Тьма. Том 6

Глава 10

Из инструкции для пограничников

Гнездо — древний инструмент Тьмы для выращивания отродий

Вероятное происхождение: неизвестно

Высота: от 10 см до неизвестно

Длина: от 10 см до неизвестно

Вместимость: неизвестна

Уязвимые места: нет

Опасность представляет: всё

В момент появления гнездо уже имеет в себе от трёх до десяти стражей. То есть усиленных отродий разных видов, задача которых — оборонять гнездо. Со временем количество стражей растёт.

Известно, что зародышем гнезда является шар 10 сантиметров в диаметре. Такие шары удавалось захватить всего несколько раз за историю противостояния с Тьмой. И каждый раз шар постепенно раскрывался в полноценное гнездо.

Однако, как предполагают исследователи, скорость роста можно увеличить. Вероятно, ускорителем роста будет любая органика, поглощённая гнездом.

В прямой контакт с гнездом вступать запрещено. Зачистка осуществляется с помощью тяжёлой техники и сильных двусердых.

При обнаружении гнезда сообщите в ставку по выделенному каналу. В случае отсутствия связи — доставьте координаты гнезда.

Танцев в этом мире было, прямо скажем, не так уж много. Вот трястись под бодрую музыку здесь ещё как-то научились. А все эти вычурные вальсы, мазурки, котильоны, полонезы, гавоты, кадрили и польки изобретать не стали.

Первым всегда шёл вступительный танец. Что-то среднее между русским народным и французским бранлем. Все движения — мелкими шажками, неспешно и под громкую музыку.

Второй танец был ближе к бальным танцам из мира Андрея. Нечто среднее между вальсом и менуэтом. Его тоже ещё можно было перетерпеть, не испытывая неудобств.

А вот третий танец — активный, некое подобие тарантеллы, чтоб ей пусто было… Впрочем, он пришёл из Италии, так что ничего удивительного. А я, честно говоря, никогда не любил активные танцы с большим количеством движений. Просто не мог их запомнить.

И заранее признался жене, что после него — я пас. Ведь следом должны были идти ещё более активные танцы, близкие к народным. Как русским, так и ромейским: греки-то тоже хороводы практиковали.

В отличие от меня, Авелина танцевать умела. И, кажется, даже любила. Поэтому заранее получила моё разрешение на участие.

Возможно, потом, когда я что-нибудь выучу — смогу порадовать, составив ей компанию. А пока я с горем пополам выучил три основных танца, без знания которых на подобные приёмы лучше вообще не ходить.

Второй зал был просто создан для танцев: огромный, просторный и с отличной акустикой. И, когда с галереи грянула музыка, её было великолепно слышно, где бы ты ни находился. Первыми в танец втянулись хозяева вечера, затем — особые гости. В первую очередь та же Саша, получившая в партнёры одного из молодых Дашковых.

А потом уже и все остальные гости. Вдоль стен зала, под сенью галереи, остались только те мужчины, которых не выцепили бойкие дамы. А таких набралось совсем немного.

— Что за история с тем, что нас назвали боярами? — шепнул я Авелине, когда привык к ритму и удостоверился, что не путаю движения.

— Это… Это из-за наших земель, — ответила она, а затем отошла, делая изящный оборот вокруг своей оси. — Земскими землями владели только бояре и князья.

Новое движение, и снова пришлось прерваться.

— А царские бояре? — уточнил я.

— Они не владеют землёй, а только управляют ею, — пояснила Авелина. — Так же, как светлейшие князья — ставленники царей. Например, тот же Дашков.

— И зачем это в нашем случае подчеркнули? — спросил я.

— Чтобы показать наше особое положение, — пояснила Авелина. — Смотрите, мол, Дашков выделяет их среди других дворян. И ставит вровень с собой и другими князьями.

Музыка вновь нас разделила, и на сей раз довольно надолго.

— Честно говоря, не уверен, что это нам на пользу… — заметил я, когда мы снова сблизились в танце.

— Если честно, меня тоже терзают сомнения… — призналась Авелина. — Но вообще-то было приятно…

Впрочем, её реакцию можно понять. Для неё это был прорыв, выход из общественной изоляции. Недаром она так волновалась из-за этого приёма. В дворянской среде принято было девушек представлять свету в шестнадцать, а юношей — в восемнадцать. И пусть многие называли это пережитком прошлого, но традиции следовали.

А у Авелины такого шанса не было. Кто пригласит на приём девочку из почти стёртого с земли рода?

Нищую, по меркам аристократов, запуганную и привыкшую к затворничеству.

Так что для Авелины сегодняшний вечер был одним из важнейших в жизни. И я её всячески поддерживал. А вот разделить её волнение никак не мог.

Тому, кто бухал с царём винище во дворце у Греческого моря, стесняться нечего. Большинству присутствующих это и присниться бы не могло.

Первый танец закончился, и гости разбрелись по залу. Мы с Авелиной тоже решили поискать знакомых. Первыми, как ни странно, обнаружили Малую с Костей. Эти двое держались рядом, хоть, как обычно, делали вид, будто это чистая случайность.

Потом наткнулись на Виктора Псковича, который скучал в одиночестве. И, собственно, возле него и застряли. Бросать хорошего человека в одиночестве не хотелось. Тем более, Виктор явно ощущал себя даже более чужим на этом празднике, чем мы.

— С-скорее бы на-напитки принесли… — признался он. — А то пе-первый танец у с-стены отстоял.

— Ты ничего не потерял! — с заговорщицким видом шепнул я.

— Ужасно! Надо срочно найти тебе пару! — искренне расстроилась моя жена.

— Н-не надо! Я к т-танцам р-равнодушен! — успокоил её Пскович и решительно закрыл тему. — П-просто скучно т-тут… К с-слову, п-прекрасно выглядишь!

— Спасибо! — засмущалась Авелина, сдержанно улыбнувшись.

Со стороны могло показаться, что она принимает комплимент как должное. Но я уже знал её достаточно хорошо, чтобы понимать: это просто привычка скрывать эмоции.

А вот одна рыжая особа не скрывала ровным счётом ничего. Она грациозно двигалась по залу в нашу сторону, отвечая на поклоны и осыпая всех улыбками. Вот оно, царское воспитание. Даже немного завидно: так молниеносно располагать к себе людей — талант, которому я вряд ли за всю жизнь научусь.

— Вот вы где! Федя и Лина! Вас-то я и ищу! — радостно заявила Саша.

И одним движением приковала к нам множество взглядов, полных зависти и даже, местами, ненависти.

Ну то есть вклинилась между нами и, с видом старого друга, взяла под руки.

Интриганка хренова! Готов поспорить, она специально!

Но даже не будь Саша царской дочерью, злиться на эту жизнерадостную девицу было невозможно.

Как на летнее солнце, которое может тебя согреть, а может, при неудачном стечении обстоятельств — убить.

— Ваше высочество! — с искренней улыбкой поздоровался я.

— Саша, а не высочество! — напомнила она. — Мы же ещё в прошлую встречу условились по-простому!

— Саша, позвольте представить вам нашего однокашника, — выкрутилась Авелина. — Княжич Виктор Пскович.

— Пскович! — так сильно обрадовалась Саша, что я бы на месте Виктора напрягся. — Сын Николая Сергеевича, если не ошибаюсь?

— Не-не ошибаетесь, в-ваше высочество! — отозвался тот, слегка смутившись.

— Княжич! Я как раз надеялась вас сегодня найти! — радостно заявила Саша, смещаясь ещё ближе к Псковичу. — Выручите цесаревну, Виктор? Я сегодня без пары, а сыновей его светлости не могу постоянно отвлекать. А ведь впереди целых два обязательных танца!..

— Я н-не с-с-сказать ч-чтоб хо-хо-хороший т-танцор!.. — заикаясь сильнее обычного, Витя с мольбой посмотрел на меня.

— Надо выполнять свой долг! — с очень серьёзным лицом ответил я, еле сдерживая смех.

— Не переживайте, Виктор! — широко улыбнувшись и стрельнув глазами, успокоила его Саша. — Если ошибётесь, никто не заметит. Я вас подстрахую.

— Я не-не-неошибусь. П-п-про-просто… — попытался объяснить Пскович, осторожно пятясь назад, но позади была лишь стена.

— Да не волнуйтесь, всё будет идеально! — прервала его демарш цесаревна, величаво протягивая изящную ладошку, затянутую в кружево перчатки. — А сможете рассказать мне про новые разработки вашей семьи? Я пыталась вызнать всё у вашего батюшки при встрече, но он продолжал нахваливать «Сирень»… А у меня «Сирень» уже есть. Хочется чего-то более серьёзного!..

— Да, ваше высочество! Конечно! — закивал Пскович с загоревшимися сглазами.

При этом его заикание исчезло, как будто и не было. О своих любимых машинах и механизмах Пскович мог говорить бесконечно.

В этот момент снова заиграла музыка. И Саша потащила княжича в центр зала, где уже начинали танец Дашковы.

— Крутит им, как хочет! — восхитился я, почти не размыкая губ.

— Родичи же, хоть и не близкие… — в той же манере, чтобы не прочитали по губам, ответила мне Авелина.

Влившись в общий поток, мы тоже присоединились к танцу. Какой-то жёсткой очереди не существовало уже давно, больше столетия. Однако считалось, что первыми должны идти наиболее родовитые гости.

А раз уж нас во всеуслышание объявили боярами, приходилось соответствовать. И вдвойне внимательно следить за движениями, дабы ничего не перепутать в самом начале танца. До тех пор, пока вокруг не образуется плотное кольцо танцующих.

— Раньше все важные вопросы решали на таких балах… — просветила Авелина, едва заметно коснувшись меня грудью и тут же сделав полшага назад. — Сейчас это больше для знакомств…

— Раньше и детей танцевать с пелёнок учили! — делая вид, что не заметил этот призыв, ответил я.

— Сейчас тоже учат…– Авелина не выдержала и улыбнулась. — Это ты такой особенный.

— Что, тебя тоже учили с пелёнок? — притворно ужаснулся я.

— Даже когда мы с мамой остались одни, она всё равно давала мне уроки танцев, — призналась девушка. — Может, надеялась, что всё наладится, хотя бы у меня…

— Оно и наладилось… — кивнул я, чтобы закрыть тему.

Авелина не любила вспоминать про детство. Болезненные воспоминания, как ни крути. Так что я быстро посмотрел по сторонам, выискивая новую тему для общения.

Нашёл довольно быстро.

А заодно заметил очень пожилого дворянина, смотревшего на нас с галереи. И почему-то мне показалось, что наблюдает он именно за мной и Авелиной.

А в качестве темы подметил, как легко танцует Пскович, на что сразу же и пожаловался жене. Ну и посочувствовал ей в плане моего дальнейшего обучения танцам.

— Я справлюсь! — с улыбкой пообещала Авелина.

— В тебе я не сомневаюсь. Исключительно в себе!.. — усмехнулся в ответ я.

Между вторым и третьим танцем в зал вошли слуги с напитками. Теперь уже и с алкогольными. И я прихватил бокал вина, чтобы не спасовать перед финальным испытанием.

Пройдясь по залу, мы с Авелиной обменялись приветствиями с Волковыми и Песцовыми. А затем снова, как-то незаметно для себя, оказались в компании Псковича и цесаревны.

И будто этого мало, спустя пять минут к нам присоединились члены старшей, но не наследной ветви Дашковых — двойняшки Дима и Екатерина.

Оба были постарше нас, но достаточно молоды, чтобы общение не вызывало неловкости.

Я даже знал, почему старшая ветвь оказалась ненаследной. Вычитал перед приёмом.

Богомил Дашков, отец нынешнего князя, был женат дважды. С первой женой он был счастлив, у них росли три дочери-красавицы. Но однажды что-то случилось во время поездки по княжеству…

Подробности никто толком не знал. То ли напали, то ли авария какая-то была… В любом случае, выжил только сам Богомил и Елена, его средняя дочь. Причём девочка получила серьёзные травмы. Да и разум у неё затуманился: Елена на долгие годы замкнулась в себе.

Богомил долго горевал о жене и погибших дочерях. Однако спустя годы всё-таки женился вновь, хоть и в солидном возрасте.

От новой жены тоже родилось трое детей. Две дочери и сын Дмитрий, нынешний князь. Дочери вышли замуж, перейдя в другие рода. Ну а сын стал наследником, а вскоре и правителем Ишимского княжества. Богомил, между тем, спокойно отошёл от дел.

А потом случилось то, чего никто не ожидал.

Елена, выжившая дочь от первого брака, пришла в себя.

В чём, кстати, немало помог ей лекарь. За которого Елена и вышла замуж, не покидая род.

Наследников от них никто не ждал: оба были уже немолоды. Но, как показала жизнь, любовь творит чудеса. Сначала родился старший сын, его назвали Богомилом в честь деда. А затем, спустя пятнадцать лет — ещё двое детей.

Собственно, Дима и Екатерина (в честь старшей сестры матери).

Надо отдать должное, всех детей Елены, своей старшей сестры, наследный князь Дмитрий Богомилович принял как родных. А младших двойняшек — когда умерли их родители, тем было по двенадцать лет — они с женой и воспитывали.

Умерли, кстати, старшая Дашкова с мужем-лекарем по глупой случайности. Их забрала изменённая Тьмой болезнь. Такое случалось в этом не вполне здоровом мире. Старый лекарь до конца не бросал работу, а жена, чтобы не страдать в разлуке, часто ездила с ним. Ну и подцепили смертельную заразу, себе на беду…

Вот такие у Дашковых были семейные тонкости… Впрочем, у многих, кто находился в зале, хватало подобных историй. Как и у обычных людей. Просто за перипетиями жизни «обычных» в норме не следят так пристально, как за родовитыми.

Пока Дмитрий и Екатерина Дашковы развлекали нас беседой, внезапно начался третий танец. Все устремились в центр зала, и мы присоединились.

К моему удивлению, и третий танец я выдержал достойно. Даже ни разу не наступил жене на ногу. Впору было записать в личном дневнике, что Федя — молодец. Но дневников я не вёл уже лет пять.

А потом раскрыли третий зал, где длинные столы ломились от угощений. И, естественно, все сразу же потянулись туда, чтобы подкрепиться, выпить и пообщаться.

А значит, оставалось потерпеть ещё пару часов, и можно будет уезжать. Если, конечно, Авелина не будет против. Пока ей явно здесь очень нравилось. А вот я начинал потихоньку уставать от необходимости улыбаться.

Очень хотелось забиться с бокалом в какой-нибудь тёмный угол.

К счастью, вскоре подоспела помощь: цесаревна, Дашковы и Василиса, затесавшаяся в их компанию, похитили у меня жену. А вместо неё оставили Витю Псковича и Диму Дашкова.

Неравноценный обмен, надо сказать…

— Пускай сударыни посплетничают! — заявил племянник князя, беря с подноса три бокала, два из которых передал мне и Псковичу. — Им надо.

— А н-нам? — уточнил Пскович.

— А нам, тем более! — отозвался Дима. — Фёдор, ты ещё танцевать собираешься?

— Нет… Боюсь, дальнейшие танцы приведут к моему полному провалу! — честно признался я.

— Тогда не удивляйся, если у тебя время от времени будут похищать жену! — усмехнулся Дима. — Она девушка красивая.

— Т-только т-ты с-сразу их н-не бей по ли-лицу! — с улыбкой посоветовал мне Пскович.

— Похитители мне настолько не понравятся? — поддержал я шутку.

— О, ещё как! — покивал Дима.

Отвечать, что мне большая часть здешней молодёжи и без того не нравится, я не стал. К счастью, этой самой молодёжи было на приёме Дашковых не так уж много.

— Что, молодые, общаетесь? — вдруг раздался рядом тихий голос.

Я обернулся и с изумлением увидел пожилого дворянина. Того самого, которого заметил на галерее во время танцев.

Само собой, это не помешало мне вежливо поклониться и представиться. Равно как и Виктору Псковичу.

А вот Дима Дашков удивился, кажется, куда больше нас.

— Дедушка? Ты решил спуститься к нам? — впрочем, по его тону было слышно, что он рад.

— Надо же знать, что нынче у молодых творится! — с усмешкой отозвался старик, поправив роскошный, но оттого не менее старомодный костюм.

— Судари, прошу любить и жаловать! Мой дед! Сиятельный князь и патриарх рода, Богомил Афанасьевич Дашков! — представил его Дима.

Мы обменялись любезностями, перескочили на извечную тему погоды — ну а как же! — затем обсудили урожаи на полях княжества…

Ну а дальше Богомил Афанасьевич, хитро поглядывая на нас, зарядил длинную речь о промысловом значении брюквы и её питательных свойствах.

В результате сначала под благовидным предлогом сбежал Дима, а потом — и Витя.

— Ну вот… Так-то лучше, да Фёдор Андреевич? — с довольной улыбкой заметил патриарх Дашковых.

Нет, я изначально догадывался, что он всё это специально устроил. Но зачем?

— Не могу сказать, что компания Дмитрия и Виктора меня тяготила… — улыбнувшись в ответ, заметил я. — Но, видимо, я вам зачем-то понадобился. Верно, Богомил Афанасьевич?

— Именно так, Фёдор Андреевич, именно так… Пойдёмте-ка, я хочу вам кое-что показать… — старик взял меня под руку и потянул в ему одному ведомою сторону.

Пробираясь среди гостей, мы достигли стены зала. А там старик открыл неприметную, на первый взгляд, дверь за колонной. И первым зашёл внутрь, поманив за собой сухой морщинистой рукой.

Мы оказались в полутёмном коридоре. Вокруг не было никого, кроме слуг. Да и тех мелькало не так уж много. Дойдя до конца коридора, старик свернул направо, открыл новую дверь и вышел в следующий коридор.

На этот раз более освещённый. И явно расположенный в жилой части дворца.

Подойдя к одной из дверей, патриарх Дашковых так же молча поманил меня зайти. За дверью обнаружилась просторная комната, похожая на залы для совещаний. Разве что вместо стульев здесь стояли роскошные кресла, обитые красным бархатом.

И мы тут были не одни. На одном из мягких кресел, попивая кофий, сидел Дмитрий Богомилович собственной персоной. А у стены застыл пожилой слуга, задумчиво разглядывающий занавески на окнах.

— Ну что, сын? Напился своей гадости? — морща нос от запаха кофе, спросил патриарх и уселся в свободное кресло. — Фёдор Андреевич, не стойте столбом…

— В самом деле, Фёдор, садитесь! — отставив чашку в сторону, предложил князь Дашков. — Простите, что пришлось вас прямо с танцев похищать… Однако дело у нас важное. А просто так, на людях, пообщаться с вами я не могу…

— Не можете? — удивился я, устраиваясь за столом.

Интрига… С каждой секундой дело обстояло интереснее и интереснее.

— Всё из-за спора! — подмигнув мне, объяснил Дашков.

— Мой сын, видите ли, умудрился с царём поспорить!.. — ворчливо добавил старый патриарх, широко расставив руки для выразительности. — Это же надо было так сглупить, а!

— Пап, ну прекрати. Дело давнее… — поморщился князь. — Фёдор? Чаю, кофия?

— Кофия, если можно, — кивнул я.

Сам я покупать кофе не торопился. Но иногда жуть как хотелось. Ничего с собой поделать не мог.

— Михаил, сделай чашечку, будь добр! — обратился князь Дашков к пожилому слуге.

— Сию минуту! — отозвался тот и вышел из комнаты.

— Фёдор, вы же не против по-простому, по именам? — спросил, между тем, князь.

— Самой собой! — кивнул я, не став отказываться.

— Меня в это не впутывайте! — скрипуче хихикнув, погрозил нам пальцем Богомил Афанасьевич.

— И не собирались, ваша светлость! — со всем почтением ответил я.

— Вот! Старших уважать надо! — довольным тоном провозгласил патриарх.

— Насколько я понял, времени у нас немного… — напомнил я. — Зачем мы здесь собрались?

— Его не то, чтобы немного… — признался Дмитрий. — Однако сейчас нам с вами ещё нельзя общаться напрямую. Во всяком случае, пока его величество не подтвердит конец спора…

И, прокашлявшись, сделал ещё один глоток кофе:

— Этот спор, Фёдор, случился в то время, когда, по сути, погиб ваш род…

Я изобразил на лице живейший интерес.

— Я просил царя не отбирать у вас, Седовых, дворянское достоинство. А государь утверждал, что сами вы больше ни на что не годны. Я в ответ настаивал, что ваш род ещё обязательно поднимется… Слово за слово, и мы поспорили, что потомки Седовых вновь станут дворянами… — князь усмехнулся. — И видите… Я почти что выиграл спор.

— Почти? — удивился я.

— Царь не может проиграть! — кхекнув, уточнил со своего места патриарх. — Даже светлейшему князю. Если такое случится, его свои же Рюриковичи заклюют. А эта история тогда вышла за пределы личного разговора. О ней слишком многие во дворце узнали. Уж слишком громко царь-батюшка на нервах орать изволил…

— Это так, — кивнул Дмитрий. — И выходит, Фёдор, что я поставил царя и своего друга в неловкое положение… При этом я даже не мог предупредить вас: по условиям спора мне нельзя помогать ни вам, ни Покровским. Тут его величество был непреклонен. Без его разрешения, никакой помощи до конца спора.

— И Покровским, выходит, не помог… — буркнул Богомил Афанасьевич. — И друга ни за что обидел…

— Я был молод и глуп, — признал свою вину князь. — К счастью… К счастью, у моего венценосного друга ещё те опытные плуты в свите. Недавно им удалось всё переиграть.

— Образовав новый род? — догадался я.

— Да! Всё верно! — кивнул Дашков-младший. — История с новым родом сняла целый ворох проблем, крутившихся вокруг вас с женой. Одним ударом несколько целей. Вполне в духе его величества…

Правитель княжества улыбнулся, и даже патриарх кивнул, одобрительно добавив:

— Хитрый царь — хороший царь!

— Так или иначе, мы с его величеством должны встретиться и завершить спор, — подытожил Дашков. — А пока этого не произошло, спор как бы продолжается… А значит, его условия нарушать никак нельзя.

— Простите моё любопытство… — не удержался я. — Так вы, значит, проиграли? Пусть и формально?

— Если говорить, как есть, то я выиграл, — пояснил Дашков. — Все это будут знать, все это поймут… И даже царь готов отдать мне то, что проиграл. Однако, само собой, объявим мы о моём проигрыше.

— Царь не может проиграть такой спор! — снова вмешался патриарх, заметив сомнения на моём лице. — Слишком важный вопрос. И этот спор, нам самом деле, не только о вас, а в целом о двусердых…

Старик посмотрел на меня, и я кивнул, показывая, что вот теперь понял. В этот момент вернулся слуга с чашкой кофе, к которому я приник, смывая горечью напитка горечь самого факта подобных споров. И того, что я со всей семьёй был его объектом.

Вот ещё, не буду я расстраиваться…

— Я был дружен с вашим дедом, Фёдор, — признался, между тем, князь Дашков. — Его потеря была тяжёлым ударом для меня лично. Я уж молчу про княжество и страну… Ваш род был сильным, и, надеюсь, новый род будет ещё сильнее. А я даже готов вам в этом помочь. Ближе к лету…

— Вопреки запрету царя? — удивился я.

— С царём, надеюсь, мы к тому времени вопрос решим, — краешком губ улыбнулся Дашков. — Так что его запретов я не нарушу. Но есть условие, которое я обойти не смогу… Пойдёмте: вам точно стоит это увидеть!..

Он встал, приглашающе кивнув мне и патриарху, но старик лишь отмахнулся:

— Там лестница для меня длинновата, Дим! Идите вдвоём. А я потом доставлю Фёдора Андреевича обратно в зал.

— Хорошо. Следуйте за мной, Фёдор.

Мы вышли из комнаты. Сначала Дашков, за ним — я, а за мной — пожилой слуга, шедший сзади молчаливой тенью. Проследовав до конца коридора, мы трое спустились на пару этажей. И всё это время я не забывал вертеть головой по сторонам.

Резиденция Дашковых впечатляла не только роскошью, но и технологичностью.

Повсюду были камеры и скрытые, неприметные на первый взгляд посты ратников. Датчики движения включали свет так, чтобы всегда видно было, куда идёшь. Кондиционеры поддерживали комфортную температуру. Электронные замки открывали двери по пропуску, сетчатке глаза или отпечатку. Старый дворец, на поверку, оказался нашпигован современной электроникой.

В конце пути нас ждал крутой спуск под землю по винтовой лестнице, затем — проход через рамки детекторов. И, наконец, массивная бронированная дверь, которую без теньки и сдвинуть-то, наверно, невозможно.

— Это хранилище артефактов нашего рода, — пояснил Дмитрий Дашков. — Пожалуй, по надёжности ему не уступает разве что хранилище Денежного Дома…

— А стоит ли мне здесь находиться? — тихо задал я резонный вопрос.

— Ну… Может быть, и нет! — признал его светлость. — Но здесь есть кое-что для тебя лично…

— Вот как? — ещё больше удивился я, заодно отметив, что князь перешёл на «ты».

— Да… Твой род понимал, на что идёт, Фёдор… — с мрачным лицом пояснил Дашков, проходя в широкую щель, открывшуюся в двери. — Всё они понимали… Это было, если честно, что-то вроде общего родового самоубийства. Не обижайся только…

— Да мне самому непонятны их решения… — честно признался я.

— А вот я их могу понять, — признался Дашков, пока мы шли по широкому бетонному туннелю с дверями в стенах. — Те времена были мрачными для всех двусердых Русского царства. После того, как батюшкой государя был принят указ об урезании нас в правах, многим ещё долгие годы казалось, что их предали. И те рода, что всегда верно служили царю, ощущали себя брошенными. Зачем так жить? Зачем терпеть это? Раз Рюриковичи так любят обычных, то пусть они им и служат. Именно так говорили родовитые.

— А обычные двусердые не говорили, но думали… — буркнул я.

— Это сейчас они так думают, — поправил меня Дашков, добравшись до последней двери в коридоре. — А в те времена многие радовались тому, какая участь постигла родовитых после царского указа. Ну а многим из нас казалось, что вся наша история уходит в прошлое. Что это конец. Закономерный конец для дворянства, прямо скажем… Но оттого не менее отвратительный и неприятный.

Он коснулся какого-то датчика, выпуская теньку, и прямо на металле двери проявился кодовый замок, куда князь начал вводить длинный код.

— Как время показало, нас рано списали со счетов. Рода ещё нужны. Но скольких мы потеряли… — Дашков вздохнул, ткнул в пульт, и где-то внутри защёлкали механизмы замка. — Перед последним боем твой дед отправил мне на хранение кое-какие ценности… Артефакты, книги и архив рода. Всё это было сделано тайно, чтобы никто не знал, где теперь лежат эти вещи. Но самое главное, что у меня есть…

Дверь ещё открывалась, а я уже и так чувствовал, что за ней.

Чувствовал так, будто там, за толстой бронёй, хранилась часть меня.

Сердце рода Седовых.

Серое яйцо лежало на постаменте в центре круглого зала, стены и свод которого были обиты какими-то панелями. Приглядевшись, я догадался, что это уловители теньки.

— Коснись его… — посоветовал Дмитрий Богомилович. — Войди и коснись. Оно признает тебя и установит с тобой связь.

Сердце билось, выпуская вокруг себя облака теньки. Билось тем быстрее, чем ближе я к нему подходил. И в такт с ним стучало, грозя вырваться из грудной клетки, моё собственное сердце.

Я уже касался этой силы, уже получал помощь от сердца рода… Не так давно, стоя в хлипкой плетёной корзине над морем. Но стоило ли говорить о своей догадке вслух? Все учебники утверждали, что передавать теньку на большие расстояния нельзя.

Однако же древний артефакт сумел это сделать.

И я разумно промолчал. Ничего не говоря, подошёл к сердцу рода и коснулся его.

И в тот же миг руку прострелило болью. Будто кто-то вонзил мне в запястье длинную иглу, воткнув почти до локтя.

Я сдержал рвущийся из горла крик, лишь перевернул руку… Однако не обнаружил там ничего, кроме маленькой ранки, из которой выпала всего одна капля крови.

Выпала и, попав на яйцо, мгновенно впиталась.

А я вдруг почувствовал себя более цельным. Как будто раньше жил и не знал, что мне чего-то не хватает. А именно сейчас это «что-то» удалось вернуть.

Теперь я получил то, что всегда принадлежало Седовым. Чего не хватало и мне, и Софии, и маме, и мелким, и даже дяде…

Я ощущал каждого из них.

А ещё чувствовал, что за моими плечами стоит целое войско… Войско тех, кто давно умер, но оставил в артефакте бессмертную частичку себя.

И ещё я знал, что получил не всё… Будто в мозаике не хватает двух фрагментов, чтобы понять что-то очень важное… И я понимал, где взять вторую часть. Надо коснуться родового артефакта Покровских.

А вот, где скрыт третий фрагмент, оставалось тайной…