Тьма. Том 6

Глава 14

Познавательная статья на странице магазина кристаллов-накопителей

…Кристаллы-накопители появились в продаже в двадцатом веке, ещё в двадцатых годах. Секретом их создания как тогда, так и сейчас, владела исключительно Ромейская империя. А все попытки других держав разгадать этот секрет обернулись крахом. С 1923 по 1935 годы развернулась настоящая война разведчиков. Она унесла многие сотни жизней, но не принесла успеха.

Единственное, что удалось выяснить: ромеи создают накопители благодаря сложному артефакту, который производит их по несколько тысяч в день.

Что является сырьём для производства? Откуда взялся артефакт?

Ответы на эти вопросы остались тайной. В итоге, решено было считать, что грекам достался нерукотворный артефакт.

Однако в 1973 году саксы распространили новость, что артефакт греков всё же был сделан людьми — и даже постоянно совершенствуется. Впрочем, это и так было ясно: простенькие кристаллики, которые появились в 20-х годах двадцатого века, вскоре сменились на более вместительные накопители.

Как бы то ни было, новой войны разведок не последовало. Тайна создания кристаллов так и осталась за Ромейской империей…

— Всё, нам конец! — сделала вывод Авелина, откидываясь на спинку стула.

Мы с ней сидели в своих покоях в особняке, переводя найденный научный труд. Точнее, Авелина переводила, а я пытался адаптировать перевод к современному русскому. За вечер и утро осилили лишь пару тетрадей, а из всего, что осилили — поняли, дай Бог, четверть.

И даже этого хватило, чтобы осознать, что оказалось у нас в руках.

— Поживём ещё! — я подмигнул жене, которая чересчур уж, на мой взгляд, приуныла. — Пока никто не знает, убивать нас не придут. А если разберёмся с этими записями…

— Тогда-то нас и убьют! — со вздохом подытожила Авелина. — И государева защита не поможет. Растерзают, прямо как мой род.

— Могут попробовать, — согласился я. — А мы разве будем покорно ждать?

— А ты что предлагаешь? — уточнила жена.

— Собирать дружину, — ответил я. — Всё равно хотели этим заняться. И чем больше дружина, тем лучше.

— Это огромные деньги, Федь! — Авелина грустно покачала головой.

— Эти ещё больше!.. — я постучал по одному из журналов.

— И что? Помогло это Нэ Хай-Шену и Чжай Чжи-гану? — Авелина подняла на меня грустные глаза.

— Этим двоим бедолагам — нет. А вот грекам, укравшим их разработки — очень даже! — заметил я. — Как думаешь, сколько они золота гребут за продажу накопителей по всему миру?

— Мы не Ромейская империя… — откладывая записи в сторону, возразила жена. — Мы больше похожи на этих двух учёных из Чжунго… Едва что-нибудь станет известно, нас уничтожат. И никакой Бубен с государём не успеют на помощь прийти. Можешь говорить что угодно, Федь… Но я бы лучше всё это сожгла. И забыла, как страшный сон.

И я бы с ней согласился… Вот только греки уже больше века хранили секрет накопителей, изрядно пополняя свою казну и становясь всё сильнее. На сегодняшний день открыто выступить против них могли одни лишь саксы и русские. А что будет дальше?

Вообще, судя по прочитанному, история вышла грязная. В Чжунго два талантливых учёных задумались, как увеличить запас теньки у двусердого при помощи накопителей, которые могли бы вместить много энергии. Да, любой материал мог впитать некоторое её количество, но это было слишком мало для по-настоящему сложных плетений.

И вместо доработки существующих материалов эти два китайца копнули глубже. Стали изучать саму природу энергии и её связь с материальным миром.

Мы ещё не разобрали все их эксперименты, но уже было ясно: результатом стали первые кристаллы-накопители. Их образец теперь лежал в шкатулке, аккуратно завёрнутый в тряпочку.

Однако любая научная деятельность нуждается в ресурсе, который в записях учёных почти не упоминался, но без которого никуда. Золото. И власти Поднебесной учёным отказали. Не поверили двум выскочкам, вот и прошляпили будущее золотое дно.

В итоге, учёные нашли частных спонсоров.

И вот незадача. Одним из этих меценатов оказался богатый греческий купец, который налаживал морскую торговлю между двумя империями. Скорее всего, под прикрытием ромейского дипкорпуса: вся внешняя торговля в этом мире жёстко контролировалась государствами.

Ну а когда последовал успех…

В журналах с записями об этом ни слова не было, само собой. Но у меня-то богатая фантазия и обширная память работника спецслужб из другого мира. Так что восстановить, как дальше развивались события, было несложно.

Со стороны это выглядело как череда случайных смертей: китайские спонсоры, оба талантливых учёных… А затем куда-то и результаты исследований исчезли. Одни сплошные случайности, в общем.

А на деле — заказные убийства, кража данных и попытка их доставить в Ромейскую империю через проверенные каналы. И один из таких каналов проходил через Русь.

Судя по всему, помимо официального торгового пути, выстроенного ещё три века назад («Чжунго-Чосон-Ниппон-Порт Тихий — Порт Аян — Чрезсибирская магистраль — Порт Кавказ — Трапезунд»), был ещё и контрабандистский. И его полностью курировали греки.

Именно по нему ушлые ромеи решили перебросить украденное. В мире Андрея проще: там была дипломатическая почта. А здесь принимающая сторона досматривала всё, даже посольские отправления.

А вот контрабандисты были в обоих мирах. И греки щедро оплачивали их услуги. И всё бы у Ромейской империи получилось.

Но один из посредников, а именно Евлампий Полотно, то ли решил уйти в свободное плавание, то ли захотел побольше заработать… Так или иначе, купец зачем-то припрятал важный груз, никому не раскрыв его местонахождение.

В конце концов, греки всё равно получили украденное. Просто чуть позже. Но теперь оно существовало не в одном, а в двух экземплярах. Один из которых и нашли мы с Авелиной.

И нам предстояло решить, что с этим опасным знанием делать.

— Нет, Лин, ты не права. Мы не два учёных из Чжунго, — проговорил я. — Мы с тобой — Русь. Часть её. Пусть малая, но уже достаточно весомая. И с годами можем стать ещё весомей. Мы не просто обычные жители, а представители сразу двух знатных родов. Понимаешь?

— Мне так всё детство говорили! — со вздохом поделилась Авелина. — Род превыше всего… И всё такое…

— Благополучие рода важно, — не стал спорить я. — Но его благополучие зависит от благополучия всей страны. Всей Руси. Всей Русской империи, если тебе угодно, хоть мы и называемся царством.

— И к чему ты всё это говоришь? — скосила на меня взгляд блестящих карих глаз Авелина.

— Сейчас кажется, что уничтожить записи — самый простой выход. Нет записей — значит, никто не станет за нами охотиться. Правда, и Русь не получит разработок по накопителям. Зато мы спокойно продолжим жить дальше… Но так ли уж спокойно?

Я посмотрел на жену, а она — на меня. В её взгляде плескался лёгкий скептицизм с большой примесью интереса. Так что я не стал откладывать разговор в долгий ящик, а продолжил объяснять.

И вынужденно надавил на больную точку. К сожалению, это было необходимо.

— Твой род уничтожали долго и настойчиво. А кто начал эту войну? Кому она была выгодна?

— Нашим подчинённым родам, — Авелина отвернулась и пожала плечами, будто удивляясь, зачем я спрашиваю очевидное.

— А зачем им это было нужно? Какие цели они преследовали? Убить вас — это полдела. Надо ещё, чтобы тебя признали другие рода, проживающие на наших землях. Надо, чтобы государь одобрил твою власть. Как они собирались разбираться со всем этим? Думали, что как-нибудь справятся? Слушай, ну даже я понимаю, что уничтожение Седовых и Покровских ничего не решит, а приведёт лишь к новому витку войны.

— На что ты намекаешь? — прищурилась жена.

— Кто-то стоял за этим восстанием. Кто-то многажды сильнее, чем наши с тобой рода и рода восставших. Тот, кто сумел бы подчинить их всех, — я, конечно же, высказывал лишь догадки и предположения, но у меня были основания верить в свою правоту. — Кто-то такой же могущественный, как и наш государь.

— Эран или Ромейская империя… — догадалась Авелина. — Но зачем им наши земли?

— Земли, которые, если уж в корень зрить, не подчиняются князю Ишима и царю? Да много для чего!.. — я усмехнулся. — Хоть для упрощения той же контрабанды.

— А мне кажется, наши рода сами виноваты в том, что произошло… — хмуря брови, неохотно сказала жена. — Гордыня, самоуверенность… А списывать всё на происки внешних сил — это упрощать причины.

— Не упрощать, а дополнять! — поправил я её. — Да, наши рода сами виноваты. Но случилось бы всё это, если бы не те самые происки внешних сил? Решились бы восстать подчинённые рода, если бы не ощущали за спиной такую поддержку?

— Те, кто начал войну, давно стали достоянием истории… — вздохнула Авелина.

— Если считать, что войну начали подчинённые рода — тогда да, всё быльём поросло, — кивнул я. — А если отталкиваться от внешней угрозы, то она никуда не делась. Получается, даже если мы сделаем, что просит государь, если вернём наши земли и отбросим Тьму, эти внешние силы снова придут. Чтобы повторить то, что у них в прошлый раз не вышло.

— И всё повторится… — задумчиво кивнула жена.

— Вот кстати… Почему те же греки свободно орудуют в Ишимском княжестве? — спросил я и сам же себе ответил: — Потому что у них денег много. Потому что возможности есть. И отчасти это из-за того, что у них есть секрет создания накопителей. Мне купить накопитель — это разориться. А греку? Да он ими хоть обвешаться может!.. И значит, дольше сможет сражаться.

— Опыт всё равно побеждает! — как-то неуверенно возразила Авелина.

— Только до определённого времени. А что если столкнутся два одинаково умелых двусердых, но у одного будут накопители, а другого нет? Ответ же очевиден, да?

— Ну да… — покивала жена.

— Если уничтожим эти записи, греки так и будут богатеть за счёт других стран. Рано или поздно от этого вновь пострадает и наш род, в том числе. Мы ведь будем на страже границ Руси, а если пострадает Русь — значит, пострадаем и мы.

— Федь, а давай хотя бы спрячем всё это… — явно сдаваясь, попросила меня Авелина. — Если честно, сотня в день за хранилище в Денежном Доме уже не выглядит большими деньгами…

И тут я был с ней согласен, но ответить не успел. Раздался стук в дверь, и нам пришлось быстро прятать тетради с записями.

— Да-да! — отозвался я, когда Авелина закрыла ящик стола, куда мы всё скинули. — Войдите.

Дверь открылась, и внутрь заглянул один из бойцов «ирбиса».

— Что-то случилось, Пётр? — спросил я.

— Ваши благородия, там какие-то люди из городских властей. Хотят что-то здесь проверить… — в голосе бойца мелькнуло явное неодобрение в адрес «гостей». — Сказали, что уведомили вас.

— Да, было такое… — кивнул я. — Скажите им, что сейчас спустимся. В дом не пускайте.

— Ясно, ваше благородие! — подтвердил боец и вышел, прикрыв дверь.

— Ну что, пойдём общаться? — усмехнулся я, взглянув на распрямившую спину Авелину.

— Пойдём, да… — кивнула она, прямо на глазах входя в образ Ледяной Королевы. — А исследования?

— Отнесём пока в хранилище… — решил я.

Оставлять записи в покоях всё-таки не рискнул: охраняли эти комнаты не так тщательно, как склад с ценностями.

Гостей мы встретили на улице. И это чиновникам явно не понравилось. Вот только меня их обиды совсем не трогали. Пускать в дом чужих людей, которые вряд ли желают мне добра, было бы опрометчиво.

— Добрый день, судари и сударыня! — поздоровались мы с Авелиной.

Чиновников было трое. Подтянутый мужчина лет сорока в дорогом костюме, пузатый низенький старичок и молодящаяся дама лет пятидесяти с печатью апломба на лице.

Вот от последней-то я и ждал больше всего неприятностей.

— По какому праву вы держите нас на улице⁈ — оправдывая мои ожидания, возмутилась она.

И это вместо приветствия…

— Меня зовут Фёдор Андреевич Седов-Покровский, — выразительно глядя на даму, представился я, а затем указал на жену. — Моя жена, Авелина Павловна Седова-Покровская.

— Я, кажется, задала вам вопрос! — чиновница грозно, как ей казалось, свела на переносице тонкие щипаные бровки.

— Я, можно сказать, тоже вопрос задал, сударыня… — очень спокойно ответил я, намекая, что по-прежнему не слышал её имени.

— Прошу извинить нашу служащую!.. — вперёд выступил тот самый подтянутый мужчина лет сорока, который кажется, был главным в их группе. — Позвольте я представлюсь… Я заместитель городского головы по вопросам культурного наследия, Матвей Соломонович Перемыков. А это мои сослуживцы. Мирон Арсеньевич Холмистов, главный счетовод отдела Культурных памятников города. И Зофия Чтиборовна Твардовская, голова Прикремлёвского угла.

— На вас поступают жалобы! — снова вступила в бой Твардовская, едва Перемыков закрыл рот. — Вы мешаете соседям отдыхать!

— Зофия Чтиборовна… — я тщательно выговорил это зубодробительное имя и отчество. — Мои люди выполняют работы строго в отведённое законом время. И со всеми положенными разрешениями. Если бы это было не так, то высказывали бы мне сейчас не вы, а люди из Полицейского Приказа.

— А почему вы не пускаете нас в дом? — глядя на меня с огромным подозрением, сощурила глаза чиновница.

— Потому что, если вы не заметили, это наш дом… — вмешалась Авелина, обдав гостей таким холодом, что переплюнула даже уличный мороз в минус двадцать. — И мы сами решаем, кого пускать в дом, а кого нет.

— А мы…

— А вас мы пускать не хотим, сударыня Твардовская! — с ледяной вежливостью улыбнулась Авелина.

«Во всяком случае, до тех пор, пока правилам приличия не обучитесь!» — мысленно согласился я с женой, но вслух добавил:

— Внутри тоже идёт ремонт. Нам негде вас принять, Зофия Чтиборовна. Да и мешать рабочим не хотелось бы. Если вы замёрзли, можем попросить, чтоб вам вынесли горячего чаю.

Надо сказать, я сначала предложил, а уже потом понял, что некого просить-то. Охрана у нас есть, однако это не её дело — чай подносить. И рабочие есть, но у них тоже свои дела. А вот какого-нибудь дворецкого — нет.

К слову, всё тот же охранник Пётр, сообщивший о приходе гостей, остался стоять поодаль. То ли оказывал моральную поддержку, то ли ждал, что чиновники вот-вот кровожадно на нас нападут.

Впрочем, с учётом последних событий, я уже ничему не удивлюсь… А Пётр — молодец, и дело своё знает.

— Мы должны видеть, что ремонт не опошлил это прекрасное историческое здание! Надо удостовериться, а вдруг вы затеяли всё убранство перестроить! — меж тем, продолжала разводить нездоровую активность чиновница.

— Что бы мы там ни затеяли, вас это не касается, — холодно ответила Авелина, и на этот раз я решил не вмешиваться. — А если не хотите вылететь с нашей земли, то будьте добры, сударыня Твардовская, соблюдайте приличия.

— Ну… Э-э-э… Ваши благородия! — заговорил пузатенький Холмистов. — Это не только ваша земля. Считать её полностью вашей, пока не погашено обременение, не вполне законно…

Авелина прекрасно умела отбривать хамов, а вот вежливые атаки юридически подкованных людей держать не умела. Будь она одна, и не знала бы сейчас, что сказать.

К счастью, нас было двое. А я, благодаря памяти Андрея, таких людей умел на место ставить.

— Видите кремль, сударь? — спросил я, указывая на крыши башенок за домами и чёрную тучу, накрывшую весь центр города.

— При чём тут кремль? — не понял Холмистов.

— Там сейчас гостит её царское высочество цесаревна Александра Рюрикович. Она, кстати, была свидетельницей на нашей с женой свадьбе, — сообщил я счетоводу. — У вас, сударь Холмистов, хватит смелости повторить ваши слова в её присутствии?

— Но я ничего такого не сказал!.. — сдал назад Холмистов.

— Этот особняк был выделен нашему роду по указу его величества государя всея Руси, — проговорил я, чуть надвинувшись на пузатенького чиновника. — Я лично читал этот указ. А теперь заявляетесь вы и утверждаете, что это не наша земля. Что, и особняк, получается, тоже не наш?

— Но ведь обременение… — совсем стушевался Холмистов.

— К этому обременению и без того много вопросов, сударь! — ответил я, отодвинувшись обратно. — И благодарите Бога, что эти вопросы пока только у меня… А не у того, по чьему указу нам выделили особняк.

— Хватит грозить вашими связями! Это неприлично! — чуть не взвизгнула Твардовская.

— Я вам просто объясняю, сударыня… Пытаюсь донести, что если о нынешнем положении дел узнает тот, по чьему указу нам выделили этот особняк… — спокойно ответил я. — … То нашему славному городу будут грозить уже не судебные иски, а серьёзные перемены в городской власти.

— Кхм… Это какие, ваше благородие? — с интересом вмешался Перемыков, тот самый мужчина в дорогом пиджаке.

— Есть у меня подозрение, что начнёт его величество с градоначальника, а закончит… — я задумался. — Знаете, а я вот даже и не знаю, где его величество закончит… Может и всех на каторгу отправить, в назидание, так сказать. Всё-таки его указы чревато нарушать. Можете, кстати, у двусердых спросить.

— Пожалуй, мы воздержимся, ваше благородие… — вежливо улыбнулся Перемыков. — Вы не возражаете, если мы, раз уж пришли, проведём внешний осмотр здания?

— Конечно, прошу! — я чуть отвёл руку в сторону, как бы показывая, что они могут ни в чём себе не отказывать.

Во всяком случае, насколько им морозная погода позволяет.

За внешний вид особняка я не беспокоился. На руках у главы ватаги, занимавшейся внешним ремонтом, были документы по восстановлению, согласованные в городской управе. И эти работы выполнялись с точностью до запятой. Даже пятицветная раскраска колонн на крыльце проводилась в соответствии с утверждённым планом. И каждый цвет подбирался по местной цветовой модели ЗСК.

Да-да, это была всё та же RGB-модель из мира Андрея, со своими кодировками для каждого цвета. Однако суть-то осталась прежней.

Главное, что внешне к особняку придраться было нельзя. Исключительно попенять, что ремонт ещё не завершён. Однако на это я всегда мог возразить, что это не просто ремонт — а почти реставрационные работы! С таким серьёзным делом спешить нельзя!

К моему удивлению, даже этого обвинения в наш адрес не прозвучало. Чиновники неспешно обошли владение, скрупулёзно осматривая каждый угол и перешёптываясь, постучали по церам, заполняя бумаги…

Один только Перемыков пару раз пытался отбиться от коллектива. Он приостанавливался, явно стараясь поравняться со мной и Авелиной. Но каждый раз коллеги его дёргали, возвращая обратно в чиновничий строй. А я, еле сдерживая смех, наблюдал за попытками Перемыкова со мной пообщаться.

Я прекрасно помнил, что он — один из тех трёх, кто развязал травлю против моего рода после обнаружения тайника Лампы. И даже ждал, когда он наконец-то сможет начать разговор тет-а-тет.

Надо сказать, у него почти вышло.

Пока его коллеги увлечённо заполняли формы в церах, Перемыков, улучив момент, подошёл к нам. И даже рот было открыл, чтобы начать…

Однако с удивлением уставился мне за спину.

Я тоже обернулся.

И застал момент, как в ворота особняка на полной скорости врывается грузовик. Откуда он вообще взялся на нашей тихой улочке в центре Ишима? Загадка.

Треск бетона и камней ограды, скрип мнущегося металла…

Земля под ногами вздрогнула, а на месте ворот возникло растущее облако дыма и пламени.

Это я уже наблюдал в замедлении: тело среагировало на опасность, сжигая запасы первоосновы.

Вариантов, как реагировать, было немного. И я выбрал самый логичный, учитывая вероятное количество взрывчатки, заложенной в грузовик, и количество врагов, выскакивающих из других машин подальше от эпицентра.

Ну то есть, схватил Авелину и рванул за угол дома, спасаясь от осколков и пуль.

Охранник Пётр, как я успел заметить, тоже не растерялся: сиганул за крыльцо. А вот чиновники так и остались стоять, остолбенев, пока их не достигла взрывная волна.

Но встречу городской власти с законами физики я пропустил. Был занят, вжимая Авелину в снег за стеной дома.

С возвращением обычного хода времени на меня навалился звук. Давящий на уши, оглушительный, сдобренный криками и звоном стекла. Из-за угла вылетели камни, битые осколки, снег и кусок ограды. Да и сверху насыпало прилично снега, сбитого с крыши. Однако меня с Авелиной, к счастью, не задело.

— На нас напали? — расширив глаза, тихо уточнила она.

В ответ я коротко кивнул. И, уже вытащив из кобуры «пушка», прижался к стене, после чего быстро высунулся из-за угла.

Пятнадцать нападавших! И явно серьёзные люди, а не шушера всякая. Бронежилеты, шлемы, поножи и наручи из какого-то композитного материала, гранатомёт, автоматическое оружие… Они, пожалуй, ни в чём не уступали моим «ирбисам». А у меня с женой даже защиты не было: её артефакт до сих пор лежал в Денежном Доме. Для надёжности.

Я, конечно, докупил к «пушку» артефактных патронов, но они остались в доме. Впрочем, калибр у револьвера хороший, останавливающего действия обычных пуль хватит. Тем более с учётом моей первоосновы.

Стрелял я в бойцов, которые насели на Петра. Тот укрылся за крыльцом дома, а враги пытались его обойти. Но я им помешал. Выпустил, конечно, весь барабан, зато четверо нападавших сразу передумали окружать охранника, бросившись искать укрытия. Какой уж тут боевой настрой, если тебе по яйцам, столкнувшись с пулей, лупит сегмент брони. Сразу захочется поприседать, держась за промежность, пока боль наконец-то не уйдёт.

Сверху грохнуло, во все стороны полетела зелёная черепица. Это гранатомётчик отработал. Криво, конечно… Но у меня есть кот, а у него, знаете ли, нездоровая любовь к людям с тяжёлым вооружением. В первую очередь всегда рвёт гранатомётчиков. Страшный зверь, так-то…

Особенно если на улице достаточно пасмурно, как сегодня, и вокруг теней хватает.

Над головой Авелины распахнулось окно, показался один из рабочих.

— Сюда, вашблагородия! — крикнул он, прячась обратно, а в следующую секунду оттуда показалась стремянка.

Пока Авелина лезла внутрь особняка, я выбил барабан, набил запасные патроны и снова высунулся из-за угла, привычно окунувшись в замедленный кисель.

Цель осталась прежней — те, кто пытались зайти к Петру. Тем более, на этом участке территории им было негде укрыться: остатки ограды, пара фонарных столбов, да клумба.

В общем, враги были, как на ладони. Скрыться-то они пытались от Петра, короткими очередями садившего из автомата по всему, что шевельнётся… А про меня, видно, совсем забыли.

Зря.

В этот раз стрелял я уже прицельно, вдумчиво и на поражение. Одного из нападавших если не убил, то вывел из строя. Остальных спасла крепкая броня и хорошая реакция.

На шестом выстреле пришлось нырнуть обратно за стену: опомнившись, враги открыли шквальный огонь. Еле успел прикрыть лицо, когда кирпичная стена расцвела дырками, осыпая меня крошкой. Но тут же из окон особняка ударили наши, а нападавшие резко засуетились.

Высунувшись, чтобы отстрелять последние патроны, я увидел, как Пётр, используя передышку, ловко перекатился через перила. Дальше уже не видно было, что происходит. Да и патроны у меня закончились: я же не воевать шёл, а на встречу с чиновниками.

А на них и двух барабанов бы хватило с головой.

По стремянке я буквально взлетел, ввалившись в платяную комнату. И тут же попал в крепкие руки десятника, а заодно и объятия жены.

— Живы, вашбродь? — спросил «ирбис».

— Жив-цел. Как Пётр? — тут же отозвался я.

— Вскользь зацепило, когда уходил в дом, — ответил тот, уже выбегая в прихожую.

— Полицию вызывали? — уточнил я, торопясь за ним вместе с Авелиной.

— Первым делом! — не обиделся десятник. — Наши четверо ранены. У них шестеро. Троих — мы, одного — вы, а двоих ваш котяра порвал.

— Держимся!

— У них подкрепление! — заорал один из бойцов.

С улицы, сквозь треск выстрелов, послышался визг тормозов и, одновременно, рёв сирен. Прикремлёвский угол — это вам не Усадебный. Здесь полиция прилетает почти сразу.

— Крышу посередине особняка снесли! — сообщил ещё один боец, скатившись по лестнице. — Хорошо, по второму этажу не попали…

— Гранатомётчику просто помешали! — буркнул десятник, пристроившись под выбитым окном-бойницей. — Отбиваемся! Не дайте им прорваться внутрь!

— Спрячься в подвал! — я подтолкнул Авелину в нужном направлении.

— А ты⁈ — возмутилась она.

— Патроны возьму в покоях, и к тебе! — успокоил я её, взбегая по лестнице.

В подвал я не собирался, само собой. Сейчас каждый ствол мог решить исход боя. Продержимся до приезда городовых, и нападающим придётся отступить. Нет — ворвутся внутрь особняка, и будет короткая, но жестокая бойня.

В голове на миг всплыл вопрос, а что этим нападающим вообще от нас нужно… Но я от него временно отмахнулся. Сначала надо этих людей обезвредить.

На втором этаже, на полпути к покоям, наткнулся на результаты попадания гранаты в крышу. Часть перекрытия не выдержала, и вещи с чердака упали на второй этаж, перекрыв чуть ли не весь проход. Едва протиснувшись рядом с большим тазиком, а может, и старой детской ванночкой, я проскочил дальше по коридору.

— Граната! — раздался крик из комнаты позади.

Следом прозвучал дробный топот, треск двери и, кажется, косяка…

А потом громыхнуло.

Надеюсь, успели выскочить, и, кроме дверной коробки, никто не пострадал. Медлить я, в любом случае, не стал. Добежал до покоев, выдернул ящик стола с патронами и начал лихорадочно заряжать барабан.

В покоях я оказался не один. Внутри обнаружился боец, который отстреливался через выбитое окно. Лишь мельком глянув на меня, он вновь сосредоточился на врагах.

Когда я почти закончил перезарядку, боец чертыхнулся, отскочив от окна и бросившись на пол. В замедлении я увидел, как к оконному проёму приближается шарик гранаты… Успел прикинуть последствия взрыва внутри комнаты…

И, не думая, на автомате выставил щиты против физических объектов. Прямо на траектории полёта гранаты.

Те же пули легко пробивали мои слабосильные заслоны. А вот граната отскочила и соскользнула вниз, на балкон. Я же метнулся за кровать, чтобы отгородиться от взрыва. И тот не заставил себя ждать. Жахнуло близко и сильно. Стена под оконным проёмом выдержала, а вот подоконник вырвало и вшпандорило в стену напротив. Стёкла посыпались дождём.

— Суки! — высказался боец, кажется, Борис, отряхиваясь и вставая с пола. — Вашблагородь?

— Цел! — отозвался я. — А эти да, суки…

Из-под кровати выбрался Тёма, весь в крови. Судя по бодрому виду, в чужой.

— Муа! — боевитым голосом подтвердил он, показывая, что в порядке.

— Ты молодец, малыш! — похвалил я его, кидаясь к стене рядом с окном.

С другой стороны от проёма пристроился боец «ирбиса». Он, конечно, попытался уговорить меня спрятаться… Но как-то без огонька: помощь бы ему действительно не помешала.

— Может, вы…

— Не может! — отрезал я.

Снаружи что-то заухало, явно тяжёлое, такое обычно на броневики ставят. Я высунулся из укрытия, пытаясь побыстрее найти себе цель.

И, благодаря замедлению времени, успел оценить, что вообще творится снаружи.

Двор особняка был буквально перекопан. Из пятнадцати нападающих шевелилось пятеро. Их подкрепление, завязнув на подступах, так и не добралось до особняка.

Всё дело в том, что на шум примчались не только городовые, но и броневик с гербом ишимского князя.

Башенка броневика лупила снарядами, вздымая вверх фонтаны земли и грязного снега. Трое ратников в средней тяжести броне поливали моих врагов из пулемётов. В этом их активно поддерживали несколько нарядов городовых, подоспевших к самому веселью.

Я успел заметить, как одного из нападавших разорвало от попадания из броневика. И, горестно застонав, спрятался обратно в укрытие:

— Живым бы взять хоть кого!..

Однако моим надеждам не суждено было сбыться. Когда через десять минут всё, наконец, стихло, перед особняком осталась только перепаханная земля и груды трупов. Видимо, нападавшие никак не сдавались на милость победителю. А подставляться, чтобы взять пленных, никто из защитников не захотел.

Печально. Не для них, для меня…

К месту перестрелки подъезжали всё новые и новые службы. А я с тяжёлым вздохом отправился вниз, на ходу доставая трубку. Надо было позвонить Бубну, Косте, ну и остальным, пока было время.

На лестнице столкнулся с десятником «ирбисов»:

— Ваше благородие! Разрешите доложить!

— Лёва, слушай сюда! — остановил я доклад. — Первым делом звони своему начальнику. Скажи, что я готов выкупить ваше предприятие хоть сейчас!..

— Верное решение… — согласился десятник. — Охрану, с учётом обстоятельств, надо бы увеличить.

— Ну вот… А теперь докладывай!