

Лучше самому вот так остаться и сдохнуть, приняв последний бой, чем хранить всю жизнь память о том, кого не смог спасти, кого пришлось оставить. Будь проклята эта ответственность, будь проклят этот мир. Будь проклят этот извращенец — Полоз!

На этой поляне, они наконец смогли передохнуть. Бегущий по их следу менкв внезапно отстал, и удрал куда-то в сторону гор. Непонятно что произошло, но факт остается фактом, монстры дали им еще немного времени пожить, дали возможность перевести дух.

Изможденные бесконечным бегом люди попадали там, где остановились, и тяжело дыша, не шевелясь разглядывали такое близкое и такое родное, в этот момент небо, с барашками бегущих куда-то по своим делам облаков, подсвеченных кровью зари.

Чуткий слух привыкшего к осторожности человека, услышал неподалеку едва уловимый шорох крадущихся шагов. Твари так не ходят, это кто-то другой, и может быть не менее опасный. Угрюм мгновенно подобрался и выхватив пистолет прыгнул в сторону стоящего неподалеку дерева, спрятавшись за ствол, приготовившись встречать незнакомца.

В этот момент, чья-то рука легла ему на плечо. Он мгновенно развернулся, ткнув в незнакомца ствол, и едва не нажал на спуск.

— Художник! — Голос его дрогнул. — Пришел! Жив все-таки чертяка! Достал оружие? — Он сделал шаг назад, осмотрев нежданного, напугавшего его гостя, всего измазанного жёлтой слизью, и прилипшей к ней землей и ветками. — Эко ты как уделался… Это что? Это чем это тебя так у Горного окатили?

— Лучше молчи. — Улыбнулся Максим. — Этой гадостью я по дороге назад испачкался. — Он нахмурился. — Я видел трупы. Много погибло народа?

— Много. — Вздохнул Угрюм. — Но ты не ответил на вопрос. Достал оружие? — Гвоздев кивнул. — Тогда пошли отбиваться, вдвоем осилим тварей я думаю, с божьей помощью, больше тут некого с собой брать.

— Нет, не пойдем. Менквы ушли. Как детки в садике, за ручки взялись и все семеро свалили. — Максим сел, устало привалившись к стволу дерева.

— Как семь? — Недоуменно выпучил глаза Угрюм. — Их же тринадцать, и они уходят только все вместе, или когда остается около половины.

— До половины я не дотянул. Не успел, сбежали сволочи. — Усмехнулся Гвоздев.

— Так ты что? Шестерых в одиночку уделал, пока мы как зайцы от них бегали? — Присвистнул хозяин поселения. — Ты в каких войсках служил парень?

— Писарем, при штабе. — Максим устало прикрыл глаза. — Потом правда проштрафился и на кухню перевели, подсобником. — Накатила такая усталость, что он едва не вырубился. — Я покемарю чуток?

— Вот враль. — Захохотал Угрюм. — Не хочешь не говори, это не важно, а важно то, что на тебя положиться можно, и не ошибся я в тебе Художник. — Он развернулся к прислушивающимся к их разговору жителям Сытухи. — Все, отбой тревоге. Опасность миновала. Художник отбил нашествие. Возвращаемся домой.