Тьма. Том 6

Глава 11

Учебник по теневым рунам для училищ двусердых, одобренный Теневым и Образовательным Приказами Русского царства.

Вступление

«Родовые артефакты»

Одним из величайших достижений, и одновременно загадок артефакторики, остаются родовые сердца.

Некоторым родам достались нерукотворные предметы, другим — созданные руками мастеров, но обладающие теми же свойствами, что и естественные прообразы.

При этом, хотя рукотворные сердца изготавливают по понятным правилам, рано или поздно наступает время, когда их свойства нельзя объяснить одними лишь рунами. Кропотливая работа нескольких поколений артефакторов и членов рода создаёт невероятные изделия, способные хранить в себе память многочисленных предков, уже давно покинувших этот мир.

С годами артефакт будто впитывает частичку рода, перенимает его особенности и чаяния. Сердце становится такой же неотъемлемой частью рода, как и его живые представители. И сложно бывает сказать, имея дела с такими древними изделиями, какие же сильнее: рукотворные или нерукотворные.

Впрочем, у артефакторов мало возможностей провести такое сравнение. Рода умеют ревностно хранить свои тайны.

Маленький вихрь теньки, кружившийся вокруг, опал вниз. Я шаг за шагом, нехотя, отступил от постамента и, развернувшись, пошёл на выход. Застывшие на пороге Дашков и его слуга ждали меня терпеливо, не говоря ни слова.

— Мы видели, как месяц назад он передавал тебе теньку, — признался сиятельный князь, но, заметив мой косой взгляд, спокойно добавил: — И будь уверен: сохраним эту тайну.

— Спасибо, ваше сиятельство, — обозначил я вежливый поклон.

— Я не могу просто так вернуть артефакты и архив. Это условие твоего деда, — пока мы шли обратно, решил пояснить Дашков. — Он требовал, чтобы всё это вернулось лишь к достойному наследнику. Гхм… Кстати, именно поэтому я не общался с твоим дядей.

— И он даже не знает, что артефакты и архив хранилось у вас? — удивился я.

— Да, я ему не сказал, — признался Дашков. — Твой дядя горел мыслью о том, что должен восстановить род, но ни разу не показал себя настоящим дворянином. Возможно, старшие ему просто не успели объяснить, что это означает…

— Честно говоря, мне это тоже не рассказывали, — улыбнулся я.

— Да всё просто… Дворяне — это всегда, в первую очередь, военная верхушка. Ты можешь быть кем угодно: учёным, лекарем, священнослужителем. Но при этом дворянин ты только тогда, когда защищал свою страну с оружием в руках. И всегда готов снова взять это оружие в руки, — объяснил Дашков. — Ты как двусердый и вовсе родился в бою. А значит, первую часть условия, в любом случае, уже выполнил.

Сиятельный князь замолчал, давая мне в полной мере ощутить свою уникальность. И я понял, что всё это была наживка. А вот теперь меня, наконец, подсекут.

— А теперь я предлагаю тебе выполнить вторую часть условия, — с улыбкой продолжил Дашков. — То есть снова выйти на защиту Руси.

— И что мне надо будет сделать? — решил уточнить я.

Благо вариантов было много: от фантастических, например, зачистки Покровска-на-Карамысе от Тьмы, на чём недавно настаивал царь…

До более реальных.

И князь меня, к счастью, не подвёл.

— Весной начнётся зачистка Серых земель. С каждым годом в этот поход уходит всё меньше дворян. Многие рода перестали отправлять туда своих наследников. А это плохо, очень плохо… — Дашков вздохнул. — Серые земли — это не пустырь, Фёдор. Они живут, развиваются и даже растут. Совсем как Тьма, хоть и не являются Тьмой. И Серые земли надо сдерживать. Иначе однажды они доберутся и сюда.

— Я слышал, там есть своё население… — осторожно заметил я.

— Есть, да… И у них есть ресурсы, чтобы охранять свои поселения, но нет ресурсов на общую зачистку, — признался Дашков. — Если не удержать Серые земли, то мы все будем жить, как их жители. Поверь, кто своими глазами видел, тот поймёт. И не захочет.

— И в какой форме предполагается моё участие?

— Тебе надо собрать дружину, — пояснил сиятельный князь. — Хотя бы небольшую. Твоё имя сейчас на слуху, так что… Твоё участие повысит популярность этого похода.

— Не думал, что настолько известен… — хмыкнул я.

— Не стоит недооценивать память дворян. Твой род помнят, и многие даже надеялись на ваше возвращение. Появление рода Покровских-Седовых — это событие. Нет, к тебе не кинутся с криками радости, но, поверь мне, эти крики радости есть… — в тон мне усмехнулся Дашков.

— Как есть и крики злости… — добавил я.

— Таких, естественно, тоже хватает. Но открыто выступать они не будут. Ни те, ни другие, Фёдор!.. — повернувшись ко мне, князь выразительно улыбнулся, и я понял, что он в курсе нынешней моей «репутационной» истории, просто не вмешивается. — Но… Я помню, что несколько родов обещали награду тому, кто убил убийцу двусердых… И я могу на них надавить, чтобы ты получил награду, Фёдор. Но помогу я только в том случае, если эти деньги ты потратишь на сбор дружины для участия в весеннем походе. Но заметь, кстати, я тебя ни к чему не принуждаю. Говорю честно: они и так рано или поздно заплатят тебе.

— Понимаю, — кивнул я. — И когда планируется выход?

— Конец марта.

— Так снег же ещё лежать будет! — напомнил я. — К тому же, у меня учёба…

— Поверь, Фёдор, на север лучше идти по снегу! — улыбнулся Дашков. — А насчёт учёбы я могу поговорить с твоим проректором. Придётся, конечно, подналечь на образование… Но закончить учебный год ты можешь и пораньше.

То ли во мне просыпаются гены предков, требующие каждого умника обкладывать трёхэтажным матом…

…То ли я просто-напросто очень устал…

Ещё больше (хотя куда уже?) подналечь на учёбу в ближайшие три месяца? И всё это, чтобы потом с языком на плече бежать в Серые земли?..

Так себе идея.

Конечно, Дашков не обязан был знать, что я и до Рождества-то с огромным трудом дотянул.

С другой стороны, архив и артефакты… А главное — сердце рода. Стоит ли ради этого ещё больше напрячься и потерпеть? Однозначно, стоит.

Я, конечно, не знаю, что Дашкову отдали предки, перед тем как красочно самоубиться о враждебные рода и царский гнев, но судя по всему — очень многое.

Ну а я пока не настолько большая величина, чтобы игнорировать такие предложения. Увы, сейчас мной ещё могут вертеть все, кому не лень. И да, мне действительно нужна своя дружина. Услуги наёмников — это, конечно, хорошо. Но наёмники остаются наёмниками. Однако же был в этом вопросе один подводный камень…

— Создать дружину, я, конечно, смогу… — озвучил я свои сомнения. — На это денег хватит. Но её же надо как-то содержать…

— Знаешь, чем занимается население Серых земель? — спросил Дашков.

— Живут?.. Обходят законы и запреты Руси? — вспомнил я всё, что знал на эту тему.

— Есть там кое-что, что хорошие деньги приносит… Самое ценное — это тёмные артефакты, оставшиеся от Тьмы. И руны на них. Если руны неизвестные, то стоят такие артефакты баснословно дорого. Но даже если всё знакомо, то и сам артефакт выкупят не за копейки. Кстати, Фёдор, на будущее… Запомни: продавать их можно только мне. По листку выкупа всё у тебя приобрету.

— Это понятно, — кивнул я, улыбнувшись и подумав, что справедливо: любое государство бы лапу на такое наложило.

— Есть там ещё серые минералы… Штука не самая редкая, но нужная артефакторам! — продолжил перечислять Дашков. — Это можешь сам продавать.

— А сколько стоит? — поинтересовался я.

— Зависит от качества и размера материала. Ты в своём училище книжку какую-нибудь по артефакторике возьми. Там обычно про материалы всё подробно расписано.

— Никогда не слышал, что для артефактов нужен особый материал, — признался я.

— А он и необязателен. Артефактом можно всё что угодно сделать, только сколько оно проживёт? А вот серые материалы долговечны. Так что за хороший булыжник оплатят по весу золотом. Не сомневайся. Ну и последнее…

Дашков остановился, оглянулся на меня и негромко сообщил:

— Вода!

— Обычная? — уточнил я с подозрением.

— Нет, живая и мёртвая, — покачал головой Дашков и, видя недоверие в моих глазах, сообщил: — В последний раз её лет двести назад находили. Говорят, у царя ещё осталось капель по десять той и другой. Но для большинства тех, кто ходит в Серые земли, вода — это просто легенда.

— А эта вода что-то вроде дейтерия? Её вообще можно отличить от обычной? — заинтересовался я.

— Знаешь… Сам я никогда не видел. И отец не видел. Но судя по записям нашего предка, которому повезло найти мёртвую воду… Ты сразу же поймёшь, что это она, — пояснил Дашков. — Но это лишь легенда. Впрочем, на деньги за эту легенду построили Ишимский кремль…

— Ясно, — кивнул я.

— Поверь, если выживешь, и расходы на поход отобьёшь, и без навара не останешься! — «успокоил» меня Дашков. — Но ты, Фёдор, выживешь. В этом я практически уверен. А как вернёшься, передам тебе то, что предки на хранение оставили. Ну что, согласен?

Видимо, ответ требовалось дать сразу. И я призадумался.

Так и размышлял, почти до той комнаты, где нас старый патриарх ожидал.

Наконец, решившись, я всё-таки озвучил ответ, и князь удовлетворённо кивнул.

Обратно в зал приёма меня вернул патриарх, по пути монотонно рассказывая о достопримечательностях дворца. Делал он это без огонька, чисто для отвода глаз. А я практически не слушал, погрузившись в мысли.

Моего отсутствия в зале, кажется, никто заметить не успел. Хотя меня и не было почти добрых полчаса.

Патриарх Дашковых сослался на утомление и ретировался. А я остался один. Первым делом нашёл взглядом Авелину. Она по-прежнему была в компании других девушек. И даже, кажется, выглядела счастливой. Так что я решил её не отвлекать, пусть социализируется…

Оглядевшись, я понял, что не только девушки, но и весь зал уже разбился на тесные компании. Не желая втискиваться в чужой круг, я продолжил делать то, что и так хорошо умел.

Ну то есть изображать хмурого и нелюдимого человека. А чтобы время проходило увлекательнее, взял бокал с подноса и набрал закусок на столах.

Вдоль стен были расставлены кресла и диваны. Свободных хватало, и я решил занять себе местечко. Однако дойти не успел. На моём пути возник подтянутый мужчина в дорогом костюме. Он чуть сместился, пропуская меня, а затем пристроился рядом, чуть ли не за плечом.

— Добрый вечер, ваше благородие! — его приветствие прозвучало настолько язвительно вежливым, что невольно привлекло моё внимание.

— Действительно, добрый! — не удержавшись, ответил я ему в тон.

Его «ваше благородие» давало понять, что он не то что благородием меня не считает, но даже ровней себе. Ну а я показал интонацией, что этот вечер после такой встречи сложно назвать добрым.

А затем спокойно направился дальше, к тому уютному диванчику, который заранее заприметил. В голове ещё роились мысли о том, как подготовиться к походу в Серые земли. Ну а нахальные собеседники меня интересовали куда меньше, чем намечавшиеся планы и перспективы.

А вот у безымянного хама других забот, видимо, не было. Ну кроме как старательно доставать меня.

— Возможно, вы считаете, что ваше положение даёт вам какие-то преимущества… — твердил он, не отставая ни на шаг. — Но смею заверить вас, ваше благородие, что вы всего лишь один из многих жителей нашего славного города!..

Я лишь пожал на ходу плечами, не сбавляя темпа. Но теперь специально выбирал маршрут через самые людные места, вынуждая преследователя либо отстать, либо пробиваться через скопления людей.

По воспоминаниям Андрея, чиновников подобные манёвры обычно бесят.

А в том, что это чиновник, я даже не сомневался. Костюм, манеры, чуть презрительная улыбочка, да и его последние слова… Передо мной был какой-то высокопоставленный чинуша из городских властей. Решил, видимо, что наш с ними конфликт можно каким-то образом разрешить здесь и сейчас.

А вот я очень не хотел портить себе настроение. Хотя кому я вру… Этот тип мне уже настроение слегонца подпортил. Оставалось лишь погрузиться в глубины памяти Андрея, дабы поискать там метод избавления от подобной компании.

Но прежде чем я успел что-либо вспомнить, меня охватило знакомое чувство… Будто в толпе незнакомцев я вдруг ощутил присутствие близкого друга или родственника.

Я резко остановился, заставив чиновника, идущего по пятам, врезаться мне в спину. Его возмущённые возгласы привлекли внимание окружающих, но мне было не до него. Я пытался поймать источник странного «родственного» ощущения…

Так бывало, когда я сталкивался с тёмными.

И я начал внимательно, хоть и дёргано осматриваться.

Тёмный на Рождественском чествовании? В Ишимском кремле? Вопрос «как он сюда попал» можно было отбросить сразу: через главные ворота его бы не пропустили. Гораздо важнее было понять, что он здесь делает.

И возможные ответы меня совсем не радовали.

Я вновь нашёл глазами Авелину и цесаревну. Они по-прежнему были в круге других знатных девиц.

Рядом с ними я заприметил князя Дашкова, который успел вернуться в зал, а также его жену и детей.

Ну а, кроме того, нескольких мужчин в военной форме, которые, судя по раскрасневшимся, будто с мороза, лицам, только пришли.

А потом, наконец, увидел тёмного. В костюме разносчика он уверенно шёл к Дашкову, военным и цесаревне, лавируя между групп гостей. Каким-то волшебным образом он умудрялся избегать при этом людей: никто не останавливал его, не тянул руку к подносу с бокалами…

И главное — никто не обращал на него внимания. Потому что, как давно во всех мирах известно, на слуг не принято обращать внимание.

— Шли бы вы на выход… — посоветовал я чиновнику, который стоял у меня за плечом и сердито сопел.

Тот вскинулся, явно собираясь что-то ответить, но мне было недосуг его слушать. Добрый совет он от меня уже получил, причём абсолютно бесплатно.

А теперь я шёл сквозь толпу наперерез тёмному.

Я не представлял, что буду делать, когда доберусь до него, но точно знал: нельзя его пускать к Дашкову и людям, с которыми сейчас разговаривал князь.

Если я не ошибался, это были командующие ишимской частью обороны. На юге сейчас было затишье, которое и позволило военным отдохнуть от боёв с Тьмой. Но если тёмный добьётся цели, наши войска ждут в ближайшем будущем тяжёлые времена.

А значит, нужно если не перехватить тёмного, то хотя бы вывести на чистую воду.

А как заставить тёмного себя проявить? Разве что ввязаться в бой, ну а там дальше видно будет. Поэтому я уставился в другую сторону, будто искал кого-то взглядом, и быстро пошёл наперерез.

Задетый плечом поднос вылетел из рук тёмного, упав об пол со звоном бьющегося стекла. А фальшивый разносчик, между тем, и не подумал его ловить.

Он ловил что-то ещё. Что было для него в разы важнее.

А вот я не побрезговал сделать вид, что всё вышло случайно, и подобрать поднос. Когда же я выпрямился, тёмный уже поймал то, чем так дорожил…

Он держал в руках чёрный, будто состоявший из шерсти Тёмы шар.

И, каюсь, мне понадобилась ещё пара секунд, чтобы понять, что это такое. А когда понял, то, честно говоря, не поверил.

— Да ладно… — выдохнул я.

В зале в этот момент стояла оглушительная тишина, даже музыка смолкла. Скорее всего, все замолчали, обратив внимание на громкий шум. Может, просто не поверили, что вышколенный разносчик из княжеского дворца мог столкнуться с гостем, даже если тот специально шёл наперерез.

А лишь потом заметили странное поведение слуги…

В общем, мой шёпот «под нос» в наступившей тишине прозвучал оглушительно. Ещё миг я смотрел на сжатый в чужих руках шарик, а затем поглядел на самого тёмного. И стоило нам встретиться взглядами, как его глаза начало затягивать сплошной Тьмой.

— С-с-нова ты! — прошипел он так обиженно, будто не в первый раз меня видел.

— Тёмный! — провозгласил я как можно громче, для самых недогадливых.

— Сдохни! — рявкнул тот, отпрыгивая от меня и вскидывая вверх руку с шаром.

Мне было одновременно страшно и любопытно. Страшно оттого, что вот-вот произойдёт и что со мной после этого будет.

А любопытно, потому что в инструкции не писали, как именно всё это происходит. Видимо, не нашлось за прошедшую тысячу лет выживших свидетелей.

В любом случае, времени у меня оставалось всего-ничего. Поэтому я просто заорал:

— В стороны! — и запустил поднос в лицо лже-разносчику.

Само собой, вреда ему поднос не причинил: тело тёмного сразу же окутала защита, полыхнувшая Тьмой. Но пару мгновений я себе выиграл, равно как и всем присутствующим. Тёмный, дёрнув от неожиданности головой, не успел разжать пальцы и выпустить шар.

Мир погрузился в кисель, как у меня это бывало в моменты опасности. Я видел, как ближайшие к нам гости, в основном двусердые, бросаются прочь. Как мужчины тащат за собой ничего не понимающих женщин.

Успел даже заметить того надоедливого чиновника. Он как раз догнал меня в тот несчастливый момент, когда тёмный всё-таки выпустил шар.

Весь полёт шара я наблюдал, уже рванув в сторону на пределе скорости. И этот шарик летел не в стоявших далеко от нас светлейшего князя, военных и стайку знатных девушек, среди которых была Авелина.

Шарик летел туда, где секунду назад был я. А теперь с открытым ртом замер несчастный чиновник.

В него-то шарик и угодил, молниеносно выпустив в стороны тонкие жгуты теньки. Обычные люди их не видели, но от этого жгуты не стали менее смертоносными. И назойливый чиновник, и двое ближайших разносчиков, и успевший подбежать охранник начали орать и, прямо на глазах, усыхать.

Из них как будто высасывало все соки.

И судя по тому, как рос в это время шар, именно так оно и было. Будущее гнездо требовало органики для роста и развития. Недаром там, где появлялись гнёзда, в округе не оставалось ничего живого.

Ну а тёмный, которого гнездо не тронуло, уже готовил плетение, криво ухмыляясь. Видимо, собирался кинуть в меня, да только не успел.

Устраивать бой среди полного зала высокоранговых двусердых — это плохая идея. Я ещё спешно выставлял щиты, как в моего противника влетели десятки самых разных плетений.

Все гости, кто был поопытнее, успели ударить. И этот удар не просто врезался в защиту тёмного, он сумел пробить её. А потом разнонаправленные стихии сошлись в одной точке, пусть даже она находилась внутри тёмного — и, почти ожидаемо, последовал взрыв.

Тёмного, видимо, распылило на фрагменты размером с песчинку.

А меня — всего лишь отбросило метров на пять, больно приложив о деревянный паркет. А затем, будто мне не хватало острых ощущений, и протащив по нему.

Как и ещё человек тридцать из тех, кто не успел отбежать подальше.

И это было хорошо. Вокруг формирующегося гнезда образовалась пустота. А оно продолжало стрелять в разные стороны теневыми жгутами, но пища больше ему не попадалась. У него даже рост замедлился, хоть и не остановился, к сожалению. Просто жгуты приходилось выпускать всё дальше. И всё чаще они сталкивались с плетениями щитов, выставленных двусердыми гостями.

Ну а я пользовался моментом, пытаясь прийти в себя и выбить из ушей вату. Взрыв был не слишком разрушительным, но громыхнуло так, что я в какой-то момент оглох. И теперь сквозь мою глухоту пробивалось немногое. Разве что крики, топот ног и хлопки выстрелов — это с галереи вели стрельбу несколько ратников.

Придя в себя, я понял, что затормозил об щиты двух двусердых, защищавших пару молодых девушек и, по всей видимости, их старшую родственницу. Надо отдать этим дворянам должное, они сразу же, как я остановился, прикрыли щитами и меня. В итоге, вылетевший в нашу сторону жгут бессильно сполз на пол, а затем с рассерженным шипением втянулся обратно.

Один из дворян протянул мне руку и помог подняться. Я не стал отказываться от помощи, а когда утвердился на ногах — благодарно кивнул. Взрыв мне почти не навредил: слегка кружилась голова, слышал плоховато, ну и кровь из носа шла. Однако всё это полная ерунда по сравнению с тем, чего я избежал.

Осмотревшись, удалось понять: в зале возникло несколько стихийных точек сопротивления. Самый мощный заслон располагался поблизости от выхода из зала, где стоял светлейший князь и военные. И щиты у них были такими, что могли, мне кажется, сброшенную бомбу обратно на бомбардировщик закинуть рикошетом.

За этим щитами находилась Авелина. И это очень успокаивало.

Вторым центром были те самые молодые дворяне, прикрывшие меня. Они вдвоём выставили отличную защиту, а вокруг неё сплотилось ещё с полтора десятка человек.

Основой для третьего центра сопротивления оказался патриарх Дашковых, не успевший уйти из зала, ну или успевший вернуться. Он, вместе с двумя внуками и пожилой дамой, по всей видимости, женой, держал какую-то мощную защиту, прикрывая отход обычных слуг во внутренние помещения.

Ещё четыре точки, где собрались готовые к бою дворяне, фактически замыкали кольцо вокруг гнезда, не давая тому добраться до выбегающих из зала гостей. А со стороны входа, проталкиваясь через толпу бегущих, шли сюда ратники из внешнего кольца охраны, в тяжёлой броне.

В общем, могло показаться, будто гнезду — конец. Но я в своё время интересовался вопросом. И знал, что формирующееся гнездо просто так не уничтожить. Сейчас оно было злым, голодным и готовым к битве. Это потом, когда отъестся и растолстеет — станет лёгкой добычей. А пока оно работало в режиме выживания и нажирания.

Что и доказывали попытки обстрела гнезда. И пули, и плетения натыкались на мощнейшую защиту. Что-то похожее я видел лишь однажды, в исполнении Иванова — когда пули застревали в воздухе, двигаясь медленно-медленно…

Вот только у голодного гнезда была ещё одна особенность. Оно всасывало своими жгутами любой застрявший в защите снаряд, затягивая его в свою чёрную пустоту и мало-помалу расширяясь.

На данной стадии гнездо Тьмы можно было только сжечь. И не плетениями, которые оно тоже жрало, а обычной горючей смесью.

Я успел даже заприметить, где её взять. У дальней от входа стены на столиках, среди вина и лёгких напитков, хватало чего покрепче. Например, водки и арбуна. А в местном алкоголе градус был ещё и слегка выше, чем в мире Андрея.

Не теряя времени, я рванул к столикам. Прикрывшие меня дворяне проводили моё бегство удивлёнными взглядами. Однако мне в тот момент было не до объяснений.

Скинув с одного из столиков лёгкие напитки, я принялся нагружать его крепкими. А, закончив с загрузкой боеприпасов, ещё раз огляделся.

Ближе всего отсюда был патриарх Дашковых. Вот к нему-то я и покатил запасы спирта.

— Богомил Афанасьевич, не откроете мне бойницу в вашем щите? — спросил я.

— Что там у тебя, Фёдор Андреич? — уточнил старик, перейдя на «ты» и безбожно сокращая отчество.

— Водка, арбун, роймер…

— Вы хотите его споить, сударь? — удивилась жена патриарха, седая дама с идеально ровной спиной.

— Он хочет его поджечь, милая! — усмехнулся её старенький супруг. — Мы сейчас раздвинем щиты, Фёдор Андреич, вот туда и кидай!

Как там звали нашего инструктора по метанию гранат на заставе? Панас Игоревич, кажется.

Низкий поклон отвесил бы я ему в тот вечер за хорошую науку… Если бы Панас Игоревич не погиб ещё летом, во время нашествия. Уверен, если его душа наблюдает за происходящим на бренной земле, в тот вечер он искренне мной гордился.

В конце концов, какой учитель не счастлив, когда его ученики достигают успеха? И какой солдат не радуется, когда дорогой алкоголь рекой льётся?

А я был два в одном. И хороший ученик, и метатель алкоголя.

Целился я не в гнездо, всё равно бесполезно — а в пол перед щитом, его прикрывавшим. Он-то, как я заметил, без проблем пропустил арбун, растёкшийся по полу после моего столкновения с тёмным.

Оставалось лишь сделать достаточную по размерам лужу.

На шестой бутылке я услышал, как патриарх Дашковых орёт:

— А ну-ка жахните огоньком, как Фёдор Андреич отметается!..

Кто-то не выдержал раньше, ещё бутылке на пятнадцатой. Однако лужа к тому времени вышла приличных размеров, так что полыхнуло знатно. Дорогой паркет, сдобренный дорогим алкоголем, занялся охотно и ярко, а в центре зала вспыхнул хороший такой костёр. В мире Андрея такие называли, кажется, пионерскими. Пламя с гудением поднималось вверх метра на три. Ну а я продолжал бутылкометание, чтобы недостатка в дополнительном топливе не было.

И, трясясь от спазмов, гнездо принялось визжать! Причём визжало так, что начали лопаться стёкла под высоким потолком, а многие из двусердых зажимали уши руками.

Мне-то ещё ничего: я и до этого слегонца оглох. Поэтому всю прелесть выдаваемых звуков не ощутил. А вот многие из двусердых даже не удержали щиты.

К сожалению, этого хватило, чтобы жгуты начали добираться до людей. Больше, правда, доставалось ратникам на галерее, расположенной вдоль стен… Но и этому десятку тел раненое гнездо нашло применение.

Оно сформировало и использовало свой последний козырь. Стражей.

И на гостей из огня выскользнуло десять уродливых фигур.