Тьма. Том 6

Интерлюдия III

На экране показывали разгромленную Посадскую площадь. Вернее, то немногое, что от неё осталось. Правда, без звука: на сцене трактира выступала ватага музыкантов. Но бегущая строка вкупе с со страшными кадрами и так были красноречивы.

Большинство посетителей лишь мельком бросали на экран удивлённо-возмущённые взгляды. И только один, уже начавший снимать дорогое пальто, застыл на месте с затравленным видом.

Заметив его интерес, служащий трактира включил звук. К сожалению, сюжет практически закончился. Услышать удалось только последние слова диктора:

— … По предварительным данным, во время перестрелки были убиты и пострадали чины городской власти, проводившие проверку восстановительных работ. В состав проверяющих входили заместитель городского головы по вопросам культурного наследия Матвей Соломонович Перемыков, главный счетовод отдела культурных памятников города Мирон Арсеньевич Холмистов и голова Прикремлёвского угла Зофия Чтиборовна Твардовская. Мы выражаем соболезнования их родным и близким. Наше осведомители будут следить за ходом расследования. А теперь к новостям…

Сюжет закончился, и служащий вновь отключил звук. Город привык к чрезвычайным происшествиям, которые в нынешнее время шли одно за другим. И очередной вопиющий случай вызывал разве что сдержанное раздражение.

Гости трактира, пожав плечами, вернулись к своим занятиям. Кто продолжил одеваться, кто — разговаривать, кто — с аппетитом есть. И только мужчина, застывший со снятым пальто, ещё какое-то время смотрел на экран с затравленным видом.

А затем начал спешно натягивать пальто обратно.

Смотритель платяной комнаты заметил, что руки у гостя в этот момент тряслись, а лицо заметно перекосило. То ли злостью, то ли ужасом, то ли выражением мрачной решимости.

Мужчина что-то бормотал себе под нос, но смотритель платяной комнаты не расслышал, что именно. Он вообще не слишком удивился. Радом с трактиром находились головные отделы сразу трёх приказов — Полицейского, Тайного и Тёмного. И нередко после таких вот новостей гости поспешно собирались и уходили.

Но странный мужчина не работал ни в одном из силовых ведомств. Он служил головой отдела по работе с городской собственностью, и звали его Руслан Алиевич Кафаров. А увиденный на экране сюжет поверг его в состояние тихой истерики.

Всю ночь Кафаров плохо спал. Хоть его коллега Перемыков и обещал решить все вопросы с Седовым-Покровским, Кафаров был уверен, что у того ничего не получится, и в лучшем случае обнаглевшие дворяне выставят чиновника за дверь. В худшем — устроят громкую ссору, чтобы привлечь внимание общественности.

Впрочем, Кафаров не исключал и убийство. В конце концов, ему не верилось, что Перепел случайно погиб на Рождественском чествовании. Наверняка Седов-Покровский специально подвёл чиновника под растущее гнездо Тьмы. Так или иначе, Кафаров считал, что готов к любому развитию ситуации. Однако увиденное на экране повергло его в глубокий шок.

Вот так открыто, на виду у всех, убить чиновника городской власти мог, в его представлении, только пёс государев. Какой-нибудь не ведающий стыда опричник. С которыми, по имеющимся сведениям, и якшался Седов-Покровский.

Но якшанье не означает службу! По всем документам, Седов-Покровский был обычным двусердым, пусть и родовитым в далёком прошлом. Он не смог бы провернуть такое убийство без последствий. Однако же…

В голове Кафарова, истерзанной подозрениями, всё это казалось целенаправленной атакой на него и его друзей. Привыкший к собственной значимости, он и подумать не мог, что коллега мог банально попасть под раздачу чужих разборок.

И поэтому для Кафарова картина была ясной, как день.

— Вот же наглец!.. Животное!.. Мясник!.. — бормотал он, выходя из трактира, где ему как-то резко стало душно, на свежий воздух. — Извести нас решил, душегуб!.. Ну ничего!.. Я тебе так просто не дамся!..

Правда, чтобы «не даться так просто», у Кафарова было всего два варианта. Либо позвонить Толе, либо идти на поклон к одному местному бандитскому вожаку.

А на Толю чиновник был обижен за провал недавнего поручения. Они даже поругались, когда «кабан» сообщил, что визит в захолустную деревушку прошёл крайне неудачно.

Ну а идти к лихому вожаку было чревато большими долгами, которые затем придётся отдавать. И будь долги исключительно денежными, Кафаров бы не сомневался. Но лихой люд, как и проклятые аристократы, предпочитал брать услугами. А если на выполнении этих услуг поймает городской голова, мало не покажется.

Вот Кафаров и метался меж двух огней. Но всё же благоразумие возобладало, и он решил, что лучше повиниться перед Толей, чем влезать в долги. Решившись, Кафаров достал трубку и набрал давнего соратника.

— Руслан? Надеюсь, ты с извинениями! — вместо приветствия ответил хриплый голос.

— С извинениями, брат! С извинениями, дорогой! — откликнулся Кафаров. — Ты прости дурака, лишнего наговорил тебе… Неправ был!..

— Кафаров, я же тебя знаю… — в хриплом голосе зазвучали подозрительные нотки. — Ты чего звонишь, что нужно-то?

— Беда, дорогой! Совсем беда! — тяжело задышав, ответил Кафаров. — И тебе, и мне беда…

— Так объяснишь? Или подъедешь? — хмуро поинтересовался хриплый голос.

— Подъеду, брат, расскажу! — со вздохом сказал Кафаров.

Через сорок минут Толя, сидя у себя на базе, уже слушал объяснения Кафарова. А тот заливался соловьём, рассказывая и о дружных махинациях трёх чиновников, и о том, к чему это всё привело. Закончил уже привычными истерическими воплями:

— Чудовище! Просто мясник, брат! Второго чиновника прибил! Понимаешь? — вещал Кафаров, расхаживая туда-сюда по помещению внутри старого склада, который Толя снимал за мзду малую. — Он теперь точно до меня доберётся! Точно!

— Горячку не пори! — поморщился Толя, которому не слишком верилось, что дворянин нарочно убирает чиновников.

Толя хоть и имел прозвище «Твердолобый», но дураком не был. Да, порой он бывал слишком упрям и отказывался прогибаться под вождей лихого люда. Однако при этом умел делать выводы и подмечать незначительные детали.

— Какая горячка, брат⁈ Двое погибли сразу, как мы попытались на него давить! Двое! — чуть не поперхнулся возмущением Кафаров. — Перемыков тоже думал, что мальчишка не нарочно! А теперь где Перемыков? А⁈ Где⁈

— Ты, что, всерьёз решил, что ради вашей троицы этот дворянин нападёт на собственный особняк? — хмуро поинтересовался Толя. — Не он это… Может, воспользовался стечением обстоятельств, но и только.

— Мне и Перемыков говорил, что не он это! И где он теперь? А? — продолжал истерить Кафаров.

Несмотря на все доводы Руслана, Толя продолжал сомневаться. Чиновники, по его мнению, сами нарвались. Перепел зачем-то пошёл на Рождественский приём, умудрившись чудом достать приглашение. Там и погиб, хвостиком следуя за Седовым-Покровским, который как дурак полез в самое пекло.

С другой стороны, дурак не дурак… Но двусердым-то дурость обходится дешевле, чем обычным. Не секрет, что организм двусердых с годами становится выносливее, живучее и крепче. Всё-таки у них и сердца два вместо одного.

И если Седов-Покровский отделался ушибами, ссадинами и изгаженными штанишками, то чиновник встречу с тёмным и гнездом Тьмы не пережил. Но это точно было совпадение, совершенно случайное, хоть и трагическое.

С Перемыковым ситуация выглядела более подозрительной. Однако Толя сильно сомневался, что ради одного чиновника стоило уродовать особняк, о чём Руслану честно и заявил:

— Да по тому особняку из гранатомёта жарили! Стоило ради вас троих так подставляться?

— Не ради нас троих! Неэ-э-эт! Ради выгоды, брат! — сверкая чёрными очами, заявил Кафаров.

— Какая выгода в том, чтобы уничтожить здание, которое в твоей собственности? Руслан, ты совсем, что ли? — удивился Толя, изо всех сил сдерживая более обидные слова и выражения.

— Да там не особняк, а мусор! — всплеснул руками Кафаров. — Городской голова ему специально его подсунул, чтобы Дашкову посильнее насолить!

— Чего? — не поверил своим ушам Толя.

— Там здание на ладан дышит, брат! На нём обременение в тридцать тысяч рублей! Пока не отдашь деньги, ни продать, ни обменять не сможешь! — принялся объяснять чиновник. — Эту рухлядь тридцать лет толком не чинили! Легче снести и новое построить! А снести нельзя! Историческая и культурная ценность!

— А-а-а… Значит, ты думаешь, что этот Седов-Покровский сам нападение устроил, чтобы дом снести? А заодно и твоего Перемыкова укокошил? — дошло до Толи. — А может, всё же совпадение?

— Да кому на него нападать, сам посуди, а? — возмутился Кафаров. — У него врагов нет! Новый род, только появился!

— Ну, положим, враги у всех есть, даже у новых родов, — философски заметил Толя. — Там же два рода объединили, Седовых и Покровских. А у этих вторых, как я слышал, врагов хватало. Просто теперь на них нет законного повода напасть.

— И тем более! Если есть враги, всегда на них свалить можно нападение! Главное, чтобы живых свидетелей не осталось! — продолжал давить чиновник.

И Толя задумался. Какой бы истеричкой ни был Кафаров, резон в его словах имелся. Однажды Толе понадобилось одну ватагу лихих ребят запугать. Так он запросто договорился, чтобы во время разборок в лесу помаячил броневик княжеских ратников. Да, найти знакомых в дружине князя оказалось нелегко… Но нашёл же!

А что там дворянину стоит знакомых отыскать? Вот и получается, что сложного в схеме ничего не было. Сначала набрал через доверенного человечка наёмников, чтобы попугали дворянчиков. Такое среди родовитых двусердых практиковалось. Даже не нападение, а просто — налёт.

Прибежали, обстреляли, сделали вид, что на штурм пошли — и свалили. Работы и жертв почти нет, а денег — целый паровоз сразу. Толя и сам пару раз исполнял такое в юные годы. Вот и наёмники, конечно, согласились.

А Седов-Покровский нанял охрану посерьёзнее, чем была, когда наёмники срисовывали. Может, незаметно в особняк провёл, а может, прятал. Было бы желание скрыть, а способ найдётся. А потом ещё нашёл ратников через знакомых, чтобы были с бронёй поближе в условленное время. И всё это на день, когда проверка придёт. О ней же за неделю положено предупреждать.

О том, что проверка была внезапной, и предупредили о ней за сутки, Кафаров забыл сказать, жалуясь Толе. Поэтому и картина у «кабана» складывалась более достоверная.

— Так, ладно… Что ты предлагаешь?

— Что-что… Валить надо этого душегуба! — взвизгнул чиновник. — Сейчас валить, пока он силу не набрал, мясник проклятый!

— А может, его безопаснее в покое оставить? — с сомнением спросил Толя.

— Поздно в покое оставлять… Уже замазан я по самую маковку, брат!.. — буркнул чиновник.

И тем заставил Толю снова задуматься. Дело в том, что с Кафаровым он был связан тесно, плотно и серьёзно. Когда-то Руслан сильно ему помог, взамен сделав своим должником. Долги Твердолобый Толян возвращал всегда. Вот только Кафаров с ценой не спешил. Зато общался часто и приветливо.

И как-то само собой получилось, что сначала у них одно совместное дельце выгорело, затем — второе… И ведь выгодные делишки-то были! Толя стал резко подниматься по социальной лестнице, как среди лихого люда, так и среди обычных. И недалёк был тот день, когда доберётся он до «законного места».

Редко такое у лихих людей получалось. Коль пошёл по кривой дорожке, то выбраться на поле законов без отсидки было тяжело. Однако изредка такое случалось. И Толя оказался как никогда близок к этой цели.

И когда Кафаров попросил помощи, Толя побежал отдавать долг. Помог раз, другой… А потом сложилось у них какое-никакое, но сотрудничество.

И теперь если дурака-Кафарова возьмут за задницу, то и Толю заодно прихватят.

А если Руслана подвесят за яйца, и Твердолобый будет рядом висеть, грустный и мёртвый.

И если чиновник пойдёт на социальное дно, как брошенный в реку топор, то и Толю утянет вслед за ним.

Всё это «кабан» понимал прекрасно, ещё и получше, чем его недалёкий союзник. А что Кафаров влез не в своё дело и скоро отхватит по полной, Толя понял отлично, даже по скупому рассказу чиновника.

— Когда всё началось, надо было сразу мне рассказывать! — пожурил он Кафарова. — И про бабу ту, осведомительницу, и про остальное.

— Да кто же знал-то, брат⁈ Кто же знал⁈ — покаялся чиновник.

— Будешь теперь знать! — твёрдо ответил Толя.

Он ещё сомневался, что Седов-Покровский, который «тварь, мясник и душегуб», действительно всё подстроил. Хотя с нападением на особняк и впрямь что-то было нечисто… Однако же ясным казалось одно: за Кафарова всё-таки придётся вписаться.

Иначе эта история, самое малое, выльется в громкий скандал, который похоронит и чиновника, и Толю. Выход оставался один. И, как ни странно, он совпадал с чаяниями Руслана.

Надо было валить Седова-Покровского, на всякий случай вместе с женой.

— Валить его надо! Сожрёт он меня! — в унисон мыслям Толи снова заныл Кафаров.

— Завалим… И так завалим, чтобы на нас не подумали.

— Сделаешь? Правда? — Кафаров даже не сразу поверил своему счастью.

— Сделаю, — кивнул Толя. — Ты, давай, Руслан, иди выспись… А то мешки под глазами, да и руки трясутся. Завтра утром ты должен быть бодрым, свежим и удивлённым. Достоверно удивлённым, понимаешь меня?

— Понял, брат! Всё понял! — закивал чиновник.

— Ну а предмет я тебе для удивления устрою… — Толя усмехнулся.

— За мной не заржавеет, брат! — радостно принялся обещать чиновник.

«Ещё как заржавеет! Ты же жмот!» — грустно подумал Толя, но вслух сказал другое:

— Знаю, Руслан! Иди уже, отдыхай. И ни о чём не думай.

— Понял, брат! Всё понял! — закивал Руслан.

На то, чтобы выпроводить обрадованного чиновника, ушло минут пять. И только когда Кафаров сел в машину, предоставленную Твердолобым, и та покатила прочь, Толя позволил себе высказаться.

— Тупоголовые придурки! — он вернулся за стол и обхватил голову руками. — Совсем у козлов страха нет! Нашли, баламошки, на кого тявкнуть!.. Дал Бог союзничков!..

Когда эмоции улеглись, Толя взял трубку и задумчиво повертел её в руках. В жизни бы он на особняк не согласился лезть. Уж лучше каторга, чем петля. Один прокол, и смерть будет мучительной.

Однако же клад Лампы, найденный месяц назад, золотым блеском слепил лихой народ. И три ватаги уже месяц никак не могли решиться, но очень хотели напасть на особняк.

Толя, когда впервые об этом узнал, только плечами пожал. Ну хочется межеумкам лёгких денег, так будет гробовщику прибыток. Сибирскому ежу понятно, что ни одна из ватаг такое крутое дельце не потянет. Ни людей, ни оружия не хватит.

А вот у Толи оружие было. Однажды ему удалось через Кафарова прибрать к рукам склад со списанным воинским вооружением. Чего там только не было… Хватит, чтобы даже Стрелецкий угол штурмом взять. Толя думал всё это продать, да надёжного покупателя никак не находилось. И с каждым годом риски владения такой кучей оружия были всё серьёзнее…

А тут прямо сложилось. Три ватаги, общей численностью человек двести. Куча оружия, которое им можно просто подарить. Освобождённый от опасного груза склад.

И семейка дворян, от которой надо избавиться.

Осталось придумать, как заставить три ватаги объединиться, чтобы напали именно сегодня ночью. Точнее, придумать Толя и так уже придумал. Нужны были исполнители, которых с ним связать не смогут.

Впрочем, у Твердолобого и тут, если покопаться, имелись нужные связи.

Отыскав нужную запись в телефоне, он улыбнулся и нажал на вызов. Эта игра ему нравилась! Это же не лично говно в задрипанной деревне месить.

Это почти политика!