Тьма. Том 8

Глава 6

Из эфира Серых земель:

[Помехи]

Богатых…

[Помехи]

Хворо…

[Помехи]…

Возьмём…

[Помехи]

…ец связи!

Следующий день начался всё с того же изматывающего ожидания. И ближе к полудню на дороге, или том, что её здесь заменяло, вновь показалась снежная пыль. А вскоре из-за поворота выкатила небольшая, но внушительная колонна: два грузовика, похожих на наши, и, главное, громадный вездеход, напоминающий стального динозавра.

Его широкие гусеницы с лёгкостью разминали вновь подмёрзшую колею. А на крыше красовалось пулемётное гнездо, внушающее оптимизм и уважение.

Колонна остановилась у нашего периметра. Из кабины вездехода выскочил мужчина с тёмным обветренным лицом, одетый в практичную полевую форму.

— Иван Семёнов, начальник четвёртого обоза Тылового Приказа! — представился он, оценивающим взглядом окидывая наш укреплённый лагерь. — Получили приказ оказать содействие. У вас тут, я смотрю, жарко было, вашблагородия?..

Почему-то все при этом посмотрели на меня. Пришлось брать на себя роль и рассказчика, и радушного хозяина.

— Фёдор Седов-Покровский. Моя жена Авелина. А это Михаил Дутный, — кивнул я на подошедшего к нам соседа. — Жарко было, да… И в прямом, и в переносном смысле.

Пока обменивались рукопожатиями и впечатлениями, из одного из новоприбывших грузовиков вылез ещё человек. Немолодой мужчина в очках и с потрёпанным саквояжем в руке. Как представил его Семёнов, это был «вашблагородие Дмитрий Саныч, лучший лекарь на всю эту **аную тайгу».

На последних словах он, правда, засмущался и кинул извиняющийся взгляд на Авелину. Но моя молодая жена только ручкой отмахнулась: мол, из этой песни слова не выкинешь.

А лекарь, между тем, деловито уточнил, где находятся наши раненые. После чего так же деловито и, не дожидаясь приглашения, поспешил к грузовику с пациентами. Только, на прощание, бросил через плечо:

— Я осмотрю их тотчас же! Не мешайте мне, пожалуйста!

Семёнов проводил его уважительным взглядом, а затем повернулся к нам:

— Так. Значит, Хворостово… Задача — и вас туда дотянуть, и самим доехать. А что у вас, кстати, орлики мои, на ходу?

Спустя пять минут мы уже собрали импровизированный военный совет. В него входили я, Авелина, Давид, Слава, Михаил Дутный и Евгений, глава его дружины. А со стороны Тылового Приказа — непосредственно Иван Семёнов, и больше никого.

Он, кстати, оказался человеком дела. Как и подсказывало мне первое впечатление.

Для начала мы быстро расписали ему, какая техника на ходу, какая на ладан дышит, а какую проще было бы бросить, сняв всё ценное, но-таки придётся тащить.

— Цепляем всё на тросы! — задумавшись лишь на пару секунд, предложил Семёнов.

— А вытянете столько? — засомневался Давид.

— Наш вездеход и несколько ваших развалюх вытащит! — заверил Семёнов. — Только вы уж разгрузите их, будьте добры. А вообще вам бы и свои машины на гусеницы поставить. Но, конечно, топливо они будут жрать, как саранча посевы…

Если честно, я сомневался, есть ли смысл машины модифицировать. А что потом? Снова ставить грузовики на колёса?

Тем более, наверняка у местных можно разжиться каким-нибудь гусеничным транспортом, который и топливо экономит, и по Серым землям без проблем ездит. Вот только продадут ли?

— Раненых в наш грузовик, там переоборудованный кузов. Боеспособных загрузим в остальные машины. Боезапас и припасы распределим равномерно, — обхватив подбородок рукой, продолжал излагать Семёнов. — Главное теперь не удобство, а скорость.

— А если засада? — уточнил Давид.

— А если засада, не останавливаемся! — ответил Семёнов. — Если только с машинками чего не случится. А если случится, тогда, конечно, дадим «изменышам» бой. Но лучше рвануть вперёд и прорваться в Хворостово. Всё-таки там вал и стена.

Михаил с облегчением выдохнул. Евгений, глава его дружины, мрачно кивнул. Давид и Слава, естественно, посмотрели на меня, а я пожал плечами: план выглядел здравым. На первый взгляд. А как оно будет на деле, никто не знает. И что толку в этом случае заранее спорить?

Авелина, стоя рядом, молчала и хмурила лоб. Видимо, прикидывала, как держать защиту если не на всей нашей большой колонне, то хотя бы на ключевых машинах. Пришлось, кстати, рассказать временным союзникам про родовой артефакт и возможность ставить защитный купол. Иначе бы они очень сильно удивились, с этой самой защитой вдруг столкнувшись.

Решение было принято, и лагерь вновь погрузился в суету, на сей раз — деловую и целеустремлённую. Бойцы быстро свернули палатки, погрузили ящики. С помощью тросов и прочных цепей прицепили покалеченную технику к той, что ещё на ходу.

Для грузовиков, которые собирались тащить волоком, вырезали деревянные полозья, как для саней, на скорую руку отполировав поверхность и покрыв её машинным маслом — для лучшего скольжения. Как сказал Слава, главное — с места сдвинуть, а там оно само заскользит.

Раненых, над которыми уже поработал лекарь, но кто не мог встать на ноги, перенесли. Определили их, как и планировалось, в просторный кузов машины Семёнова. При этом лица у бойцов, даже у тяжёлых, посветлели — видимо, оттого что где-то рядом забрезжила надежда.

Ну а лекарь, закончив с пациентами, коротко доложил:

— Двоим тяжёлым полегчало, состояние спокойное. Тот, что с оторванной кистью, конечно, воевать не сможет, пока ему новую не отрастят. Второму, с ногами, повезло больше: после пары-тройки дней лечения будет бегать. Часть помощи окажу ему сам, прямо на ходу. А закончу с ним уже в Хворостово. Остальных я перевязал, подлечил, обезболил… В общем, принимайте работу.

Через час от нашего лагеря остались лишь следы костров, вбитые колья и тёмные пятна на земле. Объединённая колонна тронулась в путь. Впереди, как ледокол, шёл вездеход Семёнова, таща на буксире четыре покалеченных грузовика на полозьях. За ним — наши машины: грузовик с не самыми тяжёлыми ранеными, грузовик со мной и Авелиной, грузовик Дутного и грузовик, где засели главы дружин и Бархан. Ну а следом уже все остальные бойцы обеих дружин.

Мы ехали медленно, с скрипом и лязгом, но ехали. Оставляя позади поле недавней бойни и двигаясь на северо-восток, в сторону заветного Хворостово.

Три дня пути слились в одно монотонное испытание. Дорога, если её можно так назвать, оказалась на этом участке бесконечной лентой ухабов, колдобин и участков развезённой, а потом замёрзшей грязи.

Гусеничный вездеход Ивана был нашим спасением, укатывая путь до более-менее проходимого состояния. Но водителям всё равно приходилось туго. Судя по ругани Кислого, он даже пожалел, что отправился с нами. Во время атаки зверья не пожалел, а вот теперь ругался отчаянно. Однако за рулём, несмотря на скромный опыт в грузовиках, держался достойно. Не устраивал лишней тряски, не соскальзывал в колее.

А местность вокруг, между тем, постепенно менялась. Болезненно-хмурый лес редел, уступая обширным открытым пространствам, застеленным грязным снежным одеялом. На одном из привалов, пока бойцы проверяли крепления и делили пайки, ко мне подошёл Михаил Дутный. Указав рукой на бескрайние равнины слева и справа, он мрачно сказал:

— Фёдор, видишь эти прогалины? А под снегом-то не земля. Либо озёра, либо болота. Лёд ещё держит, но как начнёт теплеть, здесь будет не пройти.

Его слова заставили меня с новой опаской взглянуть на эти просторы. Тем паче, с каждым днём становилось заметно теплее. Ночью столбик термометра не опускался ниже минус пятнадцати, а днём солнце припекало настолько, что с крыш машин свисали сосульки, а снег оседал, становился рыхлым и влажным.

На исходе третьего дня, когда до Хворостово оставалась всего пара часов пути, наша колонна упёрлась в… пробку. Впереди, насколько хватало глаз, виднелись грузовики, внедорожники и даже пара броневиков. Стояли они, заглушив моторы, а люди периодически вылезали наружу, чтобы размять затёкшие ноги.

Пока я на всё это смотрел, в нагрудном кармане раздался треск рации.

— Барин, тут дело ясное, что дело тёмное! — доложил оттуда Давид. — Я попросил Бархана послать ребят вперёд, вдоль этой вереницы. Пусть они разузнают, что там дальше и как.

Минут через двадцать разведчики вернулись. Судя по добытым сведениям, Хворостово было даже ближе, чем мы рассчитывали. Но въезд в него оказался слишком узким, чтобы внутрь всасывалось больше одного грузовика за раз.

К тому же, у многих в пробке тоже была сломанная техника. И её приходилось сразу оттаскивать куда-то подальше от ворот, видимо, в мастерские.

Я переглянулся с Авелиной. Кажется, она подумала о том же, о чём и я. Эта пробка из покалеченной техники была лучшим доказательством того, что массовое нападение зверья было тщательно спланировано. И своей цели оно достигло. Зачистка Серых земель чуть было не сорвалась «по техническим причинам».

А вообще, пробка — она и в тайге пробка. Только у нас здесь собрались не легковушки, а грузовики и броневики. Ну а вместо клаксона слышались матерные рулады людей, решивших сбросить напряжение незатейливым способом. И то ли благодаря им, то ли, скорее, вопреки очередь из машин всё-таки медленно двигалась вперёд.

Наша объединённая колонна ползла к воротам Хворостово вместе со всеми. Оставалось не так уж много, но скорость была прямо-таки черепашья. Приходилось скучать, оглядываясь вокруг и рассматривая другие отряды зачистки.

А сзади пристраивались всё новые и новые машины, прибывающие сплошным, нервным потоком. Справа высились деревья, слева был спуск и глубокий снег. Казалось бы, обгонять там негде… Но, как это обычно и бывает, нашёлся один-единственный умник.

Вернее, несколько гусеничных машин, марки которых я не распознал, и с гербом какого-то знатного рода. Видимо, представитель этого рода решил, что правила не для него, красивого, писаны, а в пробке пусть ждут всякие неудачники. Его колонна свернула с дороги и пошла вдоль проторенной колеи, надеясь, вероятно, проскочить к воротам по глубокому снегу.

Я, когда это увидел, сначала глазам не поверил. А потом, честно говоря, на десяток секунд аж опешил от такой наглости. И, судя по ошарашенным лицам впереди, я был не одинок. Люди наблюдали за этим цирком со смесью глубочайшего изумления, раздражения и чёрной зависти.

И всё бы у наглецов прокатило… Но не прокатило. Путь им преградил здоровенный грузовик с откинутыми бортами, из которого высыпало человек десять бойцов. Не дворянского рода, судя по потрёпанной экипировке и отсутствию горделивых поз. Глава этого отряда, коренастый детина с обычным, а не чёрным шрамом через всё лицо, вышел и встал прямо перед головной машиной наглецов, заставив её водителя остановиться.

«Ну всё, шоу начинается…», — подумал я, а затем выбрался из грузовика и поспешил на подмогу.

За мной, не спрашивая, подтянулась Авелина и полудесяток Хлебова. А следом Давид с несколькими бойцами и даже Михаил Дутный с десятком своих дружинников.

И мы такие не одни были. Ещё несколько групп смельчаков отделилось от пробки и тоже поспешили к месту действия. Причём, сомневаюсь, что кто-то из них шёл защищать обнаглевшего дворянчика…

А тот, между тем, выбрался из головной машины, и тоже не один, а вместе с десятком своих бойцов. И все они, набычась, попёрли буром на ребят, преградивших им путь, что-то яростно высказывая.

Издалека слышно ничего не было, но я и так мог представить. Дворянин наверняка требовал пропустить, потому что ему больше всех надо… Ну, конечно, он не так говорил, а, скорее всего, объяснял по-другому: мол, что раненых надо срочно лечить, что дела рода не ждут, и что у него беременная в машине, которой вот-вот рожать… Нет, две беременных! И обе рожают, вот прямо сейцас.

А коренастый, наверно, пытался воззвать к совести двусердого, ещё не понимая, что нельзя взывать к пустоте. И, собственно, когда мы приблизились, ничего в общей картине не изменилось. Разве что коренастый уже собирался уступить, готовясь сдаться на милость хамства и чванства.

— Ты хоть понимаешь, что я с тобой сделаю⁈ — подойдя ещё ближе, услышал я шипение дворянина. — Да я тебе такую сладкую жизнь обеспечу, что ты проклянёшь тот день, когда родился, тупой ты недоносок!..

— Все стоят, и вы стойте! — сжав губы, похоже, не в первый раз упрямо повторил коренастый.

— Ты совсем берега попутал? Ты понимаешь, с кем связался⁈ — шипел дворянин, продолжая на него наступать.

— Все стоят, и вы стойте! — хоть и без прежней уверенности, но гнул свою линию коренастый.

И я решил, что пришла пора ему помочь. Преодолев последние шаги, молча встал рядом с коренастым. Рядом остановилась Авелина, смерив наглого дворянчика ледяным взглядом королевы Васильков. По обе стороны от нас разминали шеи, как бы случайно демонстрируя мышцы под куртками, ребята Хлебова. Сзади подтягивался Давид с моим временным соседом Дутным.

А вишенкой на торте стала чёрная тень, скользнувшая из-под ближайшего грузовика. Тёма осторожно ступал лапками по глубокому снегу, одновременно глядя на наглеца с такой брезгливостью, что этот тип не смог её не почувствовать.

И даже дёрнулся было в сторону моего кота, видно, собираясь наподдать сапогом. Но вовремя перехватил мой очень угрожающий и выразительный взгляд.

— Вам чего? — бросил дворянин, с неохотой переключаясь на общение с нами.

— И куда прём? — почти спокойно уточнил я.

— А вам какое дело? — буркнул дворянин, оглядываясь.

Количество зрителей, которые всё ещё подтягивались к месту действия, ему сильно не понравилось. Равно как и количество людей, встававших за коренастым и постепенно отрезавших путь до Хворостово.

— Так я в пробке стою! — с вежливой улыбкой ответил я.

— А я нет, меня там люди ждут! — попытался было пойти ва-банк дворянин.

— Стоишь, — не согласился я. — В са-а-амом хвосте!..

— А то что? — поморщился наглец.

Он неприязненно глянул на меня и пожевал губами, словно готовясь плюнуть. Однако в этот момент подскочил один из его бойцов и принялся что-то шептать боссу на ухо. Не то чтобы я расслышал всю фразу, но свою фамилию уловил. Дворянин дослушал бойца, помрачнел, снова посмотрел на меня, на Авелину, на коренастого… На Тёму смотреть побоялся…

А потом бросил, как будто свысока:

— Радуйтесь, что у меня дело срочное!

— В хвосте очереди? — выразительно уточнил я, глазами указывая направление.

Двусердый хам ничего не ответил. Просто сплюнул в грязный снег и двинулся обратно к себе в кабину. Кивком головы он отдал приказ водителям, и бронемашины, фыркнув двигателями, начали разворачиваться, с трудом вылезая из сугробов, чтобы влиться в конец общей колонны.

— Ну это, ваше благородие… — хрипло усмехнулся рядом Давид. — Видать, слава бежит впереди вас. А всего-то пришлось одного негодяя прихлопнуть…

Отвечать я не стал. Просто усмехнулся, хлопнул Мережковского по плечу и, подхватив Тёму на руки, поспешил обратно к нашим машинам.

Колонна за это время подползла к Хворостово ещё десятка на три метров. А вскоре мы наконец-то проехали изгиб дороги. И смогли рассмотреть нашу цель во всём её сурово-бетонном великолепии.

Ворота внутрь действительно были только одни. И те, узкие, рассчитанные на проход одной-двух машин, не больше. С двух сторон их обрамлял высокий и крутой земляной вал, будто списанный со средневековой крепости. А на валу стояла уже не земляная, а добротная бетонная стена, вся в амбразурах и с вышками, где темнели силуэты пулемётных расчётов.

Стена выглядела серьёзно. А вот защитники на ней — неоднозначно. Кто-то был облачён в камуфляж нового образца и вооружён современной винтовкой, а рядом стоял дед в застиранном тулупе чуть ли не середины прошлого века и с допотопным ружьём. Зато вид у всех был одинаково суровый и решительный.

Местные. Ополчение, насколько я понял.

Наконец, наша колонна, издавая рык и скрежет, подкатила к самым воротам. Вблизи стена выглядела ещё монументальнее. Бетон был покрыт шрамами от когтей и подозрительного вида тёмными подтёками, но держался на совесть. А воздух в окрестностях гудел от грохота двигателей, криков и матерной перебранки.

Я, Давид и Михаил Дутный вылезли из машин, чтобы возглавить переговоры на входе.

— Документы, списки личного состава, опись техники и груза! — без предисловий бросил старший в охране ворот.

Давид предусмотрительно протянул папку с бумагами. Приняв её, старший начал бегло просматривать документы, но тут к нам наконец-то подтянулся Иван Семёнов. Главный охранник поднял взгляд, на миг прищурился, а потом спросил:

— Иван, ты что ли?

— Здорово, Степаныч! Не узнал?

— Не узнал, — усмехнулся старший. — Богатым будешь. Ты следующий?

— Мы все вместе, — кивнул Семён на наши машины. — Объединённый отряд.

— Много побитой техники? — уточнил старший и, выслушав наши ответы, кивнул.

После чего снова начал листать документы, но уже куда менее въедливо их разглядывал.

А мы терпеливо ждали, пока он закончит.

— По спискам всё ясно! — старший, наконец, решительно захлопнул папку и вернул её Давиду. — Повреждённые машины сейчас оттащим в починку. Заезжайте, останавливайтесь за воротами и отцепляйте.

Наши грузовики потянулись внутрь, чтобы сразу после ворот свернуть вправо на просторную стоянку. Там бойцы начали быстро отцеплять повреждённую технику. А старший прошёл через ворота с нами и теперь явно чего-то ждал.

Вскоре стало ясно, чего. Со стороны бетонных коробок домов, пыхтя, появились тягачи. Они заруливали на стоянку, выгружая из своих недр отряды по пять человек в заляпанной маслом одежде.

— Это наши мастера по технике, — пояснил тот самый старший охранник, Степаныч. — Они ваш металлолом ща живо распределят в мастерскую. Ремонт займёт от суток и более. Зависит от повреждений, наличия запчастей, ну и очереди в починку. Напоминаю, оплата у нас только наличностью или ликвидным бартером. Золото, патроны, горючее, медикаменты… Безнал тут, братцы, не катит: у нас в глуши связь с пятого на десятое.

— Понятно, — сказал я. — А где нам самим встать?

Степаныч жестом поманил меня за собой. Вернувшись к посту на воротах, он заглянул в сторожку и вышел оттуда с листом бумаги, на которой виднелась кривая и косая, но внятная схема поселения. На другой стороне просвечивал какой-то отчёт с множеством циферок.

— Вот карта. Свободные места для стоянки никак не отмечены. Гостиницы, где ещё есть места, тоже. Зато красным зачёркнуты стоянки и гостиницы, где мест больше точно нет. А вам, мои хорошие, с вашим количеством народу, лучше всего сюда!.. — Степаныч ткнул пальцем в большой квадрат на окраине, обозначенный как «ст. Уют. Ночлег. Уральск». — Там сразу три гостиницы на одном пятачке, так что места завались. И после вас ещё останется.

Я взял лист, изучая каракули. Схема напоминала средневековый город-крепость: узкие улочки, несколько площадей, а в центре — отдельно стоящее бетонное сооружение, подписанное «Цитадель. Последний Рубеж».

— Спасибо, — с искренней благодарностью кивнул я, складывая схему. — Ещё вопрос. Где мне можно найти одного человека? Из новых прибывших.

— Кого именно? — не стал отказывать в лишней услуге Степаныч.

Я открыл рот и задумался, кого назвать. Михаил Дутный и Иван Семёнов стояли совсем близко. И можно было бы сказать про цесаревну: Иван-то, понятное дело, в курсе. А вот Дутный не подозревал о моих высоких связях. И знать ему про них было необязательно.

Поэтому я решил спросить про Арсения Булатова. Тайный Приказ был куда более приземлённым и понятным, чем царский двор. Тем более, о том, что в Тоболе у меня вышла смертоубийственная стычка с другим дворянином, знали многие.

— Арсений Булатов. Сотрудник Тайного Приказа. Его дружина должна была прибыть позавчера или вчера.

Степаныча покивал, вспоминая и морща лоб, а потом всё-таки ответил.

— Их разместили в «Последнем Рубеже», — он уверенно ткнул пальцем в центральную цитадель на плане. — Там нынче всё руководство и всякие… Другие особые гости. Доступ туда ограничен. Попасть внутрь можно по вызову или пропуску. Поэтому скажи тамошней охране у входа, чтобы о тебе доложили.

— Понял. Большое спасибо.

— Не за что!.. — буркнул Степаныч и махнул рукой, прощаясь.

Въезд в Хворостово напоминал попадание в другой мир. Вернее, в его суровую, утилитарную изнанку. Если снаружи ещё оставались намёки на привычные пейзажи — поля, дорога, снег — то внутри нас почти сразу поглотил лабиринт из узких улиц, проложенных между однотипными бетонными коробками.

Серость была всеохватывающей. Серые стены, серые бетонные плиты под колёсами, серое небо в просветах между крышами. Окна в зданиях были маленькими, словно бойницы, а на плоских кровлях виднелись самодельные укрепления и позиции для стрелков. Всё в этом поселении дышало простотой, функциональностью и желанием выжить любой ценой.

Наша колонна медленно ползла по главной артерии этого бетонного муравейника. И на первом же перекрёстке Иван Семёнов, стоя в люке своего вездехода, подал знак.

— Нам сюда, Фёдор Андреевич! — крикнул он, указывая на поворот, куда уже въезжали его машины. — Раненых увозим с собой, пока наш лекарь с ними не закончил. Если что, мы в нашей служебной части рядом с гостиницей «Аист».

— Удачи вам! Спасибо за помощь! — отозвался я, высунувшись из кузова и махнув рукой.

Мы продолжили путь, но ненадолго. Следующим нас покинул Михаил Дутный, которому на посту охраны посоветовали другую стоянку. Его машины, отделившись от колонны, тоже растворились в серых бетонных улицах.

А затем, наконец, и мы добрались до места отдыха. Это оказалась огромная бетонная площадка, окружённая с трёх сторон всё такими же унылыми зданиями. На их первых этажах виднелись суровые, без лишних украшений и завитушек, вывески: «Уют», «Ночлег» и «Уральск».

На стоянке хватало машин, и некоторые почему-то занимали сразу пару мест. Эту странность мне объяснил Слава, как оказалось, уже видевший подобное.

— Места в обрез. Если все подбитые машины починят и привезут сюда, получится давка. Вот и занимают заранее, чтобы потом не воевать за стоянку.

Техника начала занимать места, бойцы выходили, строясь перед грузовиками. Разведчики Бархана за это время успели проверить каждую из гостиниц. И, в конце концов, указали на «Уют», где с гарантией хватило бы номеров на всех. Разделяться не хотелось, мало ли что здесь случится…