Тьма. Том 6

Глава 7

Из материалов дела №15−36-И (зачёркнуто) П-ИН4–89

Потерпевший: Вероника Андреевна Дашковская

Год рождения: 1870 года рождения (3 мая)

Сословие: высшая дворянка

Двусердость: да (проращивание)

Особые приметы: рост — метр шестьдесят один, волосы — русые, лицо — узкое, курносое, родинка на правой стороне шеи.

Одежда: была одета в голубое платье, кружевные перчатки, белые «лодочки» для танцев. При себе имела белую дамскую сумочку с голубым шитьём. Из украшений — золотое колье с бриллиантами, серьги того же набора, родовой перстень-печатка и кольцо из красного золота с сапфиром.

Общая картина:

По данным следствия, пропала 4 июля 1889 года во время приёма в имении уездных князей Ольшанских. По свидетельству очевидцев, около 7 часов вечера ей стало дурно из-за духоты, и В. А. Дашковская вышла из здания подышать воздухом в сад.

Около десяти минут она провела на скамейке рядом с парадным входом, где её видела прислуга и охрана. Затем встала и прогулочным шагом пошла по главной дорожке сада, ведущей к зелёному лабиринту.

Последним видевшим В. А. Дашковскую был садовник, который стриг кусты в начале дорожки. Покинув освещённую фонарями область, В. А. пропала, и больше её никто из слуг и гостей имения не видел.

Пропажа была обнаружена в 8 часов 2 минуты вечера, когда сопровождавший девушку брат, Виктор Андреевич Дашковский, обеспокоился и начал искать сестру.

Поиски привели охрану и слуг к зелёному лабиринту, где была найдена сумочка и одна туфелька пропавшей. Городовые и сотрудники Тайного Приказа, приехавшие на место, пришли к выводу, что имело место похищение.

Схема места преступления: приложение 1

Перечень собранных улик: приложение 2

Свидетельские показания: приложение 3

Добавлено:

10 июля 1889 года на имя главы рода Дашковских получено послание. Внутри содержится лист обычной почтовой бумаги с требованием выкупа. Размер требуемого выкупа — 10 000 (десять тысяч) рублей золотом и 20 000 (двадцать тысяч) рублей серебром.

Ответ похитители требуют написать на стене городского особняка Дашковских, в виде «ДА» (в случае согласия) или «НЕТ» (в случае отказа) большими, хорошо читаемыми буквами.

Поиск наблюдателей в окрестностях особняка не принёс результатов. Пособников похитителей В. А. Дашковской выявить не удалось.

Род Дашковских согласен выплатить требуемую сумму.

Перечень следственно-розыскных мероприятий: приложение 4

Послание с требованием выкупа: приложение 5

Добавлено:

14 июля 1889 года на имя главы рода Дашковских поступило новое послание с указанием места выкупа.

Послание с указанием места для передачи выкупа: приложение 6

Согласно запросу похитителей, глава рода должен лично доставить требуемую сумму 17 июля 1889 года. Глава рода должен прийти на указанное место один, оставить выкуп и уйти. Через три дня Дашковскую В. А. обещают высадить перед воротами городского особняка её семьи.

Добавлено:

Выкуп доставлен на место, указанное похитителями, в час и тридцать четыре минуты пополудни.

Добавлено:

20 июля 1889 года В. А. Дашковская не возвращена роду, несмотря на выполнение требований похитителей.

Добавлено:

При проведении розыскных мероприятий в ночь с 20 на 21 июля 1889 года, на месте передачи выкупа обнаружен сундук с золотыми и серебряными монетами, оставленный главой рода Дашковских. Сумма полностью совпала с суммой выкупа. Причина, по которой похитители оставили деньги на месте и не отпустили В. А. Дашковскую, не установлена.

Схема места: приложение 7

Перечень розыскных мероприятий: приложение 8

Роду Дашковских предложено ждать новых посланий от похитителей.

Добавлено:

31 августа 1899 года роду Дашковских выдано свидетельство о том, что Дашковскую В. А. следует считать пропавшей без вести.

Добавлено:

31 августа 1909 года. Дело закрыто в связи вероятной гибелью похищенной Дашковской В. А. и невозможностью обнаружить преступника.

— Итак, что было найдено в тайнике? — спросил следователь, которого звали Заволгин Пётр Андреевич.

— Прошу, опись находок! — вытащив два листа со списком, Пьер протянул их нашему собеседнику из Тайного Приказа.

— Как я понимаю, всё ценное вы оттуда переместили, и мои люди могут приступить к следственным действиям, так? — скользя по списку взглядом, уточнил Заволгин.

— Совершенно верно, — кивнул я.

Остаток дня слился для меня в сплошную суету. Сначала мы с помощью вновь вызванных ребят Кислого перемещали наверх всё содержимое тайника под подвалом. При этом каждая вещь первым делом попадала к Пьеру и его приятелю-оценщику древностей, которого срочно вызвали в особняк.

Ну а затем изученную и внесённую в список находку уносили на второй этаж, в одни из двухкомнатных покоев.

Ну а что-то переносили, что называется, скопом. К примеру, три сундука мы так и не сумели вскрыть, поэтому в списке их обозначили просто как «сундуки», без указания содержимого.

А чтобы чему-то, по размеру меньшему, чем сундук, не приделали ноги, по всему маршруту наверх стояла охрана. И да, благодаря Софии мы всё-таки успели её нанять.

Спустя полчаса после телефонных переговоров к нам прибыл десяток «ирбисов». Во главе был суровый седоусый десятник, который где только ни служил за последние пятьдесят лет. Причём найм охраны мне с Авелиной пришлось оформлять в срочном порядке. Потому что у нас, что называется, «подгорало». Обошлось это семейному бюджету Седовых-Покровских в 2000 рублей.

И это мы ещё не начали выполнять требования «ирбисов» по организации безопасности. А их было немало: установка следящих устройств, организация поста охраны, расстановка сигнализаций, закупка сейфа для оружия и боеприпасов — ну и, естественно, выделение комнаты для отдыха бойцов. Хорошо ещё, они согласились на расположение в подвале. К вечеру там как раз должна была освободиться пара комнат.

Ну а после опустошения хранилища я позвонил Бубну, чтобы порадовать его новой порцией приключений.

Надо сказать, опричник возник на пороге особняка уже через пятнадцать минут. И в этот раз его вечно недовольная физиономия даже излучала некое подобие радости.

Собственно, после приезда Бубна руки у меня были уже метафорически развязаны. Так что, связавшись с Арсением Булатовым, я сообщил ему о находках. После чего тут же отзвонился Косте, а затем и в Полицейский Приказ.

И — понеслась! Через час в доме было не протолкнуться от мундиров и прочих служивых людей. И всем им было здесь что-то очень нужно.

Так и хотелось сказать: «Судари и сударыни! А не изволите ли вы выметнуться из моего дома в раменье, чтобы вам всем пусто было!..» — но они не изволили. И я мог их понять! Конец ноября на дворе. Мороз минус двадцать два на ярком солнышке. И, видите ли, всем приятнее через плохо, но всё-таки отапливаемый дом ходить, а не копаться в снегу вокруг беседки в попытках её открыть.

Вскоре в гараж особняка начали выносить останки несчастных пленников. К этому времени хотя бы в одном случае удалось выяснить, с чьими костями мы имеем дело.

Погибшей девушкой оказалась Вероника Андреевна Дашковская, пропавшая в июле 1889 года. Сведений о её пропаже в открытом доступе почти не было, разве что несколько упоминаний.

Зато было точно известно, что по-прежнему жив её брат — Дашковский Виктор Андреевич. В связи с древностью лет он оставил пост главы рода, но часто помогал младшим родственникам.

По требованию Бубна, полиция привезла из архива описание украшений, что были на девушке в день исчезновения. Их нам удалось найти все до единого. Колье, серьги и кольцо обнаружились среди вещей, лежавших на стеллажах.

Видимо, похитители не собирались отдавать украшения. Только родовую печатку не рискнули забирать.

Что и позволило спустя полтора века определить личность погибшей.

— Прошу предоставить украшения погибшей в распоряжение следствия! — попросил следователь.

Я подвинул ему через стол колье, серьги и кольцо.

— Перстень-печатку, пожалуйста… — скучающим голосом добавил следователь.

— Обойдёшься! — буркнул ему Бубен.

— Что? — не понял тот.

— Обойдёшься, говорю! — повторил опричник и выжидающе обернулся к Пьеру.

— По уложению от 1655 года семейные ценности и реликвии, к коим относится перстень-печатка, не относятся к личным вещам членов рода, а принадлежат роду, — сразу же подхватил инициативу стряпчий. — Передача таковых ценностей и реликвий совершается в виде возврата в род, утерявший ценности, лицом, их нашедшим. Действие возврата является долговым обязательством рода, вернувшим утраченные ценности, лицу, ценности нашедшему.

— А если проще, обойдётесь без печатки! — перевёл Бубен.

— Это улика! — расстроившись, напомнил следователь.

— Это не улика! Это, мой дорогой, стрелочка, которая указывает роду Дашковских, кому он будет очень благодарен! — возразил опричник. — А это не Полицейский Приказ, а глава рода Седовых-Покровских. Поэтому Фёдор Андреевич лично вернёт перстень-печатку Дашковским. Понятненько?

— Понятненько… — покладисто согласился следователь, видимо, мысленно вычёркивая из плана пункт «Прокатило».

Потому что не прокатило.

И сразу же продолжил, повернувшись ко мне:

— Ваше благородие, Фёдор Андреевич, прошу подписать данные вами показания в присутствии стряпчего. Кроме того, прошу в ближайшую неделю уточнить список остальных найденных в тайнике ценностей, не относящихся к Дашковским. Также просим вас повременить с их продажей в течение двух месяцев на случай, если будут обнаружены владельцы ценностей.

— Неправомерно! — запротестовал Пьер. — Ценности были утеряны более ста лет назад, и у вас должны быть заявления от собственников. После получения описания вещи вы должны в течение пяти рабочих дней отыскать заявления и предоставить их нам. Если этого не произошло, ценности будут считаться собственностью рода Седовых-Покровских.

Кажется, ещё один пункт из плана следователя только что вычеркнули, и ему это не очень понравилось. Впрочем, как мне успел объяснить Пьер, пытаться отжать у меня клад будут все до единого. Уже скоро можно было ждать приезда какого-нибудь представителя городских властей. И ведь тот обязательно начнёт настаивать, что ценности лежали не под домом, а в проходе под раменьем.

А потом, возможно, попробует апеллировать к обременению на особняк. И потребует всё-таки закрыть его, чтобы городские власти согласились не претендовать на долю в кладе.

Да, всем нужен клад. Все, понятное дело, хотят денег.

Да и благодарность Дашковских, а значит, и Дашковых, лишней не будет.

В этот момент в комнату, где мы сидели со следователем, заглянул охранник:

— Ваше благородие! Там городовые простукивают стены и пол подвала. Что делать?

— Они проводят следственные действия! — заступился за коллег следователь.

— Передайте им, пожалуйста, что они стучат по исторической и культурной ценности города. И в случае повреждения этой исторической и культурной ценности будут возмещать сумму ремонта роду Седовых-Покровских в полном объёме, включая скрытые разрушения, которые можно определить исключительно глубокой проверкой здания! — быстро, но чётко отреагировал Пьер.

— Да это здание и само вот-вот развалится! — ворчливо заметил следователь.

— Вот поэтому и не надо по нему стучать, когда мы внутри! — блеснул глазами Пьер.

— Хм… Ну да, верно… — не нашёл, что возразить, следователь и попросил охранника: — Будьте добры, передайте им мой приказ немедленно прекратить.

Но охранник по-прежнему стоял, ожидая ответа от меня или Авелины. Ведь нанимателями-то были мы.

— Передайте им, пожалуйста, и то, и другое, Дмитрий! — с улыбкой попросил я.

Да, я запомнил имена всех наших охранников. И даже накидал на листике схематичный портрет каждого — во всяком случае, то, что видно за прозрачным забралом. Память Андрея подсказывала: если не относишься к человеку, как к мебели, получаешь +50 к его верности. А это напрямую отражается на качестве работы. И моей с Авелиной жизни.

Не успели мы закончить со следователем, как заявились представители городских властей. Этих, к счастью, взял на себя Пьер. Я же, тем временем, созвонился с Кислым, чтобы узнать, как там дядя Гриша и София.

Сестра уже отдыхала в общежитии, куда её отвёз мой водитель и помощник в одном лице. Ну а сам Кислый отправился домой, чтобы не мозолить глаза власть облечённым. Обещал вернуться, когда закончится нашествие людей в мундирах.

А что касается дяди, то, по докладам ребят Кислого, мой родич успел основательно накидаться в трактире. И теперь после каждой порции выпивки предпринимал попытки встать и дойти до туалета.

Причём с каждым разом эти попытки становились всё безуспешнее. Но вместительность родственника прямо-таки поражала. Я бы уже, наверное, сдох от выпитого, а он — ничего, даже шевелится ещё…

— Что будем делать с проходом? — спросила Авелина, когда я закончил разговор с Кислым.

— Честно говоря, не представляю… — признался я. — По-хорошему, залить бы его бетоном и забыть, как страшный сон.

Мы поднялись на второй этаж и, кутаясь в куртки, вышли на балкон. Там хотя бы не так шумно было. А ещё, судя по урчащим животам, нам стоило бы подумать об ужине. В последний раз мы ели днём, когда Кислый вместе с инструментами привёз питание на вынос.

Кроме того, надо было как-то решить вопрос с проживанием. Жить в особняке было, скажем прямо, не слишком комфортно. Даже электрические обогреватели в комнатах едва справлялись. В итоге, по всему дому сквозило так, будто стены сплетены из прутьев, а не выложены кирпичом.

А тут ещё подземный ход этот… Входи, кто хочешь, бери, что хочешь. В общем, никакого уединения.

— Знаешь что? А поехали в гостиницу? — предложил я.

— Ты думаешь? А как же наши ценности? — удивилась Авелина, раскрасневшись на кусачем морозце.

— Оставим на ночь охрану на втором этаже, — объяснил я. — Выделим им для отдыха эти две комнаты. Пусть охраняют только ценности и Тёму. Как тебе предложение?

— Даже не знаю… — Авелина поёжилась. — Я привыкла оставаться в защищённом помещении…

Она всё так же везде носила с собой родовой артефакт. И его бы я даже «ирбисам» не доверил охранять. Это была такая ценность, с которой и новую жизнь начать незазорно.

— Защитим номер, — предложил я. — Зато хоть поедим по-человечески, да и выспимся.

— Звучит хорошо! — грея ладошки друг об друга, согласилась жена.

И в этот момент на улице показалась колонна автомобилей. В самом её центре ехал длинный лимузин или, как тут называли эти машины, каретный ослоп. Ну или просто ослоп. Я, честно говоря, не знаю, почему именно так. Да если говорить откровенно, и Андрей в своём мире не знал, откуда появилось название «лимузин»*.

Остальные автомобили были военными внедорожниками, и наверняка внутри сидела охрана.

— Кажется, родственники погибшей дворянки пожаловали, — проговорил я. — Пойдём встречать…

Ворота мы открыли из прихожей, где находился пульт, и ослоп с одной машиной сопровождения закатился во двор. Я с Авелиной успел выйти наружу и встать у крыльца, встречая гостя. Вышедшего на крыльцо десятника «ирбисов» попросил не вмешиваться. И без препятствий пропустить гостя в том составе делегации, в каком он сам того пожелает.

— Принято, вашбродь! — кивнул десятник.

Первыми вышли бойцы из машины сопровождения. Два тяжёлых ратника с заднего сиденья, два бойца в броне полегче — с передних. Один из них подошёл к ослопу и, широко раскрыв дверь, помог вылезти очень-очень старому человеку…

Я не знал точно, сколько сейчас брату погибшей, но его возраст явно улетел за полторы сотни лет. Примерно так в мире Андрея выглядели старики, отметившие столетний юбилей.

И да, судя по увиденным в сети фото — это был бывший глава рода Дашковских. А ныне почётный патриарх. Приехал лично, чтобы из первых рук узнать судьбу покойной сестры.

Мы с Авелиной шагнули ближе, и когда старик распрямился, учтиво поклонились.

— Приветствую вас, ваше сиятельство! — поздоровался я.

— К несчастью, повод не слишком приятный, но мы польщены, что вы почтили нас своим присутствием, ваше сиятельство, — добавила Авелина. — Мой муж — Фёдор, а меня зовут Авелина.

— Доброго вечера вам, молодые люди! — проскрежетал старик. — Зовите меня просто Виктором Андреевичем. Я уж устал от всех этих обращений и условностей…

— Всенепременно, Виктор Андреевич! — кивнул я.

— Мы хотели бы предложить вам чаю с дороги, но к сожалению, у нас здесь… Временные сложности! — Авелина покосилась на дом, а старик понимающе усмехнулся.

— Решето у вас здесь, а не дом… — покивал он. — Но я приехал только лишь узнать судьбу сестры, задерживаться не буду… Какой здесь у вас путь покороче?

— Проходите за мной, прошу, — учтиво предложила Авелина, а я подал знак десятнику открыть дверь в гараж.

Это, конечно, вызвало возмущение следователей, которые там сейчас возились, но плевать мне на него было с высокой колокольни. Померзнут две минуты, не переломятся. Андрею, вон, в пришлой жизни и при минус пятидесяти работать приходилось. И ничего — помер не от холода, а из-за любви к блинам.

Когда я повернулся к Дашковскому, старик протянул мне руку. В ответ я предоставил ему сгиб локтя, на который и опёрся патриарх рода. Правой рукой он держался за палку, левой — за меня, и так и шёл, с трудом двигая ногами, в то время как позади следовала по пятам охрана.

Насколько я понимал местный этикет аристократов, таким образом старый патриарх высказал мне свою благосклонность и доверие. А это дорогого стоило. Если бы Дашковский не считал меня достойным доверия, воспользовался бы помощью одного из своих бойцов.

— Вы её обнаружили, Фёдор? — спросил он, пока мы шли через двор. — Расскажете мне, как оно вообще так получилось?

— Да, Виктор Андреевич, обнаружил я. Мы стали разгребать завал из хлама в трёх комнатах в подвале… — а дальше я, как мог, подробно и в то же время сжато, описал случившееся.

— Значит, паршивец Лампа за этим стоял… — тяжело вздохнул Дашковский. — Мы подозревали… Мы искали её тогда ещё пять лет… Пять лет!.. А всё это время она была здесь, внизу…

Мы вошли в подвал, и я уже собирался указать, где лежат перенесённые останки Дашковской… Но, оказалось, старику были не нужны советы.

Он её нашёл.

Хватило нескольких лоскутков платья и почти сгнившей бальной «лодочки».

Старик потянул меня к носилкам, где лежали останки, и неожиданно заплакал, без сил опускаясь вниз. Я помог ему встать на колени рядом с погибшей сестрой. А патриарх, не стесняясь никого, рыдал, поглаживая кости кончиками сухих морщинистых пальцев.

— Прости, родная наша… Не уберегли, — шептал он, сотрясаясь в рыданиях. — Не нашли… Ну хоть теперь ты вернулась…

Так продолжалось ещё минуты две, пока старый князь не успокоился. Он глубоко вздохнул и начал подниматься, опираясь на палку, а я, как мог, помогал ему. Стоило Дашковскому утвердиться на ногах, как тут же подошёл следователь:

— Ваши сиятельство! Вещи вашей сестры, согласно описи.

— Благодарю! — кивнул старик, принимая сложенные в пакет украшения. — Останки моей сестры ждём сегодня в усадьбе. Всё, что найдёте. Я поговорю с вашим руководством и поблагодарю их.

— Рад служить, ваше сиятельство!

А дальше мы в полном молчании двинулись в обратный путь к машине. Старый князь шёл с ещё большим трудом, чем раньше, но явно не разрешал себе показывать усталость.

— Когда сестра пропала, отец приказал дать мне кнута, — неожиданно поделился он на полпути. — Я после этого ни стоять, ни лежать, ни сидеть не мог, окромя как на животе. Но это была меньшая боль по сравнению с тем, что я испытал, когда не нашёл сестру… Мы были с ней очень близки. Год разницы, всё детство и юность вместе… Я так и не смог себе простить, что за ней не уследил…

За время его рассказа мы дошли до машины, и старый князь вновь оглянулся на дом.

— Сто сорок пять лет вины — это очень много… — признался он.

Достав из кармана перстень, завёрнутый в чистый платок, я протянул его патриарху.

— Спасибо! — с мягкой улыбкой кивнул Дашковский. — Теперь хоть умирать буду спокойно. Это неоценимая услуга, молодые люди. Пусть и случайно, но вы сняли с меня груз вины. И мы вам должны. А скажите-ка, это раменье — не ваше, что ли?

— Нет, Виктор Андреевич. Оно принадлежит городу.

— Да чёрта с два оно ему принадлежит… Этот особняк и этот сад строились вместе. Да и земля вам нужна… Поговорю с родичами, пусть надавят, чтобы город землю вам передал. Сжечь бы это ваше решето к лешему… Да вроде как историческое здание, да? Зато сможете себе ещё что-то построить на месте этого проклятого раменья…

Старик вздохнул.

— Всего вам хорошего, молодые люди! Берегите своих близких. Сложно потом, если не уберегли… Сложно, да…

Я помог Дашковскому сесть обратно в ослоп и отошёл, давая охране закрыть двери. Вскоре гости расселись по машинам и покинули земли особняка.

— Жуткая история… — поёжившись, заметила Авелина.

— Да не то слово! — согласился я. — Хорошо, что закончилась.

И да, когда перстень вернулся к патриарху Дашковских, здесь стало будто легче дышать. Может, этот дом и правда был проклят из-за случившегося?..

*А кому интересно, но лень искать: название «лимузин» происходит от названия провинции во Франции, Лимузен, и длинного капюшона, который носили местные пастухи с тем же названием (limousine). Ну а ослоп — это ещё одно название палицы или дубинки.