Тьма. Том 8

Глава 12

[Помехи]

[Помехи]

[Помехи]

[Помехи]

Собственно, как-то само собой вышло, что все мы снова собрались в кабинете головы. Впрочем, Игнат Санович тоже был там, изо всех сил пытаясь согласовать действия защитников.

— Откуда я знаю, как вставать на площади⁈ Придумайте сами!!! — рычал он на одного из тех, кто подтянулся из мастерских. — Что вы… Ваше высочество! Прошу вас, не выходите из кабинета!

Заметив и наше появление, и решительный настрой Александры, голова тут же попытался отговорить её от участия в битве. Не слишком удачно, впрочем: цесаревна в ответ только поморщилась.

— Я двусердая, Игнат Санович, моё место в бою! — отрезала она.

И спорить с ней никто не решился. Хотя я подозревал, что Витал её без дополнительной защиты, в любом случае, не оставит.

— Я бы предложил выгнать на площадь нашу технику с деревянными щитами. Её можно будет использовать в качестве укрытий, — заметил он. — А броневики поставить рядом с въездом на площадь.

— Так и сделаем, — согласилась цесаревна. — Игнат Санович, пришлите на площадь бойцов с автоматическим оружием. На стенах «Последнего Рубежа» оставьте только пулемёты и дальнобойное вооружение.

— Понял, ваше высочество, — закивал голова.

— Встанем перед проходом. Постараемся удержать площадь, — цесаревна глянула на меня, Арсения и Авелину, явно призывая следовать за ней. — Витал, пришли к нам в помощь твоих двусердых ратников.

— Да, ваше высочество, — кивнул тот, выходя из кабинета.

В творившемся хаосе найти своих бойцов оказалось не так уж просто. Мы даже временно разделились. Александра и Арсений ушли раздавать указания своим. А мы с Авелиной — своим.

Хорошо ещё, изменённое зверьё не пошло сразу в атаку. Впрочем, без приключений всё равно не обошлось. Как всегда и бывает в такой ситуации. Сначала наши грузовики не хотели выпускать из двора, потому что «приказа не было». А потом оказалось, что техника из мастерских так неуклюже встала, что мы теперь выехать не можем.

Ор, ругань, брань… И это ещё ничего страшного. Даже в действующем царском войске чего только не творится перед боем, прежде чем все займут свои места. Уж я-то помню, что происходило, когда начиналось нашествие Тьмы. А уж в Серых землях, с их вольницей и разобщённостью, бардак — и подавно обычное дело.

Внутренний двор «Последнего Рубежа» был похож на разворошённый муравейник. Бегали люди, ревела моторами техника, а поверх всего этого метались лучи прожекторов. Я всякий раз еле успевал подхватить Авелину под локоть, чтобы оттащить с пути очередного человека, несущегося с выпученными глазами. А заодно, снова и снова радовался тому, что зверьё не спешит нападать. Иначе бы защиту в этот момент продавили, не особо напрягаясь.

Хорошо ещё, на стенах цитадели, за мешками с песком и амбразурами, замерли пулемётные расчёты и другие стрелки. Их тёмные силуэты чётко вырисовывались на фоне ночного неба, подсвеченного отблесками прожекторов.

А главные силы стекались к единственному свободному проходу на площадь. Тому самому, который мы сохранили как коридор для будущего прорыва. И теперь он был нашим самым уязвимым местом.

Наконец, дело сдвинулось с мёртвой точки. Ревя двигателями и лязгая гусеницами, шесть броневиков встали полукругом перед въездом на площадь. Свои башни они развернули в сторону тёмного проёма между бетонными коробками домов. Эти стальные громады образовали первый эшелон обороны.

Следом заняли своё место наши грузовики. А деревянные щиты по их бортам, залатанные и укреплённые после предыдущих боёв, образовали второй рубеж. Эдакий подвижный полумесяц, стоящий за броневиками.

Вышла, своего рода, импровизированная крепость на колёсах. Бойцы, включая наши дружины и защитников города, спешно распределяли места в кузовах, щёлкали затворами, укладывали поближе рожки с патронами. Лица у всех были напряжённые, а взгляды — прикованы к темноте за пределами стального полукольца.

В центре этого полумесяца, в кузове моего с Авелиной грузовика, собралась «двусердая ватага»: я, Авелина, Арсений Булатов, цесаревна Александра и трое её тяжёлых ратников-двусердых. Наша задача была одновременно простой и очень сложной: держать щиты. И не дать зверью ворваться на площадь смертоносной волной.

А если прорвутся — не дать им добраться до стрелков и техники. Ну а если всё-таки доберутся до техники, то хотя бы стрелков прикрыть. Или дать время людям отступить в «Последний Рубеж». Правда, в этом случае план с прорывом можно было выбрасывать не помойку. А заодно начинать собирать убитое зверьё, чтобы делать из него невкусные мясные консервы.

Всё затихло… Люди приготовились к бою. Техника встала на свои места. А зверья ещё не было.

Я перешёл на «теневое зрение». Оно раскрасило реальный мир в серо-белые тона, а теньку, витающую вокруг — наоборот, расцветила. В этом зрении было хорошо видно, кто чем занят. Например, Арсений, собранный и сосредоточенный, выстраивал перед линией грузовиков несколько средних, но довольно плотных щитов. Они перекрывали основные направления возможной атаки, как невидимые баррикады.

А над нашим уголком площади завис очень мощный щит. Это уже цесаревна постаралась. Но главное укрепление создала Авелина. Щит она поставила поперёк улицы, площадь у него была небольшая, поэтому и сам щит должен был получиться очень крепким… Но я слишком хорошо знал, как быстро его истощают постоянные атаки.

Поэтому выставил множество маленьких щитов перед защитой Авелины. Надо было только не забывать их постоянно обновлять. Да, такие щиты в лучшем случае выдержат один удар. Зато я мог их делать быстро и в большом количестве.

Все щиты были, естественно, односторонними. Да, они требовали больше теньки, зато пули и плетения свободно проходили наружу, в сторону врага. А наоборот — ни-ни. Чтобы ни одна когтистая лапа, ни один острый клык не пробился внутрь.

Ну… Если рисовать идеальную ситуацию, конечно. Так-то если пробьют, то пробьют.

А потом наступила тишина. Люди были на своих местах, техника — тоже. Мерно урчали двигатели броневиков, бесшумно скользили световые пятна прожекторов в темноте. Мы ждали. Прошло пять минут. Десять.

Слышно было лишь дыхание людей, рокот двигателей и шипение помех в рациях. Из темноты за баррикадами не доносилось ни звука. Ни воя, ни рыка.

А потом земля дрогнула.

Сначала это был глухой ритмичный гул, похожий на далёкие удары гигантского молота. Затем он перерос в оглушительный топот. Нервно заметались лучи прожекторов, и в их свете стало видно, кто к нам пожаловал.

Гигантские копытные туши, ростом в холке метров пять. Ну то есть, как два человека в высоту. Их спины оказались выше окон вторых этажей. Шкуры были покрыты косматой свалявшейся шерстью, а по крепости, готов поспорить — могли бы посоперничать со сталью. Большущие головы венчали сверху костяные наросты и рога, по размерам похожие, скорее, на стволы молодых деревьев.

Всего их было десять. Десять живых гор, несущихся на нас по прямой.

А за ними, заполняя улицу от стены до стены, плыла, клокотала и шипела чёрная бесформенная масса. Сотни и тысячи более мелких тварей. А главное, в этой скученности даже нельзя было разобрать, кто есть кто. Просто река плоти, клыков и когтей, которая волна за волной катилась вслед за живыми таранами.

Первыми по зверью ударили крупнокалиберные пулемёты. И с броневиков, и со стен «Рубежа» — практически одновременно. Трассирующие пули, словно нити адского шитья, вошли в серую массу гигантов. Они впивались в толстенные шкуры, вырывая куски мяса, но звери даже не притормаживали. Ревели от боли и ярости, из ран хлестала кровь, но безумный забег продолжался. Это было сюрреалистическое зрелище: огромные туши, которых прямо на ходу рвёт на куски, а они не останавливаются.

И вот, наконец, первый из гигантов споткнулся, вызвав у меня вздох облегчения. Его могучие ноги подкосились, и он рухнул вперёд с оглушительным грохотом, перегородив собой половину прохода. А на его судорожно дёргающемся теле заплескалась чёрная река. Мелкие твари с визгом и рыком набросились на сородича, жадно пожирая ещё живую плоть. Картина была настолько мерзкой и противоестественной, что я порадовался отсутствию плотного ужина.

Но далеко не все обладали подобной брезгливостью. Девять остальных гигантов, не обращая внимания на пир позади — и по-прежнему не сбавляя темпа — достигли щитов. Причём мои поделки если и заметили, то походя снесли, почти не замедлившись.

А вот в щит Авелины врезались со всей дури. И тоже ведь странная картина: огромные животные натыкаются на что-то невидимое прямо в воздухе.

Впрочем, удар был слышен физически. Да и щит Авелины ощутимо дрогнул. А гиганты начали биться в него головами в попытках проломить.

Правда, один из них практически сразу рухнул, как подкошенный. Видимо, шею сломал в момент столкновения со щитом. Впрочем, это не помешало ему истекать кровью из развороченного пулемётной очередью бока. И делать это прямо у края невидимой стены, пропитывая алым снег, укрывающий землю.

А ещё от его крови и останков валил пар, мешая рассмотреть, что там происходит. Я смог разве что увидеть, как остальная масса зверья докатилась до щита Авелины.

Стрельба стала сплошным оглушительным гулом. Стену огня поддерживали все, кто мог держать в руках оружие. Сверху, со стен, полетели гранаты. И не только со стен. Несколько защитников Болотистого, укрывшись за углами ближайших домов, метнули снаряды в гущу зверья, копошащегося за мёртвыми гигантами.

Взрывы разорвали ночь яркими вспышками. В воздух взметнулись брызги крови и клочья плоти. А в толпе зверей образовались бреши. Однако их мгновенно заполняли новые и новые «изменыши».

Дикие твари шли вперёд, не считаясь с потерями, подминая собратьев и пожирая павших.

Цесаревну это адское зрелище, видимо, тоже впечатлило. У меня за спиной кто-то в высшей степени цензурно выругался. А затем Александра метнула вперёд плетение, и пространство перед щитом Авелины взорвалось огненным штормом.

Это не были мои маленькие шарики. Это был вихрь из чистого пламени, который испепелял всё на своём пути. Воздух заколебался от жара посреди снегов, а в нос ударил смрад горелой плоти.

Не теряя времени, я присоединился: стал швырять в проход воздушные лезвия и огненные шарики, разогретые до максимума. Они, конечно, не могли сильно повредить гигантам, зато успешно справлялись с тварями помельче. Лишь бы щит Авелины продержался как можно дольше.

Но самым эффективным оказался, как ни странно, Арсений Булатов. Он метал молнии. Выглядело так, будто он делает это чуть ли не глазами. Сначала Булатов разворачивал плетение у себя перед лицом, а затем — мгновенно отправлял его в полёт.

Эти молнии прошивали насквозь даже тела гигантов, заставляя их биться в конвульсиях. Один, второй… Жаль, заготовок у Арсения было не так много. Зато благодаря его стараниям, давление на щит Авелины на какое-то время ослабло. А более удачливые звери, между тем, доделывали работу за нас, растаптывая тех «изменышей», кто лежал на земле, содрогаясь в конвульсиях.

Очень скоро узкий проход на площадь превратился в ад. Узкая улочка стала горнилом, где смешались свинец, сталь, магия, плоть и кровь. Трассирующие пули сливались в сплошные светящиеся линии, выжигающие рисунок на сетчатке. Вспышки взрывов и плетений ослепляли. А на уши давила какофония: рёв зверей, крики людей, грохот выстрелов и оглушительные удары туш о щит Авелины.

Не помню, сколько длился этот бой. Помню, как бойцы стали палить в небо, когда об щит цесаревны ударились несколько птиц. Помню, как впервые за долгое время почувствовал опустошение, потому что слил больше половины запасов теньки. Помню, как ещё подумал, что всегда могу взять автомат, если останусь совсем без плетений.

Благо, обычным бойцам регулярно подтаскивали ящики с патронами. В основном, подростки и женщины, не принимавшие участия в бою. Боезапас, прихваченный с собой, как-то слишком быстро расходовался.

А потом зверьё закончилось…

Выжившие «изменыши» бросились прочь, скрываясь на тёмных улицах Болотистого. А те, что умерли — так и остались лежать грудой в проходе. По площади растекалась одна большая лужа крови, медленно пропитывающая снег.

А люди стояли, ошарашенно вслушиваясь в ночную тишину. Видимо, все, как один, пытались поверить в то, что всё закончилось, а мы ещё живы.

— Знать бы, сколько зверья до нас не добралось!.. — Саша, в кои-то веки уставшая и с тёмными кругами под глазами, совершенно не по-царски плюхнулась в одно из наших с Авелиной кресел в кузове. — Нам ведь утром с ними разбираться на ходу придётся…

— Нам бы для начала разобраться с тем завалом, который на улице теперь образовался, ваше высочество… — не менее устало заметил Арсений.

— Да ладно тебе! Нельзя быть взрослым людям и за мамку, и за няньку. Местные и сами знают, что делать!.. — отмахнулась Саша.

И так оно и было. Пока мы пытались прийти в себя, со стороны «Последнего Рубежа» показалось несколько человек с огнемётами. Добравшись до бывшего места боя, они начали поливать груду трупов горючей смесью. Палёной шерстью и горелым мясом и без того воняло. А после «уборки» стало только хуже.

— Думаю, спать мы сегодня больше не будем… — прикрыв платочком нос, заметила Саша. — Разве что так подремать, на местах. Оставшиеся звери ведь могут вернуться.

— Завтра тогда никакого прорыва не выйдет! — возразил я. — Нам в пути больше суток придётся быть. Люди ночь не спали. Ещё одну ночь надо продержаться. И что-то мне кажется, мы просто так, без приключений, не вырвемся.

— Да всё будет хорошо! — не поверил Арсений. — А поспать бы надо, да… Сюда бы какой-нибудь обогреватель, и можно, сидя, подремать… Можно ведь спать урывками, пока обстановка позволяет.

— Ну я-то ладно, во время службы научился! — усмехнулся я. — А ты где такого нахватался?

— В училище Тайного Приказа, — почти скромно улыбнулся Арсений. — Там два месяца боевая подготовка на свежем воздухе. За два месяца где только спать не научишься…

Обогреватели нам вынесли, и много. Запасы жаровен, которые обычно ставят на стенах, в любом городке Серых земель имеются в избытке. Тем более, простая сварная конструкция делается чуть ли не коленке.

Правда, жаровни в Болотистом заправляли не углём, а тонкими кирпичиками верхового торфа. Отчего на площади ощутимо запахло, плюс к гари и палёному мясу, болотом. Да и огонь от торфа был странного, более тёмного цвета. А если не поддерживать горение, торфяные брикеты почти не давали тепла.

Ну а ещё они нещадно коптили, отчего брезент над кузовом быстро покрывал бурый налёт. Но это стало, прямо скажем, меньшей проблемой. Две жаровни в кузове, при опущенном с трёх сторон брезенте, давали достаточно тепла, чтобы подремать, сидя в креслах. Однако такие удобства были разве что у нас, участников вылазки в Серые земли.

Остальным приходилось сидеть кто где. А самым невезучим — устраиваться на стульчиках, которые им принесли из крепости. И о тепле, даже с жаровнями, говорить не приходилось.

А под утро на площадь начали выезжать машины, которым предстояло принять участие в эвакуации жителей. Техника ревела, люди активно общались, и плевать было всем на тех, кто пытается поспать.

Открыв глаза, я выбрался из-под тента и встал понаблюдать, как местные заканчивают приготовления к отъезду. Технику они, надо сказать, использовали всю, какая вообще в наличии имелась: древние грузовики, тракторы… Затесался в её ряды и один причудливый вездеход, ревевший на каждом движении, как несколько медведей.

К слову, это порождение здешних инженеров и их буйной фантазии оказалось вместительным и шустрым. Жаль, шумело и дымило, как не в себя. Рядом с вездеходом я, кстати, заметил Бархана. Он стоял снаружи, что-то весело обсуждая с невидимым для меня с этого ракурса водителем.

Когда небо на востоке чуть посветлело, всё было готово к отъезду. Трупы животных на протяжении улицы успели дожечь полностью, и кости превратив в прах. На разделку время тратить не стали: мясо у «изменышей», по отзывам, было той ещё гадостью, разве что на самый крайний и голодный случай.

Оставшееся зверьё затаилось, пока не решаясь вновь идти на приступ.

А люди выходили и выходили из «Последнего Рубежа», набиваясь в транспорт. Александра и Арсений ушли к своим дружинам. В нашем кузове, в тесноте, да не в обиде, собралась часть бойцов из моей дружины, уступив свои места жителям Болотистого.

Наконец, в предутреннем сумраке взревели двигателями броневики. И первыми двинулись в проход, волоча за собой небольшие составы прицепов, забитых людьми. За ними, рыча и плюясь дымом в небо, отправился местный вездеход — тот самый, шумный и со странными обводами. Следом выехали наши грузовики. А последними шли местные тракторы с прицепами на больших колёсах.

Жители покидали город, ещё не зная, смогут ли когда-нибудь вернуться обратно. Ну а мы двигались к следующей точке на пути к цели в Серых землях.